26
– Что-нибудь из него вытащили? – спросила Ингрид за миской супа.
Смотритель настоял на том, чтобы они пообедали в общей столовой, и когда Мифани попросила возможности уединиться, неуверенно извинился и вышел. Снаружи двери остались ядовитая пешка и двое из почетного караула, а еще трое телохранителей повисли за окнами на альпинистских веревках. По настоянию Мифани они расположились лицом к улице.
– Возможно, – ответила Мифани.
– А он из вас?
– Хочется думать, что нет.
– Он понял, что вы потеряли память? – спросила Ингрид как бы между делом.
Мифани ошеломленно посмотрела на секретаря. Она смотрела только на Ингрид, словно весь остальной мир перестал для нее существовать.
– Полагаю, мне следовало этого ожидать, – сказала Ингрид. – По Ладейной ходят слухи, что вы теперь умеете получать контроль над телом, не касаясь к нему.
– А сама ты не заметила? – спросила Мифани. – Я же на глазах всего Правления заставила человека ранить себя ножом. – Она произнесла это со сталью в голосе, надеясь этим внушить мысль, что при желании могла бы сделать то же самое и с Ингрид. Правда, секретарь в этот момент держала ложку супа, но Мифани чувствовала, что может импровизировать.
– Ну не забывайте, я задыхалась, пока носилась в облаке, которое выпустил слон Грантчестер, – заметила Ингрид.
– Разумеется, – кивнула Мифани.
Повисла пауза. Мифани ощущала неловкость, а Ингрид будто была вполне довольна собой, хотя мышцы ее совсем не двигались.
– Так вот, об этом моменте, что ты упомянула…
– Вашей амнезии, – уточнила Ингрид.
– Да, об этом, – подтвердила Мифани. – Хотя я и предпочитаю не считать ее таковой.
– Вы предпочитаете не считать полную потерю памяти амнезией?
– А что, звучит неоправданно?
– Я просто стремлюсь к точности, ладья Томас, – сказала Ингрид.
– И все равно ты называешь меня ладьей Томас, – указала Мифани.
– Вы сами называете себя ладьей Томас, – заметила Ингрид.
– Давай не будем заострять внимание на мелочах, – сказала Мифани. – Давно ты это поняла?
– С того вечера, как зашла в кабинет и увидела, что ладья Мифани Томас свернулась на полу калачиком и, вся в слезах, бормотала что-то о том, как чувствует, будто ее воспоминания испаряются. – Мифани смотрела на секретаря, разинув рот. – То была другая Мифани Томас, разумеется, – милосердно добавила Ингрид. – Та, которая была вами до вас.
– Угу, – проговорила Мифани.
Ингрид невозмутимо взглянула на нее и тяжело и протяжно выпустила из легких весь воздух, который смогла.
– Очень хорошо, – сказала секретарь. – Вот как это случилось.
Было уже поздно, и Ингрид сердилась из-за того, что до сих пор находится в лифте Ладейной. Ее старшая дочь Эми прибывала на поезде из Йорка – на выходные из университета, – и Ингрид не терпелось вернуться домой. И только выехав с парковки и обойдя ночных протестующих, она вспомнила, что оставила дочкин подарок в ящике стола. Последняя капля раздражения этого чрезвычайно долгого и отвратительного дня.
Сначала пришлось заминать побег гарпии в центре Сток-он-Трента. Потом в последний момент обнаружилось, что доклад премьер-министру содержит ряд существенных ошибок и должен быть перепроверен в мельчайших подробностях. Ингрид чувствовала себя виноватой, оставляя Томас одну в офисе, но ладья еще просматривала последнюю редакцию доклада и, зная о приезде Эми, отпустила свою помощницу.
– В самом деле, Ингрид, иди, – сказала Томас. – Я уже почти закончила. Я сама отдам его посыльному, и он отвезет бумажную копию на номер десять. Потом поднимусь в квартиру и переночую там. Ты же отпустила мою машину, верно?
Ингрид с улыбкой кивнула.
– В таком случае доброй вам ночи, ладья Томас, – пожелала Ингрид. – И постарайтесь отдохнуть на выходных.
– М-м? – спросила Томас, уже вновь погрузившаяся в доклад. – Ах да. Ты тоже, Ингрид. Хорошо тебе провести время с семьей.
Ингрид пронаблюдала, как ладья, рассеянно смахнув волосы с лица, переключила все внимание на лежавшую перед ней папку. Помощница покачала головой – она понимала, что ее начальница проведет в офисе бо́льшую часть выходных. Ингрид ощутила укол жалости, но ушла чуть ли не вприпрыжку. Почти все сотрудники уже разъехались, и она наслаждалась тишиной тусклых коридоров.
Спускаясь мимо отдела публикаций, она видела, что там еще горел свет и над бумагами за усердным чтением склонилось несколько голов. Но сейчас, когда она возвращалась за подарком для Эми, все уже собирались уходить. Значит, ладья Томас одобрила доклад и отправила его в защищенном пищеводе Тоби, посыльного, работавшего в тот вечер.
«Если эта женщина еще не поднялась в квартиру, – подумала Ингрид, – если я увижу, что она уже читает что-то новое, я отберу у нее маркеры и отправлю спать».
Света из-под двери не пробивалось, а значит, ладья Томас ушла в квартиру и, судя по всему, работает там.
«Ну хоть из кабинета ушла», – буркнула Ингрид себе под нос, но в следующий миг замерла на месте, услышав неожиданный звук. И заметив движение там, где его не должно было быть.
Ингрид была из тех помощников, кто попал в Шахи не после сурового обучения в Имении, а после шестнадцати лет работы на госслужбе. Она не обладала сверхъестественной силой – только выдающейся рассудительностью и способностью хорошо все организовывать. Но за десятилетие в Шахах она узнала, насколько непредсказуемой бывает жизнь. Этот звук мог оказаться всем, чем угодно. Ингрид осторожно подошла к своему офису, напряженно вслушиваясь, не будет ли еще каких-нибудь звуков, а потом открыла дверь.
– Ладья Томас? – прошептала Ингрид.
Свет в кабинете был потушен, и когда она нащупала выключатель и нажала на него, то испытала облегчение, увидев, что там никого не было. Она виновато заглянула в кабинет начальницы, но и там оказалось пусто, а дверь за портретом, ведущая в квартиру, была закрыта. Вздохнув, Ингрид попыталась сообразить, что ей делать. Точно ли она слышала тот звук? Стоило ли из-за этого беспокоить ладью Томас?
От размышлений Ингрид отвлек шум из личного туалета ладьи. Она осторожно двинулась к портрету прежнего ладьи с большим напудренным париком и фасеточными глазами. В голове у нее родился разумный план. Она могла выйти из кабинета и запереть дверь за собой. Потом позвать охрану или найти какого-нибудь одаренного члена Шахов, который бы ей помог. Вот только когда работаешь в Шахах, ты знаешь, что обычно разумные планы на деле оказываются необычайно глупыми. Вспомнить хоть историю о той уборщице, которая открыла туалет из-за того, что слышала доносившиеся изнутри жалобные крики о помощи. Или о бухгалтере Деклане, который посчитал, что лучше тихо отойти и попытаться кого-то позвать, когда в коридоре стал копошиться сбежавший португальский сухопутный кальмар. В тот момент такие решения казались разумными, но уборщица стала бесплодной и слепой, а от тихого телефонного звонка Деклана кальмар почуял угрозу. В результате бухгалтеру пришлось мириться с невыводимыми фиолетовыми пятнами и учиться управляться с калькулятором одним языком, так как рук у него больше не было.
Ингрид услышала из туалета страдальческий шепот и мгновенно узнала, чей это был голос. Она повернула ручку и открыла дверь. Ладья Томас лежала на полу перед раковиной, подтянув колени к груди и безудержно содрогалась всем телом. Ингрид пораженно отшатнулась.
Глаза Томас были широко раскрыты, губы налились кровью. Нет, поправила себя ошеломленная Ингрид, эти отчаянно шепчущие губы не просто налились кровью – они были все изранены и кровоточили. Будто кто-то несколько раз провел по ним наждачной бумагой.
– Все рушится, – простонала Томас. – Я разваливаюсь.
– О, Мифани, – в ужасе выдохнула Ингрид. – Что с вами стряслось?
– Мои мысли, – прошептала Томас бессильно. Потом подняла взгляд на Ингрид, и ошеломленная секретарь увидела, что от ее губ тянулись ниточки крови. – Они уходят. Он выбил их из меня, и теперь они затухают.
– Что? Кто это с вами сделал? – спросила Ингрид, опускаясь на колени и протягивая дрожащую руку. Томас дернулась от прикосновения. – Мифани, я приведу помощь. Вызову охрану и врачей… – Ингрид умолкла, когда ее начальница с удивительной силой схватила ее руку.
– Ты не можешь, это должно быть не так, – рьяно заявила Томас. – Это случится сегодня, и я должна уйти. К тому же я никому не могу доверять, может оказаться, что их послали меня убить. Среди нас предатель. Среди… – Она наморщила лоб. – Все, оно ушло. – Она закрыла лицо руками. – Ушло. Я же узнала. Я узнала, кто это был, и… Черт подери! – вскричала она. Ингрид подскочила, услышав резкий звук, и увидела, что Томас сосредоточенно смотрит на нее. Томас испуганно огляделась вокруг. – Ты это слышала?
– Нам нужно вас отсюда вывести, – спешно проговорила Ингрид. – Кто бы это ни был, он знает, что искать вас нужно здесь.
– Там дверь, – сказала Томас. – В кабинете. – Она кое-как поднялась на колени, по-прежнему сильно дрожа.
– Которая в квартиру? – спросила Ингрид.
– Нет, через ту они пришли, – отозвалась Мифани, панически закатывая глаза. – Часть из них уже мертвы, остальные оглушены, но я знаю, придут еще. – Она напряглась. – Они уже в квартире, я их чувствую. Дверь там заперта, но их это не остановит.
– У вас в квартире мертвые люди? – спросила Ингрид.
– Пожалуйста, помоги мне выбраться в кабинет. – Мифани проигнорировала вопрос.
С заметным усилием она поднялась, держась за стену. Но закачалась, и Ингрид поспешно поддержала ее. Ингрид ощутила, как ее мышцы напряглись и резко расслабились, когда по ним разлилась сила Томас. В одно мгновение Ингрид посмотрела глазами начальницы и увидела саму себя. Ей обжигало губы, боль разрывала голову. Но потом все вернулось как было.
– Извини, – слабо пробормотала Томас.
– Ничего, – сказала Ингрид. – Не беспокойтесь. – И быстро спросила: – Так что, в ваш кабинет?
– Скорее, – поторопила Томас. – Они идут.
– Вы уверены?
– Я их чувствую.
Ингрид пристально посмотрела на начальницу. Хотя Шахи номинально складывались из скрытных и замкнутых людей, они все же составляли сравнительно небольшое сообщество. И о природе и ограниченности умения Томас знали все.
– Вы их чувствуете? – Она посмотрела на Томас и увидела, как под глазами у нее проявляются синяки. – О, боже.
– Скорее.
Вместе они кое-как выбрались в кабинет, и Ингрид стала продвигаться к портретам.
– Нет, – сказала ей Томас. – Не туда.
Она проковыляла в угол комнаты и завернула ковер. В полу оказался металлический люк с встроенной кнопочной панелью. Ладья неуклюже опустилась на колени, набрала код, и металлическая дверь мягко открылась, показав чрезвычайно крутую и узкую спиральную лестницу, исчезавшую в темноте.
– Куда она ведет? – спросила Ингрид. Она была в легком шоке от открытия тайного люка в кабинете, куда она заходила сотни раз. Но из того, что случилось в эту ночь, это было еще не самое невероятное.
– В гараж, – ответила Томас. – В отдельную секцию гаража через дорогу.
– Для машин? – спросила Ингрид скептически. – Вы не можете садиться за руль! Вы едва на ногах стоите!
Томас открыла рот, желая что-то ответить, но только кивнула, соглашаясь. Затем смахнула руку Ингрид со своего плеча и слегка покачнулась, но осталась стоять. Она приложила пальцы к вискам и сделала глубокий дрожащий вдох. После этого, к ужасу Ингрид, глаза ладьи резко закатились вверх. Ингрид прикусила губу, но предположила, что это было преднамеренно.
Так прошла пара минут, на протяжении которых Ингрид тревожно смотрела поверх плеча Томас, ожидая, что из-за портрета, размахивая смертоносным оружием, появится тот, кто сделал с ладьей эти ужасные вещи. Затем Томас ни с того ни с сего начала конвульсивно дергаться. Руки она по-прежнему прижимала к вискам и оставалась на ногах, но казалось, будто все остальные мышцы ее тела судорожно подергивались. Ингрид беспомощно стояла рядом, боясь прикоснуться к ладье из опасения, что у той снова активируется ее дар. Наконец, приступ прекратился, и Томас отвела руки от висков.
– Хорошо, – сказала ладья, тяжело дыша. Взгляд ее был сосредоточен, и теперь она, казалось, владела собой лучше, чем несколько минут назад.
– Хорошо? – повторила Ингрид. – Хорошо что? Что это сейчас было?
– Я кое-что сделала со своим мозгом, – пояснила Томас. – То, чего никогда не делала, и это, наверное, была очень плохая идея. Но думаю, у меня еще есть немного времени, прежде чем я совсем все потеряю.
– Что потеряете?
– Все воспоминания, – ответила Томас. – Поэтому мне надо идти. Сейчас. Пока еще могу.
– Подождите! Не забудьте куртку, – спохватилась Ингрид. – Там дождь.
Ладья поймала ее взгляд, и две женщины улыбнулись друг дружке, думая обо всех случаях, когда Ингрид напоминала Томас одеться, прежде чем выходить.
Томас позволила Ингрид помочь ей с курткой, а потом принялась спускаться в люк, но секретарь ухватила ее за руку и ладья подняла на нее взгляд.
– Вы сказали, что узнали, кто это сделал, – спросила та. – Так кто же?
– Прости, но я понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответила Томас, наморщив лоб. И, задержав взгляд на Ингрид, неловко добавила: – Спасибо тебе. За все. – И переключила внимание на ступеньки, по которым с трудом спускалась в темноте.
Вскоре она исчезла, и люк опустился над ее головой. Дождь снаружи прибавил силы.
– Это был последний раз, когда я ее видела, – заключила Ингрид. – Я сразу ушла из офиса и спустилась по пожарной лестнице в гараж, села в свою машину и забрала дочь с вокзала. Потом все выходные я провела с закрытыми окнами и дверьми, ожидая телефонного звонка. Но ничего не случилось, и в понедельник я как обычно пришла в Ладейную. А когда появились вы, то я не знала, что и думать.
– И ничего не сказала, – осторожно заметила Мифани.
– Нет.
– Почему?
– А с кем мне было об этом говорить? – спросила Ингрид, оправдываясь. – С вами? Я не понимала, что случилось, пусть даже губы и глаза у вас были, как у ладьи Томас. Она сказала, что теряла воспоминания, и я подумала, что вы, наверное, и есть она, только потеряли последние пару дней. И уж точно я не стала бы говорить с ладьей Гештальтом. А все, что я могла бы рассказать слонам или главам Шахов, только доставило бы лишних неприятностей ладье Томас.
– И тебя так сильно заботила Мифани Томас? – спросила Мифани.
– Очевидно, да, – ответила секретарь. И после небольшой паузы: – И до сих пор заботит. – Две женщины обменялись осмотрительными улыбками.
– Так значит, она просто исчезла, спустившись по лестнице, – заключила Мифани.
– Да.
– Пожалуй, мне стоит проверить этот ход, – задумчиво проговорила Мифани. – Может, это что-нибудь подскажет о том, что случилось.
– А что случилось? – спросила Ингрид. – Мне все это время не терпелось узнать.
– Ну, – начала Мифани, уже приняв решение. Она применила на Ингрид свой дар, и та немного пошатнулась, когда ее мышцы вернулись под ее контроль. – Я открыла глаза и увидела, что стою под дождем…
Пересказ получился выборочный, и все упоминания о Бронвин были в нем исключены. Мифани также проявила достаточную осмотрительность, чтобы не рассказать о той информации, что оставила ей предшественница.
– Так вы не какой-нибудь овощ, – сказала Ингрид. – Сначала я немного опасалась, что в ваше тело мог вселиться кто-то посторонний.
– И что развеяло эти опасения?
– Ни один овощ не смог бы так очевидно отличаться от ладьи Томас. Особенно учитывая – давайте это признаем, – что ее не так уж сложно скопировать. Все, что для этого требовалось, – это не поднимать голову и быть смиренной. У меня не осталось сомнений уже спустя четыре часа после вашего появления. На приеме я была полностью уверена, что вы не она. Ладья Томас, которую я знала, никогда бы не надела то малиновое платье. Поэтому я его и посоветовала.
– Как думаешь, еще кто-нибудь подозревает? – осторожно спросила Мифани. Ей пришлось также скрыть, что Фарриер тоже была в курсе, кем она была и кем не была. Ингрид, вздохнув, потерла глаза.
– Честно, не знаю, – устало ответила секретарь. – Время сейчас тяжелое. Знаю только, что Правщики – единственная сила, которая чуть нас не уничтожила. И они подошли к этому очень, очень близко. И сейчас, когда они вдруг появились, кажется, что они пробыли среди нас уже довольно долго. Вы знаете Ричарда Уитлэма? – Мифани медленно покачала головой. – Ну, старая ладья Томас его знала. Все его знали. Славный парень. Проработал помощником слона Алрича тридцать лет. Пришел в организацию прямо из университета, где учился, и был очень добр ко всем новым служащим. Изо всех сил старался сделать так, чтобы нам было уютно.
Она улыбнулась.
– В первый мой день он пришел и подарил мне кактус – тот самый, который до сих пор стоит у меня на столе. Милый парень, очень добрый, полностью преданный Шахам. – Ингрид вздохнула. – Сейчас говорят, что на приеме он вынул костяной стилет и попытался заколоть слона.
Ингрид бессильно посмотрела на Мифани.
– Если такой человек… человек, который присматривал за членом Правления, пока тот спал, человек, чья верность не вызывала ни малейших сомнений, человек, которого по-настоящему любили, – может оказаться Правщиком, то я уже не знаю, что делать. Потому что, ладья Томас, я не знаю, понимают ли это члены Правления, но Правщики уже знают наши секреты.
Мифани внезапно охватило ощущение полной обреченности. Ингрид была права. Шокированное самим фактом нападения во время приема, Правление не сумело заметить общей картины. Они боялись своих секретарей и уборщиц, которые могли броситься на них с ножом. Но секретари и уборщицы были нужны лишь затем, чтобы отпереть двери и впустить Правщиков.
Поправка: остальных Правщиков, потому что некоторые уже были внутри.
– Эти люди тоже могут ошибаться, Ингрид, – сказала Мифани, невероятным усилием пытаясь сохранить спокойствие. – Все, что случилось на приеме, не было спланировано. Они не были готовы к масштабному перевороту.
– Вы считаете, что пронос оружия в Верхний дом не требует серьезной подготовки? – возразила Ингрид. – Они могли нас всех поубивать!
– Если бы мы говорили о Палате общин – может быть, но здесь у нас Правление Шахов, – сказала Мифани. – Пойти на Экхарта с кинжалом и пистолетом – это все равно, что броситься на танк с пачкой масла. Мне не верится, что организация, которая существует сотни лет и задумала вторжение, решила устроить переворот все равно что с перьевыми метелками. Скорее всего, они еще готовятся и поэтому при себе у них оказалось оружие. Нет, если они это планировали, то точно не на приеме. Все это случилось потому, что я раскрыла Гештальта.
– Так вы думаете, за этим стоял ладья Гештальт? – спросила Ингрид, немного оживившись. – Если Гештальт руководил вторжением Правщиков, то…
– То есть это значит, что прошедших веков Правщикам не хватило, чтобы научиться хоть как-то замечать таланты. Гештальт многое умеет, но не подходит на роль главы заговора. Я читала дела и знаю, что Гештальт взяли в Правление только благодаря его чрезвычайным боевым умениям.
– Конечно, и по этой же причине взяли вас, чтобы уравновесить с ним, – сказала Ингрид, видимо, забыв на минуту, что говорит не с тем человеком, которого тогда взяли в Правление. – Все понимали, что нужен кто-то, кто будет вести дела Ладейной и заниматься внутренними операциями.
– Ну да, а еще кто-то, кто не будет проявлять себя, создавая неудобства, – сухо заметила Мифани. – Гештальт выдал мне эту крупицу правды, когда я была перед ним со страшным лицом. Это Правщики назначили меня в Правление.
– Маловато иметь только одного своего человека в Правлении, – сказала Ингрид. – Даже если у него четыре тела.
– Так что ты хочешь сказать? – спросила Мифани тревожно.
– Что в Правлении остались еще Правщики.
