Когда зазвонил телефон, шериф не сразу сообразил, давно ли в очередной раз отключился. После поездки в Лес Миссии такое состояние не отступало. Обойдя строительную площадку фирмы Коллинза, он вернулся в управление. А там сменил черно-белую патрульную машину на «Форд» – пикап – так же привычно, как Фред Роджерс, возвращаясь домой, менял лоферы на кеды.

Вот только шериф отправился не домой.

Глаза слипались, но он заставил себя отвезти старые инструменты, найденные в Лесу Миссии, своему приятелю Карлу в Питтсбург. Можно было, конечно, доверить это помощнику, но что-то подсказывало: дело не терпит отлагательств.

Голос, условно говоря.

На обратном пути шериф, сам не зная зачем, припарковался у больницы Милосердия. Где некогда сказал слова прощания девочке с накрашенными ноготками. Она погладила его по руке и сказала «папочка». Не сводя глаз с чахлой елки, как будто из старого мультфильма про Чарли Брауна, он потерял счет времени.

И незаметно уснул.

И проснулся совершенно разбитым. Вначале списал такое состояние на грипп, но ведь ничего же не болело. Не крутило живот. Гланды не распухли. Хрень какая-то, а не грипп. Не бывает такого, чтобы от гриппа кожу жгло, словно каленым железом, а всему организму – хоть бы хны. Ну разве что крошечный волдырь вскочил на тыльной стороне ладони, но зудит как черт.

В общем, шерифу сейчас хотелось одного: притащиться домой и рухнуть в койку. В свое время дед подсказал ему лекарство от всех болезней. «Хлопнуть скотча, завернуться в пять одеял и как следует пропотеть. Десять часов помучиться – и все как рукой снимет».

Он собирался остановиться и купить бутылку скотча, но в кармане затрещал мобильник. Шериф посмотрел на экран, надеясь увидеть имя Кейт Риз. Но звонок был служебный. Взяв себя в руки, шериф ответил. Подчиненные знали, что у него грипп и звонить можно только в чрезвычайной ситуации.

Ситуация уже стала чрезвычайной.

Помощник сообщил, что половина сотрудников ушла на больничный по гриппу. А тут какая-то библиотекарша из начальной школы порезала мужа. Из баров поступают вызовы на мордобой. Зафиксировано несколько ДТП. Такое чувство, что с ночи весь город не в себе.

– Приезжайте, если можно, поскорее, шериф.

Ему совсем не улыбалось куда-то мчаться.

– Уже еду, – сказал он.

На выезде из города творилось что-то неописуемое. Так бывало в его детстве каждый понедельник. Если в воскресенье «Стилерсы» выигрывали, размякшие болельщики наутро проявляли чудеса вежливости. «Нет-нет, прошу. Только после вас, сэр…» Но стоило клубу проиграть, как взаимная вежливость сменялась взаимным хамством: водители сигналили почем зря и показывали друг другу средний палец. Так проявлялась любовь Питтсбурга к своей команде. По понедельникам утреннее дорожное движение жило и умирало вместе с успехами «Питтсбург Стилерс».

Но сегодня пятница.

И у «Стилерсов» – беспроигрышная серия.

К тому времени, как шериф добрался до управления, его совсем припекло. По спине ручьями стекал пот. Но все надежды проглотить сироп «Найквил» и чуток прикорнуть рухнули, едва он открыл дверь. Толкучка была невообразимая. Милл-Гроув – тихий, мирный городок. Но заглянув сюда, можно подумать, что это неблагополучный Хилл-дистрикт в новогоднюю ночь.

Не один час шериф разбирался с происшествиями: от библиотекарши, ударившей ножом мужа, до целого ряда ДТП с наездами на оленей. Стоило отложить один протокол, как ему тут же подсовывали другой. Кражи со взломом. Пьяные драки. Вандализм. Ночью обчистили магазин оружия – в полицию обратился владелец. Злоумышленники даже не пытались вскрыть кассу. Выручка осталась на месте. Похитили только оружие.

Город явно сходил с ума.

По своему опыту шериф знал: если все идет наперекосяк, значит, и смерть где-то рядом. Но, к счастью, ни одного ДТП со смертельным исходом не случилось. От гриппа никто не умер – ни стар ни млад. И хотя после столкновений с оленями некоторые машины не подлежали восстановлению, никто из водителей и пассажиров не погиб. А взять жертву библиотекарши. Нож рассек гортань и голосовые связки. Мистер Хендерсон навсегда лишился голоса, но еще дышал.

Чудо.

К концу дежурства шериф валился с ног. Всю дорогу он жевал аспирин, но сбить жар так и не удалось. Зуд на правой руке просто сводил с ума, и шериф уже не надеялся ни на какие средства. Ему требовалась передышка, чтобы не слечь окончательно. А позволить себе выйти из строя на рождественскую неделю шериф не мог. Поэтому, улучив свободную минуту, он прошел к себе в кабинет. Выпил «Найквил» и почувствовал, как густой вишневый сироп спускается по горлу. Погасил свет, прилег на диван и закрыл глаза.

Добрых десять минут поворочался, но так и не нашел удобного положения. Из-за высокой температуры все тело покрылось липким потом; белье промокло насквозь. Он сто раз перевернул подушку, но так и не определил, какая сторона прохладнее. Ругнувшись, сбросил ее на пол и прижался щекой к голой кожаной обивке.

Потом заставил себя перевернуться на спину и представить, как веки наливаются свинцом. Но все впустую. Обводя глазами свой кабинет, он невольно задержал взгляд на пробковой доске с объявлением о пропаже несовершеннолетней Эмили Бертович. Хотелось бы узнать: появились ли у полиции города Эри новые зацепки? Или, может, из-за эпидемии, переполненных больниц, пьяных драк и ДТП о поисках забыли? Да и сам он хорош: забыл, кто присутствовал на похоронах… кто же присутствовал на похоронах… этого, как его? Совсем ребенок. Младший брат того старика. Надо вспомнить. Только сперва немного поспать. Как же его звали? Славный такой парнишка. Без двух передних зубов. Совсем как та девочка с накраше…

Когда зазвонил телефон, шериф не сразу сообразил, давно ли отключился. Жар нарастал, в висках стучало. Он посмотрел на экран и обрадовался. Звонила Кейт Риз.

– Привет, – сказал он.

– Алло? – нервно переспросила она.

– Что-то случилось?

– Я в больнице. У Кристофера грипп.

– Понятно. Сейчас эпидемия. Меня вот тоже накрыло, – сказал он.

– Тебя тоже? – В ее голосе звенела тревога.

– Ты не волнуйся. Я обзвонил все больницы. Заболевание не смертельное. Но протекает тяжело. Вот и все.

Он ждал, что сказанное ее успокоит, но понял: она недоговаривает. Ее молчание было невыносимо, как зуд на руке.

– Ты можешь кого-нибудь прислать в отделение экстренной помощи?

– Зачем?

– Тут люди слишком… – она запнулась, подбирая нужное слово. – Озлоблены.

– В больницу люди по доброй воле не попадают, – сказал шериф.

– Собираешься читать мне лекцию или выслушаешь? – резко прервала она.

– Слушаю, – миролюбиво ответил шериф.

– Я бывала в отделениях экстренной помощи. В городках куда беднее этого. Но сейчас что-то не так. В очереди скоро дойдет до драки. Люди, кажется, не в себе. Иногда стоит увидеть на обочине полицейскую машину – и сразу сбрасываешь скорость… понимаешь, о чем я?

Он кивнул. Точно подмечено.

– Хорошо. Сейчас кого-нибудь пришлю, – сказал он. – И сам подъеду, как только смогу вырваться.

– Спасибо, – с облегчением отозвалась она. – Мне пора к сыну. Доброй ночи, Бобби.

Он никогда бы не подумал, что звук его имени может быть настолько приятен.

– Доброй ночи, Кейт. – Он повесил трубку.

Свободного помощника у шерифа не было, но он все равно приказал диспетчеру изыскать какую-нибудь возможность. Шериф испытывал первобытное, необъяснимое желание защитить эту женщину. Обеспечить безопасность Кейт Риз и ее сынишки.

Ему казалось, это спасет мир.

Выходя из кабинета, шериф отметил, что народу в управлении прибавилось. Драки и дорожные аварии не прекращались, вспыхивали конфликты между соседями. Эпидемия гриппа ширилась. У всех задержанных был жар. Госпитализировать их не представлялось возможным – свободных коек в стационарах не осталось.

Шериф прошел мимо обезьянников, прикидывая дневной объем работы. Дебоширы зажимали полученные в драках раны. Двое-трое водителей, остановленных за превышение скорости, были задержаны за отказ выйти из машины и предъявить права. Кого-то забрали за нарушение правил дорожного движения. Кого-то – за побег с места ДТП. В спину шерифу неслась брань. Людская злоба действовала на нервы. Но ничто не могло сравниться с той картиной, которую он увидел в последней клетке.

В той, где сидела миссис Хендерсон.

Милейшая старушка. Кто бы мог подумать, что не далее как вчера вечером она всадила нож в шею своего супруга. В данный момент от обвинения в предумышленном убийстве ее спасал только муж, который изо всех цеплялся за жизнь в реанимации.

Подняв глаза на шерифа, миссис Хендерсон приветливо улыбнулась.

– Мой муж еще жив? – осведомилась она.

– Да, мэм. Он не сдается, – ответил шериф.

– Это хорошо, – сказала миссис Хендерсон. – Надеюсь, он выкарабкается.

Шериф кивнул. Старушка опять улыбнулась.

– Уж очень хочется еще разок пырнуть его ножом.

С этими словами миссис Хендерсон вернулась к чтению Библии.

По опыту шериф знал, что в праздники люди нередко впадают в крайности. У одних проявляется любовь к ближнему и жертвенность, у других – жажда крови, своей или чужой. Шериф считал, что вспышка преступности – такой же неотъемлемый атрибут Рождества, как Санта-Клаус.

Но здесь было нечто другое.

Устрашающее.

Шериф спускался по лестнице. Он понимал: этот грипп рано или поздно запятнает себя кровью. И совершенно ни к чему Кейт Риз и Кристоферу соприкасаться с этой напастью в больнице. А значит, надо пересмотреть план действий в чрезвычайной ситуации, который он составил при вступлении в должность. Надо как следует подготовиться. К чему? Он и сам точно не знал.

Но что-то подсказывало: готовиться надо к худшему.

Шериф не останавливался. Вниз. В архив. Он поручил миссис Руссо принести ему все материалы по предыдущим эпидемиям гриппа для корректировки плана действий в чрезвычайной ситуации. Понятно, что девятнадцатое шоссе нельзя перекрывать ни при каких условиях. По этой магистрали в город сможет прибыть полиция штата, а горожане смогут выехать. Если же ее перекрыть, Милл-Гроув, считай, превратится в остров. Ведь город – это все равно что человеческий организм. Дороги – это артерии и вены, которые обеспечивают кровоснабжение сердца.

А сердце города Милл-Гроув – Лес Миссии.

Вдруг у шерифа забрезжила мысль: перед началом эпидемии он вел какое-то связанное с этим лесом расследование. Что же он собирался предпринять? Вспомнить удалось не сразу. Инструменты. Точно. Старые инструменты. Он отвез их своему приятелю Карлу. Предполагал, что они как-то связаны с… с… да как же звали того мальчонку? Который приходился кому-то младшим братом… Потеряшка… Как возьмешься вспоминать его имя, рука начинает чесаться с новой силой, пот со лба катится градом. Господи, совсем расклеился. Ну ничего, потом само придет в голову.

Шериф вернулся к плану действий в чрезвычайной ситуации. Постарался сосредоточиться. Сейчас на первом месте – эпидемия гриппа. Нельзя тратить время на «висяки» пятидесятилетней давности, как, например, дело об исчезновении младшего брата Эмброуза Олсона. Да как же его звали? А, вот… Точно. Звали его…

Шериф не заметил, как уснул; его разбудила миссис Руссо. Перед ним лежал план действий в чрезвычайной ситуации. Весь закапанный потом. Шерифу было так плохо, что он даже не сделал попытки сохранить лицо. Дрыхнуть на рабочем месте! Да за такое он отправил бы любого из подчиненных в неоплачиваемый отпуск.

– Вам, наверно, лучше пойти домой, шериф, – сочувственно сказала миссис Руссо.

Он и рад был бы пойти домой, но не мог. Как верный пес, он раньше хозяина чуял приближение бури.

– Благодарю вас, миссис Руссо. Я в полном порядке. За работу, – сказал он.

Сидя бок о бок, они просмотрели сводки о прежних эпидемиях гриппа. Самая жестокая вспышка «испанки», зарегистрированная в 1918 году, оказалась далеко не единственной. В начале девятнадцатого века одно из поселений амишей выкосила такая страшная эпидемия, что уцелевшие члены общины бежали из города и расселились в штате Огайо. Сразу после Войны за независимость были и другие случаи массовых заболеваний гриппом, хотя и не такие серьезные.

Но внимание шерифа привлекла последняя вспышка. Она произошла не зимой, а летом. Состояние заболевших было очень тяжелым, но все выжили. Шериф остановился. Зуд и жар донимали все сильнее, но в этот раз он твердо решил не поддаваться – служба прежде всего. Он прочел все материалы, лежавшие в большом плотном конверте. Сколько-нибудь полезной информации о действиях полицейского управления в чрезвычайной ситуации не обнаружилось. Но кое-что заслуживающее внимания он нашел.

Эпидемия случилась в тот год, когда пропал маленький мальчик.

По имени Дэвид Олсон.

Ничего определенного шериф сказать не мог, но это имя не было для него пустым звуком.