О грехе и перечне прегрешений

Я не сторонник исповеди по бумажке, или даже по тетради, как, бывает, кающиеся приносят… Кто-то считает, что чем больше написал, тем больше и сильнее кается. Включается память, и человек сидит, пишет ночь напролет, фиксирует не только поступки, но и движения души, жизненные ситуации… Но разве ты схватишь, разве поймешь ту духовную глубину, в которой постоянно совершается перемена?

Да, бывают такие грехи, что вспомнишь о них и хочется припасть к Богу и заплакать: «Прости меня, Господи…» Но когда человек давно кается и исповедуется, то чувствует, что ничего нового в себе уже не откроешь. Тогда некоторые, особенно склонные к мнительности, начинают изобретать, пускать в ход воображение… Или же сомневаться: «У меня были страшные грехи — неужели Бог может их простить? Священник прочел разрешительную молитву — и всё, грехи прощены?» Эти мысли приходят в голову оттого, что мало веры. Она есть, но больше места занимает свое личное отношение.

Как из Священного Писания, так и из жизненного опыта мы знаем, что измерить или исчислить грех невозможно, так как грех — явление духовное. И оно имеет такую же глубину, как человеческая природа. Вот Бог создал человека во времени — а спроси, что такое «время», и мы сразу потеряемся; все происходит во времени — рождаемся, возрастаем, умираем; историю — и Священную историю тоже — мы знаем в контексте времени…

Возьмем в пример библейского царя Манассию. Он получил власть от Бога и вначале стремился тщательно исполнять все, что ему было положено как царю иудейского народа, а потом переменился и стал делать все наоборот, разрушать основы веры, Ветхого Завета, насаждать язычество. Долгое время он трудился и преуспевал, вместо храма Живому Богу строя храмы идолам. И вот Господь через пророка открыл царю, что за эти безумные дела его ждет смерть. И он пришел в себя, понял, что натворил, и начал каяться. Вот покаянная молитва Манассии, которую иногда помещают и в молитвословах:

Господи Вседержителю, Боже отцев наших, Авраама и Исаака и Иакова, и семени их праведного, сотворивший небо и землю со всем благолепием их, связавший море словом повеления Твоего, заключивший бездну и запечатавший ее страшным и славным именем Твоим, которого все боятся, и трепещут от лица силы Твоея, потому что никто не может устоять пред великолепием славы Твоея, и нестерпим гнев прещения Твоего на грешников! Но безмерна и неисследима милость обетования Твоего, ибо Ты Господь вышний, благий, долготерпеливый и многомилостивый и кающийся о злобах человеческих. Ты, Господи, по множеству Твоей благости, обещал покаяние и отпущение согрешившим Тебе, и множеством щедрот Твоих определил покаяние грешникам во спасение. Итак, Ты, Господи, Боже праведных, не положил покаяния праведным Аврааму и Исааку и Иакову, не согрешившим Тебе, но положил покаяние мне, грешнику, потому что я согрешил паче числа песка морского. Многочисленны беззакония мои, Господи, многочисленны беззакония мои, и я недостоин взирать и смотреть на высоту небесную от множества неправд моих. Я согбен многими железными узами, так что не могу поднять головы моей, и нет мне отдохновения, потому что прогневал Тебя и сделал пред Тобою злое: не исполнил воли Твоей, не сохранил повелений Твоих, поставил мерзости и умножил соблазны. И ныне преклоняю колени сердца моего, умоляя Тебя о благости. Согрешил я, Господи, согрешил, и беззакония мои я знаю, но прошу, молясь Тебе: отпусти мне, Господи, отпусти мне, и не погуби меня с беззакониями моими и не осуди меня в преисподнюю. Ибо Ты Бог, Бог кающихся, и на мне яви всю благость Твою, спасши меня недостойного по великой милости Твоей, и буду прославлять Тебя во все дни жизни моей, потому что Тебя славят все силы небесные, и Твоя слава во веки веков. Аминь (2 Пар. 36).

Согбен многими железными узами, так что не могу поднять головы моей… Грешник находится в узах греха. Грех держит в железных объятиях: человек думает, что свободен, а фактически он раб греха. Как Христос ответил законникам, которые говорили, что мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда: Всяк творяй грех раб есть греха (Ин. 8:33, 34). Христос не различает сферы жизни на историческую, фактическую, личную, общественную, а просто говорит: Всякий, делающий грех, есть раб греха. Грех — то, что изменяет саму нашу природу. Человек может быть гениально одарен, может преуспевать в делах, но с духовной точки зрения получает от Бога оценку: раб греха.

Манассия говорит: Я согрешил паче числа песка морского. Представьте себе берег океана — возможно ли сосчитать песчинки? С одной стороны, это образ множества грехов, но в то же время он показывает нам, что грех нельзя до конца исчислить и измерить. Другой образ: грех есть внутреннее распадение человека, умирание; не было бы греха, мы не знали бы и смерти. А когда распадается организм — разве можно исчесть разрушающиеся клеточки? Еще один образ: стоишь в церкви, и вдруг из окна падает яркий, мощный сноп солнечного света: сколько же в нем летает пыли, которую мы не видим и не ощущаем, но дышим ею… Или гуляешь летней теплой ночью: в темноте ничего не видно, а подходишь к фонарю — под ним кружится целый рой насекомых. И удивляешься: вот она, жизнь-то идет! Она идет рядом, как будто нас и не касается, но стоит приглядеться, и пожалуйста — она здесь. Так же и грех.

Его не то чтобы не видно — увидеть можно. И то, что мы грешные, наверное, каждому понятно, редко кто занимает такую принципиальную позицию: «Бога нет, и нет греха», или как у Достоевского говорит Иван Карамазов: «Бога нет — и все позволено», что бы я ни сделал, я, индивидуум, — мера всех оценок, всех отношений, и потому никакого греха не существует.

Если мы рассматриваем человека не только в его земном измерении, а начинаем мыслить и сознавать, что жизнь дана нам свыше, что она имеет смысл, пробуждаемся и начинаем чувствовать, видеть Творца, читаем в Евангелии о Царствии Божием — то естественным образом упираемся в стену! Одна-единственная стена отделяет нас от Бога — грех. Все остальное Бог может преодолеть — на всяком месте владычество Его, как поется на всенощной в предначинательном псалме: На всяком месте владычества Его благослови, душа моя, Господа (Пс. 102:22). Везде я могу помолиться, призвать Бога и почувствовать Его святость — если только не закроет меня от Бога стена.

Грех — это сила, противодействующая Творцу. Она хочет закрыть нас от Бога, упрятать в скорлупу: вот будь в скорлупе, больше тебе некуда стремиться, нечего желать. А преодоление греха, наоборот, раскрывает человека, он начинает чувствовать богатство вселенной и достоинство каждой личности. Поэтому у святых была любовь ко всем, уважение, почтение, они даже готовы были брать на себя скорби или болезни других людей. Серафим Саровский встречал приходивших к нему словами: «Радость моя, Христос Воскресе!» — потому что видел в ближнем высочайший образ и подобие Божие. Нам присуща двойственность: все мы падшие создания, но в то же время несем в себе образ славы Божией, как поется в церковной стихире: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений…» Образ славы Божией не отнимется от нас, если мы сами его не потеряем. Переживание славы Божией дает нам возможность обновляться духовно, черпать силы для преображения.

Как учат святые отцы, грех имеет степени развития. Первая степень — прилог — это мысль: вот она засветилась на экране нашего сознания и побуждает нас к чему-то. К чему — к зависти или ненависти, осуждению или гордыне? Если мысль несет отрицательный заряд, будоражит меня, то я чувствую, как мой внутренний мир напрягается, что-то начинает меняться — самому мне не понятно что. Как распознать: пришедшая мысль от Бога или от темной силы?

Преподобные отцы говорили, что если мысль от Бога, на душе будет радостно и светло. А если на душе неспокойно, она мятется, значит, ко мне приступает сила, которая хочет смутить меня. Не обратишь внимания на эту мысль, она попросится глубже войти в чувства, а через чувства — в сердце; не выбросишь ее из сердца — будет потом побуждать волю к тому, чтобы я исполнил этот прилог. Не примешь, так как бодрствуешь мыслью, трезвишься, скажешь: «Нет, это не нужно мне, я этого не хочу, это противно заповеди Господней, совесть моя никак не может на это согласиться, я отрицаюсь прилога» — и все, прилог уйдет, а ты останешься свободным и спокойным. Примешь — от прилога начнется пленение чувства, сердца, потом воли.

Примешь помысл, побуждающий на противное заповеди Господней, воле Божией, согласишься с ним — и прилог, часто повторяемый, перейдет в качественно иное состояние, возникнет привыкание, наклонность, и ты не думая, механически начнешь делать то, что не должно. Например, идет мужчина по улице и изрыгает непотребные слова, он так привык. Его укоряешь: «Ну что вы делаете?» — а он даже не понимает, почему так нельзя, ругается на автомате. Потому что не заметил момента, когда можно было остановить прилог, воспротивиться ему, сказав: «А почему я должен ругаться, почему должен изрыгать нечистые, безумные слова?» Неостановленный греховный прилог перерастает в порок. Порочный человек не согласует свое поведение с духовно-нравственными устоями, отвергает нормы воспитания и порядочности. А порок обращается в страсть, которая есть пленение души. Как пьяница сначала понемножку употребляет спиртное, потом побольше, а потом чувствует, что его тянет, но уже не может остановиться. Понимает, что это плохо, а справиться с собой не в силах, просит: «Помогите, отведите меня к врачу…» Началось с пленения ума, потом возникла склонность, привычка, затем порок и, наконец, страсть. А страсть у святых отцов рассматривается как демоническое влияние на человека. Брешь открыта, и через нее доносится: «Не хочешь, а будешь это делать…»

Есть случаи, когда на исповеди перечень грехов необходим. Для человека, который только начинает каяться, нужно разъяснение. Он подходит к аналою: «Батюшка, я в первый раз…» — «Хорошо, давай я тебя послушаю». А каяться ему трудно, сказать ничего не может. Священник начинает задавать элементарные вопросы: «В Бога веришь? Молишься? Ни с кем не враждуешь? Бога не хулил?..» Не случайно Великим постом во многих храмах проводится общая исповедь и читается перечень грехов по заповедям. А потом многие подходят и говорят: «Я раньше не понимал, что это грех, а теперь знаю, что в нем повинен».

На протяжении веков основой покаяния были и остаются десять заповедей, которые Господь дал пророку Божию Моисею на горе Синай.

Первая заповедь: Аз есмь Господь Бог твой; да не будут тебе бози инии, разве Мене. Или, что то же самое: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим (Мф. 22:37). Не сотвори себе кумира — того, что может заменить тебе Бога. И из самого себя можно сделать идола через самолюбие, гордость, превозношение: человек преуспевает в делах и мнит, что всего достиг благодаря своей активности, пониманию жизни, личным качествам, и с презрением относится к окружающим, которые ничего из себя не представляют.

Вторая заповедь, подобная первой: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22:39). Можно сказать, это основа основ — возлюби Бога всей душой и всей мыслью и ближнего, как самого себя. И Христос однажды, отвечая вопрошающему юноше, сказал: На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22:40) — и откровение, и пророчество. Любовь есть соуз совершенства (Кол. 3: 14). Если ее зачеркнуть, не останется ничего — как у язычников считается: человек человеку волк. Но есть Бог, и Бог есть Любовь, и Господь Сам возлюбил нас и заповедовал нам любить Его и друг друга.

Постоянно испытывая свое сердце, мы видим, как мало мы любим Бога, как мало знаем о Нем. Потому что есть познание от книг, от проповедей, от слов, а есть научение от Бога, как сказано, что Бог дает человеку знание о Себе Духом Святым. Апостол Павел говорит: никто не может назвать Иисуса Господом как только Духом Святым (1 Кор. 12:3). Также Христос сказал: никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф. 11:27). Фактически путь к Богу — это таинственное богонаучение: оно дается нам в таинствах. Вера, Крещение, Покаяние, внимательная жизнь в отношении заповедей Господних, чтобы совесть не укоряла, — вот сердцевина правильной христианской жизни.

Исповедь — данная нам от Бога возможность открыть то, что кроется в глубинах нашего духа: там есть и вера, и благодарность Богу, и познание Его — Бог многим дал познать Себя, и, читая Слово Божие, мы восхищаемся, удивляемся Его славе и величию Божьему, исповедуем Господа, яко благ, яко в век милость Его. А когда теряем Его, в душу вливается мрак, нечувствие, окаменение, маловерие, неверие… Тогда мы должны начать рассуждать, искать объективные причины, которые породили это состояние отчужденности от Бога. Когда христианин принимается без утайки, искренне разбираться в своем состоянии, он быстро устанавливает момент, с которого все началось. Я иногда думаю: почему мне было так легко, хорошо, радостно, а потом внезапно — раз, и что-то словно сковало, хочешь и ничего не можешь сделать, мысли разбредаются… Начинаю искать: кого-то я осудил, или сам себя похвалил, или кто-то меня похвалил и я придал этому значение, что я как будто чего-то стою, — много может быть причин тому, что вдруг отошла благодать Божия. Поэтому первая из основных апостольских заповедей, данная христианам, когда апостолы устраивали Церковь и их вопрошали: «Мы приняли Крещение, что нам теперь делать?», такова: «Внимайте самим себе». А священникам апостолы сказали: внимайте себе и всему стаду (Деян. 20:28), то есть пастве.

Внедрить внимание к себе — к мыслям, чувствам, к тому, что со мной происходит ежечасно, ежеминутно, привыкнуть внимать себе — с этого начинается школа самой высокой духовной жизни. Без внимания все ускользает, проходит мимо, как в тумане, мысли мелькают — а внимательный сразу поймет, на чем надо остановиться, осмыслить: что это за явление, что это за мысль, что это за чувство, откуда оно взялось в моем сердце… Где внимание, там привлекается и разумная духовная способность человека видеть, понимать и рассуждать.

Святые отцы, подвижники, аскеты говорили, что начало духовной жизни — внимать себе. Они советовали в конце дня, прежде чем прочесть вечерние молитвы, кратко припомнить: чем я сегодня занимался, куда уклонялась моя мысль, были ли мои чувства хорошие, положительные или отрицательные и я впадал в мрачное состояние. И все это принести Богу. Сказать: «Господи, день прошел — сколько же было ненужного: я и унывал, и роптал, и осуждал, и был готов с тем, кто меня задел, поссориться, и настроение было дурное…»

У святых отцов указываются восемь главных страстей, от которых происходят другие греховные страсти: чревоугодие, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость.

Одни преподобные отцы признают началом грехопадения леность и праздность, считая корнем всех зол такое умонастроение: «я не хочу себя утруждать, буду жить, как легче и лучше, искать довольства, никогда себя не понуждать».

Другие полагают, что в основе наших греховных состояний лежит страсть гордости. Из-за гордости и зависти произошло отпадение от Бога разумных духовных ангельских сил. Денница, или сатана, возомнил о себе, что по своей природе он ничем не меньше Бога и равен Ему. Но ведь он является творением Божиим — а как можно ставить рядом творение и Творца? Вот плотник сделал прекрасный стол, и что же, стол скажет: «Я такой же, как ты, у меня есть ножки, целых четыре, я отделанный, красивый, нужный, меня все любят, дорожат мной»? Апостол Павел приводит в пример горшечника и глиняный сосуд:

Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? (Рим. 9:20–21). Гордость лишает разума, и тому, кто обуревается ею, кажется, что он так велик, так велик…

Святитель Игнатий (Брянчанинов), духовно просвещенный подвижник веры, чье каждое слово имеет вес, написал сочинение «В помощь кающимся», где перечисляет грехи, относящиеся к восьми основным страстям. И мы до сих пор обращаемся к его определениям:

«1. Чревообъядение. Объядение, пьянство, нехранение и разрешение постов, тайноядение, лакомство, вообще нарушение воздержания. Неправильное и излишнее любление плоти, ее живота (то есть жизни) и покоя, из чего составляется самолюбие, от которого нехранение верности к Богу, Церкви, добродетели и людям». Иногда спрашивают, что такое тайноядение: это когда, например, в семье кто-то ест один тайком, дети, бывает, любят что-нибудь сладенькое утащить… В общем, можно сказать, все перечисленное здесь относится к нарушению воздержания. А норма воздержания — пост. Не только в христианстве, но и в других религиозных системах, и в античной философии существует тезис, что в человеке природа духа и телесная природа должны быть гармонично соединены, уравновешены, как чаши весов. Если что-то перевешивает, значит, человек теряет определенную высоту. Поэтому у того, кто объедается, и тем более привыкает объедаться, телесное начало подавляет духовное: трудно молиться, трудно себя подвигнуть на полезные дела, да и вообще на любое утруждение.

«Излишнее любление плоти» тоже происходит от чревоугодия, то есть тело берет верх, и потому ум и сердце склоняются к заботе не о внутреннем, а о внешнем. Плотское начало преобладает, отсюда и сосредоточение забот, попечений, целей в жизни — на телесной природе. Для таких людей Бог где-то есть, да, Он существует, но не является предметом забот и попечений.

«2. Любодеяние. Это блудное разжжение, блудные ощущения и положения души и сердца. Принятие нечистых помыслов, беседа с ними, услаждение ими, соизволение им, медление в них. Блудные мечтания и пленения. Нехранение чувств, в особенности осязания, в чем дерзость, погубляющая все добродетели. Сквернословие и чтение развратной литературы (в наше время сюда надо добавить и порнографические фильмы и видео). Грехи блудные естественные: блуд и прелюбодеяние. Грехи блудные противоестественные».

Заметьте, святитель Игнатий не перечисляет, не называет эти последние грехи. И многие святые отцы настолько блюли целомудрие, они считали, что эти вещи не надо называть своими именами. Хотя названия блудных грехов встречаются в Священном Писании, в Посланиях апостольских, где говорится о состоянии язычников, которые приняли Крещение, но, не удержав нравственную высоту, снова обратились к тому, что раньше было для них нормой жизни. Это неудивительно, если вспомнить слова Христа, которые относились ко всем людям: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? (Мф. 17:17). Отсюда в Послании апостола Петра видим такой образ, как пес возвращается на свою блевотину и вымытая свинья идет валяться в грязи (2 Пет. 2:22) — то есть Бог дает человеку возможность очиститься, а он, пожив в нормальном состоянии, возвращается к прошлому образу жизни.

«3. Сребролюбие. Любление денег, вообще любление имущества движимого и недвижимого. Желание обогатиться. Размышление о средствах обогащения. Мечтание богатства. Опасения старости, нечаянной нищеты, болезненности, изгнания. Скупость. Корыстолюбие. Неверие Богу, неупование на его промысл. Пристрастия или болезненная излишняя любовь к разным тленным предметам, лишающая душу свободы. Увлечение суетными попечениями. Любления подарков. Присвоение чужого. Лихва. Мшелоимство. Жестокосердие к нищей братии и ко всем нуждающимся. Воровство. Разбой». Известно, что, когда душа одержима страстью сребролюбия, человек идет на преступление: воровство и разбой.

«4. Гнев. Вспыльчивость, принятие гневных помыслов: мечтание гнева и отмщения…» Иногда случается какая-то ссора, проходит время — причина, обстоятельства, все кануло в прошлое, а человек все держит в памяти, не может забыть момент, когда его оскорбили или несправедливо отнеслись, и в душе таит: «Представилась бы возможность, вот уж я бы отомстил…» Гнев зашел глубоко, а он не потрудился, чтобы преодолеть это состояние.

«…Возмущение сердца яростью, помрачение ею ума: непристойный крик, спор, бранные, жестокие и колкие слова, ударение, то есть биение рукой, поднятие руки, часто даже в семьях это имеет место; толкание, убийство. Памятозлобие, ненависть, вражда, мщение, оклеветание, осуждение, возмущение и обида ближнего».

«5. Печаль. Огорчение, тоска, отсечение надежды на Бога, сомнение в обетованиях Божиих, неблагодарение Богу за все случающееся, малодушие, нетерпеливость, несамоукорение, скорбь на ближнего, ропот, отречение от креста, покушение сойти с него».

Огорчение… Человеку, огорченному духом, жизнь не мила, душа у него словно отравлена. Печаль съедает духовные силы и погружает, как мы сейчас говорим, в депрессию — нежелание ничего делать, нежелание выйти из этого состояния. Хотя есть возможность поднять все свои разумные силы и доводы и убедиться, что печаль угнетает меня из-за самого пустякового дела…

«Тоска, отсечение надежды на Бога…» Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает; а сего мира печаль, смерть соделовает (2 Кор. 7:10). Печаль мирская порождает отчаяние, доходящее даже до смерти.

«Сомнение в обетованиях Божиих…» Когда человек погружается в тоску, не видит выхода из жизненной ситуации, то начинает сомневаться в законе Божием, в заповедях, сомневается, что Бог любит его, хочет спасти и непременно поможет, если обратиться к Нему от всего сердца.

«6. Уныние. Леность ко всякому доброму делу, в особенности к молитвенному. Оставление церковного и келейного правила. Оставление непрестанной молитвы и душеполезного чтения. Невнимание и поспешность в молитве. Небрежение. Неблагоговение. Праздность. Излишнее успокоение сном, лежанием и всякого рода негою. Перехождение с места на место. Частые выходы из келий, прогулки и посещения друзей. Празднословие. Шутки. Кощуны. Оставление поклонов и прочих подвигов телесных. Забвение грехов своих. Забвение заповедей Христовых. Нерадение. Пленение. Лишение страха Божия. Ожесточение. Нечувствие. Отчаяние».

Леность ко всякому доброму делу, в особенности к молитвенному, одолевает, когда нападает дух уныния. Об избавлении от него мы молимся Великим постом в молитве Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего, дух уныния не даждь ми…»

«Празднословие. Шутки. Кощуны». Унывающий ищет выход из этого состояния, только ищет не там: начинает утешаться шутками, прибаутками, иногда довольно колкими, а может быть, и скверными. Он надеется развеяться, но само это поведение открывает слабые места души.

«Ожесточение. Нечувствие. Отчаяние». Уныние может довести до отчаяния. Вспоминаются слова преподобного Серафима Саровского: он говорил, что христианин ни в коем случае не должен унывать. Почему именно «не должен»? Сам преподобный преодолел неимоверные трудности и понимал, что всегда Господь выведет человека, если только он готов, ради спасения души, уповая на Бога, потерпеть лишения, изнеможения, труды… И уныние пройдет, как проходит тяжелая полоса в жизни, которую надо мужественно встретить и перетерпеть. Только не унывай, душа моя, уповай на Бога, Той знает печаль твою и скорбь твою… Помню, в далекое время, послевоенное, тяжелое, мы собирались и пели: «Не унывай, не унывай, душа моя. Уповай, уповай да всё на Господа. Я Твоя овча заблудшая, от Твоего стада отставшая. А кого же пошлешь на помощь мне? Или ангела иль архангела, или Матерь Свою, Владычицу, или Сам сойдешь, Владыка мой…» В простой народной песне и то говорится, что уныние преодолимо, только надо понять, что это нездоровое состояние и оно лишает тебя сил, лишает радости. Но с тобой рядом Тот, Кто тебе всегда поможет. Он улыбнется и скажет: «Ну что же ты так, сам себя загоняешь в тесноту»… С унынием надо бороться: читать Священное Писание, прийти на исповедь. И оно преодолевается, благодать Божия поспешествует.

«7. Тщеславие. Искание славы человеческой. Хвастовство. Желание и искание земных и суетных почестей. Любление красивых одежд, экипажей, прислуги и келейных вещей. Внимание к красоте своего лица, приятности голоса и прочим качествам тела. Расположение к наукам и искусствам гибнущего сего века, искание успеть в них для приобретения временной, земной славы. Стыд исповедовать грехи свои. Скрытие их перед людьми и отцом духовным». Из-за тщеславия человек боится перед священником показать, какой он на самом деле. Но здесь ни в коем случае нельзя стыдиться, ведь вот мы, когда болеем, идем к врачу и стараемся открыть все свои немощи, чтобы получить пользу. Тщеславный превозносится над другими, ему кажется, что он особенный, и он все вокруг себя хулит, ругает, а самого себя возвышает и оправдывает.

«Лукавство. Самооправдание. Прекословие. Составление своего разума». То есть следование своему лжеименному разуму: разум омрачен, а человеку кажется, что он рассуждает правильно.

«Лицемерие. Ложь. Лесть. Человекоугодие. Зависть. Уничижение ближнего. Переменчивость нрава. Потворство страстям. Бессовестность. Нрав и жизнь бесовские».

«8. Гордость. Презрение ближнего. Предпочтение себя всем. Дерзость. Омрачение, дебелость ума и сердца.

Пригвождение их к земному. Хула. Неверие. Лжеименный разум».

Гордость трудно исправить, особенно гордость ума. Считается у святых отцов, что, если человек горд умом, его может исцелить только Бог. Встречаются люди, которые прекрасно понимают суть многих вещей, ведут умные разговоры, дают правильные ответы, но для них это лишь средство, чтобы возвыситься, показать свое совершенное знание наук и образованность. У гордых умом на все найдется ответ и изъяснение. Это и называется «прелестью» — человек прельстился своим разумом, посчитал его исключительным, ведь только он может все явления связать и объяснить. Несколько раз у меня был такой опыт: родственники приводили ко мне юношей — пытаешься установить контакт и взаимопонимание, а он стоит на своем. Ты ищешь подходы, возможности, как склонить человека к правильному выходу из его состояния, но все сразу же отсекается: «Нет, я все знаю, понимаю, я сам разберусь! Зачем меня учить?»

Страсть гордости может довести человека до уникального психического состояния; я встречал сумасшедших, которые в спокойном состоянии производят впечатление нормальных, а входя в раж, считают себя императором, царем, высокопоставленным лицом или пророком…

Прелесть — пленение ума своими достоинствами, превосходством над многими — доходит до того, что человек может счесть себя призванным от Бога, пророком, или даже сказать, что он выше пророка. И ставить себя выше объективных знаний: «А что там, я лучше знаю…» Переспорить его невозможно, так как в нем дух противления. Поэтому у святых отцов сказано, что находящегося в духовной прелести невозможно переубедить или привести к покаянию. Они оставляли таких в покое, зная, что только Сам Бог может их исправить.

Разум, как бы он ни был высок, дан нам как дар Божий, как способность распознавать суть вещей. А если этот разум зациклен на себе, он сам себя обожествляет и считает критерием всякого знания, даже религиозного, отношения к Богу… Только благодать Божия может в каких-то обстоятельствах подвигнуть его к самоанализу и самокритичности — здесь необходимо посмотреть на себя критически.

«Непокорность закону Божию и Церкви. Последование своей плотской воле. Чтение книг еретических, развратных и суетных. Неповиновение властям. Колкое насмешничество. Оставление христоподражательного смирения и молчания. Потеря простоты. Потеря любви к Богу и ближнему. Ложная философия. Ересь. Безбожие. Невежество. Смерть души».

«Таковы недуги, — пишет святитель Игнатий, — таковы язвы, составляющие собою великую язву, ветхость ветхого Адама, которая образовалась из его падения. Об этой великой язве говорит святой пророк Исайя: от ног даже до головы несть в нем целости: ни струп, ни язва, ни рана палящаяся несть пластыря приложите, ниже елся, ниже обвязания (Ис. 1:6)». Нет исцеления, оно невозможно: больной все отвергнет, скажет: нет, мне это не нужно, зачем вы мне говорите, зачем советуете… Не помогут никакие врачебные средства: ни пластырь, ни елей, ни повязки, но только духовный елей — благодать Божия.

«Это значит, по изъяснению Отцов, что язва — грех — не частная, и не на одном каком-нибудь члене, но на всем существе: объяла тело, объяла душу, овладела всеми свойствами, всеми силами человека. Эту великую язву Бог назвал смертью, когда, воспрещая Адаму и Еве вкушение от древа познания добра и зла, сказал: В оньже аще день сиесте от него, смертию умрете (Быт. 2:17). Тотчас по вкушении плода запрещенного, праотцы почувствовали вечную смерть; во взорах их явилось ощущение плотское; они увидели, что они наги. В познании наготы тела отразилось обнажение души, потерявшей красоту непорочности, на которой почивал Дух Святый. Действует в глазах плотское ощущение, а в душе стыд, в котором совокупление всех греховных и всех постыдных ощущений: и гордости, и нечистоты, и печали, и уныния, и отчаяния. Великая язва — смерть душевная; неисправима ветхость, происшедшая после потери Божественного подобия! Великую язву Апостол называет законом греховным, телом смерти (Рим. 7: 23–24), потому что умерщвленные ум и сердце вполне обратились к земле, служат раболепно тленным пожеланиям плоти, омрачились, отяготели, сами соделались плоть. Эта плоть уже неспособна к общению с Богом! (Быт. 6:3). Эта плоть не способна наследовать блаженство вечное, небесное! (1 Кор. 15:50). Великая язва разлилась на весь род человеческий, соделалась достоянием злосчастным каждого человека».

Вот таково, в духовном аспекте, состояние человеческого рода, начавшегося от Адама. Более 150 лет назад написано это сочинение святителя Игнатия (Брянчанинова); в наше время вышли книги, в которых приводятся более подробные перечни грехов, однако если проследить грехи к их первоисточникам, то мы увидим те же восемь основных страстей, о которых вслед за древними святыми отцами — Макарием Великим, Антонием Великим, Исааком Сириным, Иоанном Дамаскиным, Максимом Исповедником и многими другими преподобными — пишет святитель Игнатий, показывая, объясняя состояния человеческой души, подверженной греху, и пути исцеления от него.