16
Утром я проснулась вялой и разбитой, уткнувшись лицом в плюшевого медвежонка. Со стоном перевернулась. Болели все мышцы. Почему мне так плохо? Мне…
Я вскочила и, включив светолинию, выглянула из кабины. В кухоньке горел свет, ждала нарезки горка грибов, торчали камни, которые я приспособила под табуретки, и…
И лежала автомобильная силовая матрица размером с небольшую тумбочку.
Она была там, где я ее бросила, дотащив до пещеры. Я так вымоталась, что не стала ее подключать, а отправилась прямиком в постель.
Застонав, я шлепнулась обратно и потерла глаза ладонями. Вчера вечером я так разозлилась, что… ну, на меня нашло помрачение. Стащить силовую матрицу показалось отличной идеей, но теперь в моем хитром плане зияли дыры.
«Ого, Говнюк, кто же раскурочил твою машину? Может, это единственная среди нас, кого не было на ужине и кто имела веские причины отомстить?»
Когда узнают, что я испортила имущество другого курсанта, меня выгонят взашей из летной школы. Я опять застонала, и этот звук беспомощно повторила Погибель, свернувшаяся клубочком на приборной доске.
Почему? Почему я не могла держать себя в руках? Почему дала повод избавиться от меня? Ни Беовульф, ни Сюнь Гуань не попались бы так глупо на подначку!
Я потащилась к «Альте». Было тошно. Даже не хотелось запускать силовую матрицу. Мне конец, и ничего не исправить. Почему «разумная Спенса» и «решительная Спенса» нечасто сходятся на боевом совете?
Я ни секунды не сомневалась, что меня уже поджидают полицейские, но караульные на воротах просто махнули мне проходить. По пути в класс меня никто не остановил. Говнюк явился, когда я устраивалась в кабине, и даже не посмотрел в мою сторону. Прихромал Кобб и начал урок как обычно.
В перерыве мне удалось перехватить взгляд Говнюка. Он не отвел глаза. Да, в них был вызов. Но как это понимать? Он ждет подходящего случая, чтобы выдать меня?
Занятие шло своим чередом, мы тренировались выпускать светокопья по движущимся целям. Я начала думать, что, может, он не будет втягивать меня в неприятности. Может… он выбрал путь воина? Вместо того чтобы бежать за помощью к адмиралу, планирует отомстить сам?
Если это правда… скад, возможно, я его немного зауважаю.
Не так чтобы сильно, конечно. Это не отменяет того, что он вызывающе и умышленно заклеймил меня перед всеми как трусиху. Артуро, Недд, ФМ и даже Бим ходили вокруг меня на цыпочках, бросая косые взгляды. На тренировке это вроде не отражалось, но во время перерывов все избегали щекотливой темы. Меня спрашивали о чем-нибудь другом и быстро заканчивали беседу.
Только в поведении Киммалин не появилось ничего необычного. Разумеется, это не означало, что она все проигнорировала.
— Так вот почему ты всегда такая марциальная? — спросила она, нависнув над моим креслом, пока я отдыхала, попивая воду из фляжки.
— Марциальная? — уточнила я незнакомое слово.
— Желаешь схватить звезды рукой и засунуть в карман, — пояснила Киммалин и наклонилась, будто собиралась сказать что-то непристойное: — Ну знаешь, такая, с огоньком.
— С огоньком…
— Порой даже… злая.
— Не из-за отца ли во мне бушует дикая смесь гнева, бахвальства и вспыльчивости? Не из-за того ли, что моего отца называют трусом, я разгуливаю с мечом в руке, провозглашая, что сложу гору из черепов, а потом заберусь на нее, чтобы рубить головы тем, до кого не смогла дотянуться?
Киммалин растроганно улыбнулась.
— Да благословят меня звезды? — спросила я.
— Все до единой, Спенса. Все до единой скадной звезды.
Я вздохнула и сделала еще глоток.
— Не знаю. Помню, что любила сказки Бабули еще до того, как сбили отца, и случившееся уж точно все только усугубило. Когда все смотрят на тебя как на дочь труса — не просто дочь какого-то труса, а единственную Дочь Труса — хочешь не хочешь, начнешь огрызаться.
— Что ж, будь благословенна за то, что не склонила голову. — Киммалин сжала кулаки. — Гордость — добродетель тех, кто делает ее таковой.
— Сказала Святая?
— Она была очень мудрой женщиной.
— Никто из нас понятия не имеет, что это за Святая, о которой ты толкуешь.
Киммалин погладила меня по голове.
— Все в порядке, дружок. Ты еретичка и ничего не можешь с этим поделать. Святая тебя прощает.
Из уст любого другого эти слова прозвучали бы оскорблением, особенно с поглаживанием головы, но когда так говорила Киммалин, это воспринималось как… подбадривание.
К концу дня я чувствовала себя намного лучше. Настолько, что было лишь чуть-чуть тошно, когда все ушли ужинать. Так что и правда лучше.
Выйдя из корпуса, я заметила длинный черный ховеркар, а в нем Говнюка и водителя в белых перчатках. Бедный парень. Похоже, до дома его теперь подвозят.
Пружинящим шагом я направилась к пещере, на ходу жуя копченое крысиное мясо. В конце концов Говнюк мне отплатит, но я переживу. Пусть не стесняется. А пока что мне, похоже, сошло с рук серьезное преступление. Исправная силовая матрица, подходящая по размеру к истребителю, ждала своего часа.
С ухмылкой во весь рот я добралась до расщелины и спустилась на светолинии в пещеру. Глупо так рисковать будущим. Корабль слишком старый. Если лампочки загорятся, толку все равно мало. Но еще это мой секрет, мое открытие.
Мой корабль.
Разбитый, потрепанный, с погнутым крылом… но все равно мой.
Я подтащила матрицу к эксплуатационному люку. Разъемы точно такие же, значит, с проводами мудрить не придется. Погибель ползла ко мне по крылу. Я глянула на нее и, ухмыльнувшись, подключила матрицу.
Диагностическая панель, а судя по свечению спереди, и приборная доска в кабине ожили. Опять, как в прошлый раз, послышался низкий гул. Темп убыстрился и стал искажаться, пока… не превратился в слова.
— …НННННИЦИИРОВАНА ПРОЦЕДУРА АВАРИЙНОГО ЗАПУСКА, — послышался из кабины мужской голос с необычным старомодным акцентом. Такой акцент я слышала в трансляциях знаменитых речей из времен до основания «Альты». — ЗАФИКСИРОВАНЫ СЕРЬЕЗНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ КОНСТРУКЦИИ И БАЗ ДАННЫХ.
Это что, запись? Я подползла к кабине.
— Здравствуйте! — произнес голос, ставший не таким механическим. — Судя по одежде и поведению, вы из местных обитателей. Пожалуйста, классифицируйте себя: назовите национальную принадлежность и имена предков, чтобы я смог внести вас в базу.
— Эм-м… — Я почесала затылок. — Во имя звезд, что происходит?
— Превосходно, — отозвался голос. — Минимальные лингвистические отклонения от стандартного английского Земли. Простите за медленную обработку данных, она не вполне соответствует нормальным критериям. Но вы человек? Можете сказать, куда я попал?
Слова прошли мимо моих ушей. Рухнув коленями на крыло, я просто силилась понять, что происходит.
Мой корабль со мной разговаривал.
