Глава 17
— Может сработать, — флегматично заметил я, как только Рёмер замолчал.
Складывалось ощущение, что мы вдруг поменялись местами. «Зимородок» эмоционально, если это слово вообще можно было к нему применить, излагал свой план, а я с деланным равнодушием слушал.
Нет, вообще Рёмер провел титаническую умственную работу. Я бы до такого точно не додумался. Но в голову сейчас пришла другая мысль — надо ли именно мне участвовать в этой заварухе? Уговор был стать скаутом у «Зимородков», подготовить их бойцов, а никак не лезть на рожон со своими ребятами. Что меня ждет взамен? Дружеское похлопывание по плечу и полный игнор, когда нужна реальная помощь? Нет, спасибо, это мы уже проходили.
— Надо пробовать, — кивнул Рёмер.
— Пробуйте. Найдите подходящую Твердыню, сообщите нам, чтобы ее не сносили, и пробуйте.
— А твои люди? — Только сейчас до «Зимородка» стало доходить, что я вежливо его отбриваю.
— А мои люди воюют.
— Как только «Хамелеоны» нападут на вас, мы сразу объявим войну.
— Как только у меня появятся свободные ресурсы, которые я смогу выделить на Фронтир, я сразу помогу тебе.
Да, именно так. Причем Рёмер понимает, что ему нужны все силы. Пусть у него сотня, пока что, но тридцатка бойцов это не так мало. Да и пока нас только тридцать, скоро будет больше, намного больше. И Рёмер не дурак, должен это понимать.
— Тогда решено, — кивнул «Зимородок», — что ты думаешь о Майре?
Вопрос был странный. В первую очередь потому, что затрагивал не совсем персону нашей «железной леди», а ее неизвестного и весьма болтливого доброжелателя. Но я его понял.
— Нейтрал. С большой долей вероятности. Скорее всего, из дистрикта, подконтрольного «Лисам».
— Поясни.
Пришлось поделиться своими догадками. Почему я это сделал? Информация была не секретная. К тому же Рёмер, с его-то агентурной сетью, так или иначе узнал бы обо всем. Только разве что чуть попозже. Не стало бы для него секретом и то, что я знал. А это значило в открытую показать, что каждый сам за себя. Я же был намерен еще какое-то время вкушать плоды союзничества, хотя они и оказались на поверку не всегда сладкими.
— Интересно, — только и сказал «Зимородок», — в дистрикте «Лисов» много нейтралов.
— Как и везде. Нейтралов большинство даже в крупно заселенных землях.
— Я подумаю. Ты пока можешь спровоцировать «Хамелеонов», чтобы развязать нам руки.
Пришлось довольно сильно стиснуть зубы, чтобы не улыбнуться. Вот как получается. Как только ты приходишь к нему и просишь о помощи, то Рёмер отказывает, потому что ему надо сохранить свое реноме. Но как только ему нужна поддержка, так уже пошли разного рода советы… Нет, не могу сказать, что это двуличие, но о политике двойных стандартов говорить можно.
— Провоцируем, — признался ему, — оставили несколько игроков без Интердикта. Хотели поймать… да без толку.
— Может, попросту дело в неправильном выборе цели?
— Не понял.
— Дай им такой объект, который они не смогут не атаковать. Отдай свой форт.
— Ничего себе предложение.
— Думай стратегически. Ты удерживаешь дистрикт одним кантоном. Не скажу, что такого не бывало раньше, замечу одно: как правило, длилось подобное всегда не очень долго. Ты понимаешь, чтобы перекрасить дистрикт в другой цвет не обязательно даже переголосовывать его. Сколько у тебя сейчас отрыв, двести сорок голосов?
— Двести пятьдесят шесть, — ответил я.
— А голосов в кантоне?
— Шестнадцать.
— Вот и все, посылается семнадцать клериков, чтобы проголосовать за любого игрока, что живет рядом с твоими фортами, и дело сделано. Ты перестаешь быть правителем кантона, а вместе с тем и дистрикта. Сдается мне, этой ночью нечто подобное и должно случиться.
Меня душила жгучая злоба. Причем ни на Рёмера, ни на Майру, а на себя самого. Это же все лежит на поверхности. Я сам столько раз читал и перечитывал гайды. Правителем дистрикта может быть любой правитель кантона в данном дистрикте. Но как только область уходит, автоматически пропадает и имя из списков. Все просто до невозможности. А «Зимородок» прав, именно это сегодня ночью должна устроить Майра. Я бы сделал именно так.
— Всегда думал, что два или три форта в одном кантоне повышают шанс удержаться там.
— Спорное утверждение. Но в этом есть как плюсы, так и минусы. Ты прав, чем больше фортов в одном кантоне, тем выше вероятность удержать его. Но вместе с этим снижается мобильность. Если ты посмотришь на маршалов, которые владеют одним из дистриктов и претендуют на соседский, то увидишь, что их укрепления не сосредоточены в одной определенной точке. В будущем, когда у тебя будет семь-восемь слотов, можно еще задуматься о «подстраховочном» форте. Но сейчас захват нового укрепления, а вместе с тем и кантона, пойдет только на пользу. Беда любой войны в «Фортификации» — захватить ты можешь в разы меньше, чем уничтожить.
Мы поговорили еще минуты две, хотя было очевидно, что почти все уже обсуждено. Я откинулся на кресле и стал думать. Что ж, без сожаления я отдам свой первый форт — «Трансформаторную будку № 1». Укрепление, захваченное у Гризли было лучше хотя бы потому, что в нем располагалось семь турелей. Что ж, так и поступим. Осталось лишь вывести войска подчиненных, то есть, попросту слить на любую подходящую цель. Жалко, все высокоранговые «Хамелеоны» закрылись, с другой стороны, не сказать чтобы у меня там полноценные ударки.
Мои раздумья прервало появление на экране эмблемы в виде двух красных линий на светло зеленом фоне. А вот и новости из стана врага.
— Привет, Геймор.
— Привет, Андрей.
— Рассказывай.
— В общем, Альянс готовится к наступлению. Плановый сбор в восемь часов пополудни.
— Разумно. Многие из нас к тому времени откроются, будут онлайн. Соответственно, не станут ожидать нападения. За Майрой эффект неожиданности. Вопрос в том, как быстро ваши умеют таймить.
— Не наши, их, — поправил меня Катод.
— Прости, я в другом смысле.
— Да ничего. Но таймят все хорошо. Этому обучают практически сразу, когда игрок вступает в Альянс. И наставники тут очень требовательные.
— Значит, будут таймить за короткое время, без клериков.
— Да, на вашем месте я бы автоматически продлил Интердикт у всех захваченных фортов, находящихся среди «Хамелеонов». И Андрей, еще кое-что… Не знаю, как сказать правильно. Но тут зреет нечто вроде недовольства.
— Чем? — Удивился я.
— Как ты понимаешь, Майра не будет претендовать на правление дистриктом.
— Да, у вас там два претендента.
— Вообще он один: Болтер, лидер фракции «Сильные сыны». Но несколько недовольных голоснули за другого. Теперь с ними разбираются.
Пришлось вбить в поисковике ник моего конкурента. Генерал-лейтенант, семь фортов, четыре кантона. Да, очень серьезный претендент на мое место. Только почему его не было среди тех, кого убили во Фронтире?
— Из-за него и идет основной раздрай, — признался Катод. — Он не совсем та кандидатура, которую большинство, даже ближайшее окружение Майры, хочет видеть во главе дистрикта.
— Почему?
— Болтер, как бы сказать… Излишне честолюбив. Ради возможности поднять свой статус, рейтинг, захватить новые земли он пойдет на все. Говорят, Болтер негласно претендует на роль главнокомандующего.
А вот и ответ. Майра не доверяет ему, вот и не взяла во Фронтир.
— Почему же тогда он, а не кто-то другой?
— Он один из немногих лидеров, кто сохранил форты после ночной атаки. Откажи ему Майра, даже не знаю, чем бы все кончилось. Но и это еще не все.
— Ну давай, удивляй меня дальше, — улыбнулся я Катоду.
— Многие игроки, которые, скажем прямо, не очень любят воевать, боятся за свою жизнь. Некоторые уходят в нейтралы, не помогают ни угрозы, ни дружественное отношение. Сказать по правде… мой брат тоже хочет уйти.
Я даже не удивился. Человеку, привыкшему бегать от любой опасности, трудно остановиться и принять бой.
— И ты уйдешь вместе с ним? — Догадался я.
— Я не могу бросить брата, — с тоской в глазах признался Виллиан.
Да уж, у каждого своя ноша, которую приходится тянуть до конца. Кто-то может от нее избавиться, а кто-то жертвует собой ради чужого блага. Не мне судить, я бы сам все отдал за своих близких. Вот только этих близких уже почти не осталось.
— А что если я сделаю тебя лидером фракции? — Мое предложение стало для Катода явно неожиданностью.
— Лидером какой фракции?
— Ну вот смотри. У каждого Альянса всегда есть активно воюющая сторона и крепкий тыл. Те, кто производят ресурсы, еду, оружие и снабжают ими бойцов.
— Да, здесь именно так, — кивнул Виллиан, — у нас две фракции «фермеров».
— Вот я тебя и хочу сделать лидером одной из таких. Только уже в «Шиншиллах». Надо лишь тихонечко поговорить с теми, кто ушел и кто собирается, намеками, не в открытую. Но заручиться их поддержкой. А когда прозвучит час икс, вы станете фиолетовыми.
— Нужен достаточный резон для такого шага, — покачал головой Виллиан, — перейти в «Шиншиллы» значит подставить свои форта под удар «Хамелеонов», а именно от войны все «фермеры» и бегут.
— Тем, кто перейдет, будет обещан суточный Интердикт на все форты до полного прекращения боевых действий.
— Это много Святости, — покачал головой Катод.
— Уже мои проблемы.
— Самый важный вопрос…
Виллиан замялся. Было видно, ему очень неудобно говорить на эту тему. Пришлось брать инициативу в свои руки.
— Брат перейдет в твоей фракции. С несколькими условиями. Ты не будешь делиться с ним никакой информацией, услышанной здесь, и ставить интересы брата выше Альянса. Если произойдет нечто, идущее вразрез с твоей… скажем так, жизненной идеологией, поговори со мной, найдем выход.
— Спасибо, Андрей, — улыбнулся Виллиан, — для меня это очень много значит.
— Понимаю, родню не выбирают.
— Ты не подумай, он не такой уж плохой человек.
Если только очень глубоко копать. А так дерьмо дерьмом. Вслух я, конечно, ничего не сказал. Лишь неопределенно кивнул.
И уже позже, растирая уши, чтобы не заснуть, думал. Значит, не так все уж хорошо у этой Майры в Альянсе, если ей приходится отдавать дистрикт человеку, которому она не доверяет. Да и как я понял, Болтер тоже не питает к своей непосредственной начальнице теплых чувств. Что ж, вот я и нашел болевую точку «Хамелеонши». И жизненный опыт подсказывал — теперь туда надо как можно сильнее надавить.
За много лет до начала Третьей Эпохи, зональные соревнования доминиона по кулачному бою.
— Шансов, Ревякин, у тебя ноль целых хрен десятых, — честно признался мне тренер.
— Николай Селиванович, да ладно, не все так плохо.
Андрей, тяжело дыша, посмотрел на тренера. По правде говоря, Селиваныч и тренером-то никогда не был, скорее успешным бойцом-самоучкой. И то давно, в прошлой жизни. После случившейся всемирной катастрофы он работал строповщиком, а уже после, выйдя на пенсию, решил тренировать.
Ревякин знал, что это никакое не призвание. Поступок обусловлен острой нуждой в деньгах. Учебку плохо финансировали, и нормальные тренеры, которых тоже было не так много, сюда не шли. Селиваныч же согласился на треть от основной ставки. И надо сказать, он не был полным профаном, к примеру, научил Андрея не стоять на одном месте, как тот делал раньше, а все время перемещаться.
— Уделает он тебя и извините не скажет. На двенадцать килограмм тяжелее, да и выше, а удар…
— Отдыхаешь? — Прозвучал над ухом довольный голос Сереги.
— Хочешь на мое место?
— Ты же знаешь, из контактных видов спорта я люблю те, где приходится состязаться с женщинами.
— Уйди, холера, — огрызнулся Селиваныч. Андрей знал, что Завьялов нравится старику. Он сам признавался, что «Серега кобель последний, точно как я в молодости», но внешне это никак не проявлялось. Скорее даже, наоборот.
Прозвучал гонг, старик закинул полотенце на плечо, засунул капу в рот Ревякину и вылез с ринга.
— Андрюха! Андрюха! Я забыл сказать…
Крик Сереги утонул в гомоне толпы. Как иначе. Сегодня встречалась школа полиции с курсантами десантного училища. Большего накала ненависти и придумать было нельзя. Андрей слышал, как кричали его имя вкупе с напутственными «убей его» и «разорви», вот только это оказалось почти невыполнимой задачей.
Его противник, стодвадцатикилограммовый Рауф Киреев, двинул к нему с неотвратимостью летного бронетранспортера. Тяжелый, мощный, с хорошо поставленным ударом и относительно неплохой для такой туши реакцией, он являлся не просто серьезным противником, а машиной для производства инвалидов разной степени тяжести. Попадет хорошо своей клешней и мокрого места от тебя не останется.
Будто услышав его мысли, Рауф от медленного шарканья по рингу перешел к делу. Двумя уверенными шагами приблизился к Андрею и резко выбросил руку вперед. Ревякин только этого и ожидавший, нырнул под конечность и выполнил безупречный хук слева, попав Кирееву точнехонько в голову. Тот даже не покачнулся.
Рауф развернулся и снова стал теснить Андрея к канатам. Несмотря на то, что тяжелые удары приходились в блок, после каждого такого хотелось, если не выбросить полотенце, то войти в клинч. И в нем же оставаться. Но Ревякин ждал. Он знал, что рано или поздно противник устанет. Попросту не мог не сдуться, с такой-то массой уже третий раунд жмет его. Правда, и Андрей чувствовал себя не лучше. Каждый раз, когда он слышал звук гонга и вставал на ноги, те предательски подгибались.
Вот момент снова настал. Рауф так сильно теснил Ревякина, что увлекся этим процессом. Вот его рука проскальзывает над головой, корпус подается вперед. Лишь на мгновение, но этого достаточно. Андрей подумал, что это был самый мощный кросс в его жизни. Он вложил в него все свои силы, боль и злость. А Киреев после удара лишь сделал пару неуверенных шагов назад и снова стал работать по блоку. То одиночными, то выделывая незамысловатые, но действенные двойки. Гонг в очередной раз не спас Ревякина, а лишь отсрочил неизбежное.
— Я же говорю, ноль целых хрен десятых, — с самой кислой миной пробормотал Селиваныч, вытаскивая капу и давая Андрею воды, — да не пей ты. Прополощи… Не геройствуй, чего доброго покалечит он тебя. Как возможность будет, падай.
— Ага, и просрать шанс попасть в академию «Космо»?
— Для этого надо не только на зональных первенствах выиграть, но и на чемпионате доминиона. Тебя убьют там… и это если повезет.
— Да будет вам, Николай Селиваныч, — вмешался Серега, — Андрюха, я же тебе самое главное забыл сказать. Я с медичкой одной замутил, — он театрально помахал пальцами кому-то. Ревякин проследил взглядом за его движением и увидел, что женщина лет тридцати пяти в третьем ряду ответила Сереге тем же, — так вот, у нашего монстра трещина девятого ребра с правой стороны.
— Боюсь даже представить, что тебе пришлось сделать, чтобы узнать эту информацию, — тяжело дыша, ответил Андрей.
— Да ладно, мне даже понравилось, — хмыкнул друг, — за тридцать женщины уже опытные…
— Хватит тебе уже о бабах трепаться, — встрял Селиваныч, — с ребром этим… точно?
— Точнее не бывает. Разве что рентген не показала. Благо, у нее оказалось еще много чего интересного, что можно показывать.
— Да хватит уж, вот песий сын… Андрей. Понял? В корпус, с правой стороны.
— Это же нечестно.
— Ну прям как ребенок!..
Гонг заглушил матерную присказку Селиваныча, направленную в сторону Ревякина.
— Ты его по-другому не победишь!
— Это мы еще посмотрим, — Андрей не понял, сказал он это вслух или про себя.
Раунд вышел еще утомительнее предыдущего. Рауф не только не устал, но давил сильнее предыдущего. Складывалось ощущение, что у этой горы мышц открылось второе дыхание. Жаль только, что у Ревякина закрывалось первое. Он уже не старался ловить противника на контрударах и сильных выпадах, лишь уклонялся и уходил в сторону. Пот заливал глаза, мокрые волосы спутались и слиплись, мышцы одеревенели, все тяжелее слушаясь Андрея. Но под конец раунда ему выпал шанс.
Свинг Рауфа с правой вышел неуклюжим. Ревякин машинально присел и просто ударил по корпусу, лишь потом сообразив, что именно свое больное место Киреев ему и подставил. И вот это помогло. Противник сгорбился, даже не пытаясь сопротивляться, и стал отходить к канатам. Удар в голову оросил пружинистый настил потом, который мелким дождем слетел с головы Киреева. Еще удар, еще!
Андрей работал из последних сил, но Рауф выстоял. И когда прозвучал гонг, непонятно было, кто чувствует себя хуже.
— Молодец, — громогласно «шептал» Селиваныч.
— Случайно получилось, — ответил Ревякин.
— А теперь так и продолжай.
— Не буду. Я его так, честно выиграю.
— Ну и осел тупорылый!…
И слова больше не сказал. Когда прозвучал гонг, на ноги Андрей поднялся с трудом, сказывалась усталость. А вот Кирееву короткая передышка пошла лишь на пользу, хотя, несмотря на пропущенный удар, тот упорно защищал лишь голову. А Ревякин с не меньшей настойчивостью работал именно по ней.
И Андрей достаточно неплохо отбегал раунд, четыре раза угостив противника апперкотами, но потом… Он сам не понял, что случилось. Ревякин уходил в сторону от обычного прямого удара Рауфа, как вдруг в последнюю секунду понял, что никакого удара и не последовало. Он попался на обманку и теперь…
В одно мгновение стало так светло, что казалось, рядом с ним взорвалась сверхновая, а крики и знакомые звуки слились в неразличимый шум. Андрей пытался на ощупь подняться, понимая, что его собственное тело слабо слушается и лишь когда увидел перед лицом склонившегося над ним Селиваныча, понял — все кончено.
— Ты все равно лучше дрался, — подбодрил появившийся рядом Серёга, — у этой обезьяны техники никакой. Рассчитывает лишь на свою силу.
Андрей, стиснув зубы, промолчал. Голова нещадно гудела. Он на автопилоте поднялся, подошел к ожидающему рефери, и судья взял его за руку. Результат он знал и без того. Победу нокаутом одержал Рауф Киреев. Рев курсантов десантного училища, свист однокашников Ревякина, бой окончен.
— Андрюха, надо было ему по больному ребру бить! — Подскочил Серега.
Непонятно как, но именно этот возглас, равнодушный ко всему остальному Рауф услышал. Он поглядел на них, как на нечто прилипшее к ботинку, но все же подошел.
— Знал? — Только и спросил он.
— Знал, — ответил Андрей.
— Ну и лох, — без злобы отчеканил Киреев, — пока будешь играть в благородство, я попаду в «Космо». Надо всегда добиваться своей цели, и если придется бить по больному, так даже лучше.
И победно вскинув руки, пошел к своим.
— С кем у него следующий бой? — Спросил Серега.
— С Денисом Трофимовым из авторемонтного училища. А тебе зачем?
— Ты благородный, а я нет. Тем более к Дэну нормально отношусь. Вот будет этой горилле «бей по больному».
Серега убежал, а Андрей медленно поковылял к раздевалке. Останавливать друга ему не хотелось. Последние слова Киреева сделали то, чего не удалось кулакам. Выбили из Ревякина если не всю, то большую часть бесполезного в современном мире качества — благородства.
Настоящее время
Я давно уяснил, что для того, чтобы победить противника сильнее тебя, надо бить его в уязвимое место. Найди пяту у Ахиллеса или отрежь волосы у Самсона, и вчерашний герой превращается в поверженного воина. Когда же тебе приносят весть о том, что твоего врага готов поднять на гравитрон его собственный человек, то надо попросту подать ему гравитрон. Хотя мой план был другой. Одновременно простой и изящный.
— Приветствую.
Болтер лишь кивнул головой. Он меньше всего походил на коварного и хитроумного человека — открытый лоб, мясистый нос, грубоватые черты лица. Скорее туповатый вояка, мастерски исполняющий приказы. Но «маленькая и беззащитная» Мейн научила весь старый состав моей фракции тому, что внешность бывает обманчива.
— Чем обязан? — Голос Болтера оказался низким, скрипучим. Одним словом, неприятным, точно идешь босиком по галерее небоскреба, у которого выбиты окна.
— Хотел сделать предложение.
— Предложение от врага? Звучит заманчиво.
— Я враг Майре, не тебе.
— Это одно и то же.
— Ты очень хорошо отзываешься о руководителе, который не видит тебя в роли правителя дистрикта.
— Видит! — Рявкнул Болтер. — Она сама дала разрешение на…
Он вдруг заткнулся, поняв, что начал болтать лишнее. Однако не так уж ошибочно было первое впечатление. Хитрый, амбициозный и вместе с тем дурак. Чудовищное сочетание.
— Так тебе нужно разрешение? — Стал давить на больное я. — Думал, с лидерами фракций ведут себя по-другому.
— Что ты хочешь? — Спросил Болтер, раздувая ноздри, мое замечание задело его.
— Чтобы мы смогли помочь друг другу.
— Я пока слышу много болтовни, но ни грамма сути.
— А вот это резонно. Что ж, если коротко: ты и твоя фракция входите в Альянс 9, и за это славный игрок Болтер получает дистрикт.
— Так ты его мне и отдашь, — усмехнулся собеседник.
— Отдам, он мне ни к чему. Я больше заинтересован в наличии боеспособного Альянса, чем в пустых землях, которые не смогу удержать. В отличие от Майры. Ты и сам видишь, что «Хамелеоны» разобщены. От вас начали бежать фермеры. Даже сейчас вы не можете дать полноценный отпор нам и «Волкам». А что будет, когда в разборку вмешаются «Зимородки»? А это произойдет очень скоро.
— «Зимородки» воюют с «Волками», — возразил Болтер.
— Разве у врагов не может быть общего неприятеля? И ты забыл, что «Зимородки» в союзе с нами. Что будет, когда три Альянса обрушатся на «Хамелеонов». Что сделает Майра, которая уже сбежала с «Северных земель»?
— Она говорит, что ведет переговоры с другими Альянсами, — потупился собеседник, как первоклашка у сенсорной доски.
— Ты ей веришь?
— Не верю, — угрюмо признался Болтер, — но и тебе тоже.
— Я не прошу довериться мне сразу. Для начала можно выполнить одну небольшую просьбу. Она докажет твою серьезность, а я отвечу тем же. Сегодня вечером войска «Хамелеонов» начнут массированную атаку. Да, не смотри так, я знаю… Тебе следует сделать так, чтобы твои бойцы вместо полновесной атаки, сделали лишь видимость, послав по одному мародеру.
— Саботаж, — скривился Болтер.
— В обмен, — поднял я палец, давая понять, что еще не закончил, — никто из твоих людей не пострадает при ответной атаке наших сил.
— Если ты скажешь своему Альянсу, чтобы он не атаковал «Сильных сынов», то об этом через час узнает Майра.
Глупенький, взял и сдал в открытую, что среди «моих» есть стукач.
— Не узнает. Не будет объявления по фракции. Я лично планирую все ударки. И просто окажется так, что твоих людей в них не окажется.
— Надо подумать.
— Первая полная ударка от «Сильных сынов» будет означать, что мы не поняли друг друга. Если все пройдет, как надо, то завтра за тебя начнут голосовать в дистрикте.
— Я тебя услышал, Фортификатор.
— Для друзей просто Андрей, — улыбнулся я самый лживой улыбкой, и даже немного ненавидя себя за это двуличие.
И только когда мордатое лицо Болтера исчезло с монитора, гримаса на лице превратилась в оскал.
— Хрен тебе, а не дистрикт. Тупая обезьяна.
Нашел нужный ник и нажал на звонок.
— Привет. Самар, есть интересный разговор. Касательно твоей фракции и предположительного стукача…
