Глава 20

Следующие три дня превратились в унылое и беспрерывное безделье. Активные военные действия перетекли в фазу ленивого противостояния с постоянным Интердиктом. Изредка кто-то снимал защиту, чтобы выпустить ударку и тут же закрыться. Мы, собственно, отвечали тем же. Теперь все сводилось к взаимному ослаблению друг друга и тому, у кого первого закончится Святость.

Хотя, откровенно говоря, «Хамелеоны» заметно проигрывали. Тут сыграл свою роль и удар от «Зимородков», и зачистка «Сильных сынов», которых, в конечном счете, все же выселили из дистрикта. Болтер вместе со своими людьми возродился в «Дикой степи», одном из центральных регионов, который принадлежал «Жабам», нейтральному ко всем остальным игрокам Альянсу 12.

Мы тем временем заняли восемь нейтральных кантонов, добавив в унылый бирюзовый цвет еще немного фиолетовых вкраплений. У меня теперь даже как такового конкурента за дистрикт не было. «Шиншиллы» после вступления «Фермеров» и всех военных действий контролировали большую часть округов. Поэтому основной задачей оставалось попросту не слететь со своего кантона.

Новый форт я по-прежнему не взял. У меня была собрана вся ударка, которую мог выпустить в любой момент, но вот подходящих целей все не было. Хотелось и хорошее укрепление, и развитую инфраструктуру, и прокачанный кантон. Как говорил Леха: «И рыбку съесть и кой-куда присесть». Но я не сильно парился. Меня прикрывала Интердиктом Рина, пока у самого копились очки Святости.

О них, кстати, можно и поподробнее. Так как у меня выдалось довольно много свободного времени и накопилось достаточно очков Исследования, я сделал последний шаг к независимости от чьей-либо помощи. Изучил Культ до пятого уровня (минимальное значение, чтобы можно было вложиться в Обряд и Запрет), и теперь у меня пассивно капала Святость. Пока что ее были копейки — всего жалкие двадцать пять очков в день, но это было уже что-то. Поднять прирост Святости можно было религиозными постройками: «Поклонение реликвии», «Священная усыпальница», «Каменная длань», «Кирха проклятых» и «Собор безумных клириков».

Каждое здание давало свой эффект, самый крутой, естественно, был у Собора — 100 единиц Святости в день и 26 единиц Славы. Именно на него я и нацелился, вот только беда заключалась в том, что цена постройки — 30к наноплексигласа и металла, и десять тысяч кредитов. Если последние я еще мог собрать относительно быстро, то с ресурсами был швах. Точнее, выработка шла полным ходом, но вот склады рассчитаны всего лишь на 18к. Да и сам Культ, чтобы получить возможность постройки Собора, надо было прокачать до десятого уровня. Поэтому пока обошелся постройкой тройки реликвий (+1к Святости) и одной усыпальницы (+4к Святости). Их можно было воткнуть много, да и места они почти не занимали.

Изучил Обряд, но всего лишь на единичку. Теперь я самолично всего лишь за каких-то 100 кредитов мог создать клерика (цены были ломовые, к примеру, стрелок стоил всего лишь 20 кредитов, а пехотинец 50), чем я собственно и воспользовался. А после открытия Запрета появилась возможность накладывать на себя Интердикт. Этого я пока не делал по причине низкой Святости, но теоретически мог.

В дальнейшем предстояло качать всю ветку религии. Чем выше был изучен Запрет, тем выше звание тех, на кого я мог его наложить. Отсюда следовало, что хорошо бы открыть и Странствие, которое отвечало за скорость перемещения клериков. Еще очень важной штукой мне виделось изучение Покаяния — возможности убирать клериком все негативные эффекты с форта. И естественно прокачка Анафемы — тот случай, когда эти самые эффекты можно было накладывать. Про Проклятие, Осенение и Освящение я вообще пока молчал.

Заодно изучил на две единицы Корпорацию, что дало мне возможность нанимать торговые транспортеры. Также открыл Торговлю, что разрешала заниматься бизнесом не только в своем кантоне, но и соседних. Дальнейшая прокачка этой ветки давала возможность продавать ресурсы в соседнем дистрикте, но нужно было изучить Корпорацию до третьего уровня. Транспортировку, отвечающую за скорость моих «грузовичков», я пока отложил в сторону. Может со временем доберутся и до нее руки.

До максимально возможного уровня поднял Патриотизм. Вообще его и Культ надо будет прокачать до максималки в ближайшее время. Оба исследования очень важные и дают в пассиве прирост к Славе и Святости соответственно.

Остальные очки ушли на открытие добычи урана и увеличение его выработки. Именно он был нужен для размещения мин — теперь мне не надо просить подкинуть ресурсы Леху. Ну еще разве что Оборону и Защиту апнул по полной. И все. Кончились заработанные и купленные очки. Приобрести их теперь можно было за 436 кредитов. После каждой покупки сумма значительно возрастала. И это, между прочим, с раскачанной Философией.

Деньги у меня были, но я пока не торопился их тратить. Купить я смогу очков шесть, что меня совершенно не устраивает. Даже если прокачаю Культ до максимума, то для строительства Собора нужно будет изучить Расширение склада. Инженерия открыта на полную — дальше только заниматься специализированным увеличением той ветки, которая тебе нужна. И это удручало. Насколько я понял, помимо склада ресурсов имелся еще перегонный куб, размеры которого и влияли на количество алкоголя, холодильные камеры с едой, бараки и оружейка. И тут уже решаешь, вместимость чего ты конкретно хочешь увеличить. Просто беда. Это же сколько очков надо потратить?

Ответ: много. В ближайшее время я мог либо купить очки исследования, для чего следовало основательно торговать ресурсами и ожесточенно собирать налоги. Либо стремительно повышаться в звании. Я пока делал упор на первом пункте.

Из еще важных событий — «Зимородки» получили свою первую звезду. Теперь им осталось всего одиннадцать, чтобы победить в Третьей Эпохе. Как я понял, в Гонке Славы побеждал тот, кто владел большими территориями. И кантоны, и дистрикты, и регионы, и лимитрофы (которые представляли собой нечто вроде доминионов) давали определенные очки в Гонке. Соответственно, чем выше степень владения, тем больше очков. Мы пока плелись на заслуженном седьмом месте, что, грубо говоря, было не очень впечатляюще. Ну ничего, Гонка длинная, звезд еще на всех хватит.

К исходу третьего дня, когда меня уже подташнивало от транспортеров, забитых ресурсами, а все мое занятие заключалось в тупом разглядывании карты, позвонила она.

— Приветствую, — я был удивлен, но постарался данный факт скрыть.

— Привет, — коротко кивнула Майра, — у меня серьезный разговор. Я хочу перемирия.

— А я хочу перемирия, — фальшиво пропел я популярную песню нашей местной группы «Дженерик». С ними случился скандал, вроде как кто-то из звукозаписывающей компании обвинил сексапильных красоток в том, что они украли песню у какого-то старого женского коллектива. По мне, бред полный, кто такую бессмыслицу воровать будет?

— Издеваешься? — Сверкнула глазами Майра.

— Ну так, немножко, — признался я, просмотрев весь запад своего дистрикта и теперь перейдя к владениям своих ребят. — Каковы условия?

— Мы отдаем дистрикт и выплачиваем контрибуцию оружием. Тысяча бластеров, тысяча плазмоганов, соответственно две тысячи бронекостюмов и пятьсот нейтронных пушек.

Я криво усмехнулся, даже не заботясь о том, заметит ли это главнокомандующая или нет. Если бы мне предложили подобное в первый день войны… да что там, даже три дня назад, до нападения «Зимородков, я бы, не думая, согласился. Но теперь, когда каждый день играл нам на руку, несмотря на сильный слив по Святости — это было неразумно.

— Дистрикт и так мой, — сказал я без лишнего пафоса, лишь констатируя факт, — оружие… Ни бластеры, ни плазмоганы меня не интересуют, а пушек слишком мало. Да и сдается мне, что их у тебя нет.

— Будут, в ближайшее время, — сникла Майра. Мне даже стало неудобно. До сих пор главнокомандующая представала в образе несокрушимой воительницы, но теперь вдруг все изменилось. Что же произошло? Я не верил, что причиной тому стал страх уничтожения. С той гордостью, переходящей в гордыню, «Хамелеонша» скорее сама бы подорвалась на мине, чем пришла ко мне.

Я в очередной раз приблизил карту, находившуюся сейчас аккурат в районе двух кантонов: Горного9 и Горного10, и замер. Мать твою, дождались! Появилось!

Первым моим порывом было прервать разговор с Майрой и скорее звонить Рёмеру, но я сдержался.

— Давай начистоту, почему перемирие?

— Ты пока не понимаешь, — горько усмехнулась командующая, — все это, ударки, тайм, форты, юниты, единицы — лишь мыльный пузырь.

— Я знаю.

— Нет, ты не понимаешь главного. Нас стравливают с ними, — она указала куда-то в сторону, — хотя все может быть по-другому. И я все изменю. Все для этого сделаю.

— Сделаешь что? После меня объявишь перемирие с «чужими»? Вряд ли они тебя поймут. Мы захватчики, точка невозврата пройдена. Нельзя все отыграть назад. Теперь все просто: либо мы, либо они.

— Должен быть выход, — твердо сказала она.

— И ты будешь искать его?

Майра решительно кивнула, а мне вдруг захотелось рассмеяться. Мужественная генеральша, великолепный боец и девка с железными яйцами решила стать на путь дипломатии. А я дурак ее во Фронтир не пускал. Надо наоборот, безвременный пропуск выдать. Пусть умирает и возрождается сколько влезет, надеясь на сознательность тварей, а я тем временем приберу к рукам весь дистрикт.

— А теперь мои условия. Новые игроки «Хамелеонов» не должны заселяться в дистрикте «Северные земли». Как я сказал, бластеры и плазмоганы мне не нужны. А вот, скажем, две тысячи пушек, пригодятся. Я не зверь какой-нибудь, поэтому на поставку дам три недели. И самое главное: «Хамелеоны» входят под протекторат «Шиншилл».

— Что? — У Майры чуть глаза из орбит не вылезли.

— Я читал кое-что. «Жабы» во Второй Эпохе были под протекторатом «Канареек», «Белухи» под протекторатом «Лисов»…

— Я знаю, что это такое!

— Ты сама говорила, что игра теперь не имеет такого важного значения. Я не вмешиваюсь в дела твоего Альянса, просто определенным образом беру под защиту.

— Не жонглируй словами, ты будешь решать, против кого нашим Альянсам воевать. Ты, который бегает на поводу у Рёмера.

— Уже давно нет. У «Зимородков» и «Шиншилл» разные пути. И чем дальше, тем нагляднее это становится.

— Если я приму это… предложение, — произнеся последнее слово, она чуть сморщилась, — мне и моим людям будет обеспечен беспрепятственный проход по Степи мимо твоих кантонов?

— Фронтир… Мы называем его Фронтир, а не Степь. Так не только более поэтично, но и точно. Если ваше пребывание не будет угрожать моим людям, я не буду против.

— Мне надо подумать и посоветоваться, — заключила Майра.

— В доказательство своих серьезных намерений, следующие двенадцать часов действует прекращение огня. Утром встретимся и еще раз поговорим.

— Прекращение огня только от лица «Шиншилл» или от «Волков» и «Зимородков» тоже?

— От всех.

— Хорошо, — кивнула Майра и отключилась.

Прекращение огня было нужно в первую очередь мне, чтобы выбраться во Фронтир, раз уже появилась Твердыня. Причем не только моему Альянсу, но и «Зимородкам». Держу пари, что Рёмер прыгать от радости будет. Ну не совсем, конечно, прыгать. Но может быть, он улыбнется, хотя это тоже вряд ли. Смысл в том, что с «Зимородком» договориться как раз намного проще, а вот с «Волками». Я немного подумал, и все же решил разговаривать с позиции силы, чему, кстати, мой расширившийся Альянс явно способствовал.

— Эймс, — кивнул я, увидев на экране «Волка».

— О, привет, союзничек, — непонятно, чего в этом возгласе было больше: ехидства или неприязни?

— Хотел довести до твоего сведения, что следующие двенадцать часов с «Хамелеонами» действует прекращение огня.

— С какого это… — я был не силен в ругательствах на всеобщем, но суть уловил.

— С такого, — спокойно ответил ему, — десятый Альянс раздумывает над моим предложением.

— Ты не мог вести переговоры от себя лично.

— Ага, надо было собрать всех вместе, особенно Рёмера и тебя. Вот была бы потеха. Не лезь в бутылку, Эймс, война оказалась быстрая и плодотворная. Сколько вы кантонов забрали, четырнадцать?

— Какая разница? При первой войне «Хамелеоны» лишили нас большего количества земель.

— Ну так я тут каким боком? Что было, то прошло.

— А что будет после того, как пройдет двенадцать часов?

— Либо «Хамелеоны» уйдут под нас, либо продолжение войны, — не стал раскрывать все тонкости моего предложения, пусть думает, что десятый Альянс вольется в наш.

— Не получилось у нас любви, — коротко заключил Эймс, — лишь использование.

— Причем совместное, не забывай об этом. Ты помог мне, я тебе. А по сути, каждый преследовал свои цели.

— Я тебя понял, — резюмировал «Волк» и отключился.

Фуф, самое главное решил. Осталось сообщить благую весть моему союзнику…

— Рёмер, посмотри по координатам, что сбросил, вроде подходящая Твердыня, — сказал я вместо приветствия.

«Зимородок» на несколько секунд нахмурился, вбивая присланные цифры, потом склонил голову набок и вынес окончательный вердикт.

— Годится. Я бы сказал, даже более чем. Пробьете? Мне просто далеко.

— Да не вопрос, — кивнул я. Чуда не произошло, «Зимородок» даже не улыбнулся, — она всего лишь второуровневая.

— Только как я просил, — не преминул вставить Рёмер.

— Помню. Не ударками, а атаками с форта. Выходить надо совместно с десантным ботом, чтобы получить управление войском. Матку не уничтожать ни в коем случае.

— Все верно.

— Еще кое-что, пока «Хамелеонов» не трогайте, у нас вроде как перемирие.

— Перемирие? Расскажешь потом.

— Обязательно. Когда закончу, наберу, — сказал я ему. — …Барун, привет. Видел у тебя в кантоне гости появились?

— Ага, так это мелочь, второй уровень всего. Щас я ударку по ним выпущу.

— Даже не думай! Слушай меня внимательно. И смотри не перепутай ничего, а то шкуру с тебя спущу.

И Аймар послушно закивал. Вообще Барун довольно сильно изменился, превратившись из снисходительного и напыщенного индюка, каким я его застал при первой встрече, в деловитого и собранного игрока. За это говорило даже то, что он перестал близко общаться с Георгисом, которого держали во фракции не столько за исполнительность, сколько за бывшие заслуги и лояльность.

Метаморфоза Баруна произошла не в одно мгновение, а формировалась постепенно. Чем стала для меня полной неожиданностью. Опыт подсказывал мне, что люди со временем не становятся лучше. Напротив — ленятся, обрастают дурацкими привычками, костенеют разумом. А Аймар нашел в себе силы повернуть себя в лучшую сторону, и теперь был одним из лучших игроков фракции. Поэтому я обратился к нему не только потому, что Твердыня возникла в его кантоне, а еще по причине того, что был уверен — он справится.

— Понял. Разрушить башни и стены с нашей стороны. Зачистить периметр, Матку не трогать. Андрей, можно вопрос?

— Спрашивай.

— А что если Матка успеет создать новых «чужих» за то время, пока будут идти силы «Зимородков»?

— Сколько их там будет? Десять, двадцать? Зачистим. Еще что-нибудь?

— Нет, все предельно понятно.

Еще бы, ведь этот план выдумал чудесный котелок, который покоился на плечах Рёмера. Я бы в жизни не додумался использовать вражеское укрепление в своих целях, а вот «Зимородок» учел все. В общих чертах все выглядело так — напасть на Нору мы не могли, потому что в противном случае нас попросту размажут по Фронтиру объединенные силы «чужих». Вот если бы был небольшой форпост или крепость, куда мы могли оттянуть войска защищающих Нору.

Но тут выступал другой фактор. «Чужие» охотно преследовали войска по Фронтиру, пока не видели форт. Не такие уж они оказались тупые твари. Потому что как только оказывались в пределах досягаемости стрелков или турелей, то сразу прекращали погоню. К этому Рёмер пришел путем простой эмпирики, найдя далеко на западе Нору поменьше. И тогда «Зимородок» придумал финт ушами.

Но «Чужие» будут преследовать врагов, если путь станет проходить мимо Твердыни. И даже не поймут, что их загоняют туда специально. Вся защита к тому времени будет давно перебита. А на стенах сядут киборги-стрелки, которые не могут выходить за пределы крепости, но могут уничтожать противника. Прибавим сюда еще почти две сотни «фронтировцев», и сила получится достаточная, чтобы противопоставить ее тысяче глумов.

— Внимание, — включил я нашу секретную конференцию, на правах главнокомандующего, заглушив все остальные, — через три часа выходим во Фронтир. Пересылаю всем координаты точки сбора. Для особо одаренных, это укрепление Баруна. От него стартанем к точке соединения с войсками «Зимородков».

— Это что, Форт, к Норе пойдем? — Не удержался Леха.

— Все узнаете в свое время. Но да, это основная операция по зачистке Норы. Кстати, пойдут не все. Рамирес, Кайри, Барбадоса, Чойч и Катод остаются в игре.

— Форт, а я причем? — Вскинулся Леха.

— Ты мой зам и единственный офицер во фракции. Если что пойдет не так, кто будет страховать нас? Тут почти все соклановцы во Фронтир выходят.

— Андрей, у меня за старшего может остаться один из новеньких офицеров, — сказал Чойч, — для Фронтира у него все равно мало опыта, а я вот могу пригодиться. Все рекомендации, как вести себя в случае смерти лидера и офицеров, он уже получил.

— Хорошо, тогда идешь, — легко согласился я. Индеец прав, нам там каждый человек, умеющий не только хорошо обращаться с оружием, но и обладающий недюжинным хладнокровием, может пригодиться. А Чойч как раз из таких.

— Форт, ну давай кого-нибудь другого за меня оставим, хотя бы Пронто? — Скорчил жалостливую физиономию Рамирес.

— Не, не, не, — замахал руками Антон-Елисей, — я лучше во Фронтир.

— Леха, ты остаешься не потому что плохой боец, а из-за того, что единственный из всех нас, не считая лидеров, знаком с методом управления фракцией и Альянсом. Других кандидатов просто нет. И это не оговаривается. Просто прими как данность. Вся операция должна занять не более двух-трех часов. Если мы к тому времени не вернемся, то продлевайте нам всем Интердикт, мы на возрождении.

Именно это пугало меня больше всего. Не столкновение с тысячей «чужих», а возможная смерть. Наверное, большинство людей пугает прекращение биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма. Но там страх другой. Люди боятся неизведанного, непознанного. Оттого, хоть и сильно захиревшая в моем мире церковь все еще худо-бедно держалась на плаву — она давала ответы. Верить в них или нет, дело другое.

А вот со мной сложнее. Я знал, что будет после смерти. Боль, чудовищная, невообразимая, с небольшим шансом вернуться в мое прежнее, функционирующее состояние. И огромная доля вероятности превратиться в овощ, бесполезный кусок мяса, жизнедеятельность которого поддерживают на Земле из-за подписанного договора. Нет, мой страх был в разы сильнее.

И все же я не мог не отправиться вместе со своими людьми во Фронтир. Может кто-то другой и поступил так, но не Андрей Ревякин. Командир всегда идет вместе со своим отрядом — первое, что вбил в мою голову Шрам.

За это время, мой «реальный отряд» пополнился. Из «Малышей» два дня назад в «Защитники Севера» перешло трое игроков: Баркен, Ирбис и Алгарей. Первый даже был генерал-лейтенантом. Играть начал со Второй Эпохи, да только большей частью нубствовал. А нормально обучить нейтрала никто не брался, пока он не встретил Рину.

Ирбис с Алгареем оказались капитанами. Играть они начали с Третьей Эпохи, что определить уже можно было по званиям. Как сказала Барбадоса, эта парочка оказалась самой понятливой из всей фракции. Ну а Баркен попросту игрок с хорошим потенциалом, и, на минуточку, почти 20 к Святости. Накопил в нейтралах, пока Альянсы грызлись между собой.

Меня, конечно, больше всего интересовали даже не игровые навыки, а такие качества, как преданность и лояльность. Рина за них поручилась, поэтому ребята проходили экстренное обучение во Фронтире. Их я возьму в любом случае. Еще двое — пополнение от «Вепрей» и один из «Кайринцев». Вообще, во фракции Самара претендентов было больше, но отбором мы занимались осторожно — все же «крота» там еще не нашли.

Лидеры фракций остаются в игре, за исключением меня и Чойча, так что численной разницы с прошлым выходом почти никакой. Мы хотя бы не стали слабее. Уже хорошо.

За четверть часа до условленного времени я выбрался наружу. Пекло уже было не такое страшное, но все равно до комфортной температуры далеко. Я не опустил ветровое стекло, чтобы меня хоть как-то обдувало — от встроенной в экзоскелет системы охлаждения толку не было никакого, и рванул по направлению к точке сбора. От Баруна еще не приходило сообщения, но он к этому времени уже должен был расчистить Твердыню. Так, собственно, и произошло.

Сам Аймар стоял у полностью разрушенной с севера стены с бластером наперевес и о чем-то размышлял.

— О, Андрей, а я все думаю, на эти башни точно можно будет взобраться? Они же вроде как живые?

— Рёмер изучал стены Твердынь. Несмотря на явное неприятие человеческой физиологии, плотность неповрежденных участков достаточно высока, чтобы распасться.

— Ну посмотрим…

И мы посмотрели. Как только прибыла большая часть моей группы, я погнал всех наверх. Именно вместе, а не поодиночке. Потому что Барун, томясь ожиданием, прежде попытался залезть на башню. И был несправедливо сброшен вниз вдруг всколыхнувшейся лестницей. А вот когда с десяток человек мгновенно взобрались наверх, Твердыня не смогла ничего сделать. Лишь пошла мелкой рябью, и Матка — единственное существо из «чужих», находящееся здесь, бешено затряслась. Благо на это никто внимания не обратил.

Ближе к назначенному времени стали подтягиваться основные силы «Зимородков». Почти все знакомые лица, за исключением десятка трех ребят. Похоже, Рёмер и вправду озадачился рекрутированием во «фронтировцы».

— Эй вы, спускайтесь сюда. Основные силы летят! — Крикнул я «дежурившим», а по сути, лишь удовлетворявшим свое любопытство «Шиншиллам». Еще бы, первый раз взобраться на башни неразрушенной Твердыни. Ей богу, как дети.

Но полная ударка киборгов, состоящая по большей части из стрелков, с Рёмером во главе уже действительно была недалеко. Поднимая кучу пыли за собой, десантные боты приземлились метров за шестьдесят до разрушенной стены. Но даже оттуда я услышал надрывающийся голос Рёмера.

— Занять позиции по периметру Твердыни! Матку не убивать ни в коем случае!

Я напряженно ждал, что сейчас сержант выкрикнет что-то вроде: «приказ противоречит пятому пункту У.К.П.» и пошлет Рёмера куда подальше. Но нет. Вояка принялся отдавать распоряжения, после чего остальные стрелки бодро побежали занимать укрепление. Что характерно, киборги видели нас, но… не воспринимали. Избегали вероятности столкнуться, однако делали вид, что игроков здесь нет.

Хотя, согласно их программе, нас здесь действительно не существовало. Только поэтому план Рёмера и мог быть осуществлен.

— Привет, — подошел ко мне мозг всей операции и пожал руку, — у нас еще десять минут. Сейчас дождемся всех и начнем. Пора встряхнуть эту Нору.