Книга: Если ты такой умный, почему несчастный
Назад: Шкала удовлетворенности жизнью
Дальше: Первая привычка очень счастливых людей: считать счастье приоритетом, но не гнаться за ним

Первый смертный «грех» против счастья: обесценивание счастья

В среднем в месяц я посещаю от двух до четырех вечеринок – разумеется, все по чисто академической причине: чтобы быть в курсе новейших маркетинговых тенденций. А когда я оказываюсь на вечеринке, мне чаще всего задают такой вопрос: «Какое свое исследовательское открытие вы считаете наиболее интересным?»
Когда кто-нибудь задает мне этот вопрос, я говорю собеседнику, что наилучший способ ответить – задать ему встречный вопрос. А потом задаю «вопрос Духа». Он звучит так:
Представьте себе, что перед вами появляется добрый Дух и дарует вам исполнение трех желаний. Прежде чем загадать желания, учтите, что Дух всеведущ и всемогущ. Так что не ограничивайте себя никоим образом; вообразите, что Дух обладает властью исполнить любое ваше желание.
Какие три желания вы загадали бы ему?
(Примечание для моего дорогого читателя: рекомендую улучить минуту-две и записать ваши желания. Обещаю, это поможет вам намного лучше реагировать на содержание данной главы.)

 

Желание 1:_______________________________________
Желание 2:_______________________________________
Желание 3:_______________________________________
Для большинства людей ответ на «вопрос Духа» представляет некоторые трудности, и список их желаний обычно выглядит примерно так:
Желание 1: Много денег – достаточно, чтобы покрыть любые и всякие расходы.
Желание 2: Громадный успех и все, что к нему прилагается: слава, власть и уважение.
Желание 3: Прекрасные/удовлетворяющие меня отношения, особенно с членами семьи и друзьями.
Немногие – как правило, те, кто считает себя умнее среднего большинства, – загадывают только одно желание: чтобы Дух даровал им исполнение всех будущих желаний. Я говорю этим сверхамбициозным индивидуумам, что хотя их желание имеет смысл, для наших целей оно не подходит. И поясняю, что «вопрос Духа» – это не просто интеллектуальное упражнение; нет, это упражнение, разработанное специально с целью раскрыть важную информацию о том, как люди саботируют собственное счастье. Поэтому я прошу их погладить себя по голове за смышленость, вернуться к началу и снова ответить на «вопрос Духа».
Сюрприз, сюрприз!
За эти годы несколько сотен людей ответили на «вопрос Духа». Порой их ответы курьезны. Одна женщина пожелала выйти замуж за некий гибрид Майкла Джексона и Пола Маккартни. Один мужчина пожелал для себя возможность отправиться назад во времени в 1969 год, чтобы подготовить засаду, дождаться, пока Нил Армстронг и Базз Олдрин высадятся на Луне, и крикнуть им «Бу!». Удивительно то, что в списке пожеланий, как правило, отсутствует счастье. Большинство психологов и даже многие экономисты думают, что счастье – наша главная цель в жизни. Даже американская Декларация независимости утверждает счастье как одну из наших самых желанных целей. И все же Духа о счастье почти никто не просит. Почему?
Вы можете решить, что одна из причин – то, что люди просят о таких вещах, которые ведут к счастью: о прочных отношениях, деньгах, общественном положении и так далее. Но почему бы не попросить о счастье напрямую? В конце концов, если вы желаете попасть из Нью-Йорка в Нью-Дели, зачем покупать билет в такое место (например, Лондон), которое находится где-то посреди этого маршрута? Почему не направиться непосредственно в Нью-Дели? И то же самое с Духом. Зачем просить у Духа средства к счастью, когда можно попросить самого счастья?
Возникает вопрос: уж не потому ли люди не просят Духа о счастье, что, несмотря на утверждения психологов и экономистов, счастье не является для них таким уж высоким приоритетом? Вместе с двумя моими доверенными коллегами, Сунаиной Чугани из Городского университета Нью-Йорка и Ашешем Мукерджи из Университета Макгилла, я исследовал эту возможность. Мы устроили опрос респондентов из самых разных областей деятельности – от студентов и домохозяек до «белых воротничков», рабочих и пенсионеров. Мы предлагали респондентам шестнадцать важных жизненных целей и просили их рассортировать эти цели в порядке убывания важности. Среди этих целей были такие, как «богатство», «успех в карьере», «физическое здоровье», «прекрасные/удовлетворяющие меня отношения», «быть счастливым» и т. д.
Как показывает приведенная ниже таблица, фраза «быть счастливым» фигурировала в ответах как самая важная цель людей (с точки зрения статистики) наравне с «прекрасными/удовлетворяющими меня отношениями». Иными словами, психологи и экономисты не только согласны (для разнообразия) в этом вопросе друг с другом; они еще и правы: счастье действительно является очень важной целью для большинства людей.
Но хотя это знание весьма утешает, мы все равно остаемся с вопросом: Почему люди не просят Духа о счастье?

 

 

 

Оказывается, есть одна интригующая причина, по которой люди не просят у Духа счастья. Но прежде чем я перейду к этой причине, позвольте мне рассказать вам одну историю.
Фундаментальный парадокс счастья
Был жаркий и душный день в середине сентября, когда мы с моим двоюродным братом зашли в салат-бар в Остине. Это был типичный салат-бар с разнообразными вегетарианскими предложениями (лук, помидоры, листовой салат, оливки, нут) и несколькими невегетарианскими (крамбл из бекона, кусочки ветчины, курица-гриль). Можно было взять, что захочешь, а платить предстояло по общему весу.
Мой брат, как и многие люди, чувствителен к ценам. Он понял, что, если считать на вес, невегетарианские ингредиенты стоили дороже, чем вегетарианские. Это могло бы соблазнить его загрузить свою тарелку невегетарианскими продуктами. Но сделать это он мог только за счет будущего удовольствия от салата. Он не ест бекон, не любит курицу-гриль; ему нравится курица, жаренная на сковороде. К тому же он обожает нут.
Так что же сделает брат? Максимизирует ценность результата (один из синонимов этого понятия – «рациональность расходования средств») и выберет больше курицы-гриль или максимизирует удовольствие и возьмет больше нута? К счастью, ждать пришлось недолго. Он положил в свою тарелку больше курицы-гриль, чем нута. Ценность результата победила удовольствие.
Когда мы с братом сели за столик, я повернулся к нему и сказал без тени сарказма… ну, может быть, с крохотным намеком на него: «Надеюсь, ты получишь удовольствие от своего салата».
В данном случае мой брат продемонстрировал то, что я называю фундаментальным парадоксом счастья.
Этот парадокс выражается идеей о том, что ХОТЯ СЧАСТЬЕ ЯВЛЯЕТСЯ ОДНОЙ ИЗ НАШИХ ВАЖНЕЙШИХ ЦЕЛЕЙ, ЛЮДИ ЧАСТО ЗАБЫВАЮТ ОБ ЭТОМ И ОТВЛЕКАЮТСЯ НА ДРУГИЕ ЦЕЛИ – такие, например, как «рациональность расходования средств».
Рассмотрим результаты исследования, вдохновленного этим опытом с моим двоюродным братом. Участников исследования просили вначале прочесть следующий сценарий.
Сценарий 1: Салат-бар
Представьте, что находитесь в салат-баре ресторана, где цена определяется по весу блюд. Вы заполняете тарелку всем, чем захотите, и платите по 5,99 доллара за фунт. В свой салат вы можете добавить многие ингредиенты, и вы знаете, что одни из них (например, грибы) дороже некоторых других (например, нута). Представьте себе, что менее дорогие ингредиенты доставляют вам большее удовольствие, чем более дорогие. Например, нут кажется вам вкуснее грибов.
Когда участники прочли этот сценарий, мы просили их ответить на вопрос:
Какой из следующих двух вариантов сделал бы вас счастливее?
Вариант А: добавить в салат больше грибов, чтобы оправдать свои вложения.
Вариант Б: добавить в салат больше нута, чтобы получить от него большее удовольствие.
Целью этого исследования было выяснить, какое преимущество – наслаждение салатом или рациональность расходования средств – люди считают более важным для счастья. Если они полагают, что рациональность расходования средств для счастья важнее, чем наслаждение, им следует выбрать вариант А. Однако если они полагают, что для счастья наслаждение важнее, чем рациональность расходования средств, им следует выбрать вариант Б. Результаты подтвердили то, что мы интуитивно уже знали. Наслаждение салатом оказалось важнее для счастья: подавляющее большинство (98 %) выбрали вариант Б.
Подтвердив, что вариант Б является максимизирующим счастье, мы перешли к проверке, действительно ли люди выбрали бы этот вариант, если бы вопрос был поставлен по-другому. Поэтому познакомили другую выборку участников с тем же сценарием и попросили их выбрать один из двух вариантов для личного потребления. Если максимизация счастья важнее, чем максимизация рациональности расходования средств, можно было бы ожидать, что 98 % этих участников выберут вариант Б. Но в действительности вариант Б выбрали лишь 76 %. Так что 22 % респондентов в этом исследовании (или примерно один из пяти) показали себя готовыми пожертвовать счастьем ради рациональности расходования средств.
Кстати, можно было бы выдвинуть аргумент, что люди, выбиравшие вариант А, тоже максимизировали счастье – на свой лад. Вероятно, рациональность расходов была для них более важным детерминантом счастья, чем удовольствие от салата. Но этот аргумент не выдерживает критики, поскольку, как мы убедились на примере первого исследования, подавляющее большинство (98 %) считали вариант Б максимизирующим счастье. Так что в той степени, в какой вторая группа была похожа на первую (а причин подозревать обратное нет), аналогичная ее часть должна была предпочесть вариант Б. Тот факт, что 22 % респондентов во второй группе не выбрали этот вариант, указывает, что они максимизировали не счастье, а нечто иное – рациональность расходования средств.
Рассмотрим еще один пример, который указывает на похожую наклонность жертвовать счастьем ради чего-то иного.
Сценарий 2: Счастлива или права?
Представьте, что вы состоите в очень приятных для вас отношениях с замечательным бойфрендом. Однако есть одна область, в которой вы хотите, чтобы ваш бойфренд стал еще лучше: снижение веса. Вы даете ему хорошие советы по снижению веса, но он никогда им не следует. Так продолжается несколько месяцев. Потом однажды он приходит домой в радостном волнении и сообщает вам, что познакомился с человеком, который мотивировал его усвоить новый образ жизни – такой, который даст ему возможность сбросить вес. Пока он рассказывает вам об этом новом образе жизни, вы понимаете, что на самом деле все эти рекомендации очень похожи на те, которые вы все это время давали своему бойфренду! Похоже, ваш партнер внял уговорам другого человека совершить те самые перемены, к которым вы все это время его побуждали.
Что бы вы сделали?
Вариант А: указали бы своему бойфренду (гневно!), что другой человек не предложил ему ничего нового.
Вариант Б: поздравили бы его с тем, что он нашел способ достичь своей цели.
В этом сценарии большинство участников (85 %) сообщили, что вариант Б больше подходит для увеличения счастья, чем вариант А. Эти люди признали, что в отношениях часто можно быть либо правым, либо счастливым, а не тем и другим одновременно. И все же, когда мы попросили другую выборку участников выбрать для себя один из двух вариантов, лишь 72 % выбрали вариант Б. Так что 13 % (или примерно один из восьми), похоже, были готовы пожертвовать счастьем ради того, чтобы «оказаться правым».
Еще один быстрый эксперимент показал, что один из шести людей пожертвовал бы счастьем ради славы и красоты. Эти открытия предполагают, что фундаментальный парадокс счастья довольно широко распространен.
Сценарий выбора работы
Одно из ограничений сценариев, о которых я говорил до сих пор, состоит в том, что все они включают принятие простых гипотетических решений. Поэтому вы можете спросить, возникает ли фундаментальный парадокс счастья в более реальных и важных контекстах.
Стали бы, например, люди жертвовать счастьем в контекстах, включающих выбор работы?
Чтобы выяснить это, мы с соавторами выдали студентам бизнес-школы Маккомба следующий сценарий.
Сценарий 3: Внутренне мотивирующая или внешне мотивирующая работа
Представьте, что вам предложили на выбор два рабочих места.
Работа А – высокооплачиваемая, согласившись на нее, вы станете богаты. Эта работа также направит вас на путь успешной профессиональной карьеры. Однако бывшие студенты, которые согласились на
эту работу, говорили вам, что это работа совершенно неинтересная, очень стрессовая и с продолжительным рабочим днем. Более того, известно, что с коллегами на этой работе трудно поладить.
Работа Б, напротив, оплачивается не так хорошо, как работа А; в сущности, оплата за нее примерно вдвое меньше. В то время как этой зарплаты достаточно для достойной жизни, богатым она вас не сделает. Однако эта работа придется вам гораздо более по вкусу, чем работа А, с коллегами будет легко поладить, и они поистине милые люди.
Какую работу вы бы выбрали?
Как обычно, мы попросили одну группу студентов выбрать вариант, больше подходящий для увеличения счастья. Большинство (78 %) выбрали работу Б – внутренне мотивирующую работу с более низкой оплатой. Значит, если счастье – более важная цель для студентов, то такая же часть другой группы должна была выбрать работу Б. И действительно, в противоположность тому, что мы видели в предыдущих исследованиях, именно это и обнаружилось: 74 % – очень близко к результату 1-й группы – выбрали этот вариант!
Почему результаты этого исследования были другими? Возможно ли, что люди принимают решения, усиливающие счастье, в более важных контекстах?
С первого взгляда именно на эту мысль и должны были наводить результаты. Но что-то в этих результатах смущало меня и моих сотрудников. Чем больше мы думали над этими результатами, тем бо́льше они вызывали у нас сомнения. Если вы знаете студентов бизнес-школ так же хорошо, как я, то можете догадаться, что именно нас беспокоило. Типичный студент бизнес-школы больше заинтересован в зарабатывании денег, чем в стремлении к развитию внутренних интересов. Сам бывший выпускник бизнес-школы, я знал, что наша репутация – меркантильность – скажем так, вполне заслуженна. И все же большинство студентов в нашем исследовании выбрали внутренне мотивирующую работу. Может быть, эти студенты чем-то отличались от остальных? Или, возможно, они не желали признать свои истинные предпочтения, чтобы создать о себе представление как о немеркантильных людях?
Мы с сотрудниками разработали план, чтобы выяснить это.
Когда психологи желают выманить из людей информацию, которую те не очень-то готовы признавать, они используют трюк под названием проективный метод. Этот метод заключается в том, что людей просят высказать свое мнение о том, что думают другие люди по поводу какой-то неоднозначной проблемы, вместо того чтобы спрашивать, что думают они сами. Трюк срабатывает, потому что люди намного больше заботятся о своей репутации, чем о репутации других. Например, в сценарии выбора работы студенты могли быть не готовы признать собственную меркантильность, но большинство не замедлило бы «признать» меркантильность других, равных им. Проективный метод столь же эффективен, сколь и прост и в результате имеет долгую историю применения в исследованиях.
На следующем занятии в группе MBA я раздал студентам описания тех же двух рабочих мест (работы А и работы Б) и попросил их представить, что каждому сделали оба предложения. А потом спросил:
– Кто из вас выбрал бы работу А – немотивирующую работу с высокой оплатой?
Поднялась пара рук – всего около пяти из сорока.
Затем я спросил:
– Многие ли из вас выбрали бы работу Б – низкооплачиваемую, но внутренне мотивирующую?
На сей раз поднялось намного больше рук – около двадцати. Этот паттерн соответствовал тому, который мы получили в предыдущий раз: бо́льшая часть опрошенных вроде бы предпочитала низкооплачиваемую, внутренне мотивирующую работу высокооплачиваемой и менее мотивирующей.
Я изобразил удивление и воскликнул:
– Интересно! Обычно студенты MBA более меркантильны, чем вы, ребята! Как так?
– Мы не такие, – сказал один из студентов после паузы. – Мы меньше заинтересованы в зарабатывании денег и больше – в своих увлечениях.
– А как насчет MBA из других школ? – поинтересовался я. – Как думаете, сколько из них выбрали бы высокооплачиваемую работу?
– Определенно больше, чем в нашей школе, – подала реплику студентка, оглядываясь на одногруппников в поисках поддержки, которую они тут же с готовностью предоставили.
– А что скажете о бакалаврах из нашей школы? – продолжал допытываться я. – Они больше похожи на вас или на MBA из других школ?
– Определенно больше на MBA из других школ, – неодобрительно проворчал третий студент. – Когда ты еще бакалавр, только и думаешь, как бы заработать денег. Только после того, как поработаешь пару лет, становится ясно, что деньги – это еще не всё.
«Да… – подумал я про себя, – хотелось бы мне знать, что думают по этому поводу бакалавры».
Вскоре мне представилась возможность это узнать. Я проделал с бакалаврами то же упражнение, и вы догадываетесь, что я обнаружил. Бакалавры полагали, что они намного менее меркантильны и намного больше заинтересованы в своих увлечениях, чем студенты MBA.
Так что наша догадка, похоже, была верна. Студенты действительно стремились скрыть свои истинные предпочтения в контекстах, связанных с выбором работы.
Как же нам обойти это их стремление выставить себя в лучшем свете, чтобы выявить более прямые доказательства того, что наши студенты – и, берите шире, другие люди – демонстрируют фундаментальный парадокс счастья в сравнительно важных контекстах, таких как выбор работы?
За эту задачу мы и взялись далее.
Я знал, будучи сам обладателем степени MBA, что студенческая меркантильность с наибольшей вероятностью проявляется в сезон рабочих собеседований. Так что в нашем следующем исследовании мы с коллегами симулировали условия собеседования о приеме на работу. И вот что случилось. Студенты проходили тест, который включал 12 вопросов по разным темам. Идея состояла в том, чтобы заставить студентов испытывать некоторый «конкурентный стресс» – тот тип стресса, который они обычно испытывают в сезон собеседований о приеме на работу. Мы сделали это, чтобы понять, поможет ли нам «маринование» студентов в стрессе обойти их желание выставить себя в лучшем свете. Мы рассчитывали, что воздействие стресса даст этот эффект, но нам также казалось, что будет иметь значение и тип стресса. А конкретнее, нам казалось, что чем больше этот стресс будет напоминать тип стресса, который они испытывают во время собеседования о приеме на работу, тем больше вероятность, что они будут выбирать внешне мотивирующую (выше оплачиваемую) работу. Чтобы проверить это предположение, мы сказали одной выборке участников, что их результаты в ходе тестирования покажут, насколько хорошо они справились бы с «настоящими» собеседованиями. Остальным студентам было сказано, что результативность во время теста отразит их «тип личности». Потом обеим выборкам студентов выдали те же два описания рабочих мест (работы А и работы Б) и попросили выбрать одно из них. В обеих группах мы рассчитывали, что доля респондентов, превышающая 26 % (такова, если помните, была доля студентов, которые выбрали внешне мотивирующую работу, когда стресс отсутствовал), выберет более высокооплачиваемую работу. Мы также рассчитывали, что эта доля будет выше среди студентов из группы «рабочего стресса», чем в группе «личностного стресса». Наши ожидания подтвердились: 55 % студентов в группе «рабочего стресса» и 44 % в группе «личностного стресса» выбрали внешне мотивирующую работу.
Эти результаты показывают, что чем более сильный стресс создает ситуация и чем больше этот стресс напоминает тип стресса, связанный с собеседованиями о приеме на работу, тем выше вероятность предпочтения счастью внешне мотивирующей работы.
Это исследование обеспечивает более прямые доказательства в пользу фундаментального парадокса счастья; но на этом мы не успокоились. Мы хотели документировать доказательства этого в актуальном, реальном контексте выбора работы.
Наше заключительное исследование проходило в два этапа. На первом этапе, который проводился примерно за два месяца до начала реального сезона собеседований, студентам MBA выдали список из девяти профессиональных сфер (например, фасованные товары, инвестиционные банки, розничная торговля) и попросили выбрать три из них, в которых они хотели бы найти работу. Затем студентам выдали по два описания рабочих мест в каждой из трех выбранных ими сфер. (Два описания в розничной торговле, например, относились к рабочим местам в Whole Foods и Walmart.) Описания содержали достаточно информации, чтобы разобраться и во внутренней ценности (например, в соответствии с их личными ценностями), и во внешней ценности (например, зарплате) каждого рабочего места. Затем студентов попросили указать их выбор в каждой из трех сфер и ранжировать в порядке предпочтительности все шесть рабочих мест, которые были предложены.
И вот что мы обнаружили. На этом – первом – этапе исследования (который проходил задолго до сезона собеседований) внутренняя мотивация оказалась сильнее, чем внешняя. Внутренне мотивирующие рабочие места (например, в сети Whole Foods) получили более высокий рейтинг, чем внешне мотивирующие. Результаты также показали, что большинство студентов (73 %) считали внутренне мотивирующую работу с более низкой оплатой (работу Б) более подходящей для увеличения счастья, чем менее мотивирующую работу с более высокой оплатой (работа А). Иными словами, до начала сезона собеседований студенты, похоже, выказывали предпочтение той альтернативе, которая максимизировала счастье.
На втором этапе исследования, который проводился ближе по времени к сезону собеседований, мы просили студентов повторить то, что они проделали на первом этапе. То есть они выбирали три из девяти сфер деятельности для подачи заявлений, а потом оценивали две возможные работы в каждой сфере по показателям внутреннего и внешнего вознаграждения. Затем они указывали свой выбор в каждой из трех сфер, после чего ранжировали шесть предложенных мест в порядке предпочтения. Мы предсказывали, что предпочтения студентов сместятся между первым и вторым этапами ближе к внешним вознаграждениям и дальше от внутренних.
Именно это и обнаружилось. В то время как средний балл трех внешне мотивирующих работ составлял на первом этапе 3,58, на втором он составил 3,25. (Обратите внимание, что более низкий балл означает большее предпочтение.) Аналогичным образом на первом этапе средний балл трех внутренне мотивирующих работ составлял 3,41, на втором же он составил 3,79.
Почему люди демонстрируют фундаментальный парадокс счастья?
К какому выводу подталкивают эти результаты?
Наиболее прямое следствие заключается в том, что хотя счастье является очень важной целью для большинства людей (как мы видели по результатам опросов о счастье), похоже, они также обесценивают его, идя по жизни. То есть люди привычно жертвуют счастьем ради иных целей.
Можно возразить, что это не единственная возможная трактовка результатов. Конкретнее, можно предположить, что участники наших исследований максимизировали счастье на свой лад. Например, студенты MBA в исследовании, посвященном выбору работы, могли пытаться максимизировать «будущее счастье», а не «нынешнее счастье». В конце концов, рабочие места с более высокими зарплатами обеспечивают больший потенциал для выплаты кредитов и откладывания средств «на черный день». Но заметьте, если бы это объяснение было верным, люди с большей, даже выдающейся задолженностью по кредитам должны были бы демонстрировать большее предпочтение высокооплачиваемой работы. Но этого мы не обнаружили. Вместо этого мы обнаружили, что даже выдающееся количество долгов по кредитам оказывало мало влияния на предпочтения в отношении рабочих мест; студенты с небольшими долгами по кредитам с той же вероятностью предпочитали высокооплачиваемые рабочие места, что и студенты с большими долгами. Однако другой результат исключает объяснение, что в исследовании, посвященном выбору работы, студенты пытались максимизировать свое будущее счастье. Вспомните, что предпочтения студентов менялись со временем. А конкретнее, предпочтение внешне мотивирующей работы становилось более выраженным на втором этапе. Этого не должно было случиться, если бы студенты пытались максимизировать будущее счастье на обоих этапах. Так что лучшее объяснение наших результатов заключается в том, что студенты в этом исследовании жертвовали счастьем ради какой-то другой цели – предположим, желания произвести впечатление на других. Тот факт, что похожий паттерн результатов был получен по целому ряду других сценариев (таких как «Салат-бар» и «Отношения»), предполагает, что фундаментальный парадокс счастья довольно распространен.
Результаты, полученные в ходе дальнейших исследований, в которых мы применяли проективный метод, подтверждают это предположение; число тех, кто демонстрировал фундаментальный парадокс счастья, было примерно вдвое больше того, о котором я говорил в начале этой главы. Еще одной причиной, по которой этот парадокс значимее, чем может показаться на первый взгляд, является то, что мы принимаем сотни, если не тысячи решений каждый день. Так что даже если мы демонстрируем фундаментальный парадокс счастья всего лишь в небольшой доле принимаемых нами решений, мы все равно отказываемся от значительной доли своего счастья.
Если фундаментальный парадокс счастья действительно так распространен, то возникает важный вопрос: почему люди обесценивают счастье – ту цель, которая, по их собственному признанию, является наиважнейшей?
Это вопрос, которым я займусь в следующей главе.
Назад: Шкала удовлетворенности жизнью
Дальше: Первая привычка очень счастливых людей: считать счастье приоритетом, но не гнаться за ним