Расстояние до Эверлесса медленно сокращается. Притяжение поместья с каждым шагом ощущается все сильнее. Странная тишина вытеснила все остальные чувства из моей головы. Словно тело понимает, что я приближаюсь к конечной точке пути.

Я так долго скрывалась, что теперь странно снова путешествовать открыто, хоть и в костюме Охотника. Он сидит на мне идеально: черный плащ прохладный и легкий, а капюшон закрывает лицо. Впервые за долгое время я свободно еду по дороге, а люди и кареты объезжают меня.

В голове куча мыслей, планов и предположений о том, что случится, когда окажусь в поместье. Единственное, что я знаю наверняка: секреты Эверлесса помогут мне навсегда положить этому конец.

После всего, что я испытала, при виде усадьбы у меня все равно перехватывает дыхание. Это первый дом Джулс Эмбер, место, где Алхимик и Колдунья страдали и, согласно историям, сломались от рук того первого лорда. Я отмахиваюсь от детских воспоминаний. Мне нужно сосредоточиться на том, что впереди, а не позади.

Внезапно понимаю, что стою посреди дороги, у подножия Эверлесса. Он кажется таким темным, пустым, в окнах мерцает лишь несколько огоньков. Хаос, сказал Лиам, опустошенные сундуки и слуги, которых еще не рассчитали, живут здесь в подвешенном состоянии, пока стервятники, его родственники, сражаются за власть. И он тоже где-то там. Каково это, когда у тебя не осталось никого, кроме матери и отца, – ходить по темным коридорам поместья, где все напоминает о смерти брата?

Меня обдувает холодный ветерок, и сердце сжимается: Лиам совсем рядом. Я сосредотачиваюсь на тусклом, мерцающем свете в башне, и сразу собственные чувства кажутся мне такими искренними и простыми.

Я люблю его.

С этой мыслью я пришпориваю лошадь.

Все так, как сказала Ина. В костюме Охотника подъезжаю прямо к воротам Эверлесса. Шестеро солдат в знакомой зелено-золотой форме стоят по бокам от входа, по трое с каждой стороны. Они встают по стойке смирно, когда до них доносится цокот копыт моей лошади. Мне кажется, что я парю в собственном теле, словно обозреваю эту сцену издалека, как часто случается, когда я контролирую время. Вижу их страх, вызванный моим появлением: черную фигуру, внезапно возникшую из ночной темноты. Страх никуда не исчезает и тогда, когда приближаюсь, потому что они замечают капюшон Охотника.

К счастью, прежде чем я успеваю занервничать, задумавшись, должна ли что-то сказать, они одновременно отдают мне честь. Один из стражников подает панические сигналы товарищу на стене. Мгновение спустя громадные ворота открываются, впуская меня, и я оказываюсь внутри.

Замок предстает передо мной как живой, словно его темная громадная фигура дышит, когда я пересекаю лужайку, а цокот копыт растворяется в тишине. Сейчас весна: на лужайках, в садах и на подоконниках должны пестреть цветы, над которыми садовники Эверлесса колдуют по ночам, чтобы Герлинги, проснувшись, увидели из окон праздничный ковер всех оттенков. Но вместо этого всюду темно и тихо, настолько, что слышу приглушенный шум озера с другой стороны замка: волны тихо и беспрестанно стучат о скалистый берег, где всего месяц назад я оплакивала смерть папы.

И все же замок не пустой. Приблизившись, начинаю различать фигуры стражников, расставленных по всему поместью, вдоль и по верху стен здания, притаившихся в зарослях кустарников под окнами. Сердце испуганно бьется: здесь охранников больше, чем в первый приезд Ины и Королевы в конце зимы. И сразу же понимаю, что они здесь из-за меня. Ожидают, когда кролик вернется в ловушку. От этой мысли вдруг наряд Ины кажется плохой конспирацией.

Но я заставляю себя не показывать страха, пересекая двор, отделенный от замка лужайкой. Стражники, окружающие вход, смотрят на меня с тем же испугом, что и охрана у ворот. Прежде я почувствовала бы восторг от такой власти, но теперь все это приводит меня в ужас. Я спешиваюсь и передаю поводья ближайшему стражнику, который берет их осторожно, стараясь не прикасаться к моим рукам. Оказавшись в замке, выдыхаю и чувствую некоторое облегчение.

Я дома.

Коридоры пусты. Лишь изредка мне встречаются стражники, патрулирующие холл. Обычно многие слуги работают по ночам: моют и подметают коридоры, закладывают дрова в камины, поддерживают пламя факелов. Но сейчас никого не видно. Эверлесс изменился даже больше, чем когда я вернулась спустя десять лет. Поместье всегда было сурово и жестоко к людям низших сословий. Но сегодняшняя мертвая обстановка выглядит опаснее любых угроз и жестокостей аристократов. Несмотря на пустоту повсюду, чувствую, что меня увидели, за мной наблюдают. Во мне рождается страх, который готов поглотить все мои планы.

Беги, Джулс, говорит мне внутренний голос. Уноси ноги и не оглядывайся.

Я подавляю его, но он продолжает нашептывать из самых отдаленных уголков разума.

Собираюсь с силами и иду по главному коридору. Занавески задернуты и покрыты пылью, в горшках в альковах нет цветов. Я уже и так достаточно нервничаю, так что, натолкнувшись на стражника, расхаживающего по восточному крылу, испытываю облегчение и хватаю его за руку.

Он вздрагивает и достает кинжал, но потом опускает руку, увидев на мне капюшон и маску. Он молод, над верхней губой видны пушистые усы, а на жилете блестит знак Береговой Гавани. Человек Каро, не Герлингов.

– Где все? – спрашиваю у него.

– Ми… миледи, – заикается мужчина, – это установленный вами комендантский час. После заката все жители Эверлесса должны оставаться в своих покоях.

Я отпускаю его руку, и страх сковывает все внутри. Сколько людей в Эверлессе – как дворян, так и слуг – пострадало?

Я отхожу от него, держа голову высоко, а спину – прямо, чтобы не выдать, как на самом деле нервничаю. Имена – Тэм, Беа – назойливо стучат в голове, пытаясь диктовать, куда мне отправиться. Но имя Лиама звучит отчетливее остальных, придавая уверенности в том, куда я должна пойти.

Нужно найти его, рассказать все, что мне известно, убедиться, что он в безопасности.

Хотя разумнее было бы сперва найти оружие, но, если все пойдет не по плану, возможно, это мой последний шанс увидеть его, сказать о своих чувствах, попрощаться…

Удостоверившись, что стражников не видно, перехожу на бег и не останавливаюсь, пока не добираюсь до крыла, в котором располагаются покои Герлингов, такие же темные и тихие, как и остальная часть поместья.

Я не поднималась сюда с детства и даже тогда – лишь раз или два, когда Роана посадили под домашний арест после маленькой проказы и он подговаривал своих друзей-слуг приносить ему угощения с кухни. Воспоминание всплывает из ниоткуда, и тоска по нашему ушедшему детству пронзает грудь, словно таран – крепостную стену. Я прислоняюсь к двери и перевожу дыхание, а потом замираю, услышав громкий шум голосов, доносящийся с другого конца коридора.

Заглядываю туда, понимая, что самая большая и великолепная дверь, которая может вести лишь в покои лорда Николаса, широко распахнута и слабый свет льется изнутри.

– Я спрашиваю снова, – рычит кто-то хриплым, нетрезвым голосом, и я узнаю лорда Николаса, – как ты можешь рассчитывать сохранить какую-то власть после всех этих событий? Имя Герлингов в руинах.

– Это все еще мой дом, а не Каро или Айвана, – отвечает Лиам.

Смесь облегчения и нового страха наполняет меня, и я неосознанно подхожу ближе к дверям. Холодок пробегает по спине, когда что-то в комнате бьется, словно кружка о стол. Потом раздаются шаги, и, прежде чем я успеваю подумать, Лиам выбегает в коридор. Я все равно успеваю заметить, что он выглядит измученным, когда он спешно заворачивает за угол, не замечая меня, погруженный в свое горе.

Я следую за Лиамом в его комнату. Дверь широко распахнута, и я вижу огромное пространство, заставленное вдоль стен книжными шкафами. Дверь за нами закрывается, и я слышу лишь стук собственного сердца, а потом Лиам оборачивается и видит меня. В тусклом свете ночника замечаю, как страх появляется в его глазах.

Дрожа, он пятится в центр освещенной свечами комнаты, а я машинально следую за ним.

Никогда прежде мне не приходилось бывать в его комнате, и я с сожалением понимаю, как мало знаю о его жизни. Тысячи вопросов сразу же возникают в голове. Здесь больший беспорядок, чем я ожидала. Один угол ковра загнут, наверняка он постоянно спотыкается о него, уткнувшись в книгу. Письменный стол и ночной столик завалены бумагами, как и кровать. Одеяла старые, но не порванные, и я гадаю: неужели они у него с самого детства? Они грудой валяются на постели, и эта картина в сочетании с его темными кругами под глазами заставляет меня подумать о том, что он не спал.

– Лиам, – шепчу я.

– Я так и думал, что скоро увижу тебя здесь, – говорит он низким и грубым голосом. – Пришла убить меня, моя Королева? Или это ты, Каро?

Его слова сбивают меня с толку, но потом я понимаю, что Лиам принял меня за Охотника. Он шагает мне навстречу с безвольно повисшими по бокам руками, но его глаза горят, полные жизни и ярости.

– Люди говорят правду, – шипит он. – Я помог Джулс Эмбер сбежать из Эверлесса и путешествовал с ней. Я люблю ее.

От этого признания у меня перехватывает дыхание. Он любит меня. При мысли об этом в руках и ногах образуется невероятная легкость. Мне все еще тяжело дышать, но я снимаю маску и опускаю капюшон, поворачиваясь лицом к свету.

Лиам изумлен.

– Джулс… – шепот слетает с его губ, – я думал…

Я выпаливаю на одном дыхании:

– Только так я могла пробраться внутрь. Я…

В три коротких шага он пересекает пространство между нами и обнимает меня, зарываясь лицом в мои волосы. Обняв его в ответ, чувствую, как он дрожит. Кажется, что мы расстались годы назад: между нами целая жизнь и бесконечность непроизнесенных слов. Прижимаясь к его груди, вдыхаю знакомый запах, поднимаю голову, и наши губы встречаются.

От неожиданности он хватается за спинку кровати, а свободной рукой прижимает меня к себе. Я снимаю с него рубашку, касаясь пальцами теплой мягкой кожи на его спине. Не прерывая поцелуя, он срывает с меня плащ Охотника, ломая застежку, и черный шелк падает к нашим ногам. Я издаю удивленный вздох, Лиам крепче обнимает меня.

Наш последний поцелуй произошел в обстоятельствах, которые притупляли чувство реальности происходящего. Но теперь все по-другому.

Хотя сейчас глубокая ночь, мы бодры как никогда. Есть что-то отчаянное в том, как губы Лиама прижимаются к моим, шепча мое имя, но моя кровь слишком яростно стучит в ушах, чтобы можно было что-то расслышать. Я отвечаю на напор, прикусывая его губу, впиваюсь пальцами ему в спину в попытке притянуть Лиама еще ближе. Хочу восполнить все те разы, когда я отталкивала его.

Положив ладонь ему на спину, чувствую, как напряжены мышцы. Он прерывает наш поцелуй, и у меня вырывается стон протеста, но сразу же его губы касаются моих щек, подбородка. Он нежно откидывает мою голову назад и целует в шею, его губы распаляют меня, и все причины, по которым я боялась его и за него, держа нас на расстоянии, обращаются в ничто.

В этот момент я не Алхимик, а всего лишь Джулс Эмбер, одинокая, испуганная, жаждущая Лиама Герлинга, который протягивает мне руку спасения. И я понимаю, что он протянул мне ее еще раньше, в Монтмере, а возможно, и в Береговой Гавани или даже во время побега из Эверлесса. Магия не затронула какую-то часть моего сердца, и как-то незаметно во время наших странствий эта часть стала принадлежать ему.

В наших порывистых вздохах слышны тревога и страх. Мы легко могли бы погубить друг друга, но, может, это и есть любовь, и мне больше ничего не остается, как открыться ей. И я принимаю его в свои объятья, не боясь быть обманутой.

Я лишь знаю, что ждала достаточно долго.

На какое-то время я погружаюсь в лучший сон в моей жизни.

Но он не может длиться вечно.

В скором времени я просыпаюсь и не сразу могу понять, где нахожусь, но чувствую себя в безопасности и счастливой. Но это мнимые безопасность и счастье, ведь за границами этого маленького мирка надо мной висит настоящая угроза.

Лиам спит рядом со мной, и меня накрывают воспоминания о случившемся. Он лежит на боку, отвернувшись, его плечи освещает серебряный свет луны, льющийся из окна. Дыхание Лиама спокойное, и даже на расстоянии я чувствую тепло, исходящее от его тела. Он шевелится, но не просыпается.

Мне хочется снова уснуть, погрузившись в мечты о счастье, и продлить настоящий момент, но не могу забыть о суровой реальности. Каро скоро вернется, и, возможно, время до ее возвращения – вообще все время, которое у меня осталось. Откуда мне знать, что случится, когда мы встретимся. И даже если бы я снова закрыла глаза, все равно не смогла бы заснуть, зная, что ключ к разрушению моего сердца лежит так близко.

Осознание того, что я должна сделать: найти оружие, которое сможет убить Каро, – настигает меня. Но с чего мне начать?

Сердцебиение замедляется, и каждый удар внезапно раздается как зловещий гул какого-то древнего барабана.

Только это не мое сердце – звук доносится с улицы: лязг ворот, а за ним суетливые крики. Встав, подбегаю к маленькому окну и выглядываю.

Кровь застывает в жилах. Каро вернулась.