Глава 9

Когда Ж'хон доставил Пьемура и Сибелла в укромное место где-то в километре от Холда Набол, утреннее небо было унылым и серым, а дождь лил стеной. Набол, казалось, был обречен на жизнь либо в сыром, либо влажном и жарком климате; но только не где-то посередине. Это был не особенно холодный день по меркам Набола, но воздух был наполнен коварной сыростью, и, поскольку дождь легко просачивался сквозь одежду, они быстро промёрзли до костей. Почти так же холодно, как в Промежутке, подумал Пьемур.

Обе королевы — Кими Сибелла и Фарли Пьемура — вместе с ними летели из Форта, делясь своим восхищением этой необычной экспедицией. Но радость золотых быстро остыла, как только Мирт' и Ж'хон улетели, и они тут же сообщили Пьемуру и Сибеллу своё мнение о полетах под проливным дождем. Пьемур попытался успокоить Фарли, которая, как он подозревал, была готова подняться в брачный полет. Кими, в свою очередь, выглядела полностью убитой этим дождём и сидела на плече у Сибелла, раздраженно чирикая ему в ухо, когда тот переставал гладить её по головке. Внезапно Сибелл остановился и рукой сбросил Кими с плеча. Маленькая королева с криком взлетела в воздух, развернулась на хвосте и улетела.

— Ну и уходи, — крикнул сердито Сибелл вслед удаляющемуся силуэту своей золотой, направившейся в сторону Набола. Он взглянул на Фарли, сопротивлявшуюся всем попыткам Пьемура уговорить её сесть ему на руку. — И ты тоже можешь следовать за ней, если не хочешь себя хорошо вести. Мало приятного мокнуть под проливным дождем, но иметь еще и пару капризных файров, ворчащих прямо в уши — это уж слишком! — он махнул рукой на Фарли, которая, пискнув, улетела вслед за Кими. Пьемур слышал, как она недовольно чирикает при этом, передавая ему изображение его собственного лица, сварливого и недовольного.

— Я не сварливый, — пробурчал Пьемур себе под нос.

— Без них нам будет лучше, Пьемур. Я отправил Кими ночевать у восточных стен Набола. Пусть ждёт там вместе с другими файрами Набола, пока не успокоится — или не станет более послушной.

Пьемур пожав плечами, вздохнул с облегчением: его возбуждённая огненная ящерица сильно отвлекала его именно тогда, когда им с Сибеллом нужно было сосредоточиться только на выполнении поставленной задачи. Повторяя путь, которым он шёл в прошлый раз, Пьемур привел Сибелла к группе из пяти строений, где жил Марек, изо всех сил стараясь обходить глубокие лужи и избегать глубоких промоин и скользких участков на маршруте.

Мальчик не более дюжины Оборотов от роду, угрюмый и бедно одетый, стучал по земле длинной палкой возле строений. Сибелл постучал в дверь Марека, и через несколько мгновений её открыла крошечная старушка с волосами цвета олова, зачесанными высоко на голове замысловатой короной. Пьемур никогда не видел её до этого.

— Добрый день, — начал Сибелл, но старуха только махнула рукой, высунув голову за порог. Она наблюдала за угрюмым мальчишкой, стучавшим палкой по углу её строения. Наклонившись в его сторону, она издала неприятный гортанный звук, после которого мальчик поторопился исчезнуть. Пробормотав пару резких слов себе под нос, она смотрела ему вслед, пока тот не скрылся из виду, затем, тепло улыбнувшись, впустила их внутрь.

— Ну, входи, входи, Арфист Сибелл, — сказала она, плотно закрыв дверь, и пригласила Пьемура и Сибелла следовать за ней к очагу, где горел огонь.

— Я была в гостях у своей племянницы, когда твой подмастерье останавливался у нас, поэтому мне так и не удалось встретиться с ним, — она схватила руку Пьемура и энергично начала трясти её, все еще продолжая улыбаться. — Входите, входите оба, добро пожаловать.

Пьемур, действительно, никогда не был в доме Марека: во время своего последнего визита в Набол он спал в сарае для скота и проводил почти всё время, рыская по всему Холду в поисках информации. Теперь, наслаждаясь теплом очага, он решил оглядеться.

Хотя комната была маленькой и нуждалась в свежей побелке, в ней было тёпло и сухо. Чайник с водой стоял на подставке в стороне от пламени — пар лениво струился из его носика, а в центре очага, подвешенная на крюк с цепью, висела большая кастрюля. У одной стены комнаты стояла небольшая скамейка, покрытая бугристыми подушками сидений, которые были сшиты из кусков совершенно непохожей материи и наполнены бог знает чем. На другой стене висел гобелен, изображающий сцену сбора урожая и явно вышитый руками любителя, непривычными к ткацкому делу. Старуха села на стул рядом с очагом и стала мешать содержимое кастрюли с помощью ложки с длинной ручкой.

— Марек скоро вернется. Просто сидите здесь и ждите. Вот увидите, он скоро будет. Этот чертов дождь промочил вас до нитки, — сказала она голосом, дрожащим от старости, и улыбнулась всем своим морщинистым лицом, заговорщически постукивая себя по носу крючковатым пальцем. Она помогла им снять их куртки и повесила на крючки на стене рядом с очагом.

Когда Пьемур и Сибелл уселись по одну сторону от огня, женщина сняла две чашки с полки над камином и громко сдула с них пыль, прежде чем поставить на стол, затем подлила воду из кипящего чайника в каждую. Вынув маленький кусочек серого корня из кармана туники, она почистила его быстрыми движениями ножа. Затем положила его на кусок доски, пристроив её на коленях, и, держа нож плоской стороной над корнем, быстро ударила по нему основанием ладони. Когда она убрала нож, Пьемур увидел, что корень был аккуратно раздавлен, и из него медленно сочилась влага. Затем старушка ловко разрезала корень пополам и положила по кусочку в каждую чашку.

— Берите, — сказала она, предлагая Пьемуру и Сибеллу попробовать напиток. — Это согреет ваши ноги и сделает вас счастливыми, — и она широко улыбнулась двум арфистам.

— Большое спасибо, Лайда, это то, что надо — Сибелл тепло улыбнулся и подул на содержимое чашки, прежде чем сделать несколько пробных глотков. Пьемур никогда до этого не видел корень, который использовала Лайда, поэтому отнёсся к угощению более сдержанно, чем Сибелл. У него были неприятные воспоминания о том, как его приемная мать Ама заставляла его глотать противные лекарства, когда он был еще ребёнком. Он несколько раз подул на горячий напиток, не решаясь сделать первый глоток. Старуха смотрела на него, нахмурив брови.

— Попробуй, парень. Тебе понравится, — сказала она, жестом искривленной возрастом руки предложив Пьемуру выпить это.

Пьемур закрыл глаза и понюхал варево: запах земли вовсе не был неприятным. Чувствуя лёгкое сомнение, он сделал небольшой глоток, стараясь, чтобы жидкость не задерживалась надолго на языке, и опасаясь, что останется неприятный привкус после проглатывания. Но напиток был душистым и сладким, пряным и ароматным — в общем, оказался приятным сюрпризом для его вкуса. Пьемур подул на чашку еще несколько раз, пытаясь сильнее остудить, и затем выпил снадобье. Когда он проглотил последнюю каплю, довольный вздох восхищения сорвался с его губ, и он с искренним сожалением позволил Лайде забрать пустую чашку. Лайда усмехнулась и, не сказав ни слова, вышла из комнаты через маленькую боковую дверь, оставив арфистов одних.

Наступила тишина, и Пьемур от нечего делать начал разглядывать камин, на котором располагалась всякая всячина: маленький нож для чистки овощей рядом с наперстком, плетёная корзина квадратной формы, заполненная засушенными летними цветами, связанными вместе полоской из мягкой ткани, а в самом центре — небольшая картина, нарисованная на куске дерева, изображающая ночную птицу со сложенными крыльями и одним ярким, похожим на бусину глазом, вечно наблюдающим за комнатой.

Заинтригованный, он поднялся со стула и потянулся к маленькой картине. Быстро рассмотрев её, он оценил мастерство автора, показал Сибеллу и, осторожно поставив на камин, вернулся на своё место у огня.

Они немного подождали в тишине, и, наконец, Марек ворвался в холд через главный вход. Капли дождя стекали с его густых темных волос, и от него сильно пахло скотиной.

— Как дела, Сибелл? — тепло спросил Марек, и его голос, казалось, заполнил всю маленькую комнату, когда, протянув руку, он подошёл к Сибеллу. Его мозолистые ладони были черными от въевшейся грязи.

— Пьемур, — сказал Марек, протягивая и ему руку в знак приветствия. Пьемур подумал, что никогда не привыкнет к типичному наболезскому акценту Марека, делающему ударение на втором слоге его имени, а не на первом: Пье-мур. Он с трудом сдержался, чтобы не поправить его.

— Я получил твоё сообщение об этих парнях, Джерроле и Джентисе. Они двоюродные братья. У Серры какие-то дела с ними. Те еще мерзавцы. — Марек кивнул, вороша угли в очаге палкой, и спросил, — Что я могу сделать для тебя, Сибелл?

— Пьемур слышал их разговор две ночи назад, — начал Сибелл, и Пьемур неожиданно удивился: ему казалось, что прошло намного больше двух дней с тех пор, как он был здесь в Наболе — столько всего произошло за это время.

— Да, они часто собираются вместе с тех пор, как вернулись домой несколько месяцев назад. Они ничего не умеют, только пытаются привлечь внимание, чтобы их заметили и дали то, что они хотят.

— После того, как они вернулись домой, Марек, чем они занимались? — спросил Сибелл.

— Они слонялись без дела какое-то время после смерти старого Лорда, а затем у них появилась блестящая идея самим попытать счастья на юге. Похоже, они не очень-то преуспели, судя по тому, что я видел, хотя их не было несколько Оборотов. Они вернулись домой несчастными и с поджатыми хвостами. С тех пор они постоянно всем недовольны!

— Хм, — сказал Сибелл и стал размышлять вслух, прижав указательный палец к губам. — Это объясняет, почему они начали всю эту возню именно сейчас, несмотря на то, что прошло так много времени после смерти Лорда Мерона.

Пьемур удивлённо поднял брови, посмотрев на Сибелла, затем перевёл взгляд на Марека, — Они говорили, что собираются встретиться сегодня вечером в холде Джеррола, Марек, и мы хотим услышать, что они скажут. Даже и не знаю, как нам это сделать. Я видел владение Джеррола, — сказал он. — Оно небольшое, поэтому мы не сможем спрятаться в нем, чтобы подслушать их разговоры.

— Ну что ж, давайте подумаем, что тут можно сделать. Скал сварил новый сидр, и, если эти парни услышат, что напиток будет бесплатным, они полетят в его пивоварню так быстро, как свежее дерьмо с лопаты. Предоставь это мне, Сибелл. Я дам знать тебе, когда пойму, что они собираются уходить. Будет лучше, если вы подождете у пивоварни, а когда увидите эту троицу, сможете следовать за ними сзади. — низкий голос Марека гремел в его груди, как медленный, грохочущий барабан. Вот человек, подумал Пьемур, который просто не умеет шептать.

— Спасибо, Марек, ты нам очень помог, — сказал Сибелл. — Мы пойдем прямо сейчас.

— Я всегда рад тебе помочь, Сибелл. Завтра я отправлюсь на север, по направлению к Крому. Я уже давно хочу завалить дикого кабана, а мой двоюродный брат говорит, что знает, где один такой бродит.

— Ну, хорошей охоты тебе, Марек. И еще раз спасибо Лайде — если сможешь, передай ей, пожалуйста.

— О, тетя Лайда любит немного поинтриговать, — сказал Марек шутливо. — Так она чувствует себя нужной и заодно удовлетворяет своё любопытство. И зачем ей это надо, говорю я ей? — и он улыбнулся широкой, ослепительной улыбкой, осветившей его глаза и заставившей улыбаться вместе с ним и Пьемура с Сибеллом.

— Ну, что ж, Арфист Сибелл, береги себя, — сказал Марек.

Пьемур и Сибелл покинули его холд через заднюю дверь. Найдя укрытие под длинным неровным рядом кустарников возле небольшого поля спелой клюквы, они стали ждать, когда Марек сообщит им, что «приманка» сработала. Пока они ждали, Пьемур заметил, что стал нервным и раздражительным: его колени словно сами собой скакали вверх-вниз, как будто отстукивали ритм на барабане. Это было даже хуже, чем, когда он выпил слишком много кла.

— Осколки, Сибелл, — сказал Пьемур, — что было в том вареве, что нам дала старая Лайда? Что-то меня сильно колотит.

— Вот, — Сибелл достал свёрток из своей сумки и передал Пьемуру. — Съешь это, и дрожь должна пройти. Они называют этот корень джанго. Он растет только здесь, в Наболе. Все пожилые люди здесь принимают его и клянутся, что это дает им бодрость духа. Я думаю, что тут больше срабатывает вера в чудодейственное средство, но я обнаружил, что лучше съесть что-нибудь, когда принимаешь его. Это, — он указал на свёрток в руке Пьемура, — должно помочь. — Пьемур развернул его и обнаружил внутри черствый рулет, начиненный вяленым мясом и маринованными овощами.

— Ох уж эти хитрые наболезцы, — задумчиво пробормотал Пьемур, взяв себе большой кусок рулета. Сибелл согласно кивнул и тоже пристроился к мясному рулету, чтобы поесть в тишине.

Вытирая крошки на губах тыльной стороной ладони, Пьемур нарушил тишину, — Сибелл, — сказал он, — я все время думаю о яйце. Как ты думаешь, кто его вернул?

— Хороший вопрос. Это мог быть кто угодно из Южного Вейра. Но почему они вернули его и затем исчезли? Неужели потому, что яйцо стало на десять дней старше? Почему-то мне не кажется это правильным ответом, Пьемур. Всё это не имеет смысла.

— Я знаю. Просто я хочу разобраться. Во всём этом должно быть что-то, что мы упускаем из виду. — Пьемур тяжело вздохнул и настроился ждать дальше.

Небо над головой озарилось звездами, и звуки ночных жуков и других ночных существ наполнили воздух, когда Пьемур внезапно толкнул Сибелла. Он заметил Джеррола, Джентиса и еще одного мужчину, должно быть, Серру, шедших к дому Скала. Оба арфиста собрали вещи и быстро последовали за ними.

Многие, кто парами, кто более крупными компаниями, также направлялись к Скалу. Все они были шумными и веселыми, и обгоняли арфистов, явно спеша приступить к делу. За Пьемуром и Сибеллом шла большая группа торговцев, очень громко хваставшихся своими сделками, которые они заключили в Холде Набол.

— Отлично, — тихо сказал Сибелл, когда они вошли в дом, — заходим, Пьемур.

Пьемур вытащил свою матерчатую кепку из кармана туники и надел её набекрень, а Сибелл толкнул дверь и уверенно направился по коридору во двор, как будто делал это тысячу раз до этого.

Сибелл подошел к стойке уверенным шагом, выставив подбородок вперед и изображая человека высокого положения. Один из торговцев пропустил его к стойке, где он смог привлечь внимание обслуги.

— Пару ковшиков лучшего сидра, миссис, — сказал он, постукивая кулаком по стойке бара. Затем он раскрыл кулак, позволив двум полновесным маркам упасть на стойку. На эти марки он мог позволить себе купить много напитков не только для себя, но и для всех остальных в комнате.

— Думаю, я просто обязан угостить парня хорошим ужином за сделку, которую он совершил сегодня. Он уговорил управляющего Руата продать несколько молодых скакунов. Управляющий даже дал в придачу жерёбую кобылу. Похоже, теперь нам придётся лопатить дерьмо до конца этого Прохождения! — сказал Сибелл и разразился радостным взрывом смеха; восторг от его удачи стал очевиден всем, когда он громко похлопал Пьемура по спине и протянул ему большой стакан с пенистой янтарной жидкостью.

— Пей, парень, пей. Сегодня вечером ты не будешь испытывать жажду, — громко воскликнул Сибелл.

Торговцы, да и все остальные любители выпить, были весьма общительны, поэтому, по мере увеличения количества выпитого, их языки развязывались, и вскоре они уже включили в свои разговоры Сибелла и Пьемура, как будто они все были старыми приятелями. Скал был хитрым человеком, он знал, как заставить пить жаждущих людей больше, поэтому, когда шум во дворе поднялся до уровня почти хриплого рёва, он разнёс на столы бесплатные корзины с горячими хрустящими полосками мяса и кусками жареных клубней, щедро посыпанных специями и солью. Его клиенты напали на еду, словно хищная стая, подбирая каждый кусочек до последнего. Но, как известно, соленая пища вызывает еще большее желание пить, что заставило любителей выпить заказывать больше порций эля и сидра, чтобы утолить жажду.

Как и все в пивоварне Скала, Пьемур с удовольствием зарылся в корзины с едой, не замечая предупреждающего взгляда Сибелла из-за стойки. Вечер становится веселым и неожиданно приятным, подумал Пьемур, сделав длинный глоток из уже третьего по счету стакана с сидром. Внезапно ему вспомнилась шутка, которую любил рассказывать сын его приемной матери Пергамол.

— Так вот, один человек сидел в пивоварне весь день, наливаясь различными напитками, ну, вы понимаете, — начал он, и кто-то шикнул на двух шумных торговцев, стоящих рядом с Пьемуром, чтобы он мог продолжить без помех, — ну, и он приставал к хозяину всё это время, пытаясь задать ему вопрос. Хозяин был слишком занят, да и все равно не мог понять невнятную речь этого человека, поэтому просто не обращал на него внимания.

Джеррол и оба его компаньона стояли в конце стойки, недалеко от того места, где Сибелл и Пьемур собрали слушателей, поэтому Джеррол отошел от своих товарищей, чтобы лучше слышать Пьемура. Казалось, его захватила история Пьемура, на его лице медленно расплывалась улыбка в предвкушении финала.

— Наконец, терпение пьяницы истощилось, он возмутился, что его не хотят выслушать, — продолжил Пьемур, — поэтому ударил своей кружкой по стойке и заревел хозяину заведения, пытаясь говорить разборчиво. Наконец, его язык начал ему подчиняться, хотя слова все еще были немного невнятны, и то, что он говорит, стало понятным для хозяина.

— «А скажи-ка мне, мистер пивовар, должны ли быть в лимонном коктейле перья?» — старательно выговаривая слова, сказал пьяница, покачиваясь на своём табурете.

— «Конечно же, нет!»- ответил раздраженный пивовар.

— Тогда пьяница поднял один палец вверх, икнул и сказал, — «Значит, я только что выдавил твою канарейку в свой коктейль!»

Люди, слушавшие Пьемура, разразились смехом, но громче всех смеялся Джеррол, стоявший рядом с ним.

— Ты забавный парнишка, — сказал он, грубо похлопав Пьемура по спине. — Закажи себе еще порцию сидра за мой счет. Может, расскажешь мне за это еще пару шуток.

Пьемур рассмеялся вместе с Джерролом и принял напиток, изобразив большую благодарность.

Вечер продолжался, веселье разгоралось, и Пьемур продолжил беседу с Джерролом, выдумывая забавные истории о своей жизни ученика скотовода, занимающегося разведением скакунов, и своём доме возле Холда Руат. Сибелл осторожно отделился от группы людей, с которыми разговаривал, и встал рядом с Пьемуром, прижав стакан с сидром к груди и время от времени слегка покачиваясь. Он даже добавил несколько анекдотов к тем, что рассказывал Пьемур, покорив Джеррола так же легко, как и Пьемур.

Постепенно и Джентис с Серрой присоединились к Джерролу и двум арфистам, они были явно настроены поучаствовать в их веселье. Вечер продолжался, и, как обычно бывает, когда собутыльники доходят до точки и теряют контроль над собой, завязался откровенный разговор. С небольшой помощью Сибелла беседа вернулась к Руату и его предполагаемому Лорду, Джексому. Трое наболезцев придвинулись ближе.

— Вы же знаете, что творится в Руате? — спросил Пьемур, и все трое кивнули в ответ. — По моему, вся эта возня с молодым будущим Лордом выглядит просто смешно, ведь так? — он притворялся пьяным, но вдруг понял, что и в самом деле говорит невнятно, проглатывая звуки.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Джеррол.

Вдруг Пьемур почувствовал, как по его горлу поднимается желчь, он сразу же прикрыл рот, но его щеки невольно надулись, когда из живота вырвался лишний воздух. Он тихо рыгнул, но его рука всё еще была прижата ко рту, и он с облегчением понял, что ему удалось не опозориться в пивной. Джеррол и его спутники, похоже, ничего не заметили, так как горели желанием услышать как можно больше из того, что расскажет Пьемур. Сибелл, увидев лицо Пьемура, быстро вмешался и продолжил тему.

— Это так же странно, как трехголовая туннельная змея. У парня есть дракон, и хватит ему.

— Точно! — вмешался Пьемур, наконец-то отдышавшись. — Как он может быть лордом и одновременно всадником дракона? Это неправильно. — и притворился, что его одолела икота.

Его замечание достигло своей цели, открыв долгий и горячий спор о том, что мужчины должны заниматься тем, что знают и умеют, а не вмешиваться в дела, которые лучше оставить обитателям Вейра. С легкого толчка Сибелла, они перешли к разговору о том, как тяжело жить, не имея своего холда, и все трое мужчин с азартом стали разрабатывать эту тему.

Пьемур почувствовал, как по его горлу поднимается очередная отрыжка, но на этот раз не смог удержать её и разразился долгим и громким звуком, поставившим в разговоре жирную точку. Пробормотав что-то, он оттолкнулся от стойки, извинившись жестом.

Комната почему-то стала другой, по ней стало трудно ходить, не шатаясь. Он попытался оглянуться через плечо на Сибелла, чтобы подмигнуть ему, дать знать, что с ним все в порядке и он скоро вернется, но всё вокруг было мутным, а комната сильно вращалась. Ему нужно выйти на свежий воздух! Стоп, подумал он, я уже на свежем воздухе! Из его рта вырвался короткий смешок.

Пробираясь сквозь толпу пьющих, он толкнул дверь, ведущую к выходу из строения. Навалившись на дверь слишком сильно, он чуть не выпал на дорогу, но быстро восстановил равновесие и огляделся.

Я просто подожду здесь, подумал он, где мы сидели до этого, наблюдая за пивоварней Скала. Он снова хихикнул над своими глупыми мыслями и, спотыкаясь и пошатываясь, направился к группе строений, где, наконец, нашел место, чтобы присесть. Он плюхнулся на землю, опёрся на кривой ствол куста, и попытался сидеть прямо, чтобы мир перестал вращаться вокруг него. Громко икнув, он снова захихикал. Было бы намного смешнее, подумал он, если бы голова перестала кружиться. Откинувшись назад, он поднял глаза, чтобы найти что-то, на чем можно сосредоточиться. Небо было ясным, на нём уже начали появляться звезды, и ему пришлось сильно постараться, чтобы сосредоточиться только на одной звезде, надеясь, что это заставит всё вокруг остановиться.

Желудок внезапно для Пьемура самостоятельно принял решение очиститься. Всё произошло быстро и не очень громко, зато довольно неприятно, к тому же сопровождалось судорогами. Когда рвота прекратилась, Пьемур почувствовал себя совершенно ни на что не годным, но надеялся, что теперь сможет контролировать свои действия. Стараясь не вляпаться в лужу, автором которой он являлся, юноша осторожно отполз туда, где было сухо. Он решил, что ему просто необходимо немного посидеть, пока всё не перестанет вращаться, закрыл глаза и заснул.

Пьемур понятия не имел, сколько времени прошло, пока он лежал под кустами, безуспешно пытаясь согреться от ночной прохлады. Какое-то время он был в сознании, но большую часть времени у него не было сил держать глаза открытыми, и он безмятежно спал. Когда он проснулся, его мучала жажда; он попытался смочить рот изнутри языком, но он был тоже шершавым. Выползая из-под куста, он увидел, что ночное небо сверкает звездами. Он должен пойти и найти Сибелла. Дом Скала, подумал он, вскочив на ноги, вот куда нужно идти. Каким-то образом ему удалось пройти несколько шагов, прежде чем упасть на землю с тяжелым вздохом в нескольких десятках шагов от пивоварни. Он знал, что должен собраться, но глаза закрывались сами собой.

Что-то упало на землю рядом с Пьемуром, коснувшись его руки. Казалось, откуда-то издалека послышался приглушенный стон, шаркающая походка и тяжелые шаги, сотрясающие землю.

— Вам не обмануть нас своими воровскими уловками. Как же, скотоводы они! — послышался злобный голос Джентиса где-то над Пьемуром. Он почувствовал, как чья-то грубая рука потянула его сзади за тунику, подняла вверх, затем отпустила его, и последовал тяжелый удар в висок, сопровождаемый пинком огромного ботинка в спину.

Голос Джеррола со смехом сказал совсем рядом с его лицом, — Это поможет тебе от кашля. — мучительная боль пульсировала за ухом у Пьемура и эхом отдавалась в его спине. Затем он потерял сознание.

Когда Пьемур очнулся, пронизывающий холод засел у него в костях, сильно сводя судорогой тело. Он огляделся вокруг, надеясь, что глаза привыкнут к темноте. Его бросили в угол тёмной комнаты, где единственным источником света был луч света из дверной щели. Он смог разглядеть посреди комнаты лишь силуэт человека, сидевшего на стуле или скамье, уронив голову на грудь. Неужели это Сибелл? Пьемур всё еще чувствовал тошноту при любом резком движении, поэтому он полз вперед очень медленно.

Пока Пьемур полз на середину комнаты, его глаза немного приспособились к темноте, и он смог разглядеть лицо человека на скамье. Это был точно Сибелл! Его ноги были привязаны к нижней части скамьи на уровне земли, а руки — выше, там, где сиденье стыковалось с ножками скамьи.

Пьемур очень осторожно ощупал место, где должны быть плечи Сибелла. Старший арфист был абсолютно неподвижен.

— Сибелл, это ты? Ты слышишь меня, Сибелл? — прошептал Пьемур. — Сибелл, это я, Пьемур, — повторил он снова, на этот раз осторожно пожав Сибеллу плечо. Ответа не было.

— С-с-с-сибелл, — снова прошипел он на ухо арфисту и сильнее тряхнул его за плечо.

Внезапно Сибелл откинул голову на плечи и закричал, — Aaа! Не трогай мое плечо!

Пьемур отпустил плечо Сибелла, — Прости, Сибелл, прости! Что с тобой случилось?

Сибелл надолго затих, затем сказал — Я думаю, у меня сломана рука, Пьемур. Что-то не так с нею. Плечо совсем не чувствую, и болит невыносимо, когда шевелю рукой даже совсем чуть-чуть.

— Понятно, — сказал Пьемур и стал ощупывать землю вокруг, пытаясь найти веревку, связывающую ноги Сибелла. — Сначала я постараюсь освободить твои ноги. Ты знаешь, где мы?

— Думаю, мы находимся в подвалах Холда Набол, — ответил Сибелл. — И Кими сюда не позовёшь — я не могу передать ей образ места, где мы находимся. Я чувствую, как она переживает, что не может найти меня. — Пьемур заметил слабую нотку отчаяния в голосе Сибелла и с еще большим рвением стал развязывать узлы на толстой веревке, которой тот был привязан к скамье.

— Пьемур, постой, — сказал Сибелл, его голос зазвучал твёрже. — Я хочу, чтобы ты выслушал меня.

Пьемур прервал своё занятие, и сел на корточки.

— Когда они вернутся, я хочу, чтобы ты попытался сбежать отсюда. Притворись, что ты всё еще без сознания, и если увидишь возможность, беги отсюда, как можно быстрее. Сделаешь это?

— Я не оставлю тебя, Сибелл. Я развяжу эти веревки, и мы вместе выберемся отсюда.

— Нет, вместе мы не выберемся, Пьемур. Их, как минимум, трое против двоих, да и из меня сейчас плохой ходок.

— Я развяжу тебе ноги, Сибелл, и ты сможешь идти, — поспешил ответить Пьемур.

— Я не могу ходить, Пьемур.

— Что ты имеешь в виду? Как это ты не можешь ходить! Мне просто нужно развязать эти веревки… — но Сибелл прервал его.

— Они били меня по ногам и по коленям, Пьемур. Не думаю, что смогу пройти более двух шагов самостоятельно, не упав. Тебе придется идти без меня. Вызовешь помощь и вернёшься за мной.

— Я не могу этого сделать, Сибелл! — закричал Пьемур, но Сибелл предостерегающе шикнул на него.

— Тссс, я что-то слышу! — прошептал Сибелл, и Пьемур замер, прислушиваясь. Так и есть: звук приглушенных шагов приближался.

— Пообещай мне, Пьемур! — настаивал Сибелл, но Пьемур покачал головой, в отчаянии оглядывая маленькую комнату, чтобы найти что-нибудь, что помогло бы справиться с теми, кто войдёт в комнату.

В его голове стучала кровь, а шаги были очень близки. Что делать? Он ничего не мог использовать, как оружие, разве что скамью, к которой был привязан Сибелл. Думай, Пьемур, думай! Он взглянул на привязанного к скамье Сибелла в последний раз, услышал, как тот шепчет: «Давай, Пье», но дверь уже открывали снаружи, а в коридоре слышались голоса.

Инстинкт взял своё: не размышляя, Пьемур метнулся к первому же человеку, вошедшему в комнату, опустившись как можно ниже, чтобы оказаться на уровне ног. Обвив руками его ноги, Пьемур широко открыл рот и впился зубами в бедро.

— Aй! Моя нога! — закричал мужчина, уронив светильник, который держал в руке, и отступил на несколько шагов назад. При этом он врезался в своих спутников, и именно это было необходимо Пьемуру. Он сильно оттолкнулся ногами и, низко опустив голову и втянув её в плечи, рванулся изо всех сил, заставив людей отступить, освободив ему проход. Получилось! Он цеплялся и толкал, он бил ногами в чей-то мягкий живот, а руками царапал всё, что было у него на пути. Затем он начал быстро работать ногами, пытаясь бежать. Чьи-то руки хватали его, тянули за куртку назад, но юркий, как угорь, Пьемур выскользнул из куртки и, освободившись, побежал так быстро, как могли двигаться его ноги. Звуки тяжелых шагов позади него медленно отставали, и Пьемур разгонялся по длинному коридору, увеличивая расстояние между собой и преследователем.

Он услышал крики за собой, затем кто-то громко крикнул, — Брось его! У нас есть другой, он лучше подходит для наших целей. — Пьемур коротко оглянулся через плечо, но ничего не увидел — в коридоре было абсолютно темно.

Он понятия не имел, куда бежит, и дважды врезался в стену, чуть не разбив голову, но вытянутые перед собой руки спасли его от худших последствий. Поняв, что может долго бегать кругами и, в конце концов, на своё несчастье оказаться перед похитителями, Пьемур замедлил шаг. Ему нужно было найти луч света или свежий воздух — то, что могло бы вывести его из этой тьмы!

Насколько он помнил, подвалы Набола были обширны и запутаны. Пьемур остановился, пытаясь вспомнить, сколько раз ему встречались глухие стены и когда в какую сторону он поворачивал. На мгновение закрыв глаза, он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Ударившись в первую стену, он побежал налево, затем еще раз налево. Значит, теперь нужно повернуть в правый проход на следующем перекрестке.

Медленно двигаясь вперед, Пьемур опирался на стену, чтобы не упасть. Затем он вновь продолжил бег, встретив на своём пути несколько пересечений коридоров. Он понятия не имел, удаляется ли он от своей цели или приближается к ней. В какой-то момент он обязательно выйдет в часть подвала, освещённую светильниками, поэтому он упрямо брел вперёд, хотя в его голове пульсировала боль, а в спину стреляло при каждом шаге.

Пьемур понятия не имел, сколько времени прошло, но у него было ощущение, что он бегает по подвалам уже давно. Что если он потерялся здесь навсегда? Эта мысль мелькнула в его голове, и его охватила паника. Дыхание становилось всё более частым, но неглубоким, пока его не охватило головокружение. Он прислонился к стене, согнулся вдвое, затем медленно опустился на сухую землю. Пьемур был на грани отчаяния и уронил голову на руки, но когда его рука коснулась головы, он почувствовал шишку в месте удара. По его лицу пробежала судорога боли, и он судорожно вдохнул. Внезапно в нём вспыхнул гнев, вытеснив страх, чуть не парализовавший его.

Как они посмели ударить его! Как они посмели избить и связать и Сибелла тоже. Подмастерье Мастера-арфиста! Мы им не враги, бушевал Пьемур. Никто им не враг! Его дыхание стало тяжелым, а чувство возмущения росло. Но, по мере того, как он начинал себя контролировать, его дыхание постепенно замедлилось, и Пьемур стал понимать, насколько отчаявшимися были эти трое не имеющих своего холда, бесполезных людей. Они были близкими родственниками Мерона, покойного Лорда Набола, поэтому ничего удивительного, что они использовали такие низкие методы.

Ни для кого не было тайной, что Лорд Мерон был очень неприятным человеком, не делавшим ничего для улучшения жизни своих холдеров. Он страдал от долгой, изнурительной болезни и медленно умирал в течение нескольких Оборотов, и его ближайшие родственники всё это время страстно надеялись, что он искренне выполнит свои обещания, лучше раньше, чем позже, но, увы, до самого последнего вздоха он этого так и не сделал. Многие Обороты Мерон держал рядом с собой своих ближайших родственников, настаивая на том, чтобы те жили поблизости, хотят они этого, или нет. Ему нравилось сталкивать их лбами и заставлять сражаться друг с другом, при этом он наслаждался делом своих рук.

Родня Мерона уже привыкла, что владения, которые он обещал завещать какому-нибудь полному надежд родственнику, вдруг по очередному капризу Лорда вырывались из его рук только для того, чтобы быть переданными другому столь же нетерпеливому родственнику, которого со временем постигала та же участь. Нездоровое стремление Мерона обманывать своих родственников, держать их всё время в подвешенном состоянии и послужило, как считал Пьемур, причиной того, что все они были заражены одним и тем же ядом извращенности и жестокости, характеризующим все стороны жизни Мерона.

Проще говоря, Мерон был злым человеком, который самое большое удовольствие от жизни получал, насаждая зависть и раздоры среди своих ближайших, но не самых любимых членов своего клана. Пьемур понимал, что эту извращенную порочность необходимо вытравить из родичей Мерона, иначе она никогда не умрет, а будет только распространяться и размножаться, как Нити.

Сидя на земле и размышляя о людях, причинивших боль ему и Сибеллу, Пьемур рассеянно захватил горсть рыхлой пыли с земли. Почувствовав, как пыль просыпается сквозь пальцы, он внезапно остановился. Грязь была сухой! Но земля в камере, где их держал Джеррол, была влажной. О чем это говорит? спросил он себя. Думай!

Влажные отсеки подвала, вероятно, уже не используются, а сухо там, где хранятся продукты. Значит, если я пойду по сухому песку до места, где он утрамбован ногами, предположил Пьемур, я должен попасть в ту часть подвала, которой пользуются регулярно. Он встал и решительно продолжил свой путь по коридору, периодически проверяя, чтобы пыль под его ногами была сухой. Если он ошибся в направлении, и земля начнет становиться влажной, он вернётся по своим следам к месту, где земля под ногами снова будет сухой.

Он шел, ведя рукой по стене, пока не ударился рукой обо что-то в стене. Пьемур потрогал это, оно было твердым. Может это дверь? Он провел рукой вверх и вниз, ощупав то, что, должно быть, являлось косяком, затем сместил руку дальше — там была дверь. Ладонью он ощупал всю дверь, но ручки не было. Он толкнул всем своим весом, но дверь не поддалась. Ничего, возбуждённо подумал он, если есть одна дверь, то есть и другие, Слава осколкам, это подвал! И улыбнулся сам себе в темноте.

Торопясь, Пьемур двинулся дальше по коридору до следующего поворота. Рукой он нащупал другую дверную коробку и дверь, снова надавил на неё всем телом, но она тоже не подалась. Он побежал, и через несколько шагов его рука встретила следующую дверь. Она открылась! Неожиданно впереди ничего не оказалось: ни стен, ни дверей, только пустое пространство. Он вернулся к стене, пытаясь сориентироваться, но в какую бы сторону он ни пошёл, коридор был пуст. Это, наверное, перекрёсток, что-то типа холла. Медленно двигаясь по коридору, он шёл вперед, пока его рука не коснулась стены. Инстинктивно он присел и пощупал землю. Пыль была сухой, но не сыпучей. Он стоял на плотной утоптанной земле! Должно быть, он приближался к части подвала, которая использовалась чаще. Затем нога Пьемура ударилась обо что-то твердое, с криком радости он наклонился и нащупал каменные ступеньки. Пригнувшись, чтобы не споткнуться, он быстро поднялся по ступенькам. А здесь крутые стены, подумал он, и понял, что видит, куда идет. Становилось светлее по мере того, как он поднимался, и вот, достигнув небольшой площадки, он поднял глаза и увидел дневной свет, заливающий лестницы и стены коридора. Он поднялся еще на один пролёт каменной лестницы, по две ступеньки за раз и чуть не выпал в небольшой вестибюль, из которого выходили две двери слева и одна справа. Попробовав угадать, он толкнул правую дверь. Немного посопротивлявшись, дверь, наконец, открылась, и Пьемур оказался на открытом воздухе. Дождь поливал ему голову, но он сиял от радости.

Держась рукой за толстую внешнюю стену Холда, он побежал вдоль неё и быстро достиг маленькой двери, которая, открылась и вывела его за пределы Холда.

Выбежав в дверь и захлопнув её за собой с глухим стуком, он застыл на месте: вид, раскинувшийся перед ним, был ему совершенно незнаком.

Должно быть, я нахожусь по другую сторону Холда Набол, догадался Пьемур. Он побежал по узкому валу, минуя группу холдеров, толкавших телегу из глубокой, грязной колеи, и следовал по стенам Холда до тех пор, пока, наконец, не достиг другого вала, уже знакомого ему. Теперь, уже зная, где находится, Пьемур побежал в сторону владения Марека, одновременно пытаясь позвать Фарли. Его спина горела, а лёгкие, похоже, должны были скоро лопнуть. Он бы с радостью остановился и выпил воды, но это могло подождать.

Внезапно он вспомнил, что Марек отправился на охоту, и его нет в холде. Он пробежал мимо переулка, ведущего к дому Марека, надеясь, что ему поможет Скал. Пробегая мимо небольшой рощицы по пути к дому Скала, он почувствовал чьи-то очень слабые мысли. Неужели это Фарли? Он оглянулся, но ничего не увидел. Затем он почувствовал еще чью-то попытку, но это был кто-то незнакомый. Он потер усталые глаза, затем оглянулся назад, всё еще продолжая быстро бежать. Внезапно его движение вперед было внезапно остановлено, и в его правом ухе раздалось громкое чвак, когда он врезался головой в ветку дерева и упал на землю без чувств.

— Нет, ты только посмотри в каком он состоянии.

Пьемур услышал презрение в голосе и ему стало интересно, к кому может обращаться говорящий. Он чувствовал себя так, словно его голову разрывали короткие, пульсирующие вспышки боли. Он не мог заставить себя открыть глаза, потому что знал, что это причинит ему сильную боль. Вместо этого он поднял руку и осторожно коснулся виска, нащупав шишку размером с яйцо файра прямо над правым ухом. Она была мягкой и липкой. Осторожно он ощупал голову над левым ухом, конечно же, первая шишка никуда не делась, хотя и болела меньше, чем новая. В чем дело? Почему мне достаются только синяки и шишки?

— Итак, мы имеем парня, который прошлой ночью слишком много замахнул у Скала. Не смог вовремя остановиться, не так ли? — второй голос прокомментировал таким же критическим тоном. Пьемур попытался сесть, но у него ничего не вышло с первой попытки — земля, казалось, выскользнула из-под его руки.

— Ах, взгляни на него, Фронна, у него серьёзный порез на голове! — сказал первый голос. — Мы должны помочь ему.

— Ты понятия не имеешь, откуда он и чем занимался, Дайса. Нет, лучше отойди от него, пока я приведу Скала. Он сможет разобраться с этим. Это его варево довело парня до такого состояния! — сказал ворчливый голос, затем Пьемур услышал звук удаляющихся шагов.

Его вторая попытка подняться удалась, конечно же, не без помощи нежной руки Дайсы, и он опёрся на валун, дожидаясь, когда Фронна вернётся со Скалом. Он открыл глаза, хотя его правый глаз опух и почти ничего не видел. Он решил, что будет лучше, если он просто снова закроет этот глаз, но другой тут же закрылся из солидарности.

— Не волнуйся, я позабочусь о нём, Фронна.

— Как я могу не волноваться, Скал! Ты бросаешь мужчин валяться вокруг моего холда, и это начинает надоедать, скажу я тебе! Осколки, я вообще не понимаю, как он здесь оказался! — затараторила Фронна.

— Стоп, стоп, Фронна, всё не так уж плохо. Он, наверное, упал и ударился головой — сказал Скал, мягко наклонив Пьемура вперед и плавно попытавшись поднять его под руки.

— Я могу встать сам, — сказал Пьемур. Его голос звучал хрипло, он сам это слышал, поэтому попытался прочистить горло, почувствовав при этом лёгкий вкус рвоты во рту. Попробовав встать, он задохнулся от стреляющей боли в спине.

— Ну вот, — сказал Скал, помогая ему подняться. Единственное, что Пьемур смог сделать без гримасы боли, это только взглянуть на двух женщин, нашедших его, и кивнуть с улыбкой в знак благодарности.

— Бедняжка, — сказала Дайса. — Иди поспи, а когда проснешься, ешь больше жирного. Тогда с тобой всё будет хорошо.

Фронна ничего не сказала, лишь нетерпеливо топнула ногой по земле, ухватила за руку Дайсу и потащила подругу прочь.

— Пойдём, дружище, — сказал Скал. — Лучше убраться подальше от Фронны, пока ты не придёшь в себя. Как ты умудрился разбить себе голову?

— Наверное, я врезался в дерево. Ничего не помню до того момента, как эти женщины нашли меня. Сколько сейчас времени? — спросил Пьемур, но Скал только бормотал что-то успокаивающее, качая головой, и вёл его к своему владению.

Оказавшись внутри, Скал отвёл Пьемура в гостиную слева от прохода и велел ему ждать, вскоре вернувшись с кружкой воды и чашкой горячего кла.

— Я должен найти своего мастера, — сказал Пьемур. — Наверное, он меня уже потерял.

— Нет, нет, парень, никуда ты не пойдёшь. По крайней мере, пока я тебя не приведу в порядок. Посиди здесь некоторое время и выпей воды. Уж я — то знаю, что это всегда помогает.

Сначала Пьемур только осторожно потягивал воду, но как только жидкость попала ему в глотку, его тело настоятельно потребовало еще, и он осушил кружку одним длинным глотком. Он надеялся, что её содержимое не попросится наружу снова без приглашения. Поставив стакан, он заметил, что его рука слегка дрожит, и быстро сжал её в кулак, чтобы дрожь прошла.

— Тебя, должно быть, ударили по голове, парень. Шишка размером с мой кулак! — сказал Скал.

Резкий приступ тревоги нахлынул на Пьемура. Сибелл! Он понятия не имел, как много времени прошло. Отвязал Джеррол со своими людьми Сибелла от скамейки, или Подмастерье Мастера-Арфиста всё еще находится в согнутом положении? Что если они снова его избили? Невозможно было даже думать об этом, но он не мог ничего с собой поделать. Сибелл был в опасности! Теперь Пьемур понимал, что Джеррол, Джентис и Серра очень серьезно относятся к достижению своей цели. Что означали те слова, которые он слышал, убегая? Он лучше подойдёт для наших целей или что-то в этом роде. Достаточно, сказал себе Пьемур, я должен найти помощь и вытащить Сибелла из этих подвалов!

Он сделал последний большой глоток кла и поблагодарил Скала за его помощь, оборвав старика, когда тот пытался настоять, чтобы Пьемур отдохнул подольше. Он выбежал из пивоварни лёгкой трусцой, благодаря судьбу за небольшой кусочек ясного голубого неба над головой, и когда этот темп не усилил боль в спине, он решил не обращать внимания на боль, пульсирующую в голове, и ускорился до полной скорости. Он должен вызвать помощь! Нужно отправить сообщение для Менолли, Н'тона или Ж'хона. Они придумают что-нибудь. Ему бы только добраться до своей маленькой золотой королевы, а та сможет отыскать Кими, которая поможет найти Сибелла, или, по крайней мере, передать сообщение файрам Менолли! Но каждый раз, когда он пытался сосредоточиться и мысленно вызвать Фарли, призывая её прийти к нему, он чувствовал, словно обращается в пустоту. Не улучшало ситуацию и то, что его голова тряслась в устойчивом ритме каждый раз, когда нога ударяла в землю. Но он продолжал бежать, отгородившись от боли в спине и голове.

По мере приближения Пьемура к Холду Набол, число людей, использующих этот путь, увеличивалось, поэтому ему пришлось идти медленнее, чтобы не врезаться в кого-нибудь. Люди, шагая по своим повседневным делам, обменивались приветствиями или просто махали друг другу. На Пьемура пару раз с любопытством покосились, скорее всего, догадался он, из-за его неопрятного вида.

Повернув за угол и оказавшись перед восточными стенами Холда, Пьемур внезапно остановился, в животе у него похолодело.

Он увидел пронзительно кричавшую Кими, описывающую неистово хаотичные круги в метре над землей. Пьемур резко свистнул. Кими остановила свой безумный полёт, на мгновение зависла в воздухе, а затем налетела на Пьемура бешеным вихрем, состоявшим из крыльев и щебетания. Она пролетела слишком близко к его голове, задев своими коготками одну из его ран, и свежая кровь потекла по его лицу тонкой струйкой.

— Полегче, Кими! — вскрикнул Пьемур, одной рукой держась за раненую голову, а другую подняв вверх для взволнованной огненной ящерицы, но Кими продолжала летать вокруг него, не желая успокаиваться. Группа прохожих с беспокойством взглянула на Пьемура, прежде чем пройти через ворота в Холд. Два маленьких мальчика не могли оторвать глаз от бешеного золотого файра, кружившего вокруг его головы. Пьемур слабо улыбнулся мальчишкам и отступил на дюжину шагов назад от потока пешеходов, одновременно опустив поднятую руку, и пытаясь собраться с мыслями.

Спокойно, думал он, стараясь изо всех сил мысленно дотянуться до королевы, спокойно, Кими. Мы найдем Сибелла. Успокойся, Кими, успокойся. Но Кими, громко крича, продолжала свой беспорядочный полет. Должно быть, она зовёт Сибелла, предположил Пьемур, но не получает от него ответа. Я так и знал, что не нужно было оставлять его! Эта мысль захлестнула его волной паники, и он почувствовал, что ему становится плохо. Его ноги подгибались, не оставляя его телу выбора, кроме как следовать за ними, и он тяжело опустился на землю, прямо там, где стоял. Мысли кружились в голове, и незнакомое чувство паники сводило ему желудок. Он должен успокоиться! И должен успокоить Кими, иначе они никогда не найдут выхода из этой ситуации.

Пьемур очень тихим голосом снова и снова звал Кими по имени, но та не обращала на него внимания. Затем он стал напевать нежную мелодию, которую пели всем детям в Перне, когда те были напуганы или чем-то расстроены, надеясь, что это успокоит обезумевшую золотую.

— Ш-ш, Кими. Я здесь, — тихо позвал Пьемур. — Иди ко мне, Кими, и мы вместе найдём Сибелла.

Крики маленькой королевы стали более хриплыми при упоминании имени Сибелла, и Пьемур был готов избить себя за это. Но он продолжал напевать нежные мелодии, часто прерываясь, издавая успокаивающие звуки и подзывая Кими к себе. Наконец, измученная Кими замедлила свой отчаянный полет, и, к большой радости Пьемура, наконец-то уселась ему на руку, её глаза светили ярко-красным. Пристально посмотрев ему в глаза, она взволнованно что-то пискнула. Этот жалобный звук, выразивший всё ее беспокойство и страх, почти разорвал его сердце.

— Что-то не так, — прошептал Пьемур и пристально взглянул на маленькую королеву. Должно быть, она не в состоянии установить с Сибеллом связь, размышлял он. И вдруг он понял: Осколки, Кими думает, что Сибелл мертв!

Его взгляд застыл, а глаза становились всё шире по мере того, как его охватывала паника. Нет! Должна быть какая-то другая причина, почему Кими не может сейчас связаться с Сибеллом. Сибелл должен быть жив, ему просто нужна помощь. Ну зачем я оставил его! Он снова позвал Фарли, но не почувствовал даже мысленного шепота от неё. Он покачал головой; нет смысла тратить время здесь.

— Кими. Кими, посмотри на меня, — Пьемур сказал, заставляя себя оставаться спокойным. Он должен был заставить её понять его, но сомневался, что одной силы воли будет достаточно. Осколки, как жаль, что он не так близок с Кими, как со своей собственной королевой или Красоткой Менолли. Он почувствовал, что паника снова начинает охватывать его, и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Сформировав четкий образ Менолли в своей голове, он снова позвал Кими по имени.

— Кими. Кими, иди к Менолли, — сказал Пьемур, глядя в глаза маленькой королевы и надеясь, что та увидит образ, который он передает. Глаза Кими немного замедлили своё вращение, их цвет изменился с ярко-красного, отображающего испуг, на тёмный янтарный цвет тревоги. Склонив головку к Пьемуру, она пискнула один раз, словно прося его повторить.

— Кими, иди к Менолли. Мне нужна помощь. Позови Менолли, Кими.

Золотая ящерица Сибелла посмотрела на Пьемура, её глаза всё еще светились желтым, затем начала причитать, и это был длинный, душераздирающий плач, который подействовал на него, как крик безутешного ребенка. Пьемур медленно протянул руку и погладил её по головке. Ее плач было так мучительно тяжело слышать, что Пьемур, почти плача, смог издавать только нежные успокаивающие звуки.

— Тссс, Кими, не плачь. Мы его найдем, обещаю. Но ты должна помочь, Кими. Позови Менолли, — сказал он и поднял руку высоко, пытаясь отослать Кими за помощью.

Кими взлетела в воздух и медленно закружила над головой Пьемура. Приведи помощь, думал он, приведи помощь, Кими!

С последней печальной трелью она взлетела прямо в небо и исчезла в Промежутке. После неё осталась лишь гнетущая тишина.

Пьемур надеялся, что маленькая королева сделает то, о чем он просил, и не уйдёт навсегда в Промежуток, как делают все драконы и файры, когда умирает их партнер-человек. Сибелл не умер! Кими должна в это верить! Потрясенный происшедшим, Пьемур опустил голову и заплакал.