Глава 21. Душа чернее ночи

Я развернулась.

– У вас что, вообще нет чести? Не говоря уже о том, что такие внезапные появления пугают и не располагают к себе.

Маска Мефистофеля была чернее царившей вокруг ночи. Черной, как его дьявольская душа. И, наверное, такой же черной, каким будет синяк у него под глазом, если он опять подкрадется ко мне в то время, когда поблизости рыщет отъявленный убийца.

Он допил остатки шампанского и показал на свое место, где рядом с пустой бутылкой лежала наполовину опустошенная коробочка попкорна.

– Я сидел здесь, и не моя вина, что вы оба так ненаблюдательны.

Я стиснула зубы.

– И давно вы нас подслушивали?

– Достаточно долго, чтобы поздравить вас с тем, что вы поддерживаете иллюзию невинности. Хотя это жалкие попытки. Давайте сойдемся на том, что ваши настоящие таланты лежат не в этой области. Хотя, насколько я понял на данный момент, расследуете вы не намного лучше. Но на вас хотя бы приятно смотреть. И танцуете на удивление неплохо.

– Вы здесь по делу или вам наскучило показывать дешевые фокусы? – спросила я, вспыхнув. – Или, что вероятнее всего, просто наслаждаетесь тем, что вбиваете клин между мной и Томасом?

– Никогда не устаю от фокусов, – улыбнулся он. – Так же как вы никогда не устаете осматривать трупы.

– Это вряд ли говорит о том, что у нас есть что-то общее.

– Как скажете. – Он пожал плечами. – Хотя я не согласен.

– Кстати. – Моя злость на него за фокус со львом в клетке вспыхнула с новой силой. – Не знаю, в чем заключался смысл вашей выходки, но дядя отошлет меня обратно в Лондон, если еще раз застанет нас вместе. Если вы поставите под угрозу мою карьеру криминалиста, я разорву наше соглашение.

– Может, я просто хотел посмотреть, действительно ли небезразличен вам или все это лишь притворство. Вы становитесь весьма ловкой актрисой, хотя и опускаете глаза, когда лжете.

Я разинула рот и тут же закрыла. Он бросил на меня понимающий взгляд.

– Если дядя из-за этого отошлет вас домой, возможно, вам пойдет на пользу обучение под другим руководством. Вы сможете какое-то время исследовать мое научное направление. – Он отмахнулся от возражений. – Мы можем до бесконечности обсуждать свои личные трагедии, но у меня есть новости. Ваша кузина после полуночи встречается с Гудини на сцене. Наедине. Довольно скандально для сбежавшей из дому девушки, которая путешествует с труппой неудачников.

Я закатила глаза.

– Она путешествует с вами больше недели, а вы только теперь говорите о скандале?

– Припоминаю, что ваш дядя грозил упечь ее в психиатрическую лечебницу, если она опять будет встречаться с Гудини. Видите? Я терпеливо сидел здесь, ожидая, когда вы закончите расследование, чтобы сообщить новости без промедления.

Я чуть не застонала. Такими темпами мы с Лизой обе попадем в соседние палаты лечебницы.

– Что они делают?

– Работают над новым номером Гудини для завтрашнего представления, очень секретного, но я видел анонс. Номер очень сложный. И смертельно опасный, если он не уложится во время. Хотя может быть и просто смертельным для того, кто залезет в молочный бидон.

Если когда-то и имело смысл подумать о возвращении в Англию вплавь, то именно сейчас. Лиза не только встречается с Гудини, но и собирается ассистировать на сцене еще раз после того, как поклялась дяде больше никогда этого не делать.

– Молочный бидон? – наконец произнесла я, понимая, что Мефистофель провоцирует меня на дальнейшие расспросы. – Что же в нем смертельно опасного? А что насчет представления с наручниками? Кажется, он должен быть королем только одного предмета за раз.

– Вы же не думаете, что Гарри Гудини будет сидеть сложа руки и довольствоваться только одной короной? – Мефистофель прищурил на меня свои темные глаза, словно я ударилась головой. – Зачем быть просто успешным, когда можно стать великим? Если он собирается провозгласить себя «Великим Гудини», ему нужно придумать соответствующее шоу. Люди не запоминают посредственные представления. Чтобы на самом деле завоевать умы и память публики, нужно нечто великое. То, что превращает рассказы в легенды и выстраивает империи.

– В том, чтобы находить новые способы побега с риском для жизни, нет ничего великого. Это опрометчиво и опасно, – сказала я. – А втягивать еще кого-то в такую глупость – безрассудно и попахивает преступлением. Если с моей кузиной что-нибудь случится, виноват будет он. И тогда ему посчастливится узнать, что такое низвержение короля.

– Ах, в одном должен с вами не согласиться. Чтобы стать великим, нужно развиваться, недостаточно просто достигнуть одной цели. Это постоянное восхождение и борьба, чтобы превзойти себя. Однажды он станет Великим Гудини, потому что он пашет, чтобы заработать этот титул, выполняет невозможные задачи одну за другой, никогда не останавливается на том, чтобы быть просто успешным.

– Похоже, он не довольствуется тем, чего достиг.

– В довольстве собой коренится душевная лень. Ваша кузина предпочла следовать за Гудини, потому что он не хочет сидеть сложа руки и быть посредственностью. Разве «Успешный Гудини» или «Недурной Гудини» звучит так же? – Он покачал головой. – Я думаю, нет. Точно так же и добротный фрак не так привлекает взгляд, как выдающийся.

– Вот почему вы отказались от своей фамилии? – закинула я удочку. – Вас не устраивала жизнь в довольстве и роскоши – просто успешная, но не великая.

Мефистофель переключил внимание на хорошо одетых мужчин и женщин, прохаживающихся между карнавальных сооружений на прогулочной палубе. Шатров стало гораздо меньше и, похоже, они утратили прежнее очарование.

– Зачем жить в клетке, когда побег из нее можно превратить в шоу? Только не говорите, что такая жизнь вас не привлекает.

Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Мефистофель бросил на меня еще один понимающий взгляд и не стал развивать тему.

– Пойдемте проверим Лизу с Гарри? – Он достал карманные часы и покачал их на цепочке, словно надеясь меня загипнотизировать и отбить охоту совать нос в его прошлое. – Через несколько минут для публики занавес опустится, но начнется приватное шоу.

Я посмотрела на редеющую толпу, пытаясь выследить одного высокого джентльмена, с которым я помирюсь, как только смогу. В отличие от стоящего передо мной фокусника, Томас, похоже, исчез на этот вечер окончательно. Я перестала его выискивать. Скоро увидимся, когда будем осматривать львиную клетку.

По небу пролетела звезда, и я взмолилась, чтобы это не оказалось знаком мимолетности любви или дружбы.

Опустевший обеденный салон встретил нас жуткой тишиной. «Лунный карнавал» закончил представление. Кузина и ее бравый воздыхатель стояли на сцене, склонив друг к другу головы, и о чем-то шептались. Я остановилась, увидев, что они обсуждают детали выступления. Вне сомнений, заговор против Лизы был вероломством, и я сама заварила эту кашу. Я надеялась, что она простит меня, когда все будет сказано и сделано. Однако я не знала, сколько мне потребуется времени, чтобы простить саму себя.

Любовь Гудини могла быть иллюзией, но Лиза казалась абсолютно довольной представлением.

Мефистофель свистнул Гудини и вскинул руку в приветствии. Оба молодых человека обменялись взглядами – слишком быстрыми, чтобы можно было расшифровать их значение. Возможно, хозяин карнавала просто предостерегал от возможного фиаско этого нового и опасного фокуса. При том, что почти каждый день убивали женщин, а сегодня обнаружили оторванную руку, карнавал и без того висел на волоске. Один промах – и вся жизнь, которую создал для себя Мефистофель, покатится под откос.

Лиза улыбаясь спрыгнула со сцены и подбежала ко мне. Я почувствовала себя еще хуже от того, что происходит у нее за спиной.

– Кузина! Какой приятный сюрприз. – Она расцеловала меня в обе щеки и наградила объятием того сорта, что и поднимают дух, и отрывают ноги от пола. – Не ожидала тебя так поздно. Мистер Кресуэлл тоже придет?

– Он себя неважно чувствует, – ответил Мефистофель, подходя к сцене. – Завидует моему костюму. Не каждый может себе позволить роскошные узоры и серебряную отделку.

Лиза вытянула шею, всматриваясь в темноту салона, словно не веря ему. Я покачала головой.

– Томасу стало нехорошо, и он пошел спать. У нас был насыщенный вечер.

– О.

Лиза переводила взгляд с меня на Мефистофеля. Я видела в ее глазах вопрос и знала, что мне придется многое объяснять, когда мы останемся вдвоем. Она моргнула, и подозрительность пропала. Лиза читала живых точно так же, как я мертвых.

– Жаль, что он это пропустит. – Она показала на сцену. – Но я уверена, что завтра он будет в восторге. Это в самом деле магия – клянусь, Гарри направляют какие-то силы свыше.

Я вздохнула от облегчения, что разговор перешел на Гудини. Капитан Норвуд ясно дал понять, что нам нельзя обсуждать оторванную руку, и, хотя я доверяла кузине, не хотела ее обременять.

– Ты знаешь, что магия – это просто союз науки и ловкости. Просто замаскированный обман.

– И привидений не существует! – заявил Гарри со сцены. – Спиритизм – это надувательство.

– Ты все время мне это твердишь. – Лиза страдальчески вздохнула, взяла меня под руку и склонилась ко мне, сделав вид, будто не хочет, чтобы нас подслушал мастер освобождений. – Но это еще и забавно. Это так грандиозно и романтично – быть в плену фантазий. Неужели невероятное тебя нисколько не интригует? Надежда – вот настоящая магия, она воодушевляет и манит. Я знаю, что привидений не существует, но все же надеюсь, что это не так, на случай если мне когда-нибудь захочется поговорить с близкими, которых больше нет.

– Надежда – мощная сила, – согласилась я.

– В самом деле. Клянусь, я бы схватилась за нее, как за страховочный трос, и никогда не выпускала. То же касается всех этих выступлений. Зрители надеются, что невозможное станет возможным. Это говорит о том, что наши мечты находятся не только у нас в головах, – с надеждой эти фантазии становятся реальными. Отобрать надежду у человека – все равно что забрать жизнь. Мы все должны верить, что можем достичь невозможного.

На мои губы вернулась улыбка. Хорошо, что Лиза так сильно надеется. Определенно, ей нужно надеяться на то, чтобы дядя не обнаружил сегодня вечером неподчинение еще одной своей подопечной, иначе мы обе обречены.

– Ты же, на самом деле, не собираешься завтра ассистировать Гарри на сцене?

Лиза озорно улыбнулась.

– Конечно, нет. Я и не мечтала…

Гарри несколько раз хлопнул в ладоши, прерывая нашу беседу. Я с усилием переключила внимание с кузины на молодого человека.

– Леди! Время – мой единственный босс, и он теряет терпение. – Гарри поманил Лизу. – Мне сейчас нужна твоя помощь. Я собираюсь доказать Мефисто, что эта ловушка совсем не смертельна. Я хорошо рассчитал время.

Я испуганно посмотрела на кузину.

– Смертельная ловушка? Что он имеет в виду?

– Увидишь.

Сжав мне руку, Лиза взбежала по ступенькам на сцену и отвесила эффектный поклон, прежде чем исчезнуть за чернильным занавесом. У меня скрутило желудок. Лиза никогда не мешала моему увлечению, несмотря на то, что общество с презрением смотрело на мои научные изыскания.

Во время расследования дела Потрошителя она была на моей стороне и за чаем поддразнивала наших подруг, когда они высмеивали Томаса, обвиняя в жестоких преступлениях из-за его любви к науке и недостаточного проявления эмоций. Лиза также играла роль прекрасной дочери: она притворялась, что ходит со мной по магазинам, давая тем самым нам с Томасом возможность выбраться в Лондон для расследования. И вот чем я ей отплачу. Обманом, манипуляцией и полночной сделкой с дьявольским молодым человеком.

Внезапно я усомнилась, что смогу довести дело до конца.

В этом путешествии я каким-то образом превратилась в своего отца: запираю в клетку тех, кого люблю, вместо того, чтобы их освобождать. Это была ужасная правда, и я чуть не подавилась ее горечью.

– Вы же знаете, что неискренность вам не идет. К моему огорчению. – Мефистофель самодовольно улыбнулся. – Забавная маска, чтобы надевать ее время от времени, но я предлагаю вам не лгать самой себе. Не зря честность лучше. Если вы хотите пересмотреть условия нашего соглашения, только скажите.

– Я…

Я не успела ответить. Лиза выкатила большой молочный бидон и установила его точно посередине сцены. Гарри соскочил с подмостков и побежал задом. Ловкий трюк, поскольку, не сводя глаз со странного приспособления, он ни разу ни на что не наткнулся.

– Немного левее… еще дюйм… стоп! Ну разве не идеально? – Скрестив руки, он изучал сцену. – Поставь в каждом углу крестик и убедись, что они достаточно маленькие, чтобы их не заметили из зала. Сходи за передвижным шкафом. Все должно работать как по маслу, у нас не будет другого шанса произвести первое впечатление. Ну, это будет великолепно.

– «Пожалуйста», – добавил Мефистофель. Когда Гарри поднял темную бровь, хозяин карнавала пояснил: – Если ты просишь о чем-то ассистентку, не забывай о хороших манерах. И следи за своим языком, иначе говор отвлекает от твоего мастерства.

– Ну, меня это не волнует. И вас не должно. Кто еще может провернуть такой фокус? – Он с преувеличенным вниманием огляделся. – Никто, вот кто.

– Ты можешь выдернуть радужного единорога из пурпурных облаков, а меня отвлечет твоя ужасная речь, – улыбнулся Мефистофель. – Если не ради меня, то сделай это ради бедного единорога. Сказочные существа заслуживают соответствующего обращения.

Гарри округлил глаза.

– А я-то думал, это соглашение работает потому, что мы не лезем в работу друг друга. Я не критикую ваши фокусы и инженерное искусство, вот и мои умения не трогайте.

– Тогда назовем это дружеским советом одного кудесника другому, – сказал Мефистофель и пошел искать место, чтобы присесть. Опустившись на стул, он закинул ноги на стол, как у себя дома, словно не инсценировал нападение льва всего час назад. – Ты не завоюешь много восторгов, если будешь груб с юными леди. Думаешь, принц Альберт когда-нибудь разговаривал так с толпой? Если на тебе смокинг и крахмальный воротничок, и ты называешь себя королем, веди себя как положено джентльмену. Оставь свой нью-йоркский жаргон вместе со вшами там, где их нахватался.

Губы мастера побегов изогнулись в дьявольской усмешке.

– Я не буду надевать смокинг на это представление, босс. Но добавлю любезности для аристократов. – Он с низким поклоном повернулся к Лизе. – Будьте так любезны прикатить передвижной шкаф. У нас не будет другого шанса для премьеры молочного бидона. Нам нужно представить им нечто ослепительное.

Мефистофеля слегка позабавили любезные манеры и правильная речь Гудини, но он не поддался на вызов. Пока Гудини с Лизой устанавливали остальное оборудование в соответствии с точными измерениями и требованиями, я позволила своим мыслям вернуться к событиям вечера. Я не могла не думать об ужасах, которые вынес тот мужчина перед смертью. Надеюсь, он не сильно страдал.

Я заняла место рядом с Мефистофелем, стараясь не вспоминать, как сильно рука в холодильнике напомнила мне лабораторию Джека-потрошителя и собранные там органы. Мефистофель оглядел меня, и его фирменная самодовольная ухмылка сменилась хмурым видом.

– Вы бывали в каюте той женщины, что сгорела? – неожиданно серьезно спросил он.

Я не ожидала такого вопроса, но медленно кивнула.

– Один раз. Когда нам сообщили о ее исчезновении.

Он достал из внутреннего кармана сюртука квадратный кусок ткани.

– Вам это знакомо?

Когда я взяла в руки ярко-алый лоскут, у меня застыла кровь в жилах. Я вспомнила великолепное платье на полу каюты мисс Креншо. Я его не рассматривала внимательно, но была почти уверена, что оно не порвано.

– Где вы это взяли?

– Подбросили мне в каюту две ночи назад. Ни записки, ни объяснения. – Он забрал лоскут, сложил и опять спрятал в сюртуке. – Я решил, что уронила прислуга, когда убирала, но теперь не уверен.

Он вытащил из другого кармана еще один клочок красной ткани: на этом были ржавые пятна. Кровь.

– Такой же шелк. Этот подбросили прошлой ночью.

– Похоже, это тот же шелк мисс Креншо.

– «Похоже»? – фыркнул Мефистофель. – Почему бы не сказать с уверенностью, что это ткань от ее платья? Может, я владею ловкостью рук, но вы, мисс Уодсворт, знаете толк в ловкости слов.

– Как ученый я не могу опрометчиво заявлять о чем-либо с первого взгляда, – холодно ответила я. – Похоже, что ткань та же самая. Поскольку я не осмотрела ее платье, то не могу с абсолютной уверенностью подтвердить, что она та же. Похожая? Определенно. Та же самая? – Я повела плечом. У Мефистофеля заходили желваки. – Можете раздражаться сколько вам угодно, но память создает еще лучшие иллюзии, чем вы. Взять ваше высказывание «Обмани глаза, убеди разум». Разве это не та же концепция в действии?

– Прекрасно. Пойдете со мной в каюту мисс Креншо? Попутно мы поищем научные доказательства того, что кусок ткани, который, похоже, оторван от ее платья, и в самом деле от него.

– Вломиться в ее каюту не самая хорошая идея, особенно при том, что это место преступления.

– Что делает его более привлекательным. – Он встал и предложил мне руку. – Давайте за это возьмемся. Уверен, что довольно скоро капитан придет за вами.

– Я разве сказала «да»?

– Но «нет» тоже не сказали. – Он поднял уголок рта. – Знаю, что вы жаждете решить эту загадку, как и я, мисс Уодсворт. До меня стали доходить жалобы от зрителей, что не сулит «Лунному карнавалу» блестящего будущего. Так вы поможете мне проникнуть в ее каюту или нет? Как вы сказали, она мертва. Сомневаюсь, что она будет возражать против расследования.

Я нерешительно показала на сцену.

– А как же номер с молочным бидоном?

– Вам просто придется подождать до завтрашнего вечера и насладиться им вместе с остальными пассажирами. – Он опять протянул руку. – Готовы к небольшому преступлению?

Определенно, готова я не была. С неприятным предчувствием я встала и последовала за фокусником к пустой каюте убитой женщины, уже жалея о своей глупости.