Глава 11
Сэм

Сэму в последний месяц приходилось действительно много работать. Вслед за дождливым октябрём пришёл холодный ноябрь, когда вечерами изо рта начинал идти пар. Тейна Такута словно выпал из жизни, пропадая целыми ночами в логове Рэйры и, словно зомби, появлялся в лаборатории только днём. Но обычно он был настолько вымотан, что был совершенно не способен соображать. Сначала это пугало Сэми – он не привык работать без надзора старшего коллеги. Но в какой-то момент он почувствовал, как частое отсутствие наставника постепенно сделало своё дело: с вещами, за которые он раньше боялся браться, сейчас он легко справлялся и в одиночку.

– Проклятье, Сэм, где ты пропадаешь? – лидер Сопротивления Джио посмотрел на него с укором.

– Только закончил работу и сразу пришёл, – виновато улыбнулся Сэм.

– Забавно, когда система отвлекает тебя от борьбы с этой же системой, – буркнул Кокари, который всегда относился к делу Сопротивления излишне максималистично и скорее проявлял необоснованный нонконформизм, чем осознанное желание что-то изменить.

– Не думаю, что работа тейна матэ поддерживает систему, – одёрнул его рыжий Мао, с которым Сэм очень сблизился в последние месяцы.

– Ну да, – поддержал его Сэм, – смерть вне системы.

– Ну-ну, – насупился радикальный революционер.

– Так, вернёмся к повестке дня, – воодушевлённо продолжил Джио, – Сэми, ты не поверишь, что мы придумали!

– Очередной гениальный план? – Сэм с улыбкой склонился над столом, откинув со лба непослушную чёлку.

– Более чем. Я много думал и пришёл к выводу, что точечные диверсии в адрес гвардии и придворных достаточно бесполезны.

– Это ещё почему?

– Потому что это хорошо отлаженный механизм. Там, где одна шестерёнка выходит из строя, появляется новая. Мы сражаемся с очагами заболевания, скрывая его от глаз окружающих, вместо того чтобы их же руками излечить его навсегда. Но что, если выпустить чуму из коробки?

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Сэм.

– Наши агитационные мероприятия не слишком-то имели успех в прошлом, ты знаешь. И я понимаю почему – громкие слова мало кого могут убедить. Поэтому… мы им покажем. Покажем, кому они верят и насколько их вера слепа.

Сэм внимательно смотрел на Джио, ожидая продолжения его речи.

– Есть ли в пределах Мары угроза, нависающая над всеми одинаково, перед которой любой из нас бессилен? – Джио заговорщицки посмотрел на присутствующих.

– Думаю, это очевидно, – ответил ему Мао.

– А что, если эта угроза вдруг наконец-то сделает свой ход? Кто сможет защитить город? И сможет ли кто-то?

– Ты чего, совсем тронулся? – Сэм вскинул бровь.

– Да ты послушай, Сэм, – восторженно затараторил Джио, – только представь – исследования твоего учителя и наше проворство могут помочь нам выманить монстра из его логова! После такой заварушки люди точно убедятся в том, что гвардия – лишь кучка бесполезных уродов, гребущих золото ни за что! А там, где гвардия, там и двор. Вонзишь отравленную иглу в правильную вену, и яд дойдёт до сердца за считаные часы…

– Во-первых, исследования моего учителя строго конфиденциальны, – Сэм бросил уничтожающий взгляд на Кани, которая была самой очевидной утечкой информации, – а во-вторых, ты ещё более сумасшедший, чем я думал. Даже если ты придумаешь какой-то гениальный план, до которого почему-то даже Охотники не додумались за десять лет, и Рэйра не поубивает нас на месте, то представь, сколько людей погибнет!

– Погибнут те, кто выйдет сражаться, – вновь вступил в разговор радикальный Кокари, – выйдет гвардия – докажет свою бесполезность. Выйдут люди… их смерть станет ещё более мощным ударом по репутации власти.

Слова соратников звучали убедительно, и глупо было бы отрицать, что они имели смысл. Сэм не был настолько убеждённым гуманистом, чтобы сразу отбросить вариант дискредитации власти с помощью некоторого количества жертв, если это действительно поможет. Но сейчас его больше всего пугало не это. Он слишком хорошо видел, как горят глаза Такуты, даже когда он, обессиленный, возвращается под утро и замертво падает на кровать или засыпает прямо за столом. Он тратил все свои силы на то, чтобы познать это существо, а в последние недели ещё и чтобы спасти ему жизнь. Сэм до сих пор не до конца понимал такого неудержимого альтруизма, но Такута всегда был в его глазах человеком, который точно чего-то стоит. Который может увидеть проблеск невероятного там, где все остальные даже не подумают искать. И выдай Сэм его исследования, он разрушил бы всё то, что они так долго строили. В то же время перед ним стояли его верные друзья – люди, которые всю жизнь прозябали в нищете и угнетении и которые приняли его как равного, несмотря на то что ему в жизни досталось куда больше привилегий. Люди, которые, как и он, не понаслышке знали о бедах этого города (да и всего королевства), видевшие бездействие там, где отчаянно нуждались в помощи, алчность до золота там, где людям не хватало на хлеб. Они росли на старинных легендах о Двенадцати, недвусмысленно завещавших править справедливо, не возлагая небосвод на лишь один из столпов и не создавая всемогущества ни для одного из смертных. И уважая их бесконечный путь равенства и взаимопомощи, по которому они следовали до последнего.

Подрыв авторитета гвардии мог стать хорошим толчком для мятежа, и Сопротивление долго и безуспешно боролось в поисках этого способа. Сейчас у них был шанс сделать хотя бы один шаг к миру, где королевский совет не будет фикцией, где власть будет равномерно распределяться между советом старейшин, где один сумасбродный голос короля разделится на двенадцать мудрых голосов, сливающихся в единых решениях. Где каждому будет дано слово, где власть будет сражаться за граждан, а не с гражданами. Где придворные не будут контролировать оборот Виджи, лицемерно выступая за его запрет, а стражники не позволят себе творить произвол, шантажируя слабых и превышая свои полномочия там, где обязаны просто следовать букве закона. Всё это было на одной чаше весов. На другой же – человек, который научил Сэма всему, что он умеет. Который принял его, когда весь остальной мир в нём разочаровался. Который верил ему снова и снова и который был самым умным и талантливым из всех, кого он знал. Как вообще можно найти в себе силы выбирать между идеей и тем, кто в один момент стал для тебя всем?

– Прости, Джио, но я пас, – тихо отрезал Сэм.

– Я же тебе говорил, что ему насрать! – закричал Кокари, бросившись к Сэму.

– Спокойно, Кокари, – непоколебимо ответил Джио.

– Спокойно? Как ты можешь быть спокойным, когда он постоянно подводит нас? – Он повернулся к Сэму: – Когда ты в последний раз приходил на собрание вовремя? Когда хоть что-то предлагал сам? Сопротивление – это, по-твоему, игра, которую можно бросить в любой момент?

– Спешу напомнить, что Сэм чуть не угодил в тюрьму из-за той операции, – прикрикнул на него Мао.

– Всё равно, – не унимался Кокари, – я бы тоже не боялся тюрьмы, если бы мой богатый папаша мог в любой момент меня отмазать.

– Эй! – Сэм рванулся ему навстречу, почувствовав, как одна из стоявших рядом девушек схватила его за рукав.

– Что такое? – саркастично протянул Кокари. – Скажешь, не так? Интересно, почему ты тогда ещё не сидишь? Может, добрая фея одарила тебя благословением прямо в зале суда?

Сэм попытался вырвать свой рукав и агрессивно дёрнулся в сторону Кокари.

– А ну хватит! – Джио встал между ними. – Кажется, вы забываете, зачем мы здесь собираемся! Если вы начнёте воевать ещё и друг с другом, мы вообще ни хрена не добьёмся. У нас есть более важные проблемы, чем ваши идиотские споры!

– Ну и что тогда прикажешь делать? – злобно насупился Кокари. – Как ты тогда будешь воплощать наш план, если единственный, кто мог помочь, срать хотел на революцию?

– Будем придумывать что-то ещё, – процедил Джио, – мы и без этого многого добились. Так что просто продолжаем делать то, что делали. А ты, Сэм, – Джио повернулся к другу, – подумай. Я понимаю твои сомнения. Но просто дай себе время. Если вдруг передумаешь, мы все будем тебе бесконечно благодарны. Как и вся Охайя.

– Спасибо, Джио, – ответил Сэм, тяжело вздохнув, – я это ценю.

Сэм вышел из штаба Сопротивления и двинулся вперёд по улице. Сделав несколько шагов, он обернулся и кивнул головой Мао, вышедшему следом, чтобы тот поторапливался.

– Ну как ты? – как ни в чём не бывало улыбнулся рыжий. – Суровая, конечно, вышла заварушка.

– Да уж, – мрачно протянул Сэм, – ничего, этому придурку повезло, что мы все – взрослые и умные люди.

– Сэм, ты правда думаешь, что так будет правильнее? – озадаченно спросил Мао, перестав улыбаться.

– Я не знаю. – Парень обречённо посмотрел себе под ноги. – Ты можешь представить, какой выбор передо мной стоит. Я не могу предать тейна Такуту. Он слишком много сделал, чтобы иметь то, что имеет сейчас.

– Я понимаю, – вздохнул Мао, – я и сам не знаю, что бы сделал.

– А если представить?

– Если представить, то думаю, что выбрал бы революцию. Это ведь вопрос благополучия всего королевства – не только нас.

– И что, подставил бы дорогого тебе человека? Даже меня? – ехидно усмехнулся Сэм, посмотрев на Мао.

– Нет. Тебя бы не смог. – Мао снова расплылся в улыбке и взял Сэма за руку.

Парни пересекли главную улицу и свернули в узкий переулок у лавки кузнеца. Неожиданно на другом конце улочки появились два высоких силуэта.

– Ханга, ты посмотри, кто идёт! – воскликнул один из них, направившись в сторону парней. Он оказался одиним из тех гвардейцев, что присматривали за Сэмом во время исправительных работ. – Это же наш любимый дружок Тао!

– Сам Сэми Тао! – подхватил второй, двинувшись вслед за своим товарищем. – Что-то я не вижу, чтобы здесь кто-то продавал Виджи! Или этот красавчик твой новый поставщик, а, Тао?

– Дайте пройти, – сквозь зубы проговорил Сэм, отпустив руку Мао и выйдя чуть вперёд, прикрывая его спиной.

– А чего это мы такие дерзкие? – ехидно проговорил стражник, мерзко сюсюкаясь, словно с ребёнком. – Кому-то было недостаточно наказания за его проделки?

– Просто дайте нам пройти, – тихо проговорил Сэм.

– А волшебное слово? – Второй гвардеец приблизился к Сэму, легонько взяв его за подбородок и заставив посмотреть себе в глаза. – Или твоя магия работает только с волшебным порошком?

Сэм резко мотнул головой, оттолкнув руку стражника.

– Тьма! – громогласно воскликнул тот. – Ханга, ты видел? Да он же на меня напал!

После этого кулак в тяжёлой кожаной перчатке молниеносно врезался в живот Сэма, заставив его согнуться пополам.

– Эй, вы чего творите! – Мао рванулся к гвардейцу, но тот ловким движением ударил парня в челюсть, после чего жёсткой подсечкой заставил его повалиться на землю.

– Вашу мать! – прорычал Сэм, пытаясь нанести ответный удар, но гвардеец с лёгкостью его заблокировал, после чего подоспел его товарищ, сумевший, несмотря на доспех, поднять ногу и с силой пнуть Сэма, отчего тот упал вслед за Мао.

– Кажется, опасный преступник всё никак не угомонится, – ехидничал стражник Ханга, нанося парню пинки по рёбрам, – вдруг он опять под Виджи и убьёт нас? Что думаешь, Лоуэл?

– Это точно, – наклонившись и ударив Сэма по лицу, Лоуэл приподнял его за воротник, – но мы его немного проучим, чтобы больше не угрожал обществу!

– Хорошо, когда по улицам гуляют приличные люди! – улыбнулся гвардеец Ханга, отряхивая руки.

– Согласен. Благо в нашем мирном городе исправительная программа работает просто прекрасно! – согласился Лоуэл и, ещё раз легко пнув Сэма, перешагнул через него и Мао и направился дальше по улице. Его товарищ последовал за ним, и вскоре их смех, отдающийся эхом в ночной тишине, скрылся где-то за поворотом.

– Сэм, – Мао повернул голову к парню, едва идущему рядом и повисшему на его плече, – Сэм, ты меня слышишь?

– Ага… – слабо протянул Сэм, – тэко…

– Ничего, мы уже почти пришли. – Мао пнул старую калитку, и та со скрипом распахнулась. Они с отцом жили в небольшом доме в дальних кварталах нижнего города. Здесь царила самая впечатляющая атмосфера из возможных: улицы воняли мочой и гниющими объедками, разбитые дороги надолго сохраняли лужи даже спустя много дней после дождя, а большинство домов покосилось набок и местами покрылось плесенью.

– А твой отец? – Сэм поднял глаза на Мао.

Отец Мао был добрым, понимающим человеком, но при этом отличался отстранённостью и молчаливостью. В чём-то это даже делало его аристократичным, хотя по профессии он был обычным плотником. Но Сэм, несмотря на их тесные отношения с Мао, ещё ни разу не побывал у него дома, потому что у того была старая договорённость с отцом: они никого не приглашали, и уж тем более тех, с кем имеют что-то большее, чем дружбу. В детстве Мао злился на это дурацкое правило, потому что иногда, когда на улице начинался дождь или сгущалась ночная темнота, ему хотелось привести кого-то из друзей, чтобы усесться на полу у камина и пить горячее молоко с мятой, болтая обо всём на свете. Но с возрастом он начал понимать изначальный замысел этой затеи. Когда мама умерла, в доме в первое время стало очень пусто. Он по-прежнему выглядел так же – мужчины всегда сами поддерживали чистоту и обеспечивали себя тёплой едой даже в самые бедные времена. Но никто больше не читал по вечерам, поджав под себя ноги и иногда прерываясь, чтобы отпить травяного чая из большой глиняной кружки. Никто не садился играть на цимбалах, прикрыв глаза и заставляя весь дом затихнуть, растворяясь в звенящем звуке, отражающемся от старых деревянных стен. Но отец, даже несмотря на огромное количество работы, всё сильнее старался вернуть в дом то тепло, что приносила его жена. Сначала неумело, молча усаживаясь у камина рядом с Мао, читающим одну и ту же книгу в третий раз. Затем, несмотря на привычку молчать, заводил с ним беседы о мире, старых легендах или повседневных вещах. И вскоре маленький Мао начал замечать, что снова возвращается туда как домой. Совсем скоро он начал помогать отцу в его мастерской, а потом и подрабатывать у других мастеров. И возвращаясь в их с отцом лачугу, он ещё с порога чувствовал такой привычный запах кускуса с овощами и слышал неумелые попытки отца, при всей его немузыкальности, наигрывать что-то на выточенной им же пан-флейте. И в этом храме спокойствия, укрывшем их от общей беды, было что-то действительно сакральное, словно логично продолжающее тот свет, что когда-то излучала мама. Мао в какой-то момент понял, как сложно его отцу было создать маленький мир только для них двоих и как сильно чужие люди разрушали бы его. Да и с годами, когда отец наконец переступил через себя и снова стал встречаться с другими женщинами, он никогда не приводил их в дом. Он отпустил свою жену, как и было должно, но всё равно оберегал все воспоминания, связанные с ней. А потому, даже если и позволял себе сблизиться с кем-то, то делал это максимально далеко от дома. Мао тоже в какой-то мере испытывал это возвышенное уважение к дому, а потому, даже людей, западавших ему в душу сильнее других, он тоже любил вне этих стен.

– Он сейчас на севере, – ответил Мао, помогая Сэму дойти до входных дверей, – там опять обрушения.

– Такие сильные? – прохрипел Сэм.

– Ага. Со всех концов Охайи пришлось съезжаться.

Мао не забыл об их с отцом договорённости и чувствовал себя виноватым за то, что ведёт Сэма домой. Но его полуобморочное состояние, разбитый нос и невозможность ступить и шагу волновали рыжего куда больше.

Мао втащил парня в тёмный прохладный дом и усадил на низкий диван. Затем он зажёг лампу на стене и спешно растопил камин.

– Давай-ка, – парень присел рядом с Сэмом, положил его голову себе на колени и принялся аккуратно вытирать кровь с его носа кухонным полотенцем, – вот так, – заботливо и сосредоточенно бормотал парень, – болит?

– А ты как думаешь? – слабо усмехнулся Сэм, закашлявшись и вздрогнув от мгновенно отозвавшейся боли в рёбрах.

– Я думаю, что у тебя просто талант влипать в неприятности, – улыбнулся Мао.

– Да я же ничего не сделал! – обиженно проговорил Сэм.

– Согласен, но, видимо, тут от тебя ничего делать и не требуется.

– Заткнись, – пробубнил Сэм.

Оттерев кровь с лица Сэма, Мао занял полулежачее положение, всё ещё позволяя тому лежать на своих коленях. Заметив, что Сэми задремал, парень тоже начал проваливаться в неглубокий сон, иногда беспокойно вздрагивая и открывая глаза, чтобы проверить, всё ли в порядке с камином.

– Мао, – спустя полчаса тихий голос Сэма снова заставил его моментально открыть глаза.

– Что такое? – сонно ответил рыжий.

– У тебя осталось?

– Что? – парень непонимающе захлопал глазами. Затем до него наконец дошло, что Сэм имеет в виду, и он озабоченно посмотрел на него: – Ты разве не завязал?

– Мне очень больно, – почти всхлипывая, протянул Сэм.

Мао это здорово напугало – ему ещё не доводилось видеть Сэма в настолько уязвимом положении. Тот постоянно искал позу, в которой боль не будет такой интенсивной, пытался как можно более поверхностно дышать и мучился из-за слипающихся от усталости глаз, но невозможности уснуть.

– Пожалуйста… – взмолился Сэм.

– Эй, тихо, – прошептал Мао, запустив руку в карман. Он извлёк оттуда плотный льняной мешочек и, достав немного содержимого, приподнял голову Сэма и аккуратно заложил ему под губу небольшой пучок липкой высушенной травы. Мао молча смотрел на снова откинувшегося на его колени и тяжело дышавшего друга.

Сэм стиснул зубы и старался абстрагироваться от ноющей боли, разливающейся по всему телу. Ему было сложно соображать, но даже так он осознавал, что только что сделал. Что удивительно – он не испытывал чувства вины. Скорее отчаянное разочарование, будто этот момент так или иначе наступил бы, и это был просто вопрос времени. Он ощущал, как боль постепенно начинает отступать, давая мышцам расслабиться, и черепная коробка заполняется легкостью. Эти ощущения, бесспорно, были приятны, но Сэм не испытывал от этого никакой радости. Наконец спустя несколько минут он почувствовал, как измождённость наконец-то берёт своё, и вскоре поддался долгожданному сну.

– Сэм, ты точно уверен?

Мао следовал за хромающим другом по освещённой утренним осенним солнцем улице.

– С меня хватит, – прорычал Сэм, – эти грязные махаки перешли черту, Джио!

Парень нервно постучал в дверь дома лидера Сопротивления, и тот спустя минуту показался на пороге.

– Сэми? Чем обязан? – приветливо улыбнулся он.

– Я хочу ещё раз обсудить твой план.

– Я рад, что ты изменил своё мнение, – задумчиво проговорил Джио, ставя кружку горячего чая на стол, за которым сидели Мао и Сэм, – но я не могу тебя не спросить. Ты принял это решение из-за того, что пострадал сам, или из-за того, что на самом деле веришь, что мы можем что-то изменить?

– Это странный вопрос.

– И всё же?

– Не спорю, я вчера не обрадовался. Но это помогло мне понять, насколько далеко они зашли.

– Но не случись этого, ты бы не решился, ведь так?

– Может, и так. Но что это меняет?

– Я просто убеждён, что добиться чего-то можно только тогда, когда веришь в это всей душой. Вне зависимости от того, что с тобой случится. В нашем случае это особенно важно.

– Да, но ведь почти для каждого человека революция начинается, когда у него появляется причина выйти на баррикады.

– Хочешь сказать, раньше у тебя не было причин?

– Они были всегда. Но иногда нужно дойти до грани, чтобы решиться. Знаю, что ты не поймёшь – ты всегда жил ради идеи. Я не такой сильный, как ты. Прости.

– Не извиняйся, Сэм, – спокойно ответил Джио, – я понимаю тебя. Я не настолько сумасшедший, как ты считаешь. Сопротивление и от меня потребовало достаточно жертв. И ещё потребует. Главное, что ты делаешь хоть что-то, даже если не можешь сделать больше. И то, что ты решаешься на более сложные вещи, говорит о твоём росте. И о большом сердце, – Джио улыбнулся.

– Ага, оно просто нереально большое, раз я на это иду, – скептически пробормотал Сэм и тяжело вздохнул.

– Двенадцать! – послышался голос Такуты откуда-то сверху.

Сэм сонно вздрогнул, едва не уронив свежеприготовленное тело на холодный пол лаборатории. Немного опомнившись, он всё же затащил его в камеру хранения, уложив на настил, и вышел наружу, захлопнув за собой дверь.

– Тейна Такута! – прокричал парень, услышав, как учитель, миновав прихожую, бросился вниз по лестнице. – Всё в порядке?

В последние дни он переживал за Такуту сильнее обычного. Сейчас его исследования зашли в самую рискованную фазу – в течение месяца он каждый день наносил на себя немного меньше маскировочного раствора перед походом в логово Рэйры. Конечно, он уже здорово продвинулся в её укрощении – она узнавала его, позволяла прикоснуться к себе и охотно шла на контакт. Но всё же это происходило благодаря запаху, который Такута педантично наносил на себя каждый раз и которым, к слову, пропитался весь дом. Сэму он мерещился везде: на собственной одежде, постели и даже на улице. И Сэми не мог не думать, что, как только запах уйдёт, монстр почувствует враждебное существо, и тогда… Тогда одни Двенадцать знают, что будет. Сегодня как раз был день, когда тейна матэ впервые не нанёс на себя ни капли раствора, и, несмотря на тяжёлую ночную смену, Сэм то и дело тревожно думал о том, что же происходит в пещере и вернётся ли его наставник домой. Но сейчас Такута вбежал в лабораторию живой и здоровый, разве что немного запыхавшийся.

– Сэм! – Он подскочил к парню, смотря на него сумасшедшими глазами. – Тэко… она… она дала мне себя погладить… – его голос дрожал, а руки ощутимо тряслись. Сэм видел во взгляде учителя столько бушующего счастья, сколько не видел, наверное, никогда. – Проклятье, – продолжил Такута, – теперь я окончательно уверен. Двенадцать! Она разумна, как никто другой! Сэм, она узнаёт меня, даже таким… Без запаха! Меня настоящего. Ты представляешь?

Тейна матэ отошёл к столу, упершись в него обеими руками и смотря куда-то перед собой.

– Я просто не знаю… что мне делать дальше. Я совсем не ожидал этого. Ей нельзя здесь быть. Я должен ей как-то помочь, но как? Что мне делать, Сэм?

Он повернулся к парню, но прежде чем тот успел что-то сказать, снова отвернулся, что-то бормоча себе под нос.

Спустя полчаса после того, как Такута отправился к себе, Сэм продезинфицировал инструменты, накрыл брезентом оставшийся бальзамический раствор и прошёлся шваброй по полу. После этого он закрыл лабораторию и поднялся на второй этаж. Рассвет уже отцвёл своё, и за окнами поднималось ранневесеннее солнце. Сэми вошёл в свою комнату и, приподняв матрас с кровати, извлёк из-под него плотную папку бумаг. В ней были собраны кропотливо переписанные его кривым почерком отчёты по Рэйре. Вся информация до последней буквы была скопирована с документов Такуты, которые он бережно собирал на своём столе и развешивал по стенам вокруг него. Сэм, скривившись, посмотрел на бумаги в своих руках и плотно стиснул зубы, сделав последнюю пометку. Сегодня он должен был передать их Джио, чтобы Сопротивление приступило к проработке детального плана по выманиванию Рэйры в город и организации беспорядков с участием гвардии. Внутри парня, как никогда, бушевали сомнения. В его памяти будто бы навсегда отпечатался взгляд учителя, наполненный по-детски искренней радостью и огнём, способным пылать лишь в глазах истинного исследователя. Сэм успокаивал себя тем, что ничего страшного, может, и не случится. В конце концов, за десять лет никто так и не смог расправиться с Рэйрой, и, возможно, искромсав в лоскуты пару-тройку стражников, она просто уйдёт восвояси… Негативные же исходы он старался от себя отгонять, понимая, что в таком случае бы никогда не смог принять это решение. Парень сложил бумаги в сумку и вышел на улицу, направившись к дому Джио.

– Итак, – лидер Сопротивления начал собрание, затянув потуже пышный хвост на затылке, – спустя неделю изучения досье и тщательной подготовки спешу вас обрадовать, что послезавтра мы можем выступать. Мы решили выдвигаться утром, в тот момент, когда чудовище ложится спать и уже немного теряет бдительность. Думаю, это усилит его недоумение и заставит здорово разозлиться.

– Её, – тихо проговорил Сэм, обратив на себя непонимающие взгляды присутствующих, – «её недоумение».

– Да, точно, – улыбнулся Джио, – конечно же её. Как мы и обсуждали ранее, Марико и Кани привлекут её внимание, а затем я, Кокари и Моуи имитируем нападение на девочек. Если всё получится и тварь попробует напасть на парней, они будут отступать в город по западной дороге. Вы, – Джио кивнул группе из четырёх человек справа от себя, – прикрываете ребят у пещеры и на обратном пути. Остальные ждут у ворот, чтобы сразу спровоцировать панику. Есть вопросы?

– Только один, – оскалился самый разговорчивый и наглый Кокари, – неужели, настаёт день, когда мир изменится?

– Так точно, брат, – улыбнулся ему Джио, – тогда жду вас всех завтра в полночь. Подготовим снаряжение, отдохнём и выйдем в четыре утра.

– Да здравствует Сопротивление! – сбивчивым хором воскликнули присутствующие, вскинув кулаки к небу.

Сэм возвращался домой по темнеющим улицам, когда его окликнул уже знакомый голос:

– Эй, Тао!

Сэм повернулся на звук и увидел стражника, не так давно задавшего ему такую хорошую трёпку, что из-за повреждённого ребра до сих пор было сложно дышать.

– Да не боись, поди сюда! – гаркнул гвардеец, и Сэм неуверенно двинулся в его сторону.

В груди разливался неприятный липкий страх. Ему хотелось плюнуть в рожу этому уроду и бежать со всех ног, чтобы больше никогда с ним не встречаться. Но каждый раз он не мог сказать ни слова поперёк – слишком большой властью обладали эти люди. А Сэм ни за что не хотел возвращаться на общественные работы и уж тем более не хотел загреметь в тюрьму. Рядом с Хангой стоял второй стражник, незнакомый Сэму, а сам Ханга неприятно скалился.

– Не переживай, я своего друга не обижу. Как твои дела, Тао?

– Всё в порядке, – буркнул Сэм, – вы что-то хотели?

– Да вот, угостить своего дружка, – Ханга подмигнул ему и протянул приоткрытую металлическую коробочку, из которой доносился сладкий медовый запах ещё совсем свежего Виджи, – не скромничай, раздели с нами немножко.

– Никому не скажем, – усмехнулся второй стражник.

– Спасибо, – отрицательно помотал головой Сэм, сделав небольшой шаг назад.

– Ну как хочешь, – гвардеец закрыл коробочку и спрятал себе за пазуху, – я просто хотел наградить старого друга за примерное поведение. Наш тейна Тао, – Ханга легко толкнул второго стражника в бок, – стал совсем примерным гражданином с тех пор, как учитель его отмазал.

– Учитель? Я думал, это его папаша позаботился, как обычно, – удивился его товарищ.

– Да не. Твой папаша, – гвардеец осуждающе посмотрел на Сэма, – тот ещё жадюга. Наши парни заходили к нему на огонёк с очень выгодным предложением, но он начал втирать что-то про учение на своих ошибках, ответственность и прочую херню. Старый говнюк… Может, не так уж он тебя и любит, а? А вот твой тейна матэ здорово напрягся. Аж через Охотников сумел подобраться к суду, хотя уговорить Ри на такое – это надо постараться. Так что привет ему передавай, – оскалился стражник, – благодаря ему только в тюрьме не гниёшь. Ну давай, проваливай отсюда! – прикрикнул Ханга, и Сэм поспешил торопливо удалиться.

В ту ночь парень никак не мог сомкнуть глаз. Он ворочался с боку на бок, пытаясь унять клокочущую тревогу в груди. Всё это время он был уверен, что это отец всё же передумал и сжалился над ним, поэтому и старался не пересекаться с семьёй из чувства стыда за очередное сделанное ему одолжение. Но неужели… неужели тейна Такута помог ему тогда? Зачем он вообще это сделал, ведь Сэм всю жизнь был для него лишь обузой? Гнетущий камень всё сильнее ложился на плечи парня. Все сомнения, что он так старательно подавлял в последнюю неделю, вырвались наружу, съедая его изнутри. Уже завтра в это же время Сопротивление выйдет на западную дорогу и отправится разрушать всё то, что создавал единственный человек, который позаботился о Сэме и поверил в него настолько, что нажил себе проблем, лишь бы спасти его, когда он перешёл последнюю черту. И сейчас Сэми со всей горечью осознавал, какую ошибку совершил. Даже если Рэйра выживет, даже если она не разорвёт его друзей на куски, то как тейна Такута сможет доверять ему? Как он снова доверит ему не только свою работу, но и дело всей своей жизни? Как допустит к статьям, над которыми проводил бессонные ночи, лишь бы ещё больше узнать о чём-то совершенно новом для мира? Как вернётся из пещеры под утро с красными от недосыпа глазами и будет одержимо заполнять журнал, иногда поворачиваясь к Сэму с горящим взглядом и взахлёб делясь всё новыми подробностями? Революция – это путь к спасению для каждого из людей. Но разве она должна совершаться, разрушая их же судьбы? Сэм всегда отвечал себе, что жертвы неизбежны. Но как можно принять эту мысль, когда жертвой становится тот, кто отдал за тебя всё?

Поспав два или три часа, то и дело нервно просыпаясь и тяжело дыша, Сэм наконец-то вскочил с кровати. Он бросился в сторону квартала, который обычно патрулировали уже знакомые ему гвардейцы.

– Ханга! – прокричал Сэм, срывая голос. – Слышишь, Ханга?!

Ещё пустые улицы отозвались молчанием, и, обежав квартал, Сэм остановился, переводя дух. Стражников нигде не было, и, не помня себя, он побежал на юг, вскоре увидев вдалеке изогнутую крышу особняка Охотников. Те уже тренировались, рассредоточившись по двору. Сэм неуклюже перемахнул через ограду и рванулся через площадку, ища взглядом капитана Ри.

– Эй! – один из Охотников пустился за ним. – Ты кто такой? А ну стой!

Сэм ускорил бег и наконец заметил капитана, стоявшего неподалёку.

– Капитан Ри! – прокричал Сэм, но бежавший за ним Охотник уже успел скрутить его руки за спиной. Ри быстрым шагом приблизился к ним и осмотрел парня.

– Всё в порядке, – он кивнул Охотнику, и тот отпустил Сэми, удивлённо покосившись на него и вскоре вернувшись к своим делам.

– Чем обязан? – Ри вскинул бровь, сложив руки на груди.

– Тейна Ри, вы должны меня выслушать, – взмолился Сэм, – это очень важно!

– Важнее, чем тренировка моих бойцов?

– Речь о мятеже, – обречённо проговорил Сэм.

– Звучит устрашающе… но я-то здесь при чём? Иди к капитану стражи, пусть он тебя и слушает.

– Пожалуйста, тейна Ри! Вы же знаете, что он не будет меня просто так слушать! К тому же… Дело касается Рэйры.

Ри недовольно скривился и хмыкнул.

– Да чтоб тебя, парень… Эй, Юни! А ну иди сюда! Проследи, чтобы эти салаги не накосячили! Я вернусь через пару часов.

Сэм в сопровождении Ри и двух охранников вошёл в сторожевую башню при ратуше, проследовав на второй этаж.

– Доброе утро, капитан Ри, – сдержанно поздоровался крупный мужчина в широких шароварах, длинной рубахе и табарде виноградного цвета.

– Доброе, капитан Акура, – ответил Ри, снабдив это военным приветствием.

– А ваш друг?.. А, погоди-ка, это же тейна Тао собственной персоной! Что он на этот раз натворил? Надеюсь, не доставил вам хлопот?

– Нет, мы к вам по другому вопросу. – Ри подтолкнул Сэма к столу, из-за которого поднялся капитан стражи. – Ну, рассказывай.

– Капитан… Акура, – неуверенно начал Сэми, – у меня есть информация о мятеже, планируемом завтра утром.

– Да ну? – скептически ответил Акура. – Самый несносный борец из всего Сопротивления приходит ко мне и собирается что-то рассказать о мятеже? Это что-то новенькое.

– Я знаю, как это звучит, – нервно сглотнул Сэм, – и я вряд ли смогу объяснить причины, почему я здесь. Но пожалуйста, хотя бы выслушайте меня!

– Давай, – капитан стражи оперся о стол, – но лучше бы тебе не тратить моё время попусту.

– Завтра в четыре утра Сопротивление выходит в логово Рэйры. Они задумали выманить её к западным воротам, чтобы вызвать панику и скомпрометировать гвардию.

– Какие молодцы, – усмехнулся Акура, – ну и что же? Хочешь, чтобы мы отправили наряд забрать их трупы через пару часов?

– Нет, – Сэм серьёзно посмотрел на капитана. – У них есть документы с исследованиями о Рэйре. Они знают, как с ней контактировать. Её слабые места.

– А вот с этого момента поподробнее, – внезапно вмешался в разговор Ри. – Какие документы? Откуда?

– Вы же понимаете, я не могу всего рассказать…

– Послушай, пацан, – не унимался Ри, – все документы по Рэйре хранятся в особняке Охотников. – Он недвусмысленно посмотрел на Сэма в надежде, что тот распознает его намёк на вторую версию, которая была только у Такуты. – И если их копии есть у кого-то ещё, то нам придётся серьёзно поговорить с этим человеком.

– Один учёный провёл независимое исследование… – промямлил Сэм, чувствуя, как разговор заходит совсем не туда, куда он ожидал. Он тысячу раз пожалел, что оказался здесь, и боялся, что его заставят сказать больше, чем он собирался. – Я не могу раскрыть его имени, но он ни при чём, правда. – Парень как можно более искренне посмотрел на Ри. – Его документы… случайно попали к Сопротивлению. И они решили их использовать…

– Ну допустим, – прервал его Акура, – и почему мы должны поверить, что это не ловушка? Может, расскажешь поподробнее, что они такого задумали, что им должен подчиниться сам Рэйра?

– Я же говорю, что не могу всего сказать…

– Так, а ну слушай, – нахмурился Акура, – ты явился в главную башню гвардии, побеспокоил капитана Ри и потратил моё время, чтобы что-то нам рассказать. Если ты вздумал нас дурить, то у тебя будут большие неприятности. И в этот раз тебе никто не поможет.

Два охранника за его спиной подошли ближе, положив руки на рукояти коротких клинков, висевших на их поясах.

– Рэйра просто по-другому реагирует на некоторых людей, – сбивчиво мямлил Сэм, – это что-то связанное с запахами… Простите, капитан Акура, я больше ничего не знаю, честно. Я не читал сами бумаги, меня просто посвятили в детали миссии…

– Прямо уж не читал, – Ри тоже сделал шаг в его сторону, – и с тем, кто их написал, тоже никогда не разговаривал? Просто вдруг решил подставить своих друзей в день перед мятежом и притащиться к нам?

– Я просто понял, что ошибся, – Сэм опустил глаза, – я помогал в организации миссии, но сейчас я понимаю, что это унесёт жизни невинных людей. Мне не нужна такая революция. – Парень стиснул зубы, пытаясь не поднимать взгляда. Сейчас он чувствовал себя хуже, чем когда-либо. Говорить вещи, которые перечёркивают и рушат всё, что тебе дорого, – это отвратительно, даже если ты в них не веришь и просто спасаешь свою задницу. С каждой секундой Сэм всё больше терял контроль над ситуацией. Он одновременно пытался защитить Такуту и его исследования, сорвать мятеж с минимальными потерями для Сопротивления и не отправить себя на пожизненное заключение или в тёмный ночной переулок, где его в последний раз окликнут из-за спины и больше никогда не найдут.

– Допустим, мы тебе поверим, – прошипел Ри, – но тогда тебе придётся провести несколько дней под стражей, чтобы, упаси Двенадцать, ты не подставил гвардию. А то ты, как я погляжу, до хрена болтливый.

– Вы отчасти правы, – ответил ему капитан стражи Акура, – с другой стороны, думайте стратегически: если один из зачинщиков… кхм, один из участников мятежа вдруг пропадёт перед самым выходом, они определённо что-то заподозрят. Так что пусть мальчишка отправляется обратно и делает вид, что участвует в операции. И лучше бы тебе не болтать, – строго посмотрел на него капитан, – я предупрежу своих ребят. Если сказанное тобой подтвердится – тебя отпустят. Скажем так, в награду за сотрудничество.

– А что будет с остальными? – тихо спросил Сэм.

– Преступники получают по заслугам, – отрезал Акура, – Двенадцать всегда видят, у кого намерения чисты.

Через минуту охранники сопроводили Сэма к выходу, и он лишь краем глаза успел заметить, как Ри о чём-то заговорил с капитаном Акурой, после чего тот вручил ему папку каких-то документов, попутно комментируя их содержимое.

– Сэми, ты в порядке? – Джио положил руку на плечо друга. Сэм оперся о стену случайного дома, чувствуя, что его сейчас стошнит.

– Да, всё нормально, – выдавил парень, – просто не выспался.

– Ну ты как обычно, – рассмеялся лидер Сопротивления, – любишь накосячить в самые ответственные моменты.

– Ой, отвали, – оскалился на него Сэм, – ты же знаешь, что я всегда с тобой.

– Знаю, поэтому всё ещё тебя терплю, – Джио добродушно подтолкнул Сэми локтём и поманил за собой.

Группа двигалась улочками нижних кварталов, стараясь избегать широких улиц и открытых пространств. Чем ближе революционеры приближались к западным воротам, тем сильнее стучало сердце Сэма. Желудок был будто готов вывернуться наизнанку, а в висках назойливо стучало.

– Так, – Джио огляделся по сторонам, – отлично, никого! Успели к самой смене караула!

Парень приоткрыл тяжёлые ворота и пропустил ребят вперёд, после чего вышел сам.

– Как и договаривались, мы двигаемся дальше, а вы оста… – Джио запнулся на полуслове, посмотрев вперёд. Революционеры остановились как вкопанные, молча глядя перед собой. Прямо перед ними на дороге стояло человек двадцать гвардейцев, облачённых в полный доспех, во главе с капитаном стражи Акурой.

– Похоже, не выйдет, да? – ехидно улыбнулся тот.

– Мы прогуливаемся, – спокойно отчеканил Джио, выходя вперёд и оттесняя спиной остальных ребят.

– Да ну? В четыре утра, да на западной дороге? Интересно, куда это вы собирались?

– Это личная информация, и мы не обязаны её сообщать, – всё так же не терял хладнокровного спокойствия Джио. Сэм порой удивлялся, насколько этот человек был создан для того, чтобы вести Сопротивление за собой. Идейный, образованный, дипломатичный и умеющий найти выход из любой ситуации. А самое главное – знающий закон вдоль и поперёк и не гнушающийся использовать это для защиты своих прав.

– И всё же мне интересно, – не унимался капитан Акура.

– Это задержание? – парировал Джио.

– Какой резкий молодой человек, – улыбнулся капитан, – я же просто интересуюсь. Не хотелось бы, чтобы с хорошими ребятами случилось что-то… плохое.

– Это задержание? – непоколебимо повторил Джио. – Прошу озвучить основания для задержания или оставить нас в покое. Мы ничего не нарушаем.

– Вы – нет. Но птичка напела, что какие-то негодяи сегодня собираются устроить кровавый мятеж, подвергнув опасности невинных граждан. Просто спрашиваю – вдруг вы о них что-то слышали?

– Не слышали, – сквозь зубы процедил Джио.

– А жаль, – вздохнул Акура, – гвардия всегда щедро вознаграждает за сотрудничество, – капитан положил руку на рукоять меча в ножнах и слегка потянул его вверх, обнажив часть лезвия.

Кокари, имевший лучшую боевую подготовку во всём Сопротивлении, мгновенно отреагировал, схватившись за меч в ответ.

– Они вооружены! Защищайте город! – выкрикнул капитан, оскалив белоснежные зубы.

После этого стражники бросились на революционеров, пытаясь скрутить нескольких ребят. Один из них налетел на Сэма и повалил его на землю. Замахнувшись тяжёлым кулаком, он взглянул на его лицо и, быстро узнав в нём информатора, остановил замах. В эту секунду со стороны показался Мао, с разбега ударив гвардейца в челюсть. Тот отлетел в сторону, после чего другой, более высокий и мощный, нанёс удар в нос парня, а затем несколько раз ударил его по животу. Откуда-то сзади послышалось лязганье клинков, и неподалёку щёлкнул заряд порохового арбалета. После нескольких выстрелов всё вокруг заволокло дымом. Сэм не успел подняться, как кто-то грубо схватил его под руки и потащил по земле. Сквозь дым парень успел разглядеть лицо Джио, бросившегося к нему.

– Сэм! – прокричал он, но один из гвардейцев заломал ему руки и накинул на голову плотный мешок, после чего ударил по голове навершием меча, и Джио, обмякнув словно тряпичная кукла, упал на колени.

Сэм попытался вырваться из захвата, но вскоре на него резко опустилась темнота мешка, накинутого на голову. Совсем рядом слышались крики и звуки борьбы, но парень уже ничего не мог разобрать.

Сэм вошёл в сторожевую башню и направился к лестнице через большой зал. Охрана сопроводила его взглядом, не сказав ни слова. Спустившись в подвал, парень подошёл к стражнику, сидевшему за столом в небольшой отделанной камнем комнате, в которую сквозь маленькое окно под потолком пробивался свет, несмотря на пасмурную погоду снаружи.

– По какому вопросу? – спросил гвардеец, не поднимая глаз.

– Разрешённое посещение.

– Имя?

– Сэми Тао.

Стражник поднял глаза и окинул Сэма оценивающим взглядом. Парень протянул ему бумагу с печатью, и, пробежавшись по ней глазами, гвардеец отложил её на край стола, сделав пометку в своём журнале.

– У тебя двадцать минут.

Войдя в длинный полутёмный коридор, Сэм двинулся по нему, боязливо оглядываясь по сторонам. В отблесках масляных ламп можно было различить ржавые решётки камер, за некоторыми из которых виднелись тёмные силуэты. Сделав ещё несколько шагов, Сэм наконец остановился перед одной из них, где заметил фигуру невысокого человека.

– Эй, – негромко окликнул его Сэм, слегка улыбнувшись. Человек вздрогнул и медленно обернулся.

– Сэм! – закричал Мао, бросившись к решётке и прижавшись к ней всем телом. – Двенадцать!

– Эй, а ну отойди от решётки! – гаркнул стражник, стоявший неподалёку. – Отойди, я сказал!

Мао слегка отстранился, сверля Сэма по-щенячьи радостным взглядом.

– Привет, – теперь уже заметно улыбнулся Сэм.

Мао смотрел на него, не веря своим глазам. Он осторожно протянул руку, будто бы желая коснуться друга, но тут же отдёрнул её, помня о приказе надзирателя. Тем не менее Сэми успел различить большие тёмно-фиолетовые синяки на тыльной стороне ладони и предплечьях Мао.

– Сэм, в какой ты камере? Как они тебя выпустили?

– Ты что, идиот? – послышался голос из дальнего угла камеры, где сгорбившись сидел революционер Кокари, мрачно уставившись в пол. – Не видишь, что он в гражданском? Он вообще не сидит.

– Это правда? – Мао внимательно посмотрел на Сэма. Тот промолчал, стараясь не отводить взгляда. – Сэм, почему ты не сидишь? Ты слышал? Они убили четверых. Кани тоже. Нас даже не выпустили попрощаться. Они уже, наверное, с огнём… А Джио в лазарете. Это нам один стражник сказал, он нормальный парень. Даже еду ни разу не отбирал в отличие от остальных. Тут где-то Моуи и Марико. Через две или три камеры. Нам не разрешают переговариваться. Я за это здорово отхватил. – Парень тоскливо улыбнулся, обнажив выбитый зуб под разбитой губой. Сэм молча смотрел на него, будто впитывая в себя его слова. К горлу подкатил ком, заставив губы предательски дрожать. – Но мы всё равно, конечно, иногда говорим. Ещё трое, кажется, на нижних ярусах. Я не знаю, что там, но тот тип из камеры напротив говорил, что там одиночные камеры. Точнее, клетки. Даже распрямиться нельзя в полный рост. И ещё сказал, что оттуда редко возвращаются. Говорил, ему там ногу сломали в двух местах. Тэко, это просто какой-то кошмар… Не понимаю, что пошло не так… Я ничего не успел понять… Сэм, я так рад тебя видеть. – Мао улыбнулся, прижав рукавом вновь начавшую кровоточить губу. – Я боялся, что уже не увижу…

– Я тоже очень рад. – Сэм подошёл чуть ближе к решётке и заглянул ему в глаза.

– Не подходить к камерам! – вновь прикрикнул стражник.

– Сэм, почему ты не сидишь? – Мао перешёл на громкий шёпот. – Как так получилось?

Сэми выдержал долгую паузу, не зная, что ему ответить. Он смотрел в эти полные веры голубые глаза и ненавидел себя. Он просто не мог выдавить ни слова, ему в голову не приходило абсолютно ничего, что он вообще мог бы произнести в этой ситуации. Всё сказанное звучало бы хуже, чем десятки смертных приговоров, чем сотни плохих новостей, чем весть о начавшейся войне или эпидемии.

– Ну ты и дебил, Мао, – вновь отозвался Кокари, сидящий позади него, – как будто ты не знаешь почему.

– Почему ты не сидишь, Сэм? – Мао злобно взглянул на Кокари и вновь перевёл взгляд на друга.

– Прости, Мао, – сдавленно проговорил Сэм, – мне пора. Время посещения заканчивается.

Приложив, кажется, все усилия на свете, он повернулся и направился к выходу. Ноги будто бы весили по сотне килограммов, а в глазах темнело от каждой приходящей в голову мысли. Хотя сейчас в ней не оставалось ничего, кроме гнетущей пустоты.

– Сэм, куда ты? Почему ты не с нами, Сэм? – закричал Мао ему вслед, схватившись за решётку камеры. – Сэм! – По его дрожащему голосу можно было представить, как на его опухшие от недосыпа и пыльного подвального воздуха глаза наворачиваются слёзы. – Сэм, скажи почему?! Сэм! – Парень с силой тряхнул решётку, заставив её звучно зазвенеть, отдавшись эхом на весь коридор.

– Я кому сказал не подходить к решётке! – заорал стражник и, бросившись к камере, ударил навершием клинка по пальцам Мао, отчего тот сдавленно вскрикнул и отскочил назад.