6
Выход силой
Садко так же молча сел на место, задумчиво глядя на старосту. Его гладкий до этого момента лоб прорезали морщины. Груздь икнул, словно нарочно. Снимая ненужное напряжение, разлитое в воздухе. Потом вытер ладонью потное лицо и сказал:
– Ну это… Давай мне, что ли!
Гадалка посмотрела на него, потом на очередной кусок воска. Потом снова на него.
– Будет у тебя опасность впереди великая. Захочешь – выживешь, да еще и боярином станешь. От тебя зависит.
– Боярином? Вот это нормально… Это хорошо. Шубу куплю…
Дружинника так развезло, что он засыпал прямо за столом. Вроде как сидит еще, но скоро рухнет. Кат с досадой подумал, что рано выйти все-таки не получится.
– А тебе, молодой? – Хозяйка подняла на него внимательный взгляд. Вроде и пила наравне со всеми…
– Мне? Так мне жена уже гадала, – ответил сталкер. Пора было сворачивать посиделки и ложиться спать, а то Груздь того и гляди лицом в тарелку упадет. Хорошо, что уже в пустую. – Велено всех слушать и никому не верить.
– Да? Это она молодец. Бабы вообще умные… Так что, говоришь, с Жоркой-то?
– Умер. – Кату почудилось, что кто-то прошел за окном, выходившим в сад. Даже не тень заметил, а вот… Движение какое-то. Или нет? – Служил хорошо, да злые люди сгубили.
– Ага… – чему-то своему кивнула хозяйка. – Ну что ж… Жизнь – она такая, бывает. Опять же на службе. Спать-то не пора ли?
– А может, в картишки? – неожиданно встрял Садко. – У меня есть. На щелбаны, а?
– Лучше б ты оружие какое прихватил, – с досадой бросил Кат. – Вера Викторовна сказала, спать пора, значит, так тому и быть.
Черт, да кто ж там бродит? Он снова заметил тень движения за окном.
Если дом кто-то окружает, пока они здесь расслабились, придется худо: дружинник, считай, не боец, Садко безоружный, да и толка с него… Автомат с карабином на вешалке, под куртками и могучим тулупом Груздя. Одна надежда на самого Ката, кобура с пистолетом-то на поясе. Но если что – его еще достать надо. Он опустил руку под стол, будто почесаться, сдвинул кобуру правее и расстегнул клапан.
– Спать, спать… – непритворно зевнула хозяйка. – А вот от гадания ты зря отказался, воин.
Она достала самый большой кусок воска, похожий на осиное гнездо в миниатюре: неровный шарик с кучей выемок, впадин и выступов.
– Не будет тебе успеха, и не мечтай. Вроде как всех победишь, а все равно проиграешь.
Садко потянулся и встал из-за стола:
– А я слыхал, надо ведьме шею свернуть – тогда и ворожба впустую. Не исполнится ничего.
– Да какая же из меня ведьма? – непритворно удивилась староста. – Что вижу, то и говорю. Спать иди, певец. Понапились вы все…
Садко обошел вокруг стола, зашел за спину хозяйке, и вдруг неведомо откуда в его руке оказался нож. Кат вроде и смотрел на него, а понять не успел. Фокусник, одно слово!
– Сколько? – спросил Садко, одной рукой дернув голову старосты за волосы назад, а второй прижав к ее горлу лезвие.
– Сдурел?! Чего – сколько? – тихо спросила хозяйка. – Если чеков, так у меня их и нет. Неужто насиловать задумал?!
– Людей вокруг дома сколько? – терпеливо уточнил бродяга. – Дура.
Груздь вовсю похрапывал, к удивлению Ката сидя довольно ровно. Вот ему точно хорошо, никаких тебе забот. Блаженны нищие духом и пьяные в зюзю.
– Каких людей? – устало спросила Вера Викторовна. – Нажрался – ложись спать. Самому завтра стыдно будет.
Кат медленно – мало ли, насколько хорошо их видно через окно, свечи-то яркие – вытянул из кобуры пистолет. Снял с предохранителя. Опустив вторую руку, взвел затвор, следя глазами больше не за хозяйкой, а за окнами. Хотя вряд ли будут бить дефицитные стекла, через дверь пойдут, но могут и не выдержать. Садко прав: самый интересный вопрос – это сколько там народа.
– Зарежу, дура! – угрожающе сказал певец. – Сколько?
– Да нет там никого! – крикнула староста. – Пошли к двери, сам убедишься.
На ее крик с печи тяжело спрыгнул кот. Медленно прошагал по комнате, задрав хвост, остановился возле стола, внимательно разглядывая раскрасневшегося Садко с ножом у горла хозяйки. Фыркнул и остановился.
– Пошел вон! – рявкнул певец. – Давай, хозяйка, отгони скотину!
– Это ты – скотина, – ответила староста. – Иди, Васенька, иди… По мышам там, по кошкам своим. Гость попался злой, еще обидит.
Кот мурлыкнул и потерся о ее бедро, потом коротко мяукнул низким густым басом и без особых раздумий вцепился когтями в ногу Садко.
Бродяга заорал дурным голосом и – случайно или нет, тут уж не понять – полоснул ножом по горлу хозяйки. На стол, тарелки, блюдце с комками воска хлынула струя крови. Темно-красная, она словно долго копилась в теле женщины, надувалась пузырем, ожидая этого момента. Садко отскочил назад, наклонившись и тыкая окровавленным ножом в намертво прилипшего к нему кота. Не попал ни разу – зверь, словно читая мысли, каждый раз уворачивался от лезвия. Только глубже впивался когтями и утробно выл. Кат вскочил из-за стола, чтобы не вымазаться в крови. Уронил за спиной стул и застыл с пистолетом в руке.
Стрелять? Да в кого – не в кота же…
– Убей его! – орал Садко. Один раз он попал в напавшее животное ножом, но этого, видимо, было недостаточно.
Староста обмякла на стуле, откинувшись назад. Из распоротого горла шли алые пузыри, надуваясь и опадая в такт угасающему дыханию. На столе и под ее ногами были лужи крови.
– Вы чего, сдурели? – спросил открывший наконец глаза Груздь. Глянул на умирающую хозяйку. – Совсем ебнулись?!
Кат отскочил от стола к вешалке и сдернул с нее свободной рукой автомат, закинул ремень на плечо.
– Поднимайся! Уходить надо, – велел он дружиннику. – Певец у нас психопат и мудак, пусть здесь остается.
– Как это – здесь?! – завопил от боли и испуга Садко. – Кота, кота прибейте! Я с вами ухожу, меня же повесят здесь!
Кат повернулся к двери, но было поздно: она рывком открылась, и в грудь ему уперся длинный ствол. Серьезная такая игрушка для здешних мест, «Байкал» или МР-155 – сталкеру было не до угадывания.
– Бросай «макарку», – хрипло заявил владелец ружья, косматый, похожий обликом на Груздя. Только ростом пониже. – А ты кончай визжать, придурок!
Это он уже бродяге. Кота тот с трудом, но оторвал от ноги, однако больше ничего не смог ему сделать – зверюга расцарапала врагу руки, никакой нож не помог. Разодрала всего и смылась в соседнюю комнату, как и пришла в дом. Раз окно приоткрыто, теперь наверняка на улице.
Кат медленно наклонился, чтобы положить пистолет на пол. К счастью, мужик с ружьем ему не препятствовал. Даже ствол не опустил.
Над головой сталкера пролетел нож, попав деревенскому точно в глаз. Судя по тому, что торчать осталась одна рукоятка, бросок был не просто сильным – мощным. Профессиональным.
Ружье в руках мужика гулко хлопнуло, зарядом картечи разнеся не только окно и крестовину, но и крепко изуродовав раму, от которой во все стороны брызнули щепки. За неровной дырой, в саду, раздались крики. Точно, страховал кто-то еще, никаких сомнений.
Мертвый владелец ружья подогнул колени и как-то особенно неторопливо, тяжело упал на спину, загородив собой порог и не давая двери в сени закрыться.
– Мочи их! Они старосту убили! Серега, вставай, чего ты… Ай, бля! Огонь! Всем – огонь! – орал довольно юный голос из сеней.
Кат скользнул в сторону, так и не расставшись с пистолетом. Из дверного проема раздались выстрелы. К счастью, подготовка у местных была никакая – одна пуля рассадила висевший телевизор, вторая свистнула в уже разбитое окно.
Дружинник, из которого от таких неожиданностей хмель выветрился почти полностью, прижался к стене, крадясь к вешалке со своим карабином.
– Автомат дай! – прошипел из-за спины Ката бродячий певец. Артист ножевого боя, как выяснилось. Чемпион и лауреат.
– На-ка, лучше это держи, – сунул ему пистолет сталкер. – С автоматом я сам справлюсь.
Пока Садко несколько раз выпалил в темноту сеней, наугад, но заставляя противника залечь, Кат с автоматом в руках рванулся к окну и выпрыгнул наружу, выдавив телом остатки рамы со стеклами. Наверняка порезался, но сейчас было не до того – в комнате они все как на сцене, клади любого. Только полные неумехи не смогли этого сделать сразу, но ведь дальше-то или случайно попадут, или кто похитрее среди них окажется. Выцелит из темноты и перебьет по одному. ПМ в руках Садко – так, пугалка, иди попади. А дружиннику не с руки: чтобы стрелять, надо напротив двери встать, а там ему и кранты. Сразу.
Приземлился он неудачно. В смысле, для себя-то нормально, а вот согнувшийся и стонущий мужичок, на которого он упал, был не рад. Старенькая двустволка валялась рядом. Кат, не вставая, выдернул нож с пояса и несколько раз ударил лежащее под собой тело. Судя по тому, что стон прервался, а тело вздрогнуло и обмякло, одним противником меньше.
Да и черт с ним.
– Ушел один! Ушел! Ефремыч, беги в сад, он там сейчас, за домом! Витюху-то ранили, похоже.
Озорной у них командир. Совсем молодой, но толковый, видимо. Как бы его оставить в живых, потолковать чтобы? Но пока не до пленных, надо с захватом разобраться. Еще раз выстрелил Садко, в ответ кто-то пальнул из сеней. И пауза: ну да, пат получается, нападающие ни Садко, ни Груздя не видят, а тем, чтобы прицелиться, тоже придется под пули лезть. Ничья на клетчатой доске.
Кат, пригнувшись, пробежал вдоль стены дома, осторожно выглянул за угол. Ну точно, спешит боец, со всем пылом валенками снег утаптывает. Даже жалко таких оладухов – и ружьеца-то у него нет. Бежит, размахивая дубинкой. Дикари, честное слово! На него, Ката, тренированного не худшими из оставшихся в живых учителями, с этакой палкой…
Сталкер подождал, пока разгоряченный схваткой и бегом ополченец (а кому еще тут по ночам озоровать?) выскочит ему навстречу за угол, и коротким ударом кулака в переносицу отправил его в забытье. Или в небытие – вон как хрустнуло под рукой. Дубинка улетела в одну сторону, сам незадачливый боец – в другую.
Вообще-то Кату было жалко людей, их и так немного осталось, но в ситуации, когда или ты, или тебя, думать времени нет.
По-прежнему пригнувшись, чтобы не попасть в поле зрения из окон – мало ли, что темно, не поймешь, есть там кто или как – он гуськом пробежал до следующего угла. Лег и выглянул снизу. Нетренированные люди обычно следят за тем, что на высоте их роста и чуть ниже, подсознательно ожидая нападения кого-то крупного. А самый низ не пасут – ну кто там может быть? Разве что кот.
Возле входной двери маялись двое – повыше и пониже, в остальном похожие как близнецы: тулупы, валенки, одинаково лохматые шапки на головах. А, у того, что повыше, – автомат. Вот это существенно.
Кат лежа перекатился на спину, снял свой АКС с предохранителя, перевел на одиночные и взвел затвор, стараясь производить как можно меньше шума. Потом снова выглянул за угол. Стоят. Тот, что пониже, даже курит, выпуская смешивающиеся с кружившими снежинками облачка дыма. Щелкнул выстрел, сразу следом второй.
Высокий упал навзничь, не успев ничего понять, а вот курильщик неудачно повернулся в последний момент и пуля вместо того, чтобы попасть в лоб, прошла по касательной, пробив ему шапку.
– Мужики! – заорал оставшийся. – Он здесь, здесь!
В руках у него был обрез винтовки, без приклада и большей части ствола похожий больше на пугач, чем на боевое оружие. Дурная штука – специально прицелишься, не попадешь, а случайно можно лошадь на скаку упокоить.
Поэтому третий выстрел теперь уже точно в лоб, и ждать. Они здесь нервные и глупые, кто-нибудь точно выскочит на крики. А вот двух темных тел на снегу опасаться больше не приходилось.
– Ты не Садко. Ты, бля, Нерон какой-то! – сказал Кат. – Зачем старосту зарезал, дурик?
Бродяга, вооруженный теперь трофейным автоматом, заерзал взглядом. В предрассветной полутьме рассмотреть его лицо было сложно, но и так ясно – ошибку признал. Хотя раскаивался вряд ли.
– Да я это… Ну за окном люди, я и подскочил. А потом – кот! Больно же, с-с-сука…
– А гранату в печку нахрена сунул? – поинтересовался Груздь.
Дружинник был похмелен и печален. С похмельем все было ясно – нечего напиваться как свинья на боевом задании, а печален, потому как Кат, по сути, один со всеми и справился. Хорош боец… Задание князя, высокое доверие!
С бороды дружинника свисали сосульки, он громко сопел на ходу и сейчас больше всего хотел найти хоть кого-то виновнее себя.
– Кстати, да! – согласился Кат. – Мою, между прочим, гранату. Она денег стоила.
– Люблю огонь просто… Аж сил нет, как люблю. Здорово же пыхнуло!
– Не то слово. Еле сами выскочить успели. Ты хоть предупреждай перед таким салютом, каску надену.
Садко кивнул и достал зажигалку. Щелкнул. Чиркнул. Не насмотрелся в доме на огонь, что ли? Псих, честное слово.
На самом деле сталкеру было плевать. Целы? Целы. Вырвались? Однозначно! А граната… Гораздо больше было жаль так и упущенного отдыха. Дружинник хоть пьяный за столом покемарил, а вот им с Садко только порезы и стрельба на долю выпали. Остались и незаданные пока вопросы к господину артисту – на предмет владения ножом на уровне самого Ката, да и странной реакции на упоминание его дома гадалкой. Но это все ждет. Терпит. В отличие от дома местной власти, не горит.
Предводитель ополченцев первым из сеней и высунулся. Молодой совсем, лет восемнадцать, не обманул голос. Маленький, верткий, как трупы увидел, первым делом по углу дома и выстрелил. Хотя Кат успел голову убрать, но азарт противника оценил, да и смекалку тоже. Пришлось не глядя очередью полоснуть, подранил, а там и добил, уже на земле.
В сенях сидели двое оставшихся. Сперва мужики храбрились и отстреливались – по комнате, разумеется, Кат на глаза им не лез, контролируя двор. А потом Садко добрался до его, Катова, рюкзака, ну и… Против двух аккуратно заброшенных противопехоток ни сени, ни винтовки, ни сам Господь Горящий не играли. Одного на месте уложило, второго застрелил из пистолета певец. Да и то – добил. Из жалости, не жилец он уже был.
Допрашивать было некого, да и так понятно: сведения об их маршруте откуда-то появились, спасибо этим самым говорунам. Староста на себя внимание отвлекала, а эти бестолочи пытались захватить. По местным традициям, вероятно, и убивать не собирались. Подержали бы в плену с недельку и отпустили, главное, чтобы Кат на Поединок опоздал.
Но это до убийства старосты, после-то, понятное дело, шкуру бы спустили с них при любом раскладе.
Поздно, однако: вышло так, как вышло. Финальным штрихом стало то, что Садко раскопал в рюкзаке единственную противотанковую гранату, хранимую Катом для совсем уж серьезного повода, и сунул ее в печку на прощание. Был дом – и нет дома, одни развалины, хоть смыться успели. Такие вот огненные похороны организовал всем погибшим, занесенным в дом, вместе с хозяйкой. Раненный Катом мужичок с дубинкой, так и не пришедший в себя, отправился на небо вместе с друзьями.
Не ожидали, наверное? Но теперь уж поздно плакать. Только Ваську вот жалко, но его соседи подберут, не дадут пропасть.
– А ты зарубки на стволе не делаешь? – поинтересовался Груздь. – У нас некоторые теперь… увлекаются. Типа как ордена с медалями себе вешают. Ну и от товарищей уважение.
– Да брось, баловство это одно, – сказал Кат. – Я всех и сам-то не упомню, считать их еще…
Снег ближе к утру почти перестал. Они все дальше уходили от злополучной деревушки, где за их спинами в небо тянулся столб дыма от догоравшего дома. Погони не было. То ли некому больше за ними спешить, то ли напугали остальное ополчение до смерти. Не шутка – из полутора сотен жителей легко и просто положили восьмерых, включая местную власть. Какое тут гнаться – молиться надо, чтобы не вернулись супостаты.
– Слышь, Нерон! Царапины есть чем смазать? Кошки звери такие – воспалится, потом надолго. Спирт или зеленка какая, а?
Садко покачал головой. По большому счету и хрен с ним, сам виноват.
– Долго еще земли этих… деревень тянутся? – уточнил Кат у дружинника.
– Союза-то? Да, почитай, километров семь еще. А дальше Председатель уже главный. За ополченцев он нам мстить не станет, но его людей так лихо крошить не след. Со всеми-то мы никак не справимся.
– А поблизости есть где поспать?
Груздь задумался. Надолго, фыркая как рассерженная лошадь, поглаживая бороду. Потом отозвался:
– Ну, тут это… Ферма заброшенная есть. В сторону от дороги, но не особо далеко. Там через овраг, а потом по старой дороге…
– А она на чьей земле? – перебил его Кат. Все эти подробности – куда, как и по какой дороге – его сейчас не волновали.
– Да уже на Председателя, я так думаю. – Дружиннику любой ответ сейчас давался тяжело, он сам явно не прочь был несколько часов подремать. Адский самогон был у Веры Викторовны, упокой ее боги вместе с двоюродным братом.
– Тогда веди, – скомандовал Кат. Поединок Поединком, но без отдыха всю дорогу не пройти. Ноги отвалятся, да и голова нужна чистая. Без этого вашего алкоголя.
Сзади несмело тренькал на своем инструменте Садко. Гитаре – или что это у него? – все перипетии минувшей ночи никак не повредили, а жаль. Лучше бы он ее в печь сунул, а не гранату, все тише было бы. Благостнее.
А так – струны в замерзшем воздухе звенели как-то особенно гнусно.
