Глава 14
Я проснулась среди зеленых стеблей, укутанная в спальный мешок. Было пасмурно и холодно, мешок стал влажным. И почему мы не разбили палатку? Хотя, учитывая, в каком состоянии мы были, удивительно, как мы смогли хотя бы разложить спальники. В мой затылок жарко сопел Тотошка. Я поднялась, вдохнула утреннюю свежесть. На золотых лепестках, словно рассыпанные бриллианты, искрились капли росы.
– Так что же все-таки это было, Сова? ― спросил меня Тотошка, плетясь сзади, когда мы, собрав вещи, снова зашагали по полю.
– Что именно?
– То, что было вчега между нами…
– Ах, это… Считай, что благотворительная акция.
– Благотвогительная акция?
– Ага. Для бедных и убогих девственников, страдающих спермотоксикозом.
– Кто научил тебя так тгахаться? Ты как кголик, котогый объелся спидов!
– Один хул, чьего брата я как-то замочила битой. Вообще, у меня было куда меньше сексуальных партнеров, чем ты думаешь.
– И сколько?
– До тебя всего один.
– Можно вопгос?
– Давай.
– А это была одногазовая благотвогительная акция, или будет повтогение?
– Смотря как себя будешь вести. И не будешь ли вести себя как дебил.
– А что надо сделать, чтобы не вести себя как дебил? То есть… Чего не надо делать? Скажи, и я не буду! Честно! Я ведь еще не излечился до конца. Я пгодолжаю быть бедным и убогим. И мне нужна еще одна, как ее… Эта акция! Я говогю пгавду.
Через полчаса мы пересекли поле. У станции, в лесу, развели небольшой костер и приготовили завтрак. А потом сели на одиннадцатичасовую электричку и оставили далеко позади поселок со смешным названием Дрязги, который неожиданно стал так много значить для нас обоих.
Не считая того, что пришлось немного побегать от контролеров, до Воронежа мы добрались без происшествий. Город встретил нас хмурыми тучами и моросящим дождем. Информацию об отправлении грузовых поездов мы не могли получить долго: злые дядьки прогоняли нас с сортировочной станции, поняв, что мы задумали. Мы долго слонялись вокруг, и наконец один сговорчивый путеец над нами сжалился.
– Завтра будет загружаться один, ― рассказал он. ― Но пока не ясно, куда идет. Может, до Ростова, а может, куда-то еще. Завтра будет известно.
Приуныв, мы покинули вокзал. Надев дождевики, ушли в непогоду.
– Как думаешь, место, куда мы направляемся, больше похоже на Гай или Ад? ― спросил меня Тотошка.
Мы стояли у гранитного монумента Победы в Парке Патриотов и жарили сосиски на вечном огне. Языки пламени лизали их. Моя нанизанная на палку сосиска пузырилась и шипела; Тотошкина с одного бока уже почернела.
– Хм… Не знаю. ― Я пожала плечами. ― Надо знать, что такое Рай и Ад, чтобы понять. Или хотя бы знать о чем-то одном. Например, на что похож Рай?
Тошка в задумчивости нахмурился и поджал губы.
– На что похож Гай? Думаю, на блины, котогые моя бабушка печет. Вкусные, сытные, но пгесные.
– Тогда в Раю нам будет слишком пресно. Будем искать дорогу в Ад. Нашу дорогу с пикантной перчинкой.
Мы засмеялись. А потом, сев на лавочку возле гранитного монумента и огромных венков из искусственных цветов, с удовольствием умяли сосиски. Ливень продолжался.
Палатку разбили недалеко от станции: спустившись по склону в заросли, оказались под мостом, между недостроем и небольшой промзоной. Помылись в холодном ручье под мелким дождем, и сразу, как только я вышла из воды, тело облепили комары. Мы развели костер, на ужин подогрели по банке консервов ― гречка с говядиной. Огонь спугнул комаров, стало комфортнее, но всю ночь шел дождь. Два спальных мешка Тошкиных родителей можно было соединить молнией и превратить в один двойной, что мы и сделали, чтобы не замерзнуть. Но это не помогло ― я проснулась с больным горлом.
По сегодняшним поездам не было никакой информации, и мы провели день в Воронеже. Погода не радовала, было прохладно, мы уныло гуляли по городу, кутаясь в куртки и дождевики.
– У нас кончается еда, Сова, ― обеспокоенно сказал Тошка. ― Мы уже шестой день в пути, а еще даже не добгались. Еды гассчитано на семь. Не думал, что мы столько будем ехать.
– Но у нас же еще есть деньги.
– Их не так много, и лучше бы их оставить пго запас.
– Что ты предлагаешь?
– Подзагаботать.
– Каким образом?
– Что-нибудь пгодать!
– Например?
– Не знаю, надо пошастать по помойкам.
– Ты собрался ковыряться в помойках? Фу, я не буду.
– Да нет, часто сбоку от контейнегов ставят хогошие ненужные вещи.
– И где мы их продадим?
– На гынке или в электгичках. Мы все гавно здесь тогчим до завтга точно. А может, и до послезавтга, так что мы ничего не тегяем. Погнали!
Никогда не думала, что стану специалистом по воронежским помойкам. За несколько часов мы обошли десятки мусорных точек в поисках чего-то, что можно продать. В конце концов удача нам улыбнулась ― за одним из контейнеров Тошка обнаружил две огромные коробки с книгами, и мы утащили их в свою подмостовую берлогу.
Когда дождь кончился, мы открыли коробки и перебрали наш улов. Детские книги, русская классика, современные романы в обложках и переплетах. Некоторые книги были потрепанные, но многие хорошо сохранились. Мы переложили вещи из одного рюкзака в другой, те, которые не влезли, рассовали по пакетам. Пустой рюкзак набили книгами.
Вскоре, оставив вещи под мостом и взяв только этот второй рюкзак, мы сели на пригородную электричку и вошли в вагон. У нас в руках было по книге для демонстрации.
– Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагаются книги! ― бодро вещала я. ― От русских классиков до современных зарубежных бестселлеров! Каждая книга ― по сорок рублей. Три за сто!
Редкие пассажиры провожали нас равнодушными взглядами. Основная масса будто не слышала нас. В следующем вагоне я передала эстафету Тошке. Речь друга была похожа на мою. Безуспешно пройдя всю электричку, мы вышли на платформу.
– Нет, Сова, что-то тут не то, ― грустно сказал Тошка. ― Мы пгодали только две книги. Хотя точно можем пгодавать больше. Сгеди нашего багахла нет случайно пособия по пгодажам? Нам бы поучиться… Давай-ка сядем на лавочку и пговедем мозговой штугм. Нам нужно отличаться от других пгодавцов. Выделиться. Чтобы нас заметили.
За полчаса мы придумали новую стратегию. И наконец сели на следующую «собаку».
– Книги по вашей цене! Платите столько, сколько считаете нужным! ― кричал Тошка на весь вагон. Мы клали по две-четыре книги на пустые места, чтобы пассажиры могли изучить, что им предлагают.
– Цену за книгу устанавливает покупатель! Книга по вашей цене! ― кричала я вслед за Тошкой. Мы прошли весь вагон и вернулись в начало.
– Карманные детективы ― Донцова, Маринина. Русская классика ― Толстой, Островский, Бунин… Пословицы и поговорки, старинные былины, любовные романы, зарубежные бестселлеры…
Наконец-то пассажиры обратили на нас внимание.
– Что, правда за любую цену? Я могу купить ее за рубль?
– Конечно, можете. Это ― ваша цена, значит, книга столько стоит.
– Тогда я беру ее, ― сказал покупатель и протянул рубль. Я передала ему его книгу ― бульварный детектив. Соседний пассажир взял «Спартак» за пятьдесят рублей. Не все такие жмоты, как первый.
– А что у вас есть еще? ― заинтересованно спросила женщина через ряд. Мы подошли к ней, Тошка озвучил ассортимент
– Что вы любите читать? Я могу посоветовать, ― с важным видом сказал Тошка.
– Сборники рассказов. Желательно, русских авторов.
– Были, были такие. ― Тошка покопался в рюкзаке и достал нужную книгу. ― Пожалуйста.
Женщина протянула ему три десятки.
Еще кто-то купил Маринину за сорок и «Властелина колец» за сто.
Мы вышли в тамбур. Тошка подставил ладонь, и я дала ему пять.
– Один вагон ― пять книг ― двести двадцать гублей. Все дело в пгавильной подаче, Сова! ― гордо сказал Тошка. Я пихнула его в бок.
– Так говоришь, будто это ты один придумал! Мы вместе искали нужную стратегию.
– Но именно эта ― моя идея! ― Тошка подкрутил воображаемые усы.
– Ах так? Я сейчас тебе покажу! Смотри и учись у профессионалов.
Я придумала собственную акцию.
В следующем вагоне я достала из рюкзака первую попавшуюся книгу.
– Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагается книга! Сборник зарубежных детективов, классика жанра! Лихо закрученные сюжеты, которые не отпустят вас до конца! В сборник входят произведения таких культовых писателей, как Гарднер, Браун, Квентин, Буало-Насрижак, простите, Нарсежак… Она только одна, и сейчас мы проведем аукцион!
Я ходила по вагону и громко говорила свою речь. На меня смотрели кто с любопытством, кто с улыбкой, как на клоуна, который показывает забавное представление.
– Итак, лот номер сто пятьдесят четыре ― сборник зарубежных детективов. Переплет, состояние хорошее. Лот достанется тому, кто назовет меньшую сумму! Да-да, вы не ослышались, меньшую! Ну-ка, все залезайте в свои кошельки и ищите самые мелкие деньги. Также ― внимание ― приветствуется бартер! Выиграть аукцион может тот, кто даст вещь меньшей ценности.
Заинтересовывалось все больше народу, люди с любопытством поднимали головы.
– Начальная цена ― сто рублей. Кто меньше?
– Два рубля! ― крикнул мужчина из центра.
– Два рубля ― раз, два рубля ― два, ― стала считать я.
– Рубль! ― перебил парень в конце вагона.
– Рубль ― раз…
– Десять копеек!
– Десять копеек ― раз…
– Пробка от бутылки!
– Пробка от бутылки ― раз…
В итоге я продала сборник детективов за спичечную головку. Весь вагон аплодировал. Моя цель была выполнена ― я привлекла к нам как можно больше внимания. Теперь я просто ходила по вагону и раздавала книги по Тошкиному методу: цену назначал покупатель. Я продала девять книг. В тамбуре раздулась от гордости, как жаба.
– Ну? Ну? ― Я подставила ладонь. ― Я тебя сделала!
Тотошка вяло хлопнул меня по руке.
– Я сейчас отыггаюсь! ― грозно пообещал он и двинулся дальше.
Так, развлекая пассажиров своими забавными шоу, мы обошли все вагоны и высадились на станции. Дождались обратную электричку и поехали назад.
– Книги развивают зрение! Улучшают память! А вот этот откровенный любовный роман улучшает потенцию. Молодой человек, купите его! Не хотите? Ну ладно…
В конце дня Тошка подсчитал выручку.
– Пгодано почти две тгети книг, доход ― две тысячи сто восемнадцать гублей, Сова! Да это больше, чем у нас было! Мы тепегь богачи!
День можно было считать удачным. Следующим утром мы узнали, что вечером отправляется поезд до Азова. В первой половине дня мы распродали оставшиеся книги, получив за них чуть больше пятисот рублей, а вскоре снова отправились в путь.
* * *
До Азова мы добирались двумя поездами. Первый ехал в Волгоград и был весь забит щебнем. Мы радостно бегали по щебневым горам, раскинув руки: буксовали, кое-где пригибались, чтобы не поцеловать конташку, и кричали ветру. Весь мир был перед нами как на ладони! От этого захватывало дух!
В районе Морозовской мы спрыгнули с поезда, по рельсам перешли с Приволжской на Северо-Кавказскую железную дорогу и заночевали в заброшке недалеко от реки и станции. Заброшка ― бетонная крыша на высоких сводах ― была полуразрушенным складом. Обломки кирпича, песок, мусорный хаос ― мы с Тошкой оказались в своей стихии. Футболки грязно-песочного цвета в черных разводах, хозяйственные перчатки с обрезанными пальцами, чумазые лица. Мы развели костер, разбили палатку, на ужин были паштет, поджаренный хлеб, колбаса, халва и чай. Угольком я нарисовала на щеках полосы.
– Смотри, я Рембо!
Тошка взял уголек и нарисовал под носом усы.
– Я Гитлег! Найн! Найн!
Второй поезд ― до Азова ― был гружен лесом. Большинство вагонов представляли собой открытые платформы. Последние три были полупустые, и мы забрались на одну из них. Вкусно пахло деревом. Казалось, будто мы в лесу.
Ехать предстояло часов десять. Этот участок пути дался мне тяжело из-за больного горла и плохой погоды. Она ничуть не изменилась: все тот же холод и противная морось, от которой не спасал дождевик. Как будто циклон все это время шел с нами одной дорогой. А еще юг… Тут намного холоднее, чем было у нас. Я надеялась, это ненадолго.
Обедать не хотелось ― так мне все было противно из-за плохого самочувствия. Да и с готовкой начались проблемы: под таким дождем костер не разведешь, оставалось рассчитывать только на сухомятку. Тотошка ел колбасу, я грызла вафлю и запивала водой. Я постоянно сосала пастилки от горла, но они не помогали.
К вечеру поезд приехал в азовский порт. Как всегда, мы слезли заранее, на ходу, чтобы нас не засекли.
– Нужно выйти к тгассе, ― глянув карту, сказал друг. ― Пойдем, нам туда. Тут идти полчаса, а дальше поймаем попутку ― и к могю!
Дыхание перехватило. Скоро я увижу море… Оно было уже так близко, даже не верилось! Мне казалось, эта дорога вовсе не кончится и мы никогда не доберемся, но вот, финишная прямая! От радостного волнения сердце застучало быстрее, кровь бросилась в лицо. Я даже на время забыла о плохом самочувствии и ускорила шаг.
В этом городке было много зелени и очень мало асфальта. Малоэтажные квартирные дома чередовались с деревенскими частными. Кое-где среди неприметных стареньких построек за высокими каменными заборами виднелись дорогие виллы.
– Куда направляетесь? ― весело спросил добродушный водитель остановившейся «Нивы».
– Нам бы до могя, ― сказал Тошка.
– Море большое…
– Нам все равно куда. Просто до могя.
– Запрыгивайте. Я еду в Круглое, это село прям на берегу.
Мы тряслись и подпрыгивали на кочках. Тошка сидел впереди и о чем-то болтал с водителем. Я смотрела в окно, на пролетающие мимо бесконечные степи и поля.
Водитель высадил нас на грунтовой дороге. С одной стороны тянулись сельские домики, с другой была огороженная территория, где за высокой сорной травой виднелись заброшенные здания, похожие на корпуса старого пансионата. Мы пошли дальше, в направлении моря. Вскоре показалась длинная полоса пустого дикого пляжа. При виде моря вдалеке, забыв о том, что за спиной огромный тяжелый рюкзак, я с восторженным криком помчалась к берегу.
Шипение, грохот, рокот. А какой простор! Никогда я не видела ничего такого же огромного! Я бросила рюкзак на песок, сняла ботинки и штаны и прямо в футболке вбежала в воду. Погода стояла ветреная и прохладная, но мне было все равно!
– Куда помчалась? ― закричал Тошка. ― Ты и так болеешь! Тебе мало?
Но я не слышала его: смеялась, ныряла, пробовала воду на вкус.
Скоро Тошка ко мне присоединился. Мы плавали, брызгались, дурачились, потом, закутанные в толстовки, сидели на пляже. Я пальцами ног рыла в песке ямку, смотрела на пенящиеся барашки волн и слушала музыку прибоя.
– Раньше я знала запах моря только по аромату освежителя «морской бриз», который всегда стоит у нас в туалете дома. Оказывается, море пахнет совсем по-другому, ― сказала я.
Тошка дернул носом.
– Оно пахнет солью и йодом.
– А еще свежестью. Может быть, немного ― грозой. Вообще, сейчас только я поняла, что запах моря неповторим. Больше так ничего не пахнет. Ни цветы, ни травы, ни всякая химия. Наверное, так пахнут только сила и свобода.
– Мы это сделали, Сова. Мы добгались до могя.
В низ живота будто упал камень.
– А что… Теперь? ― осторожно спросила я. ― Это значит, все, конец пути?
– Ты что? Мы поедем дальше вдоль побегежья. Ты кагту видела? Внизу еще сотни километгов догог и пляжей. Можем доехать аж до Сочи. Так что мы тут надолго застгянем, готовься.
На душе стало спокойно. Я была рада, что это не конец, и старалась пока не думать о том, что будет дальше. Вот объедем мы все побережье, а потом? Снова унылые окраины Днице, школа и ненавистный дом? Нет, ни за что. Я сейчас проживала совсем другую жизнь и хотела, чтобы она длилась вечно.
Разведя костер на берегу, мы приготовили ужин. Я подставила лицо и ладони огню, пытаясь согреться. Я подсаживалась все ближе и ближе, но меня все еще знобило.
– Ты такая бледная, ― сказал Тошка. ― Совсем заболела?
В подтверждение его слов я несколько раз чихнула. Тошка пощупал мой лоб.
– Гогячий. ― Он встревожился. ― Как себя чувствуешь?
– Неважно. Озноб, голова болит.
– Вообще я думал, что мы тут не задегжимся и сразу двинем к Анапе. Но, похоже, надо все-таки здесь заночевать.
Погода была против нас: после Тошкиных слов зарядил дождик, сначала мелкий, потом все сильнее. Мы надели дождевики. От сырости мне стало еще хуже. Костер сердито шипел.
– Нужно место посуше, ― сказал Тошка. ― Пойдем, я видел по дороге заброшку.
Мы зашли на ту самую огороженную территорию, которую я заприметила, и поднялись по полуразрушенным ступенькам, с которых почти совсем слезла белая краска. Неприятно екнуло сердце: все напомнило мне тот самый заброшенный лагерь «Елочки».
Площадь между корпусами заросла сорняками. Из пустого фонтана пробивались молодые березки. Рядом на постаменте возвышалась бронзовая статуя оленя, недалеко стояла открытая сцена, перед ней ― выложенная плиткой танцплощадка. На территории находились несколько заброшенных корпусов: на одном висела ржавая вывеска «Кинотеатр», на другом ― «Библиотека».
Я попыталась представить, как выглядело это место в советское время. Как сюда приезжали отдыхающие. Как они прогуливались по парку, возвращались с моря, обедали, вечером ходили в кино и на танцы. Вот бы увидеть одним глазком, как все тут было раньше ― пестро, ухоженно, наполнено жизнью, смехом, любовью. А сейчас все просто разлагалось.
Зайдя в один из корпусов, мы поднялись на второй этаж. Внутри было пусто, лишь кое-где валялась мебель, книги, балки и длинные ленты оторванных обоев. Мы выбрали себе «номер» почище. Определенно, здесь гораздо приятней ночевать, чем на берегу.
Я забралась в спальный мешок, но все равно дрожала от холода. Тошка копался в аптечке.
– Блин, ну почему я такой пгидугок? Набгал кучу всего и не подумал пго жагопонижающее…
В ушах стоял гул. Меня всю трясло, голову будто набили соломой с иголками.
На лоб опустилась прохладная рука.
– Ты как уголек. Так и подохнуть можно. Ладно, Сова, тегпи, пойду на поиски аптеки, может, где-то есть…
Мне не хотелось, чтобы он уходил, но говорить было больно. Горло раздирало, во рту было сухо, а язык превратился в наждачку. Я чувствовала себя все хуже.
Я провалилась в черную пустоту. Проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Тошка с улыбкой протянул мне горячую чашку. Я отпила и почувствовала во рту лимонный вкус. После нескольких глотков я уже могла говорить.
– Ты нашел аптеку?
– Нет, постучался в ближайший дом. Мне дали погошок от темпегатугы, а еще, ― он протянул мне вторую чашку, ― пагное молоко. Теплое! Вкуснятина! ― Он сделал глоток, и над его верхней губой появились молочные усы.
Я допила жаропонижающее и взяла чашку с молоком. Теплое, жирное, оно приятно обволакивало горло. Я выпила половину, а другую отдала Тошке.
– Там живут муж с женой. Я сказал им, что мы тугисты, гешили заночевать в забгошке, а ты заболела. Они дали мне все это, но еще сказали, чтобы мы заночевали у них дома. И если мы не пригем к ним через час, они сами пгидут за нами.
Тошка стал собирать нас. Мне немного полегчало, жаропонижающее подействовало. Вскоре мы покинули пансионат и пошли к частным домам.
Тошка открыл калитку. На территории слева раскинулся огород, где я заприметила грядки чеснока, лука и моркови, а справа был загон с курами и индюшками. Хозяева дома оказались приветливыми и гостеприимными. Я не успела даже поздороваться и представиться, как с меня уже сняли рюкзак, мокрую толстовку, отвели в комнату, уложили на диван, укутали в плед, сунули под мышку градусник, а в руки дали тарелку куриного супа.
В доме пахло деревом и молоком. За едой хозяева расспрашивали Тошку, откуда мы и куда направляемся. Друг сказал, что мы путешественники, едем из московской области, передвигались в основном на грузовых поездах, немного пешком и на попутках.
– А родители в курсе? ― спросил хозяин, Андрей Вадимович.
– Конечно, ― не моргнув глазом соврал Тошка.
– Куда вы направляетесь?
– До Сочи.
– И как собираетесь добираться?
– Опять на попутках.
Мужчина задумчиво забарабанил пальцами по столу.
– Могу подвезти до Тамани. Собираюсь туда через два дня. Если, конечно, вы выздоровеете к этому времени.
– До Тамани? Это будет здорово! Спасибо! ― сказал Тошка. ― А что у вас за машина?
Он усмехнулся.
– «Жигули». Но мы собираемся ехать не на ней.
– Да? А на чем же?
– Мы поплывем. Через два дня мой рейс. Я поведу к Тамани баржу.
Мы с Тошкой присвистнули. Мы ездили и на поездах, и автостопом, но вот гидростопа у нас еще не было! Мы поплывем на барже! От этой мысли перехватило дыхание.
Хозяева рассказали о себе. Татьяна Васильевна занималась огородом, ухаживала за козами, индюшками и курами. Андрей Вадимович, ее муж, был капитаном морского судна.
– Уже тридцать лет вожу баржу, ― сказал он с гордостью.
Позже домой пришли сын, невестка и внуки хозяев. Нам с Тотошкой постелили на втором этаже, под крышей. Перед сном хозяйка дала нам по чашке подогретого козьего молока. Густое и теплое, оно очень помогло моему больному горлу.
Я легла на кровать и остро осознала, какое же это счастье ― зарыться головой в подушку и уснуть в теплой, мягкой постели.
