30

Изо рта у парня с лезвиями пахло химией, и Мифани инстинктивно отдернула голову назад. Что-то в этом запахе всколыхнуло в ней воспоминание. Она прекратила танцевать и напряглась в ожидании. Ее силы были наготове, но она не решалась применять их на публике.

«И как я объясню это Бронвин?» – лихорадочно подумала она.

Парень не пытался на нее нападать, и она осмелилась бросить быстрый взгляд на сестру, которая продолжала танцевать со своими подругами.

Парень же, едва скрыв зубы за губами, вновь показался нормальным. Ну, может, и не совсем нормальным, но уж точно более нормальным, чем большинство людей, с которыми Мифани каждый день приходится сталкиваться на работе. Бритая голова, острый нос, бледные губы, слегка натянутые в улыбке. Она была готова к любому его движению, но он просто стоял, едва заметно покачиваясь на месте. Мифани вопросительно подняла брови, и он указал рукой на столик, расположенный чуть в стороне от колонок и чудесным образом свободный от людей. Она замерла в нерешительности, но он медленно поднял руку – в ней оказался мобильный телефон. Он заговорщицки предложил его ей, так что Бронвин и ее подруги этого не видели. Мифани, вздохнув, осторожно приняла телефон и проследовала за мужчиной к столику.

– Алло? – отважилась произнести она. В трубке раздался чей-то голос, но его заглушила музыка. – Вам придется говорить громче, я в клубе и здесь играют типа… даже не знаю… такую распутную музыку.

Голос стал громче, но все равно ничего разобрать было невозможно. Мифани взглянула на мужчину с острой улыбкой и скорчила такое лицо, по которому было понятно, что она не слышит, что ей говорят по телефону. Он закатил глаза и скорчил лицо, говорившее, что это была не его идея, а его возражения просто оставили без внимания. Он показал большим пальцем за плечо, где находился выход.

– Да ты прикалываешься! – громко заявила ему Мифани. Он снова показал на выход. Она наклонилась к его уху и отчетливо произнесла: – Мои друзья посчитают странным, если я уйду с мужчиной уже после минуты знакомства. – Он непонимающе уставился на нее. – Ты, похоже, не знаком с тем явлением, что девушки всегда ходят группами, но если ты не готов устраивать сцен, я никуда не пойду.

– Я готов устроить крайне прискорбную сцену, – прошептал он ей в ухо. У него оказался акцент, который Мифани не удалось точно узнать. Какой-то европейский. Скандинавский?

– Бьюсь об заклад, я могу устроить еще более прискорбную, – шепнула в ответ Мифани. – Если только ты не додумаешься выцарапать себе глаза собственными ногтями. – Он опасливо отступил. Мифани изогнула бровь и заставила его застыть. Он же, вместо того чтобы встревожиться, улыбнулся своими лезвиями и, будто намекая, взглянул на Бронвин и ее подруг.

– Ты не посмеешь! – выпалила она, усилив мысленную хватку, сомкнув свой разум вокруг его легких. Он напрягся и выпучил глаза, но продолжил улыбаться. Даже кивнул подбородком на девушек. Мифани обернулась и увидела, что с теми все было хорошо – они танцевали, ни о чем не беспокоясь. Бронвин уловила ее взгляд и помахала рукой; приподняв брови, будто спросила, все ли в порядке. Мифани, выдавив улыбку, кивнула. Бронвин еще раз бегло взглянула на зубастого мужчину (который сейчас вновь сомкнул губы) и состроила лицо, как бы говоря, что он красавчик.

Мифани с тревогой заметила, что танцоры, крутившиеся вокруг девушек, были особенно неуклюжи. Некоторые из них были облачены в одежду, более подходящую для нанесения тяжких телесных повреждений, чем для знакомства с девушками. Неохотно прогнав эту мысль, она попыталась связать танцующих.

«Это не к добру, – заметила она себе. – Девчонки мешаются на пути и все в движении, а я еще выпила что-то, в чем было намешано шесть видов водки».

Поверженная, Мифани повернулась обратно к мужчине с опасными зубами.

– Знаешь, я реально ненавижу, когда меня принуждают к чему-то такими избитыми способами, – произнесла она. Он без выражения посмотрел на нее. – Идем с нами или мы убьем твоих друзей? Чувак, ты с таким же успехом мог приставить пистолет к моим ребрам, пока мы танцевали стробинг.

– А это бы сработало? – спросил он.

– Сомневаюсь, – ответила Мифани. – Но раз уж теперь мы собираемся устроить сцену, что мне сказать друзьям по поводу своего ухода? – Он нервно зажмурился.

«Этот товарищ явно имеет опыт в сверхъестественных разборках, но совершенно не умеет обращаться с обычными людьми. И особенно с девушками».

– Что ты хочешь посмотреть на мою машину? – предложил он. Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Это означает, что я скоро вернусь? – спросила она.

– Этого я не знаю, – пробормотал он.

Вопреки всей серьезности ситуации, ей становилось немного его жаль.

– Я не буду им говорить, что иду смотреть твою машину. Мне не шестнадцать, и у нас тут не «Бриолин». Я тебе вот что скажу. Ты выйдешь. Я вернусь, потанцую пять минут, а твои мордовороты могут пока за мной присмотреть. Потом я сделаю вид, будто получила срочное сообщение с работы, и выйду поговорить с твоим другом. – Он ненадолго задумался, затем кивнул и вышел на улицу. Его дружки продолжили неуклюже танцевать.

Спустя пять минут Мифани вышла из клуба. Она отмахнулась от беседы с симпатичным лысым парнем и, захваченная внезапным безрассудным фатализмом, коротко протанцевала с одним из мордоворотов. Оказавшись на улице, осмотрелась по сторонам и увидела неоновый свет, блеснувший на бритой голове.

– Ладья Томас, – произнес он со своей характерной улыбкой.

– Безымянный назойливый парень с опасными зубами, – ответила она, тоже улыбаясь. – Так где же твой друг?

– На той стороне улицы, иди за мной. – Он предложил ей руку, слегка поклонившись – так, как смотрелось бы нормально в Ладейной, но здесь вызвало свист и улюлюканье людей, толпившихся перед входом в клуб.

– Давай, действуй, подруга! – крикнула какая-то девушка.

За этим последовали похожие (и более конкретные) подбадривания, и Мифани почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Они торопливо пересекли улицу, и парень открыл перед Мифани дверцу машины.

– Знаешь, а у тебя довольно паршивая работенка, – заметила она ему. Он неловко покраснел, а потом согласно кивнул. – Хотя сам-то ты такой любезный. Не бельгиец, часом? – Он смущенно кивнул. – Так и думала. – И она забралась в машину.

Мифани заняла сиденье и постаралась принять как можно более невозмутимый вид, прежде чем поднять взгляд на того, кто ее ждал.

«Это их впечатлит, – подумала она с удовлетворением. – Я спокойна, собрана и уже поладила с их прислужником».

А потом она увидела, что находилось с ней в лимузине.

«Я не закричу, – лихорадочно мелькнуло в голове. – Меня не вырвет. Я не упаду в обморок. Пусть даже все это кажется адекватной реакцией на этот резервуар со слизью передо мной».

То, что находилось перед ней, выглядело так, будто прямо перед тем, как она села в машину, его освежевали. Оно влажно блестело от жидкостей, которые обычно обращаются лишь под несколькими слоями кожи. Глаза были разные: один сиял светло-голубым, так по-нордически, что им гордился бы сам Гитлер, а второй налился кровью и казался тошнотворно оранжевым.

Хитиновые пластинки, словно прилепленные с каллиграфической точностью, изящно скользили по раздраженной плоти. Вокруг конечностей тянулись мускулы с пугающе неравномерными буграми и гребнями.

Изо рта торчали белые зубцы, которые, хоть и были сами по себе совершенными, выглядели попросту неправильно. Выкрученные в своих гнездах, они выступали наружу, а подчас даже казалось, что меняли свое положение во рту. Там, где обычно находились резцы, у этого существа блестели белоснежные клыки, а большой коренной зуб оказался двубугорковым. Передних зубов не хватало, но пока Мифани, охваченная ужасом, смотрела на десны, в них прорезались крошечные белые ростки. Когда существо раздвинуло губы, изобразив жуткую улыбку, от этого зрелища девушку бросило в дрожь.

Но что поразило Мифани сильнее всего, так это биологическая составляющая существа. Она не намеревалась изучать его с помощью своего дара, но ее чувства протянулись к нему сами собой и она была вынуждена резко отшатнуться, когда мысленно коснулась существа. Те связи, что присутствовали внутри каждого человека, в этом создании были искажены и переиначены самым отвратительным образом. Нервы тянулись иными путями, а артерии и мышцы были выдраны и привиты там, где им явно было не место. И все эти искажения были сделаны умышленно. Изучать его структуру дольше Мифани не могла – это было столь же противно, как пить из сточной канавы.

Существо откинулось назад, по пояс погруженное в резервуар, вытеснивший в лимузине ряд сидений. Резервуар был наполнен вязкой жидкостью, в которой переливались маслянистые радуги. Освежеванная тварь положила руки на обод резервуара и поставила на них подбородок. Когда оно прямо на глазах у Мифани выкрутилось, издав щелчок, она немного поморщилась.

– Добрый вечер, ладья Томас, – произнесло оно.

Мифани кивнула и вежливо улыбнулась, сжав губы так крепко, что аж их прокусила. Ее сверхъестественный мысленный взор непроизвольно старался избегать того, что находилось перед ним.

– Я Грааф Герд де Леувен из Wetenschappelijk Broederschap van Natuurkundigen, – представилось оно. – Прошу прощения за мой настоящий вид. Новую кожу мне еще выращивают, но я не желаю ждать. Как только мы узнали, что вы остались без присмотра, я понял, что нам выпала идеальная возможность с вами познакомиться.

Мифани дергано кивнула, но заговорить не решилась: ее наверняка бы подвел голос.

– Позвольте мне начать с того, что каким бы ни стал итог нашей беседы, ни я, ни кто-либо из моих людей этой ночью вас не тронет. Равно как и ваших друзей. И я сообщаю вам об этом, не предъявляя никаких условий. Я оказываю вам эту любезность по причине того, что вы обладаете тем, что нужно мне. И еще потому, что, как мне сказали, у вас есть дар.

«М-да, вот это я понимаю, все продумано», – подумала Мифани.

И отметила для себя: Правщики не знали, кем ей приходилась Бронвин.

– Они гражданские, – сказала Мифани. – Трогать, следить и изучать их было бы крайне недипломатично. Думаю, на продуктивности встречи очень скажется, если я буду постоянно думать о том, что этим людям причинят вред, будь то в эту ночь или в любую другую. – Глядя на существо перед собой, она видела, как кровь стекает по его щекам. Или, точнее, по капиллярам, находящимся там, где эти щеки должны быть.

– Вы не можете ставить мне условия, – отрывисто проговорило оно.

– Я и не думаю ставить условия, – отозвалась Мифани. – Но давайте сменим тему. Как я поняла, у меня есть кое-что, что вам нужно.

«Что бы это ни было».

Мышцы твари раздраженно дернулись, и на пальцах натянулись сухожилия. Крошечные хитиновые пластины царапнули по металлическому ободу резервуара, и Мифани стиснула зубы. Предельно сосредоточенная, она с тревогой наблюдала за тем, как существо справлялось со своей яростью.

– Очень хорошо, – проговорило оно сквозь сжатые зубы. – А теперь перейдем к делу.

– Перейдем, – согласилась она.

– Мне не нравится находиться в этой стране, – проворчало оно.

Мифани выжидающе молчала. Но не рассчитывала, что оно хотело билет на поезд из Соединенного Королевства.

– Я бы остался в Бельгии, но увы, обстоятельства привели меня сюда.

– Приятного, должно быть, мало, – проговорила Мифани с максимальным фальшивым сочувствием, на какое только была способна.

«Как это утомительно – взять и вторгнуться в чужую страну».

Она начинала терять терпение. Освежеванный человек в резервуаре, склонив голову набок, смотрел на нее.

– Да, – неуверенно протянул он. – Мне неприятно, что я вынужден говорить с членом Шахов. Я ведь не забыл остров Уайт.

Мифани аж открыла рот, поняв, что он имеет в виду. Выходило, что он был там, когда Правщики вторглись в страну. Твари, что находилась перед ней, было свыше трехсот лет. Пораженная, она почувствовала, как теряет самообладание и ее начинает подташнивать.

«Долго возле этой твари я не протяну – меня на нее вырвет. Нужно уже закругляться».

Она кое-как поборола тошноту и попыталась выдавить улыбку. Та оказалась больше похожа на гримасу ужаса, но все равно помогло.

– Я понимаю, насколько это вам, должно быть, мучительно, но я не готова поверить, что первую официальную встречу между нашими организациями со времен острова Уайта вы хотели посвятить тому, чтобы только и рассказывать, как вам не хочется здесь находиться. Поэтому давайте начистоту. Что вам нужно?

– Не надо так со мной разговаривать! – вскричал он и так дернулся в своем резервуаре, что расплескал жидкость. – И не надо со мной играться! – Его глаза вспыхнули от злости, когда он всем телом подался в ее сторону.

– Я и не играюсь! – Мифани тоже перешла на крик, напрочь забыв о всякой дипломатии. Тот снова дернулся, теперь от удивления, но больше никаких движений не совершал. – Что вам нужно?

– Вы знаете, чего я хочу! – выпалил он.

Желтая пена с его губ брызнула Мифани на щеку, и она вздрогнула. Морщась от омерзения, она вытерла лицо.

– Какого черта… Слушайте, я понятия не имею, какого хрена вам нужно, так что говорите сейчас же или я ухожу.

– Мне нужен мой deelhebber! Мне нужен Эрнст фон Сухтлен! – рявкнул он.

Мифани недоумевающе сощурилась.

– Что? – переспросила она.

– Что «что»? – фыркнул он.

– Вы о чем?

– В смысле? – гаркнул он.

– Я не понимаю, – сказала она, пытаясь его успокоить. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы выпустили Граафа Эрнста фон Сухтлена!

– Кого?

– Второго лидера Wetenschappelijk Broederschap van Natuurkundigen, – прошипел он сквозь зубы, сжав их так плотно, что они точно сомкнулись бы, будь выстроены в один ряд.

– Мне очень жаль, – осторожно произнесла Мифани. – Но у нас нет этого человека.

– Не надо меня учить, – съязвил он. – Он исчез с нашей фабрики несколько месяцев назад, оставив инструкции о том, как продолжить нашу стратегию здесь и скрыть его отсутствие. От меня. – Он сжал пальцами стенку резервуара. – И его план сработал так хорошо, что я узнал о его пропаже всего пару недель назад.

– Его не было несколько месяцев, а вы и не знали? – спросила Мифани.

– Мы ощущаем ход времени иначе, чем вы, – ответил он с презрением. – Как только я узнал о его исчезновении, я придумал, как его выследить. Мы нашли запись об отправке сообщения Мифани Томас, ладье Шахов. В логово наших заклятых врагов. И это единственная зацепка, указывающая на то, куда он делся. Я послал за ним своего агента, но вы поймали его и подвергли пыткам! Так вот… – Он медленно и глубоко вдохнул. – Где Эрнст?

– Простите, но я понятия не имею, – сказала Мифани.

«Черт, – подумала она. – Томас даже не знала, что Правщики до сих пор существуют. Если бы кто-нибудь из них возник у нее на пороге, она бы наверняка сразу упомянула об этом в первом же письме».

– Будешь меня бесить – сейчас же тебя пришью! – завопил он. – Или хочешь, чтобы мы стали убивать прямо на улицах?

Он заметался в своем резервуаре, поднимая вязкие волны и расплескивая их во все стороны. Мифани в ужасе увидела, как ее джинсы намокли ниже колен.

«У него что, припадок?»

Окна оказались забрызганы, и когда он махнул в ее сторону руками, густые капли попали ей на лицо и одежду.

– Слушай меня, урод ты безшкурый! – закричала она ему в лицо. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но тебе явно нужно успокоиться.

– Если не выпустите его в течение трех дней, я окачу ваш народ такой волной ужаса, что вся ваша страна погибнет! – проревел он.

Он рванул стенку резервуара, и та порвалась, отчего остаток жидкости пролился на пол.

– Я утоплю весь этот город в крови и желчи! – Размахивая конечностями, он только вредил себе. Мифани увидела, как на его теле открывались раны и из них сочилась кровь. – А сейчас пошла вон, ладья! У меня больше нет на тебя времени!

Когда Мифани открыла дверцу, на тротуар вылилась целая волна слизи, а сама тварь еще продолжала буйствовать. Выбираясь, она споткнулась, выронила сумочку и ее содержимое вывалилось на вязкую массу.

«Отлично, просто отлично», – подумала она, когда ее мобильный издал резкий писк и умер на месте. У двери стоял лысый парень, вид у него был встревоженный. Услышав крики из машины, он и вовсе побледнел.

– Увози его отсюда, – коротко бросила ему Мифани.

– Ты сделала, что он хотел? – судорожно спросил мужчина, забираясь на переднее сиденье.

– А что, похоже, будто сделала? – спросила она.

Он съежился, захлопнул дверцу, и лимузин тронулся с места, оставив ее всю в вонючей слизи. Через дорогу возле клуба все это время так и околачивалась толпа зевак.

«Даже не верится, что я уже второй раз захожу в эту гостиницу, как побитая жена», – думала Мифани, подходя к швейцарам. К ее удивлению и раздражению, на этот раз они не подскочили, чтобы распахнуть перед ней двери.

– Прошу прощения? – проговорила она, краснея от гнева.

– Простите, милочка, но мы не впускаем бездомных, – ответил один, словно извиняющимся, но при этом достаточно твердым тоном.

– Бездомных? – взвизгнула она. – Я не бездомная! Я… – Она отчаянно попыталась найти объяснение своему внешнему виду. – Я рок-музыкант.

На нее посмотрели с сомнением.

– У меня есть кредитки, – добавила Мифани.

На нее продолжили молча смотреть.

– Я дам хороших чаевых? – отважилась предложить она.

– Вам лучше пойти в какое-нибудь другое место, мисс, – сказал один из швейцаров.

– Поверить не могу! – вскричала она. – В прошлый раз, когда я сюда зашла, у меня были синяки под глазами, окровавленные губы и я вся промокла до нитки! И тогда мне без проблем предоставили номер. Как вы тут вообще работаете? У меня в вашем гараже припаркована машина, и я не хочу ее испачкать!

– Мисс, сейчас три часа ночи, и если вы не уйдете сами, то нам придется вас вывести.

– Только дотроньтесь до меня и пожалеете, – холодно заявила она.

– Не сомневаюсь, – ответил швейцар. – Эту форму можно стирать только в химчистке.

Мифани впала в ступор. Освоившись в звании ладьи, она привыкла, что люди выполняли все, что она им говорила. Она коротко подумала, не применить ли на швейцарах свои силы, чтобы те ушли с ее дороги, но решила, что никакие силы не помогут ей заставить портье против воли предоставить ей номер.

«Но что мне делать? Не могу же я вести Бронвин домой в таком виде».

– Ладно, тогда мне нужна моя машина, которая у вас в гараже, – сердито проговорила она. – У меня где-то здесь талон. – Она попыталась стряхнуть слизь с пальцев и залезть к себе в сумочку.

– Убирайся, – настойчиво приказал один из мужчин. – Сейчас же.

Сверкнув на него взглядом, Мифани спустилась по дорожке и испытала извращенное удовольствие, увидев, как пара пешеходов отскочили от нее подальше.

«Ладно, мой мобильный весь в слизи и не работает. А я не могу показаться Бронвин в таком виде, даже если бы могла пройти в клуб, в чем я сильно сомневаюсь».

Кожа начинала чесаться, но при этом слизь была такой вязкой, что она не могла ее просто так соскрести.

«Что же это за гадость, черт возьми?»

Затем, кое-что придумав, Мифани свернула за угол.

«Спасибо тебе, господи», – подумала она.

В нарушение норм безопасности, увидев которое Кловис стал бы рвать на себе волосы, у заднего входа в гостиницу находился всего один человек, да и тот дремал. Очевидно, это был вход, используемый при конференциях и многолюдных мероприятиях, а в три утра таковых было немного. Двери разъехались, и Мифани шагнула внутрь. Администратор во сне поморщился, учуяв ужасную вонь, что исходила от Мифани. Она махнула ему рукой, и он погрузился в более глубокий сон. Набрав в грудь воздуха, Мифани тихонько прошла мимо стойки.

Никаких гневных криков в свой адрес она не услышала. То, что она, проходя по коридору в направлении бассейна, оставляла за собой грязный след, не вызвало угроз вызвать полицию. Мифани вышла во дворик, осторожно осмотрелась. От бассейна в прохладный ночной воздух поднимался пар, а под водой сиял электрический свет. К счастью, поблизости никого не оказалось, а все окна, выходящие во дворик, были либо завешены, либо в них не было света. Она поставила на стул свою покрытую слизью сумочку и мрачно оглядела свою грязную одежду. На какой-то миг ей хотелось полностью раздеться, но затем она посмотрела на балконы, которые выходили к бассейну, и передумала.

«Пожалуй, не лучшая идея, – решила она. – К тому же сюда могут заявиться обозленные служащие гостиницы, и мне не хочется, чтобы они застали меня голой».

Вздохнув, она спустилась по ступенькам в воду. Нырнула с головой и ощутила кожей приятное тепло.

Крепко зажмурившись, Мифани принялась неистово оттирать свое тело. В воду стряхивались шарики мерзкой грязи, и от Мифани во все стороны расползалась маслянистая муть. Она запустила в волосы пальцы и, проведя рукой, почувствовала, что от нее отошла целая масса слизи. Мифани оттолкнулась ногами и поплыла обратно к ступенькам.

«Ну вот, теперь я вся мокрая, – подумала она мрачно, – но это точно лучше, чем было до этого».

Судьба усмехнулась ей полотенцем, оставленным кем-то на лежаке, и Мифани сняла футболку, чтобы ее выжать. На одежде остались подозрительного вида темно-бурые пятна, зато ни на коже, ни на волосах никакой слизи больше не было. Она наспех вытерла волосы и руки, после чего задумалась, не стянуть ли ей джинсы, как вдруг заметила, что с одного из балконов за ней наблюдал какой-то мужчина.

– О… здрасьте, – проговорила она, немного смущаясь того, что стояла в одном лифчике.

– Вечер добрый, – отозвался он. – Вечеринка у вас, вижу, удалась. – Он посмотрел на бассейн, который выглядел так, словно туда вылили бочку с токсическими отходами.

– Да, точно, – согласилась она, внезапно оживившись. Она уцелела в заварушке в Бате и вышла относительно невредимой из боя после того, как обвинила Гештальта в предательстве. Черт, она перенесла даже беседу с этой тварью из Правщиков. А сейчас была довольна собой, что пробралась в эту заносчивую гостиницу и испачкала бассейн. – Тот еще вечерок.

– Полагаю, вы не откажетесь выпить? – спросил мужчина с улыбкой. – Я мог бы принести что-нибудь вниз.

– Это милое предложение, – сказала Мифани, улыбаясь в ответ. – Но мне нужно забрать подруг. Поэтому, может, вы одолжите мне рубашку? – Она указала на крупные пятна на своей одежде.

– Рубашку? – переспросил он. – Разумеется. – И исчез в своем номере, чтобы потом появиться с голубой деловой рубашкой. – Вам может быть великовата, – предупредил он, бросая ее ей.

– Это однозначно лучше, чем у меня. – Она надела ее и усмехнулась, заметив, что та достает ей почти до колен. – Что ж, мне пора идти. Спасибо за рубашку.

– Я бы сказал, будьте осторожны, но вижу, уже поздно, – с иронией сказал мужчина.

– Не беспокойтесь, у меня все хорошо, – ответила она. – Доброй ночи.

– И вам, – пожелал он, наблюдая за тем, как она удалялась тем же путем, что и пришла.

Мифани не знала, пустили бы ее в клуб облепленной слизью, но, как выяснилось, ничего против промокшей до нитки девушки здесь не имели. После событий предыдущего часа клуб казался Мифани куда более обыденным местом, и эта мысль не давала покоя.

«И как только Правщики меня здесь нашли? – размышляла она. – Это же последнее место, где я сама стала бы себя искать, так откуда знали они? Может, проследили за мной из гаража? Тогда это значит, они следили за ним еще до того, как я узнала о его существовании. То есть прождали очень долго. Но ведь Алрич знал, что я здесь, – ужаснулась она. – Может, это он навел? – Она прервала свои размышления, широко зевнув, и мысленно пожала плечами. – Подумаю над этим утром».

По другую сторону танцпола уже даже Бронвин с подругами выглядели уставшими.

– Что с тобой случилось? – удивленно спросила Бронвин. – Это явно не тот топ, что я тебе дала, и ты вся промокла! – Она тревожно дотронулась до одежды сестры.

– Меня забрызгала машина, – объяснила Мифани. – А один добрый мужчина дал мне рубашку.

– Просто снял с себя? – спросила Бронвин.

– Ага, – ответила Мифани, придумывая на ходу. – И не очень о ней жалел.

– А где та, которую я тебе дала?

– У меня в сумочке, – сказала Мифани. – Ее придется хорошенько постирать, потом верну.

«Если ее еще можно спасти, – подумала она. – Кто знает, выводятся ли вообще те ужасные биологические пятна?»

– А что там с твоей работой?

– Был один срочный вопрос, но я решила все по телефону, – ответила Мифани. – В три часа утра. Так что, ты готова ехать?

– А ты сможешь вести? – спросила Бронвин.

– Да, конечно. Только, думаю, забрать машину из гаража придется тебе. Ребятам из гостиницы я не очень понравилась.