ГЛАВА ВТОРАЯ
ОБЕЩАНИЯ
Одна в опустевшей ложе Брия Тарен наблюдала за тем, как Хан радуется своей победе. Ей хотелось быть с ним, обнять его, поцеловать, разделить с ним эту радость. «Это чудесно! — восторгалась она. — Хан, ты заслужил победу... Ты играл лучше всех!»
Ее разбирало любопытство, что же именно темнокожий игрок передал кореллианину. Очевидно, что-то ценное. Хан сжимал инфокарту так, словно это было величайшее сокровище во вселенной. Был поздний вечер четвертого дня, и встреча кореллианского офицера с дуросом, салластанином и алдераанцами должна была продолжиться следующим утром. Они добились прогресса в некоторых вопросах и очень многое узнали о культуре друг друга, но значительных решений принято не было. Ни одна из трех групп повстанцев не пожелала принять предложенный Кореллией союз. Брия вздохнула. Она делала все, что могла, но предстояло сделать еще больше. Она понимала, что не должна винить другие группировки за подозрительность, но ничего не могла с собой поделать. Положение дел в Империи развивалось в худшую сторону, и только полный слепец этого не видел.
Брия обернулась на звук шагов и увидела подошедшую алдераанку — очаровательную юную девушку с волосами цвета хрусталя и бледно-зелеными глазами. Ее простое, со скромным вырезом зеленое платье облегало стройную царственную фигуру. Она была высокой, хотя и не такой, как Брия.
Девушка приветственно кивнула, и несколько минут они обе наблюдали за происходящим в зале, где закончилось соревнование. Сейчас Хан был среди других игроков, общался и получал поздравления. По залу разносили еду и напитки, официальные лица, крупье и штат отеля смешались с остальными. Воцарилась атмосфера праздника.
— Похоже, им веселее, чем нам на собраниях, — сухо заметила Брия. — Завидую им. Ничто в мире их не заботит.
— О, я уверена, у них есть заботы, — вставила Винтер. — Но сейчас они отбросили их в сторону, чтобы пребывать только в настоящем.
Брия кивнула:
— Да вы, я смотрю, философ?
Девушка негромко рассмеялась — приятно и мелодично.
— У нас, алдераанцев, есть давняя традиция философии, этики и морали споров. На Алдераане есть кафе, где жители сидят и рассуждают о философии с утра до вечера.
Брия усмехнулась:
— А кореллиане заработали репутацию людей, которые рубят с плеча, — целеустремленных, но рисковых.
— Возможно, два наших мира нужны друг другу для баланса, — поразмыслила Винтер.
Брия задумчиво посмотрела на нее:
— Винтер, не хотели бы вы выпить чашечку кофе с ликером в баре?
— С радостью, — кивнула девушка.
С каждым движением по ее плечам разливались хрустальные волны. Брия слышала, что взрослые алдераанцы не стригут волос. Волосы Винтер спадали по ее спине ледяным каскадом.
Удобно устроившись за столиком с чашкой дымящегося ароматного напитка, Брия предусмотрительно нажала кнопку на золотом браслете и нацелила осыпавшие его камни в комнату. Затем повернула запястье к себе. Когда камни перестали мигать, она расслабилась. Следящих устройств нет. Не то чтобы она ожидала их найти, но лучше удостовериться, чем сожалеть потом.
— Итак, Винтер, расскажите о себе, — начала разговор кореллианка. — Как вы оказались в этой миссии?
— Наместник для меня как отец, — тихо заговорила девушка. — Он вырастил меня наравне с собственной дочерью, Леей. Мы с принцессой были вместе с раннего детства. — Она едва заметно улыбнулась, и Брию снова поразило ее не по годам уравновешенное и зрелое поведение. — Были случаи, когда меня принимали за нее. Но я рада, что во мне нет королевской крови. Тяжело все время быть на виду у публики, как наместник и Лея. Постоянное давление, окружение прессы... твоя жизнь не принадлежит тебе.
Брия кивнула.
— Я подозреваю, что принадлежать к королевской фамилии еще хуже, чем быть звездой экрана. — Она сделала глоток кофе. — Итак, Бейл Органа воспитал вас... но при этом позволил отправиться сюда, зная, насколько это может быть опасно, если нас раскроют? — Брия вскинула брови. — Я удивлена. Вам не так много лет, чтобы подвергать вас такому риску.
Винтер улыбнулась.
— Я на год и несколько месяцев старше принцессы. Мне недавно исполнилось семнадцать. На Алдераане это совершеннолетие.
— Так же как и на Кореллии, — подтвердила Брия. — Слишком рано. Когда мне было семнадцать, у меня в голове не было ни капли ума. — Она с сожалением улыбнулась. — Так давно... словно миллион лет назад, а не девять.
— Вы кажетесь старше, чем есть, — заметила Винтер, — хотя и не выглядите на столько. В двадцать шесть лет — коммандер? Вы, должно быть, рано начали.
Она подмешала траладоньего молока в свой кофе.
— Это так. И если я кажусь старше своего возраста, то... год рабства на Илизии и не на такое способен. Эти фабрики спайса могут лишить чего угодно.
— Вы были в рабстве? — удивилась Винтер.
— Да. Меня спас с Илизии мой... друг. Но улететь с планеты — это еще полдела, — призналась Брия. — Долгое время, после того как мое тело было свободно, мой дух и разум оставались в плену. Мне пришлось учиться бороться с собой, и сложнее испытания в моей жизни еще не было.
Винтер сочувственно кивнула. Брия поражалась самой себе, что так открылась перед малознакомой девчонкой, но с юной алдераанкой было удивительно легко говорить. Она не просто поддерживала беседу — ей действительно было важно то, что говорила Брия. Кореллианка пожала плечами:
— Пришлось отказаться от всего, что было для меня важным. Любовь, семья... безопасность. Но я снова стала собой, так что игра стоила свеч. И моя жизнь вновь обрела цель.
— Борьба с Империей.
Кореллианка кивнула.
— Борьба с Империей, которая поддерживает и поощряет рабство. Самое грязное и отвратительное явление, которое могли породить якобы цивилизованные существа.
— Я слышала об Илизии, — протянула беловолосая алдераанка. — Несколько лет назад наместник велел разузнать побольше о тамошних делах, когда появилось несколько неприятных слухов. С тех пор он вел публичную кампанию, чтобы алдераанцы знали правду об этом месте — о фабриках спайса, о принудительном труде.
— Это самое худшее, — горько сказала Брия. — Они не принуждают тебя. Люди сами работают до потери пульса, и делают это с охотой. Это ужасно. Если бы у меня были солдаты и оружие, я бы завтра же отправилась на Илизию. Мы бы заткнули эту вонючую дыру навеки.
— Для этого потребуется много войск.
— Да, много. Сейчас у них там восемь или девять колоний. Тысячи рабов. — Брия осторожно сделала глоток горячего напитка. — Итак... что вы ждете от завтрашнего собрания? У вас добрые предчувствия?
Винтер вздохнула:
— Не очень.
— Я не виню вас, — поморщилась Брия. — Должно быть, порядком утомительно слушать, как мы дни напролет пререкаемся, есть ли будущее у союза повстанцев. Вы можете пропустить завтрашнее собрание и пойти поразвлечься. Облачный город предлагает немало экскурсий: можно полюбоваться на стаи белдонов, съездить на воздушные родео, где наездники на трантах выполняют различные трюки. Я слышала, это удивительное зрелище.
— Я должна присутствовать на завтрашней конференции, — отрезала Винтер. — Я нужна министру Делни.
— Зачем? — удивилась Брия. — Для моральной поддержки?
Девушка едва заметно улыбнулась.
— Нет. Я его протоколист. Я нужна, чтобы помочь ему в подготовке доклада наместнику.
— Протоколист?
— Да. Я запоминаю все, что вижу, слышу и чувствую, — пояснила Винтер. — И не могу забыть даже то, что хочу.
Ее миловидное лицо погрустнело, словно она вспомнила о чем-то неприятном из прошлого.
— Правда? — Брия подумала, как полезно было бы иметь в штате человека с такими способностями. Она сама брала уроки и проходила гипноподготовку, чтобы улучшить свою память, потому что слишком немногое могла доверить инфочипам и записям. — Вы правы: вы для него бесценны.
— Дело не в том, что я не хочу идти на завтрашнюю сессию, потому что мне скучно, коммандер, — произнесла Винтер, склонившись к столу. — Мне тяжко слушать, как Хрик Делни упрямо настаивает на том, что этика Алдераана важнее борьбы с Империей.
Брия склонила голову набок.
— О... а вот это уже интересно. Почему вы так говорите?
— Дважды, когда я сопровождала наместника в дипломатических миссиях на Корусант... — Она замолчала, но потом улыбнулась с сожалением. — Я имею в виду, в Центр Империи... Я видела Императора. Один раз Император остановился и заговорил со мной. Это было просто формальное приветствие, но... — Она помедлила, покусывая губу, и впервые Брия увидела, как взрослость покинула ее и в юных чертах проявился напуганный ребенок. — Брия, я заглянула в его глаза. Я не могу забыть их, как ни пытаюсь. Император Палпатин... В нем зло. Неестественное, странное... — Девушка поежилась, несмотря на уютное тепло бара. — Он напугал меня. Он был... таким зловещим.
— О нем разное рассказывают, — согласилась Брия. — Хотя я никогда его не встречала. Только видела на расстоянии, но не больше.
— Вряд ли вы захотели бы с ним встретиться, — бросила Винтер. — Эти его глаза... их взгляд вонзается в тебя, и чувствуешь, как они выпивают душу, всю твою сущность.
Брия вздохнула.
— Поэтому мы должны противостоять ему. Он жаждет поглотить нас всех... планеты, жителей... все. Палпатин хочет стать абсолютнейшим деспотом в истории. Мы должны бороться с ним, или мы все обратимся в пыль.
— Я согласна, — кивнула Винтер. — И вот почему я собираюсь вернуться на Алдераан и передать наместнику, что алдераанцы должны вооружиться и научиться воевать.
Брия обескураженно моргнула.
— Правда? Но ведь министр Делни думает совсем не так.
— Знаю, — согласилась девушка. — Как знаю и то, что наместник против вооружения. Но все, что вы наговорили за прошедшие несколько дней, убедило меня, что, если Алдераан не вступит в сражение, нас уничтожат. Мы не познаем настоящего мира, пока правит Император.
— Вы думаете, Бейл Органа послушает вас? — удивилась Брия, ощутив искорку надежды.
«По крайней мере, я смогла достучаться хотя бы до одного из делегатов... Значит, это было не напрасно...»
— Я не знаю, — призналась Винтер. — Может быть. Он хороший человек и уважает тех, кто может четко изложить свою точку зрения, даже если они молоды. Он действительно верит в то, что Империи можно сопротивляться. Он уже организовал для меня и своей дочери специальное обучение у лучших специалистов по разведке. Он понимает, что две юные, невинные девушки способны на то, что не под силу опытным дипломатам.
Брия кивнула.
— Я и сама к этому пришла, — ухмыльнулась она. — Грустно сознавать, что красивая мордашка и милая улыбка могут обеспечить пропуск в те глубины имперской бюрократии и высшего командования... где другие усилия будут обречены на провал.
Кореллианка криво улыбнулась, наливая себе еще чашку.
— Как вы, несомненно, заметили, в Империи преобладают мужчины человеческой расы. И если ты женщина, то мужчинами можно... манипулировать... иногда даже слишком легко. Мне это не нравится, это неправильно, но в конечном счете важен результат. Долгие годы подарили мне бесценный опыт.
— Даже если наместник не послушает меня, — заявила Винтер, — уверена, что ее высочество выслушает. Она настояла на том, чтобы в нашу подготовку в службе разведки были включены уроки по обращению с оружием. Мы обе научились достаточно метко стрелять. Наместнику вначале не понравилась эта идея, но потом он все обдумал и согласился. Даже выбрал для Леи особого специалиста. Он умный человек и мог предвидеть, что нам понадобится умение защитить себя.
— Какая польза в том, что вы убедите принцессу? — спросила Брия. — Конечно, отец в ней души не чает, но она всего лишь юная девушка.
— Наместник думает назначить ее представителем Алдераана в имперском Сенате на следующий год, — сообщила Винтер. — Не стоит недооценивать целеустремленность Леи и ее влияние.
— Не буду, — пообещала Брия с улыбкой. — Я так рада, что мы поговорили. Я совсем было упала духом, но вы подняли мне настроение. Я очень вам благодарна.
— А я вам, коммандер, — кивнула алдераанка. — За то, что сказали мне правду. Кореллианское сопротивление действует верно. Вся наша надежда на скорое объединение. Могу лишь мечтать, что это однажды случится...
Когда вечеринка после турнира начала стихать, Хан обнаружил Лэндо и помахал рукой.
— Давай сюда, я угощаю.
Темнокожий игрок криво ухмыльнулся:
— Еще бы ты не угостил, приятель. У тебя все мои деньги.
Кореллианин осклабился:
— Эй, Лэндо, тебе нужно взаймы? Хочешь забронировать обратный билет? Лайнер на Нар-Шаддаа уходит завтра.
Лэндо помедлил.
— Да... и нет. Я бы хотел занять тысячу, и я, пожалуй, так и сделаю. Но я решил некоторое время побыть здесь, на Беспине. Некоторые из тех, кто не попал в финал, разбредутся по казино Облачного города, дабы попытаться вернуть что-нибудь из проигранного. Я не пропаду.
Хан кивнул и, отсчитав кредитов на полторы тысячи, передал их Лэндо.
— Пользуйся, приятель. Не торопись уж.
Лэндо улыбнулся и проследовал за другом к бару.
— Спасибо, Хан.
— Да что там... Если вспомнить мой последний куш, да в придачу все мои прочие выигрыши... Могу себе позволить.
Кореллианин чувствовал себя физически вымотанным, но был слишком возбужден и знал, что не сможет заснуть, — уж точно не сейчас. Он наслаждался победой и тем, что «Сокол Тысячелетия» теперь принадлежит ему. И он хотел продлить это наслаждение еще хоть немного.
— Что ж, а я завтра обратно. Нет причин здесь торчать, да и Чуи будет меня искать.
Калриссиан посмотрел через бар и приподнял бровь:
— О, я вижу по меньшей мере две причины поторчать здесь еще некоторое время.
Хан проследил за взглядом друга и увидел двух женщин, покидающих бар через выход в вестибюль. Одна была высокой, с пышными формами и короткой черной стрижкой, другая — почти ребенок, стройная, с длинными белыми волосами. Кореллианин покачал головой.
— Лэндо, ты неисправим. Эта высокая уложит тебя на обе лопатки, она же как борец с ринга. А если примешься за вторую, загремишь в тюрьму за совращение малолетних.
Картежник пожал плечами.
— Ну, если не эти две, то в Облачном городе хватает и других барышень. К тому же я хочу прощупать местные деловые круги. Чем-то мне приглянулось это место.
Хан хитро улыбнулся:
— Располагайся. Что до меня, то мне не терпится попасть домой и прокатиться на моем новом корабле. — Он подал знак дроиду-бармену. — Чего изволишь, друг мой?
Лэндо закатил глаза:
— Мне поланианское красное и добрую порцию яда для тебя.
Соло рассмеялся.
— Итак... Куда ж ты собираешься махнуть на своем новом корабле? — осведомился Калриссиан.
— Сдержу обещание, которое я дал Чуи почти три года назад, и свожу его повидаться с семьей на Кашиике, — ответил Хан. — На «Соколе» я без проблем проскользну мимо имперского патруля.
— Сколько времени прошло с тех пор, как он был на Кашиике?
— Почти пятьдесят три года, — подсчитал Хан. — Многое могло случиться за это время. Он оставил отца, нескольких кузенов и милую молодую вуки. Пора бы ему вернуться и повидаться с ними.
— Пятьдесят? — покачал головой Лэндо. — Не могу представить себе женщину, которая ждала бы меня пятьдесят лет...
— Знаю, — кивнул Хан. — К тому же у Чуи никогда и не было взаимопонимания с Маллатобак. Я предупредил его: пусть готовится к тому, что она уже замужем и стала бабушкой.
Когда принесли напитки, Лэндо поднял бокал. Хан отсалютовал кружкой алдераанского эля.
— За «Сокол Тысячелетия», — провозгласил Калриссиан, — самую быструю посудину в Галактике. Ты уж береги его.
— За «Сокол», — отозвался Хан. — За мой корабль. Пусть скользит легко и свободно, обгоняя все имперские телеги.
Они торжественно сдвинули бокалы и вместе выпили.
На Нал-Хатте стоял жаркий день, хотя такими здесь были почти все дни: жаркими, дождливыми, влажными и грязными... в этом вся Нал-Хатта. Однако хаттам это нравилось: они любили планету, ставшую для них родной. По-хаттски она означала «сверкающую драгоценность».
Но один хатт был слишком занят голографическим транслятором, чтобы обращать внимание на погоду. Дурга, новый господин клана Бесадии с момента безвременной кончины его родителя Арука, случившейся полгода назад, был всецело сосредоточен на полноразмерном голографическом изображении, которое проецировалось в его кабинете.
Через два месяца после смерти Арука Дурга нанял команду лучших судебных экспертов в Империи, чтобы те провели тщательное вскрытие огромного трупа. Он заморозил Арука и поместил его в стазис-поле, так как был убежден, что его родитель умер не по естественной причине. Прибывшие эксперты несколько недель собирали образцы всех видов тканей, имевшихся в массивном теле предводителя хаттов, и проводили над ними эксперименты. Их первые результаты не принесли ничего, но Дурга настоял на том, чтобы продолжить расследование. А так как он платил, судебные специалисты делали, как было велено.
Сейчас Дурга смотрел на размытую голограмму руководителя экспертной группы Мика Бидлора, светлокожего, субтильного мужчины с белесыми волосами. Поверх мятой одежды на нем был лабораторный халат. Увидев возникший перед ним образ Дурги, Бидлор слегка поклонился правителю хаттов.
— Ваше превосходительство, мы получили результаты последнего цикла тестов над образцами тканей, которые мы доставили на Корусант... То есть в Центр Империи.
Дурга нетерпеливо махнул на Бидлора маленькой ручкой и обратился к нему на общегалактическом:
— Вы опоздали. Я ожидал ваш доклад два дня назад. Что вы узнали?
— Я сожалею, ваше превосходительство, что результаты тестов немного задержались, — извинился Бидлор. — Но в этот раз, в отличие от предыдущих циклов, мы обнаружили кое-что интересное, неожиданное и непредсказуемое. Нам пришлось связаться со специалистами на Виверале, и они в данный момент пытаются обнаружить, где было произведено это вещество. Трудно было проверить фактор патологии, так как у нас нет чистых образцов, но мы упорно продолжаем работу, и когда мы протестировали число...
Дурга обрушил конечность на стол, разломав его в щепки.
— Ближе к делу, Бидлор! Мой родитель был убит?
Ученый набрал в грудь воздуха.
— Не могу утверждать наверняка, ваше превосходительство. Но мы обнаружили очень редкое вещество, сконцентрированное в тканях мозга господина Арука. Субстанция неестественного происхождения. Никто из моей группы не встречал ее раньше. Мы продолжаем тесты, чтобы выяснить ее свойства.
Уродливое от природы лицо хатта стало еще страшнее.
— Я так и знал, — провозгласил он.
Мик Бидлор предупреждающе поднял руку.
— Повелитель Дурга, прошу вас... позвольте нам завершить тесты. Мы продолжим работу и сообщим вам, как только появятся результаты.
Дурга жестом отпустил эксперта.
— Очень хорошо. Доложите немедленно, когда обнаружите, с чем мы имеем дело.
Человек поклонился.
— Смею вас заверить, повелитель Дурга.
Выругавшись вполголоса, хатт прервал соединение.
Дурга был не единственным на Нал-Хатте, у кого не складывались дела. Джабба Десилиджик Тиуре, заместитель главы могущественного клана Десилиджик, был подавлен и раздражен.
Джабба провел все утро со своей теткой Джилиак, главой Десилиджиков, пытаясь закончить последний доклад о потерях клана. Империя немало попортила им крови, пытаясь уничтожить Нар-Шаддаа и поработить Нал-Хатту. Атака Империи провалилась в основном благодаря тому, что Джабба и Джилиак успешно подкупили имперского адмирала, но пройдет долгое время, прежде чем дела на Нар-Шаддаа снова войдут в колею.
Нар-Шаддаа была довольно крупным спутником Нал-Хатты. Иначе ее называли Луной контрабандистов, и это всецело соответствовало действительности, так как большинство здешних жителей были связаны с незаконной торговлей, потоки которой шли через Нар-Шаддаа каждый день. Контрабанда спайса, перевозка оружия, скупка краденых сокровищ и древностей... На Нар-Шаддаа творилось все это и многое другое.
— Поставки снизились на сорок три процента, тетушка, — простонал Джабба, ткнув в планшет сравнительно маленькими пальцами. — Мы потеряли столько кораблей, столько капитанов и экипажей, когда этот треклятый Сарн Шильд пошел в атаку. Наши клиенты жалуются, что мы не можем продвигать наш продукт, как раньше. Даже Хан Соло потерял свой корабль, а он наш лучший пилот.
Джилиак покосилась на племянника.
— И теперь летает исключительно на наших кораблях.
— Я знаю, но большинство наших кораблей — это старые модели, тетушка. Медленные. А в нашем бизнесе время — деньги. — Джабба подсчитал что-то в уме и раздраженно заворчал: — Тетя, наши прибыли в этом году будут самыми низкими за десять лет.
Джилиак ответила мощной отрыжкой. Джабба поднял глаза и обнаружил, что она снова ест. Хаттша смазывала какой- то высокопитательной гадостью болотных личинок, перед тем как запихнуть их в свой безразмерный рот. Забеременев в прошлом году, Джилиак переживала один из характерных скачков роста, которые у хаттов происходили несколько раз за взрослую жизнь.
За год Джилиак увеличилась в размерах почти на треть по сравнению с тем, какой была до беременности.
— Тебе следует быть осторожнее, — предупредил Джабба. — От этих личинок в прошлый раз у тебя было ужасное несварение. Помнишь?
Джилиак снова рыгнула.
— Ты прав. Мне надобно остановиться... но ребенку нужно питание.
Джабба вздохнул. Ребенок Джилиак по-прежнему проводил большую часть времени в сумке матери. Детеныши хаттов полностью зависели от матерей в первый год жизни.
— Передача от Эфанта Мона, — оповестил Джабба, заметив на комлинке мигающий индикатор входящего сообщения, и быстро проглядел послание. — Он говорит, я должен вернуться на Татуин. Он поддерживает мои деловые интересы всеми силами, но госпожа Валариан не преминет воспользоваться моей затянувшейся отлучкой, чтобы влезть на мою территорию.
Джилиак повернула выпуклые глаза на племянника.
— Если ты должен лететь, племянник, лети. Но поскорее возвращайся. Мне нужно, чтобы через десять дней ты провел конференцию с представителями Десилиджиков с Центральных миров.
— Но, тетя, тебе не помешало бы провести ее самой. Ты давно не общалась с ними, — заметил Джабба.
Джилиак ответила новой отрыжкой и зевнула.
— Я планирую присутствовать, племянник. Но малыш так требователен... Мне нужно, чтобы ты был здесь и управлялся с делами, когда мне понадобится отдых.
Джабба начал возражать, но проглотил слова. Какой смысл? Джилиак больше не интересовали аферы Десилиджиков, как было до ее материнства. Возможно, это гормональное...
Уже не один месяц Джабба работал над тем, чтобы восстановить потери, понесенные каджидиком Десилиджик в битве при Нар-Шаддаа. Он уже устал от груза на своих плечах — фигурально, конечно, ведь у хаттов нет плеч, — от груза руководства Десилиджиком.
— А вот сообщение, которое должно заинтересовать тебя, тетя, — объявил Джабба, изучая другое послание. — Ремонт твоей яхты завершен. «Драконья Жемчужина» полностью восстановлена.
В прежние дни первым вопросом Джилиак было бы: «Сколько?» — но она не задала его. Практический интерес больше не был для нее первостепенным...
Яхта Джилиак была угнана кем-то из защитников Нар- Шаддаа и заметно пострадала в битве. Долгое время Джабба и его тетя думали, что потеряли корабль навсегда, но потом какой-то хаттский контрабандист заметил судно, дрейфующее среди брошенных кораблей, разбросанных по орбите Луны контрабандистов.
Джабба приказал отбуксировать «Жемчужину» в космодок и потратил хорошую сумму на взятки, но так и не смог выяснить, кто из контрабандистов угнал судно и участвовал на нем в битве.
В прежние дни, грустно размышлял Джабба, новости о ее драгоценном корабле были бы главной заботой тетки. Но «Драконья Жемчужина» пострадала из-за того, что Джилиак забыла увести корабль перед битвой на Нал-Хатту. Материнство важнее, как она объяснила.
Что ж, материнство стоило Десилиджикам более пятидесяти тысяч кредитов, потраченных на ремонт. Всего лишь из- за наплевательства Джилиак.
Джабба вздохнул и машинально потянулся за личинкой из закускариума тетки. Он услышал фырканье, а за ним раскатистый грохот. Повернувшись, он увидел, что тяжелые веки Джилиак сомкнуты и она храпит, приоткрыв рот.
Джабба снова вздохнул и вернулся к работе...
Тем же вечером Дурга ужинал со своим кузеном Зиром. Дурга недолюбливал Зира и знал, что тот его главный соперник в борьбе за трон Бесадии, но терпел его, потому что Зир был слишком умен, чтобы противостоять Дурге открыто. Помня совет Арука держать своих друзей близко, а врагов еще ближе, Дурга неофициально сделал Зира своим заместителем, доверив ему дела, относящиеся к администрированию обширных предприятий Бесадии.
Тем не менее Дурга держал Зира на очень коротком поводке и ничуть не доверял ему. Двое хаттов перекидывались словами за едой, и каждый глядел на другого, как охотник на жертву.
В тот момент, когда Дурга подносил ко рту особо сочный кусок, в помещении возник его дворецкий, бледный подобострастный гуманоид-чевин.
— Вам послание, господин. Через несколько минут вас ожидает важная передача с Корусанта. Хотите принять ее здесь?
Дурга мельком взглянул на Зира.
— Нет, приму у себя в кабинете.
И он пополз вслед за чевином Османом. Едва они добрались до кабинета, замигал огонек соединения. «Мик Бидлор с новостями о веществе, найденном в мозговых тканях моего родителя?» — предположил хатт. Человек вполне ясно дал понять, что потребуется немало времени, возможно несколько месяцев, прежде чем они завершат расследование.
Жестом велев чевину убираться из комнаты, Дурга активировал замки безопасности, включил поле экранирования канала и только потом принял соединение. Перед ним почти в натуральный рост внезапно материализовалась женщина, блондинка человеческой расы. Дурга был не слишком знаком с человеческими стандартами привлекательности, но определил, что она стройная и гибкая.
— Господин Дурга, — поприветствовала она. — Я Гури, советник принца Ксизора. Принц хотел бы переговорить с вами лично.
«О нет!» Будь Дурга человеком, его бы прошиб холодный пот. Но хатты не потеют, хотя их поры выделяют маслянистое вещество, чтобы кожа оставалась влажной и скользкой.
Арук успел кое-чему его научить, и Дурга не выказал никакого волнения. Вместо этого он наклонил голову вперед, что для хатта было ближайшим аналогом человеческого поклона.
— Для меня это честь.
Гури шагнула с передающей платформы, и почти сразу же ее сменила высокая внушительная фигура фаллиинского принца Ксизора, предводителя огромной криминальной империи, известной как «Черное солнце».
Народ Ксизора, фаллиины, развились из рептилоидных видов, хотя принц имел весьма человеческий облик. Его кожа носила заметный зеленоватый оттенок, а глаза были бледны и невыразительны. Гибкое тело бугрилось мускулами... На вид ему можно было дать немногим больше тридцати лет, хотя Дурга знал, что принцу почти сотня. Череп Ксизора был гол, если не считать узла длинных черных волос на макушке, который ложился на плечи. Поверх сплошного костюма, напоминающего пилотский комбинезон, ниспадал дорогой плащ.
Глава «Черного солнца» едва заметно склонил голову.
— Приветствую, господин Дурга. Я уже несколько месяцев не получал от вас вестей и решил сам удостовериться в вашем здравии и благополучии. Как обстоят дела у клана Бесадии после безвременной кончины вашего почтенного родителя?
— Дела Бесадии в порядке, ваше высочество, — поспешно заверил его Дурга. — Ваша помощь неоценима, уверяю вас.
Когда Дурга только стал во главе клана, он встретил сильный отпор других старейшин. В основном виной тому было несчастливое родимое пятно на лице, которое, по верованиям хаттов, считалось чрезвычайно дурным знаком. Тогда он вынужден был просить помощи у принца Ксизора. Всего неделю спустя три главных противника и очернителя Дурги издохли, словно по волшебству, и их смерти были будто бы не связаны друг с другом. После этого оппозиция заметно притихла...
Дурга заплатил Ксизору за помощь, но требования принца, вопреки ожиданиям новоиспеченного повелителя хаттов, были настолько скромны, что наследник Арука быстро уяснил: с «Черным солнцем» еще не покончено.
— Для меня сущая радость предоставить вам любую посильную помощь, господин Дурга, — развел руки Ксизор, демонстрируя искренность. И Дурга без усилий в эту искренность поверил. «Черное солнце» только и ждало того, чтобы надежно закрепиться в космосе хаттов. — И я тешу себя скромной надеждой, что однажды мы снова поработаем вместе.
— Возможно, ваше высочество, — допустил Дурга. — Сейчас я трачу все свое время на управление делами клана и не могу уделить внимание чему-либо за пределами Нал-Хатты.
— Ах, но, несомненно, у вас найдется время для илизиан- ских дел Бесадии, — протянул Ксизор, словно бы просто размышляя вслух. — Такая грандиозная операция, такая эффективность, и все это достигнуто за столь короткий срок. Очень впечатляет.
Ужину в желудке Дурги стало немного неуютно. Так вот чего хочет Ксизор, догадался он. Илизия. Ему нужна доля от прибыли.
— Разумеется, ваше высочество, — признал Дурга. — Илизия имеет важнейшее значение для деловых интересов Бесадии. Я с высочайшей серьезностью отношусь к своим обязанностям на нашем илизианском предприятии.
— Это меня ничуть не удивляет, господин Дурга. Я и не ожидал меньшего. Ваш народ сродни моему в том, что касается эффективного ведения дел. Честное слово, вы превосходите многие другие биологические виды, которые гордятся своей деловой хваткой... Людей, например. Все их поступки окрашены эмоциями. Они не действуют рационально и аналитически.
— Безусловно, ваше высочество, вы абсолютно правы, — согласился Дурга.
— Тем не менее оба наших народа проявляют заботу о семейных узах, — нарушил Ксизор затянувшуюся паузу.
«К чему, во имя Галактики, он клонит?» — удивился хатт. Он ничего не понимал, и это его порядком злило.
— Да, это тоже верно, ваше высочество, — нейтральным голосом ответил Дурга.
— Мои источники выяснили, что вам может понадобиться некоторая помощь в выяснении обстоятельств смерти вашего родителя, господин Дурга, — проронил Ксизор. — Несомненно, вы столкнулись с некоторыми... странностями.
«Как он узнал о докладе экспертов так быстро?» — снова удивился Дурга, но мысленно одернул себя. Он говорил с «Черным солнцем», крупнейшей преступной организацией во всей Галактике. Возможно, у самого Императора нет таких надежных шпионских сетей, как у них.
— Мои подчиненные проводят расследование, — ровно произнес Дурга. — Я извещу вас, если мне потребуется помощь, ваше высочество. Но я благодарен вам за желание поддержать меня в трудный момент.
Ксизор уважительно склонил голову.
— Честью семьи нельзя пренебречь. Долги требуют уплаты, и, когда необходимо, месть должна быть скорой, господин Дурга. Я уверен, мои источники могут значительно посодействовать вам. — Он заглянул хатту в глаза. — Господин Дурга, позвольте мне быть откровенным. Интересы «Черного солнца» во Внешнем Кольце не соблюдаются должным образом. Мне кажется, нам было бы весьма кстати объединиться с хозяевами этого региона космоса — хаттами. И мне в полной мере очевидно, что вы, господин Дурга, — восходящая звезда Нал-Хатты.
Слова Ксизора ни польстили Дурге, ни успокоили его. Он припомнил разговор со своим родителем. Принц Ксизор контактировал с Аруком не раз за последние пару десятилетий и делал главе Бесадии похожие предложения. И Ару к всегда предельно вежливо отказывал. Вождь клана Бесадии хорошо знал, что Ксизора не стоит злить, но отнюдь не жаждал стать одним из вассалов фаллиинского принца, или, как Ксизор называл их, виго.
«Мощь „Черного солнца" соблазнительна, сын мой, — говорил Арук. — Но берегись ее, потому что, покуда принц Ксизор жив, назад дороги не будет. Иногда легче отказать самому Императору. Уступи „Черному солнцу" километр — и они захватят парсек. Запомни это, Дурга».
«Я помню», — мысленно сказал себе Дурга и поднял взгляд на собеседника.
— Я подумаю над вашими словами, принц Ксизор, — молвил хатт. — Но сейчас хаттский обычай требует, чтобы я проводил расследование и осуществлял месть как священное... и единоличное... таинство.
Ксизор снова склонил голову.
— Я всецело понимаю вас, господин Дурга. Буду ждать от вас вестей, когда вы обдумаете мое предложение.
— Благодарю, ваше высочество. Ваша забота — для меня честь, и ваша дружба дорогого стоит.
Впервые уста Ксизора тронула улыбка. Затем он протянул руку и оборвал соединение.
Лишь после того, как изображение принца исчезло, Дурга позволил себе расслабиться. Он чувствовал себя истощенным этим словесным поединком, но поздравил себя с тем, что держался достойно.
«Илизия. Ему нужна доля в Илизии, — подумал он. — Что ж, Ксизор может желать все, что душе угодно, но желать не значит получить, и очень скоро каждое мыслящее существо в Галактике это поймет. Если бы Ксизору было ведомо, что я организовал еще одну колонию на Илизии и отправил наблюдательные группы на Нирвону, чтобы подобрать подходящее место для нового лагеря пилигримов, он жаждал бы получить в два раза больше. Хорошо, что я крайне мало распространялся о своих амбициях насчет расширения бизнеса Бесадии».
Перед мысленным взором Дурги внезапно предстала картина целой россыпи Илизий, планет, где довольные и счастливые паломники превращают чистый спайс в чистую прибыль. «Возможно, я бы даже добрался до Центральных миров, — подумал он. — Палпатин не станет мне мешать, он ценит рабов, которых я продаю его подданным...»
Хатт улыбнулся и с разгоревшимся заново аппетитом заскользил обратно к своему прерванному ужину.
Далеко в Центре Империи принц Ксизор отвернулся от передатчика.
— Хатт не просто хитер, но и красноречив, — прокомментировал он, обращаясь к Гури, своему человекоподобному дроиду-убийце. — С Дургой будет сложнее, чем я ожидал.
Дроид-репликант, имевший внешность ослепительно красивой женщины человеческой расы, сделал едва заметное движение рукой. В жесте безошибочно угадывалась угроза.
— Почему бы тогда не убрать его, мой принц? Это несложно...
Ксизор кивнул.
— Знаю, для тебя, Гури, даже толстая шкура хатта не составит проблем. Но убить потенциального противника — это далеко не так эффективно и эффектно, как сделать его верным вассалом.
— По всем сведениям, власть молодого главы Бесадии над кланом по-прежнему невелика, мой принц, — молвила Гури. — Возможно, Джабба Хатт будет более подходящим кандидатом?
Принц покачал головой.
— Джабба был полезен мне в прошлом, — признал он. — Мы обменивались информацией — практически все я знал и так, — и я оказал ему кое-какие услуги. Пусть лучше он будет мне обязан, чтобы, когда я захочу вернуть долг, он сделал бы это с... энтузиазмом. Джабба уважает «Черное солнце». И боится его, хотя никогда этого не признает.
Гури кивнула. Большинство обитателей Галактики, обладавших здравым смыслом и знавших хоть что-то о «Черном солнце», боялись этой организации. Хотя большинство как раз не знали.
— К тому же Джабба слишком... независим, слишком привык делать все по-своему, — задумчиво продолжил Ксизор. — С другой стороны, Дурга не менее умен и, в отличие от Джаббы, достаточно молод. Из него можно слепить то, что нужно мне. Он будет ценным прибавлением для «Черного солнца». Хатты беспощадны и корыстны. Одним словом, идеальны.
— Понимаю, мой принц, — сдержанно ответила Гури, которая, надо сказать, всегда была сдержанна. Она, в конце концов, являла собой искусственное творение — хотя настолько же превосходила большинство лязгающих неуклюжих механизмов, которых принято было называть дроидами, насколько принц Ксизор превосходил тех ползающих существ, что были его дальними родственниками, отставшими в развитии на несколько ступеней эволюции.
Принц с ленцой опустился в кресло. Пока оно услужливо подстраивалось под каждое его движение, он в задумчивости водил острым пальцем по щеке, слегка касаясь когтем зеленоватой кожи.
— «Черному солнцу» нужно закрепиться в космосе хаттов, и Дурга — мой самый надежный проводник в этом деле. К тому же Бесадии контролируют Илизию, и их тамошняя операция, хоть и невеликая по масштабу в сравнении с большинством предприятий «Черного солнца», меня впечатляет. Арук был хитрейшим старым хаттом. Он никогда бы не стал работать на меня... но его сын может оказаться не таков.
— Каков ваш план, мой принц? — спросила дроидесса.
— Я дам Дурге время осознать, как сильно он нуждается в «Черном солнце». Гури, пусть за расследованием Дурги тщательно наблюдают. Я хочу, чтобы наши разведчики узнавали раньше Дурги о том, что обнаружила группа экспертов. Я хочу выяснить, как умер Арук, до того, как это узнает глава Бесадии.
Она кивнула:
— Будет исполнено, мой принц.
— И если эксперты Дурги обнаружат причастность к убийству Арука кого-либо из влиятельных персон — скорее всего, Джилиак или Джаббы, — я хочу, чтобы эта связь была уничтожена самым тончайшим образом. Дурга не должен догадаться, что ему намеренно мешают искать убийцу отца... Это ясно?
— Да, мой принц. Все будет сделано, как вы пожелаете.
— Превосходно. — Ксизор казался довольным. — Пусть Дурга пару месяцев поиграет в детектива, раз уж так хочет... Пусть даже год. Пусть погоняется за собственным скользким хвостом. Он взбесится до предела и в конечном счете будет только рад прибегнуть к услугам «Черного солнца» — за хороший процент от Илизии, разумеется.
Вернувшись в ранний утренний час в свою захудалую квартирку на Нар-Шаддаа, Хан Соло обнаружил, что разношерстные обитатели дома еще вовсю дрыхнут. Впрочем, долго это не продлилось.
— Эй, все! — крикнул кореллианин. — Чуи! Джерик! Подъем! Я выиграл! Гляньте на это!
Хан пробежал по комнатам, вопя и размахивая необъятно толстой пачкой кредитов.
Они с Чуи делили это нехитрое жилище с их юным другом Джериком и древним дроидом по имени ЗиЗи, которого Хан выиграл у Мако Спинса в недавней дружеской игре в сабакк. Проведя месяц-другой в компании ЗиЗи, Хан был почти уверен, что Мако, заядлый картежник, подтасовал колоду, чтобы заведомо проиграть.
В качестве домашнего дроида ЗиЗи не столько помогал, сколько служил источником раздражения, вечно чирикая и заикаясь. Хана настолько доконали старания дроида навести порядок повсюду, куда дотягивались его конечности, что он несколько раз подумывал сдать надоедливую железяку в металлолом. Однако до дела так и не дошло. Пока Хан ограничивался раздраженным приказом: «Оставить все как есть!»
Джерик Соло был уличным мальчишкой со дна Нар-Шаддаа. Около года назад он представился Хану как дальний родственник. Нагловатый симпатичный паренек практически боготворил Хана, который был известен по всей округе как один из первокласснейших пилотов, и напоминал кореллианину его самого в юности. Соло проверил заявление Джерика и достоверно выяснил, что Джерик имел прав на имя Соло не больше, чем, к примеру, Чуи. Но к тому времени, когда Хан точно установил, что они не родственники и Джерик беззастенчиво врет, он в некотором роде привязался к мальчишке и поэтому позволил ему остаться и летать с ними. Со временем Джерик даже стал довольно неплохим стрелком.
Несмотря на юность, он показал себя в битве при Нар-Шаддаа, сбив несколько истребителей СИД и позволив Хану, Лэндо и Салле Зенд изменить ход битвы. Поэтому Хан так и не сказал мальчишке, что выяснил правду. Для Джерика было важно чувство родства, пусть даже мнимого. И Хан охотно позволил ему «позаимствовать» свою фамилию.
Он продолжал носиться по квартире и прыгать по стенам от восторга, пока его сонные друзья собирались вокруг.
— Ну же, просыпайтесь! — кричал он. — Я выиграл, парни! Я выиграл «Сокол» у Лэндо!
От радостного рева Чубакки, возгласов Джерика и иных проявлений восторга бедняга ЗиЗи пришел в такое замешательство, что старого дроида замкнуло и пришлось включать заново. Обменявшись хлопками по спине и поздравлениями, Хан, Чубакка и Джерик немедленно отправились за кораблем Лэндо, имея на руках карточку с его маркером.
После того как все формальности по смене владельца были соблюдены, Хан просто застыл у входа на причал и уставился на «Сокол Тысячелетия».
— Мой... — повторял он, улыбаясь так сильно, что мышцы лица начало сводить.
В голове кореллианина роились планы по ремонту и модернизации. Он многое хотел сделать, чтобы превратить «Сокол» в корабль мечты. И благодаря турниру по сабакку, у него была на это наличность!
Для начала он собирался позвать Шуга и Саллу, чтобы они помогли ему снять боевую броню с брошенного имперского крейсера «Ликвидатор», подбитого в битве при Нар-Шаддаа. Его разгерметизированный корпус дрейфовал среди космического мусора на орбите Луны контрабандистов. Установку надежной брони Хан поставил в приоритет. Он не хотел, чтобы «Сокол» постигла участь «Брии».
Затем ему требовалась выдвижная лазерная пушка под днищем. Контрабанда — дело рискованное, и иногда приходится поспешно отступать. Желательно, имея огневое прикрытие...
Также он собирался провести капитальный ремонт гиперпривода и установить легкую пушку на носу корабля. И конечно же, торпедные установки. Еще переставить счетверенные турели, чтобы они располагались друг напротив друга, а не наверху и справа. А может быть, и щиты заодно усилить?
Хан в мыслях рассуждал о том, как превратить YT-1300 в идеальный корабль. В контрабандистский корабль высшего класса.
— Потайные отсеки, — пробормотал он.
— Что? — повернулся к нему Джерик. — Что ты сказал, Хан?
— Я сказал, что обустрою несколько потайных отсеков под палубой, приятель. — Хан положил руку на плечо юноши и улыбнулся Чубакке. — И догадайся, кто мне в этом поможет?
Джерик улыбнулся в ответ:
— Здорово! И что будет твоим первым грузом?
Хан задумался на секунду.
— Для начала мы наведаемся на Кашиик. Думаю, хорошая партия стрел с разрывными наконечниками для самострелов сгодится, а, Чуи?
Чубакка выражал согласие довольно долго и громко. Теперь, когда он знал, что предстоит путь домой, вуки преисполнился такого волнения, какого Хан за ним никогда не замечал.
Два дня спустя, до отказа набив трюм контрабандой, Хан Соло вывел корабль из ангара и поднял его ввысь, радуясь быстрому разгону. Чуи сидел в кресле второго пилота, а место стрелка занимал Джерик. Хан надеялся избежать имперских патрулей, но хотел быть готовым к бою, если они все-таки появятся.
Кашиик находился «под протекторатом» (а попросту — в рабстве) Империи. Имперцам удалось усмирить население, и теперь они сводили к минимуму свои набеги на города и жилища вуки. Однако если имперцы являлись, то всегда в немалом количестве и вооруженные до зубов. Вуки славились горячим норовом и склонностью действовать импульсивно.
Хану удалось избежать имперских патрулей и не попасть в зону действия сенсорных спутников, и теперь он приближался к зеленеющему шару Кашиика. Родину вуки по большей части покрывали леса гигантских деревьев врошир. Четыре континента разделяли ленты океана, а архипелаги островов усыпали искрящиеся моря, как изумруды голубой шелк. Пустынных регионов было немного, в основном на засушливой стороне экваториальных гор.
Когда они вошли в пределы дальности системы связи, Чубакка настроил передатчик на закодированную частоту и разразился ворчанием и рыком. Звуки, которые он издавал, для нетренированного человеческого уха ничем не отличались от его обычной речи — но это было далеко не так.
Хан нахмурился, заметив, что он практически ничего не понимает из речи друга, хотя многие слова и звучали знакомо. Когда Чуи замолк, в ответ послышался похожий набор звуков — скорее всего, указаний.
Соло, бдительно следивший за датчиками, быстро поправил курс. Из-за края планеты вылетал имперский корабль.
— Джерик, смотри в оба, — велел он, включив интерком. — Не думаю, что нас заметили, но лучше быть наготове.
Несколько напряженных секунд спустя Хан облегченно выдохнул. Приборы показали, что имперец спокойно следует своим курсом, не замечая их.
Хан снова повернулся к Чуи, и тот выдал поток указаний и координат, которыми снабдил его связной. Хан должен был лететь низко над кронами и быть готовым мгновенно изменить курс, как только Чубакка его попросит.
— Хорошо, приятель, — согласился кореллианин. — Это твоя планета, и ты здесь главный. Но... что за язык, на котором ты разговаривал? Какой-нибудь шифр?
Чубакка посмеялся и объяснил, что имперцы оказались настолько тупы, что большинство из них даже не поняло, что не все вуки одинаковы. Существовало несколько родственных, но в чем-то различных рас вуки. Хан уже знал, что Чубакка — рвук и отличается буро-рыжим мехом, типичным для этого народа. А язык, который Соло научился понимать, назывался ширивук, что в вольном переводе означало «язык древесного народа».
Что касается языка, который Хан только что слышал, — ксачика, — то это было традиционное племенное наречие, на котором изъяснялись вуки с острова Вартаки и некоторых близлежащих прибрежных регионов. Так что, когда имперцы захватили Кашиик, подпольные группы сделали ксачик своим «кодовым» языком. Они давали на нем указания или передавали информацию, не предназначавшуюся для имперских ушей.
Хан кивнул.
— Ладно, приятель. Просто скажи, куда лететь, и я отвезу нас, куда велят твои подпольщики.
Низко, почти касаясь верхних ветвей вроширов, «Сокол» шел по предписанному курсу, набрав указанную скорость. Примерно каждую минуту Чуи сверялся со своим связным.
Когда они наконец приблизились к Рвукрорро — родному городу Чуи длиной около километра, выстроенному на переплетенных ветвях вроширов, — второй пилот бросил штурвал вниз, и полминуты корабль буквально падал между ветвями. Сердце Хана забилось где-то вблизи горла, когда «Сокол», словно оправдывая свое имя, нырнул сквозь зеленый лес. Но координаты Чуи оказались точны.
Хотя сквозь иллюминаторы чудилось, что их вот-вот занесет и расплющит вдребезги, корабль остался невредим. Чуи пролаял приказ, и Хан крикнул: «Жесткая посадка... держитесь!»
Совершив немыслимый поворот влево, кореллианин увидел перед собой нечто, что сначала принял за огромную пещеру. Впереди зияла черная дыра, готовая поглотить их.
Но, приблизившись, Хан осознал, что это гигантская ветвь врошира, торчащая среди таких же исполинов. То ли случайно, то ли намеренно она была отломана от дерева и выпустошена, образовав «дупло» размером с небольшой имперский ангар.
— Ты хочешь, чтобы я сел там? — прокричал Хан. — А что, если мы не поместимся?
Чуи в ответ рявкнул так, что не оставалось сомнений: поместятся точно.
Хан включил тормозные двигатели на всю мощь, подводя корабль ко входу в дупло. Они проникли внутрь, и внезапно приглушенный солнечный свет исчез. Пространство перед ними освещали лишь инфракрасные датчики «Сокола» и лучи посадочных огней.
Хан погасил скорость и на репульсорах опустил корабль на место посадки.
Через несколько секунд в дверях рубки возник Джерик. Волосы на голове мальчишки стояли дыбом.
— Хан, ты еще безумнее, чем я думал! Вот это посадка!
— Помолчи, приятель, — попросил Хан.
Чуи настойчиво рычал, требуя, чтобы Хан немедленно обесточил на «Соколе» все, кроме батарей поддержки шлюзов.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал кореллианин, подчиняясь. — Побереги свой мех...
Он быстро отключил все питание, оставив лишь батареи. Внутренности корабля теперь освещал только слабый красноватый свет аварийных огней.
— Может, все-таки объяснишь мне, что происходит? — проворчал Соло. — Лети сюда, поверни там, выключи питание... Хорошо, что я покладистый парень и научился слушаться приказов, пока был на флоте. Так в чем дело?
Чубакка нетерпеливо велел спутникам следовать за ним. От возбуждения вуки чуть из шкуры не выпрыгивал. Он ревел от удовольствия и жажды вдохнуть ароматы родного мира.
Снаружи что-то стукнуло по обновленной броне «Сокола».
— Эй! — завопил Хан, подпрыгнув и оттолкнув мохнатого друга локтем. — Осторожнее, это моя обшивка!
Опустив трап, контрабандист кинулся вниз и остановился в изумлении. Когда он влетел в пещеру, ему казалось, что они едва поместятся там, но теперь пространство вокруг было так велико, что в нем звучало эхо.
У входа взвыл гидравлический подъемник, открывая огромный «занавес» камуфляжной сети над входом. Несколько вуки деловито укрывали «Сокол» дополнительными сетями.
Чуи подошел из-за спины и негромко прорычал извинение, что не предупредил друга о том, что сейчас будет.
— Попробую догадаться, — пробормотал Хан, изучая сети. — Либо в этих штуках подавляющие узлы, либо они отсылают сигналы на какой-то маскирующей частоте, чтобы им- перцы не могли нас засечь.
Чубакка подтвердил догадку Хана. Аборигены использовали эту пещеру для доставки контрабандных товаров, и они знали в этом толк.
— Офигеть! — процедил Джерик. Как только зажегся свет, юноша, раскрыв рот, воззрился на обстановку дупла. Оно представляло собой хорошо оснащенный и полностью функциональный ангар и ремонтный комплекс. — Это что-то с чем-то!
Хан все еще не мог поверить, что они стоят внутри дерева. Нет, не дерева, а даже ветки дерева. Если такой огромной была одна ветвь врошира, то каким был весь исполин, даже в голове не укладывалось. Он покачал головой.
— Должен признать, Чуи, твои ребята тут хорошо устроились.
Заперев «Сокол», Хан и Джерик последовали за Чубаккой к выходу из дупла, где тот представил их толпе вуки. Хану непросто было уследить за разговором — не привык он слышать быструю речь одновременно семерых вуки. Чубакку поприветствовали урчанием, обняли, похлопали по спине, потрясли за плечи, снова похлопали и осыпали радостными возгласами.
Чуи представил Хана как своего брата чести, которому он по гроб жизни обязан за освобождение из рабства. Над Ханом, в свою очередь, нависла смертельная опасность, что его точно так же захлопают по спине, затрясут и прочее, и прочее, но, к счастью, Чубакка вмешался и продолжил представлять гостей и аборигенов. Не все вуки понимали общегалактический, так что потребовалось много перевода.
Трое мохнатых туземцев оказались родственниками Чуи: вуки с завитками золотисто-каштановой шерсти была его сестрой Каллабоу; Джоудррл, женщина пониже, со шкурой каштанового оттенка (Хан с удивлением отметил, что замечает семейное сходство!), оказалась его кузиной, а Драйанта, темно-коричневого окраса самец, — кузеном. Остальные четверо состояли в подпольном сопротивлении и явились на встречу специально, чтобы познакомиться с Ханом и обсудить его груз.
Мотамба, старший из вуки, был экспертом по военному снаряжению, и его голубые глаза загорелись, стоило Хану сообщить, сколько ящиков с разрывными наконечниками в его трюмах. Молодая вуки Катарра, насколько мог судить Хан, возглавляла их ячейку. Слушали ее с большим уважением. Она регулярно советовалась со своим отцом, крупным самцом по имени Таркацца, — тот был первым вуки с черным мехом, которого когда-либо встречал Хан. Вдоль его спины шла полоска серебристой шерсти — вероятно, семейная черта, так как у Катарры была точно такая же, хотя ее мех был желтовато-коричневым.
Через несколько минут шума и гама Чубакка что-то прорычал своим друзьям. Хан понял почти все. Получалось нечто вроде «принесите куулаары».
«Что такое куулаары?» — мысленно пожелал знать контрабандист.
В неведении он пребывал недолго. Им предоставили два длинных, похожих на мешки куска ткани — или это была связанная шерсть? Чубакка повернулся к кореллианину, указав сначала на него, а потом на куулаар. Хан смерил вуки недоверчивым взглядом и покачал головой:
— Залезать внутрь? Чтобы ты понес нас по деревьям? Ни за что, приятель! Я и сам лазаю не хуже тебя.
Чубакка взрыкнул и, схватив кореллианина за руку, потащил его ко входу в пещеру. Там, приподняв камуфляжный навес, он жестом попросил Хана шагнуть наружу, на выступ пещеры.
Джерик последовал за ними вместе с другими вуки. Мальчишка был в замешательстве, так как не понимал почти ничего из сказанного.
— Хан? Что они хотят?
— Хотят, чтобы мы залезли в эти мешки, и они потащат нас по стволам до лифта на Рвукрорро. Я только что сказал Чуи, что этому не бывать и я полезу сам.
Джерик подошел к краю, осторожно наклонился и вгляделся вниз. Потом опять подошел к Хану и некоторое время изучал его молчаливым взглядом. И наконец, не говоря ни слова, начал забираться в куулаар.
Заинтригованный, контрабандист подошел и тоже посмотрел вниз.
Умом он, конечно, все это знал, но знать умом и чуять нутром — вещи совершенно разного толка. Он стоял на многокилометровой высоте. Под ним лес тянулся... тянулся... и тянулся...
Ветви деревьев спускались все ниже, и вот уже острое зрение Хана не может отличить одну от другой. Несмотря на богатый опыт за штурвалом и превосходное чувство равновесия, от этого вида у Хана на секунду повело голову. Он вернулся к Чубакке, который уже услужливо подавал ему куулаар. Когда кореллианин засомневался, вуки согнул в локтях мощные руки и продемонстрировал острейшие когти — превосходный инструмент, способный глубоко вонзаться в кору деревьев.
«Я еще об этом пожалею...» — пробормотал Хан, забираясь в мешок.
Чубакка хотел понести Хана, но родственники убедили его, что он слишком давно не лазал по стволам и будет лучше, если его заботой останется лишь собственный вес.
Итак, Мотамба понес Джерика, а Таркацца — Хана. Контрабандист хотел выглянуть наружу, но непреклонный Таркацца запихнул его голову обратно в мешок, предупредив, чтобы руки тоже не высовывал и вообще лежал спокойно, чтобы не нарушать равновесия.
Внутри куулаара Хан ощущал, как мотается мешок в такт движениям Таркацци. Вуки подбрел к краю платформы, затем с ревом и мощным рывком оттолкнулся от земли. А потом они падали, падали!..
Хану едва удалось сдержать вопль. Он услышал, как сдавленно вскрикнул Джерик.
Несколько секунд спустя Таркацца приземлился на твердую поверхность, уцепился за ветви и быстро полез вверх. По куулаару зашелестели листья. Хан только хотел расслабиться, как вдруг они снова прыгнули.
В последующие несколько минут Хан только и мог, что не шевелиться и сосредоточиться на том, чтобы его не замутило. Мешок мотался, дергался, крутился и шлепался о ветки, несмотря на все старания Таркацци.
Рывок, прыжок, полет...
Раскачаться, подтянуться, залезть...
Хан закрыл глаза — все равно видно было не слишком много — и попытался держать себя в руках. Казалось, что это кошмарное путешествие продолжается бесконечно, но, посмотрев впоследствии на часы, Хан обнаружил, что оно заняло не более пятнадцати минут.
Наконец с последним скачком и взрыком движение прекратилось, и Хан обнаружил, что лежит на твердой поверхности, все еще внутри куулаара. Когда мир вокруг него перестал кружиться — на что потребовалось некоторое время, — кореллианин начал выбираться на свет.
Теперь он стоял, широко расставив ноги для равновесия, на необъятной платформе, на которой лежал огромный, почти полностью обнесенный изгородью город Рвукрорро. По форме он напоминал громадное сплющенное яйцо, утыканное домами, которые были разбросаны по всей платформе. Ветви тянулись вдоль улиц, прорастая сквозь образующий их материал, и добавляли к окружению мазки зелени.
Мир вокруг Хана успокоился, и он сделал глубокий вдох. Город перед ним пленял своей красотой. Даже не окрашенный в пастельные тона Облачного города, Рвукрорро имел ту же открытость и воздушность. Может быть, оттого, что он находился так же высоко.
Некоторые из зданий были в несколько этажей, но каким-то образом гармонировали с верхушками деревьев. Всюду ветер раскачивал живые зеленые ветви вроширов. Небо над головой было синим, с легким оттенком зеленого. По нему проплывали полосы плотных, сияющих белизной облаков.
Хан услышал сдавленное бульканье и, оглянувшись, увидел Джерика, который склонился над платформой и держался за живот, очевидно от боли. Кореллианин подошел и потрогал юношу за плечо.
— Эй, парень, все в порядке?
Джерик покачал головой и, судя по взгляду, тут же об этом пожалел.
— Все нормально, — пробормотал он. — Стараюсь, чтоб не вырвало.
— Для этого есть маленькая хитрость, — бросил Хан насмешливо-серьезно. — Просто не думай о жарком из трала- дона.
Джерик глянул на Хана, как на предателя, и, зажимая рот рукой, кинулся к краю платформы. Кореллианин пожал плечами, развернулся и тут увидел Чубакку.
— Бедняга. Слушай, Чуи, что это за способ путешествовать? Хорошо, что твои ребята взяли эти мешки с собой. Что вы обычно носите в них? Багаж?
Чубакка с усмешкой выдал краткий и несколько странный перевод слова «куулаар».
Хан разозлился:
— Сумка для детей? Вы таскаете в них своих детенышей?
Чубакка начал смеяться, и чем больше свирепел Хан, тем громче хохотал его друг. Кореллианина спас рев нескольких вуки, идущих по дороге из города. Их было не меньше десяти, от мала до велика. Хан заметил невысокого, седеющего, немного сутулого вуки, и в этот момент Чубакка сорвался с места, с ревом радости бросившись к пришедшим.
Глядя, как Чуи хлопает по спине и обнимает старого вуки, Хан повернулся к Каллабоу, которая, к счастью, понимала общегалактический.
— Аттичиткак? — догадался он, назвав имя отца Чубакки.
Сестра Чубакки подтвердила, что это действительно их отец, который только и говорил что о своем сыне, с тех пор как узнал, что тот скоро прибудет домой.
— Чуи очень хотел увидеть еще кое-кого, — заметил Хан. — Маллатобак. Она все еще живет здесь, в Рвукрорро?
Мощные зубы Каллабоу сверкнули в вукийской улыбке, и она по-человечески кивнула.
— Она замужем? — уточнил Хан, опасаясь ответа. Он догадывался, как много этот вопрос значит для его друга.
Улыбка Каллабоу стала шире, и она отрицательно покачала головой — медленно и уверенно.
Хан так же широко улыбнулся в ответ.
— Ура! Думаю, нам есть что отпраздновать!
Контрабандист почувствовал прикосновение к плечу и, повернувшись, увидел Катарру, стоявшую рядом с еще одним вуки мужского пола. К полному изумлению Хана, высокий вуки раскрыл рот и поразительно членораздельно произнес по-вукийски:
— Приветствую вас, капитан Соло. Я Ралррахин. Можете звать меня Ралрра. Для нас честь, Хан Соло, что вы посетили Кашиик.
Хан уронил челюсть. Ему потребовались годы, чтобы научиться понимать речь вуки, но воспроизвести ее он не мог даже после значительных усилий. А этот вуки разговаривал так, что Хан мог понять его очень легко и, может быть, даже повторить за ним.
— Здравствуй! — выпалил Хан. — Как ты это делаешь?
— Дефект речи, — ответил вуки. — Очень неудобен при общении с моим народом, но невероятно полезен, когда Кашиик посещают люди.
— Еще бы!.. — пробормотал Хан, все еще пребывая в шоке.
С помощью Ралрры Хан и Катарра наконец смогли начать переговоры о грузе разрывных наконечников.
— Мы крайне в них нуждаемся, — поведал Ралрра. — Но мы не просим милости. У нас есть что дать взамен, капитан.
— И что же это? — осведомился кореллианин.
— Броня имперских штурмовиков, — ответил Ралрра. — Мой народ собирал ее с тех солдат, которым она больше не понадобится, — сначала как трофеи, но потом мы узнали, что она имеет цену. У нас много доспехов и шлемов.
Хан призадумался. Броня штурмовиков действительно была сделана из ценных материалов и могла быть использована для других видов нательной брони. Также ее можно было химически расплавить и переработать.
— Хотелось бы взглянуть на нее, — протянул он, — но мы можем поторговаться. Ношеная броня, она ведь... не так уж много стоит...
Он покривил душой. Комплект брони штурмовика в хорошем состоянии стоил больше двух тысяч кредитов в зависимости от рынка. «Но, — подумал Хан, — им она все равно ни к чему, а я могу на этой поездке малость подзаработать... Я ж не благотворительностью занимаюсь...»
Катарра громко зарычала и заговорила с переводчиком, тараторя так быстро, что Хан едва ее понимал. Что-то о человеке с волосами солнца?
Ралрра повернулся к Хану.
— Катарре известно, что броня стоит много. Так ей сказала женщина с твоей планеты Кореллии, с волосами цвета рассвета.
Вукийка полностью завладела вниманием кореллианина.
— С Кореллии? — резко спросил он. — Кореллианка? Светловолосая?
Ралрра кратко переговорил с Катаррой.
— Да. Она явилась сюда вскоре после Дня жизни — примерно стандартный год назад, капитан, — и она встречалась с вожаками сопротивления, дала нам советы по организации, шифрам, тактике и многому другому. Она — участник движения повстанцев на твоей родине.
Хан уставился на Катарру:
— Имя. Как ее имя?
Ралрра посмотрел на женщину, быстро переговорил, потом развернулся обратно.
— Катарра говорит, что не знает ее имени. Это обычное дело, на случай допроса. Мы называли ее Куаррр-теллерра, что значит «златовласая воительница».
Хан набрал в грудь воздуха.
— Как она выглядела? — спросил он. — Я могу знать эту кореллианку. Она может быть... — Он помедлил. — Она может быть моей... моим другом. Мы расстались давно, по вине Империи.
Строго говоря, он не соврал. Брия ушла, когда Хан готовился поступить в имперскую академию, сказав, что не хочет его удерживать. Он до сих пор хранил записку, которую она ему написала. Глупо было ее беречь, и каждый раз, когда он на нее натыкался, Хан порывался выбросить ее, но почему-то так этого и не сделал...
Настороженность Катарры заметно пошла на убыль, когда она это услышала. Она протянула лапу и положила ее на руку Хана, выражая сочувствие. Империя — беда, разлучившая многие семьи...
Ралрра провел в воздухе линию на уровне носа Хана.
— Вот такого роста, — сказал вуки. — Длинные волосы цвета рассвета... золотисто-рыжие. Глаза цвета нашего неба. Стройная. — Его руки обрисовали точеную фигуру. — Она стояла во главе своей команды, была личностью высокого ранга. Сказала, ее попросили прилететь на Кашиик, потому что она как никто понимала, что значит жить в рабстве. Она поведала нам, что была рабыней на планете Илизия и отдаст жизнь за то, чтобы освободить Кашиик и любые другие планеты, порабощенные Империей. Она говорила с большой страстью.
Голос Ралрры изменился, став более доверительным:
— Я тоже был рабом Империи, пока мои друзья не освободили меня. Куаррр-теллерра говорила правду о своем рабстве. Я это видел. Она знала, что это. Мы много делились тем, как сильно ненавидим Империю.
Во рту у Хана пересохло. Ему стоило усилий кивнуть и пробормотать:
— Спасибо, что рассказали...
«Брия, — ошеломленно подумал он. — Брия в кореллианском сопротивлении? Как, во имя Галактики, такое произошло?»
