Глава двадцать шестая. Неизвестно, Роузуотер: 2055

– Все успокоились? – спрашивает Феми. – Хорошо. Слушайте внимательно.

Мы в зале для совещаний, перед каждым на столе экран, а еще один, огромный, на южной стене. Кроме Феми и Ойин Да, сидящей рядом со мной, в комнате находится белый мужчина, которого зовут Беллами. Я не знаю, имя это или фамилия, и никто этого не проясняет. Он британец и выступает в роли своего рода консультанта.

– Вы все знаете о Полыни, инопланетном существе, которое приземлилось в Лондоне в 2012 году. Вы знаете, что она перемещается в земной коре. Она заразила биосферу внеземными микроорганизмами, которых мы зовем ксеноформами. Мы не можем отследить ее перемещения, но всегда предполагали, что если где-то наблюдается необычная концентрация ксеноформ, значит Полынь неподалеку. Это все общеизвестно. Около месяца назад ученые О45 зафиксировали увеличение количества ксеноформ. Рост слишком стремительный, чтобы списать на статистическое отклонение. Полынь была здесь. Она прорвалась вот тут.

Она указывает место на востоке карты Нигерии, неподалеку от Илеши, возле маленького городка.

– Мы отправили на разведку тактическую авиацию, но они, похоже, неверно поняли приказ. Связь с ними утрачена. Следом пошла вторая команда, а с ней два моих начальника, чтобы принять непосредственное участие в полевых операциях. Посчитали, что хорошо будет иметь командиров на месте. Связь снова утрачена. Киборги-наблюдатели не посылают оттуда никакой информации, ни ястребы днем, ни кошки по ночам.

– Вы хотите отправить туда меня, – говорит Ойин Да.

– Да, – отвечает Феми.

– Почему? Что вам нужно от Полыни? – спрашивает Ойин Да.

– Не только нам. Все, каждая страна хочет и себе кусочек. Есть теория, что американцы ушли в изоляцию из-за ее существования. Если мы сможем подружиться с ней, то получим научные данные, контакт с неизвестным видом, лекарства, средства защиты… Она может помочь нам очистить окружающую среду. Мы, Нигерия, можем стать первой страной, которая ее задействовала. Только представь, что это значит.

– Но ты должна быть осторожной, – говорит Беллами. – Это иной род цивилизации, иной разум…

– Подождите, – говорю я, – а не вы ли сами облажались? Она взаимодействовала с людьми, пока вы не влезли со своим военным решением.

– Ошибки были, да, но мы кое-чему научились. У нас есть опыт, чтобы…

– Прекратите, – говорит Ойин Да. – У нас больше опыта Первого Контакта, чем у любой западной страны. Что, по-вашему, мы пережили, когда ваши люди на кусочки порезали Африку на Берлинской конференции? Вы прибыли с иным интеллектом, с иной цивилизацией, вы изнасиловали нас. Но мы все еще здесь. – Она поворачивается к Феми. – Обещайте, что он больше не скажет ни слова, или мы уходим.

Я отмечаю это «мы», но не комментирую. Интересно видеть Феми и Ойин Да в одном месте. Черт, я совсем запутался. Меня тянет к ним обеим.

Феми улыбается и говорит:

– Это будет затруднительно. У Беллами есть опыт общения с инопланетянами.

– У меня тоже, – говорит Ойин Да. – Вы понятия не имеете, со сколькими сущностями я взаимодействовала, сколько знаний получила и в скольких измерениях времени и пространства. Я знаю, как это делать.

– Только искали вы Ойин Да совсем не поэтому. Вы гонялись за ней задолго до того, – говорю я. И смакую волну благодарности, исходящую от Ойин Да.

Феми бросает на меня взгляд.

– Я не подвергаю приказы сомнению. Я отвечаю перед людьми. Мне сказали найти ее. Я пыталась.

– А какая мне от этого польза? Зачем мне помогать вам добраться до Полыни? – спрашивает Ойин Да.

– Мы готовы забыть о старых счетах. Сделай это, и все начнется с чистого листа. Никакой государственной измены. Ты должна перестать распространять свой яд и похищать граждан Нигерии.

Ойин Да смеется:

– Я их не похищаю.

– Мы тратим время, – говорит Беллами.

– Я велела тебе молчать, – говорит Ойин Да.

– У тебя здесь нет власти, – говорит Феми. – Либо ты принимаешь наши условия, либо уходишь, Велосипедистка либо нет.

– Вы уже облажались. Что вы сделаете, если я уйду? Продолжите за мной охотиться и обвинять в подготовке бунта?

– Я не верю в мотивацию кнутом.

Я поднимаю руку, как в школе:

– На мне ты кнут использовала.

– Это другое дело. Когда я тебя вербовала, то исполняла чужие приказы. К тому же, ты идиот. – Она принюхивается. – И почему от тебя несет тухлым мясом?

Я оседаю на стуле, поверженный.

– Ойин Да, когда я проснулась сегодня утром, я руководила одним из отделов нижнего звена в О45. Полынь убила все мое начальство, так что теперь командую я. Ты уж мне поверь, мы выкрутимся. Так скажи мне, девочка, ты поможешь?

Велосипедистка копошится и ковыряется во внутренностях нашей рабочей станции, пока я занимаюсь тяжким трудом: изучаю предоставленные О45 материалы о Полыни и прочей «активности внеземного происхождения».

– Чем ты занимаешься? – спрашиваю я.

– Потрошением. У этих клоунов комплектующие высокого качества, хотя они понятия не имеют, что с ними делать. Мне нужно то, что есть у них, для сборки и ремонта. Все, что есть у нас в Лиджаде, добыто со свалок и из металлолома. – Она не поднимает взгляда, но от нее исходит гордость. Она считает, что это оправдано. Я тоже.

– А ты не думаешь, что тебе стоит это почитать? Ты же у нас умная.

– Нет, то, что я делаю, важнее. К тому же, мне на самом деле нужно знать только, где находится Полынь. Все остальное – лишь коммуникация. Скажешь мне, если я нарушу протокол.

– Протокола нет. Никто не знает…

Она поднимает руку:

– Я не хочу знать. Ты читаешь. Я добываю запчасти.

– Разве нам не нужны эти детали, чтобы это все работало?

– Нет, эти обалдуи используют кучу дублирующих компонентов. Я легко могу настроить обход… – Ее слова стихают, и она начинает мыслить инженерной скороговоркой, угнаться за которой я не в силах.

Я приступаю к чтению. Первый материал – набор слов о биологии неземных организмов. Большую часть из них я не понимаю и вспоминаю, что ненавижу биологию.

– Я ничего не понимаю, – говорю я. – И отлично, черт возьми, знаю, что и не запомню.

– Читай вслух, – говорит она. – Ты ведь умеешь читать?

– Ты такая остроумная, – отвечаю я, но улыбаюсь. Шутка. Она пошутила. – Хорошо, это ксен… кс… Я не могу произнести слово. – Я называю буквы.

– Ксенобиология.

– Да, она. Макроорганизмы в целом демонстрируют то же разнообразие, что и земные флора и фауна. С микроорганизмами все иначе. Похоже, что они обладают свойствами как растительных, так и животных клеток, включая похожую на хлоро… хлор… хлоропласт, органеллу, которая участвует в C3-, C4– и CAM-фотосинтезе в зависимости от того, откуда взят образец. У этих микробов много общего со стволовыми клетками человека, поскольку они потенциально способны адаптироваться практически к любой функции. На их многогранности основан, например, их лечебный эффект. Доказано, что они имитируют все известные варианты животных клеток, включая клетки человека. Они способны заменить поврежденные или больные клетки, не провоцируя первичный или вторичный иммунный ответ. Мимикрия под клетки костной ткани способствует заживлению трещин, а также секреции макроструктур, столь же прочных, как человеческая кость, и неотличимых от нее. Потенциал эксплуатации этих ксеноформ трудно измерить, он зависит от направляющего интеллекта.

По мере чтения и уточнений Ойин Да приходит все более глубокое понимание. Я не всегда понимаю ее мысли, но они расширяют мое восприятие, пока я читаю.

Полынь – амебовидная клякса инопланетной органики, рухнувшая на Землю в 2012 году. Размером она с небольшой город, изначально ее считали чем-то вроде кометы, разнесшей Гайд-парк в Лондоне. Она заражает биосферу ксеноформами и макроорганизмами, содержащимися в самой Полыни. От американцев поступила информация, что имели место уже три вторжения подобных инопланетных организмов, но те были меньше и вскоре погибали. Составлен список из семидесяти растений и животных, ныне существующих на Земле, но считающихся инопланетного происхождения. Сама Полынь была ранена британцами, но погрузилась в земную кору и на время исчезла из виду. Вскоре стало понятно, что она путешествует под землей без всякой закономерности.

Есть предположение, что американцы стали хранить молчание, когда почувствовали, что Полынь невозможно контролировать. Отдельный раздел посвящен теориям о том, что происходит в бывших Соединенных Штатах. Ничего определенного.

Сама по себе Полынь считается как минимум равной человеку в разумности. Похоже, что она управляет, по крайней мере, частью ксеноформ. В некоторых отчетах говорится, что она поглощает людей целиком. В других – что она слилась с одним человеком и производит дубликаты его тела. В одних статьях она миролюбива, в других – воинственна. Многие говорят, что она непознаваема.

– Это ерунда, – говорит Ойин Да. – Вся информация доступна в Нимбусе и в учебниках.

Ойин Да встает, втыкает устройство в созданный ею вход и нажимает несколько кнопок. Открывается портал Нимбуса. Он мерцает в воздухе, несовершенный, самодельный. Ее пальцы движутся в маломощном ионном поле. Работая, она бормочет:

– Как я и думала. Их охранные протоколы привязаны к локальной машине… Если мне только… да… Все кое-как, кто вам охрану ставит?.. Это пиксовский файервол? Годами с таким не сталкивалась. Теперь… Ага, вот… так…

Трехмерная диаграмма распускается в воздухе перед ней. Больше метра в высоту, около шестидесяти сантиметров в ширину. В верхней трети деревья и маленький холм. Ойин Да отслеживает путь снаружи в пещеру в холме и вниз, в тоннель. Тоннель ведет в цепочку пустот. Сначала я думаю, что это система пещер, но потом понимаю, что мы смотрим на живой организм. Он напоминает мне айсберг, большей частью скрытый из виду, но еще он похож на опухоль, которая расширяется и просачивается. Это Полынь.

– Теперь я знаю, где она, – говорит Ойин Да. Она убирает диаграмму и начинает печатать на виртуальной клавиатуре. Я не могу уследить за ее мыслями.

– Что ты делаешь?

– Ищу камеры, чтобы освободить заключенных. – Она бросает быстрый взгляд на часы.

– Мы сюда не за этим пришли, – говорю я.

– Я спасла профессора из такого же места, – говорит она. – А он был невиновен. Люди, которых он якобы убил, живы и здоровы в Лиджаде. Его пытали.

– То были другие люди.

– Они работают на то же правительство. – Ойин Да начинает отсоединять свою машину как раз в тот момент, когда срабатывает сигнал тревоги. Она собирается, каждые несколько секунд поглядывая на часы. – Ты готов?

– К чему?

– Приготовься стать умозрительным, – говорит она и улыбается.

Воздух меняется, в нескольких футах от нас вихрятся волнистые линии, и реальность отступает. Ойин Да ныряет, и я следом за ней.

В промежутке, в неопределенности, мы разговариваем. Я думаю.

Я быстро убеждаюсь, что москитам нравится запах сырого мяса.

С Ойин Да, кажется, все нормально, и она уже начинает удаляться. А у меня после путешествия кишки выворачивает, меня мутит, и ничего нельзя поделать. Тошнота подступает и откатывает. Голова раскалывается, как будто к ней прилила вся кровь. Я еще не в силах идти, а москиты находят меня быстро. На какое-то время я перестаю улавливать мысли, но потом мои способности обостряются.

Придя в себя, я снова поднимаю взгляд. Тошнота прекращается, а Ойин Да наклоняет голову; как обычно, она хочет, чтобы я проявил характер. Мы рядом с лесом, и уже почти вечер. Свет меркнет. Вокруг костров сидят на корточках кучки людей. Они смотрят на нас, но, кажется, не удивлены и не встревожены тем, что мы появились из ниоткуда. Честно говоря, они выглядят довольными. Я могу сказать, что никогда здесь не был, но это типичный лес – в основном пальмы и густые заросли подлеска. Тут и там видны свободные участки, но они кажутся свежими, расчищенными, а не вытоптанными множеством ног. Некоторые люди молятся.

– Это странно, – говорит Ойин Да.

– Почему? – спрашиваю я.

– Они на самом деле не молятся. Они взывают.

– Это и есть молитва, – говорю я. – Мы там, где должны быть?

– Да, плюс-минус пару десятков ярдов.

– Среди них много больных, – говорю я.

Действительно. Соотношение очевидно больных с предположительно здоровыми примерно пятьдесят на пятьдесят.

Мое «А меня возьмешь?» отзывается эхом у нее в голове. Следующая ее мысль о том, есть ли у меня девушка. А потом происходит невозможное. Скажем так, я знаю, что у меня предощущение. Я знаю, что сейчас совершу колоссальную ошибку, но не могу себя остановить. Такое ощущение, будто мое будущее «я» смотрит, как я лажаю, но смирилось с неизбежностью этого момента.

– П… постой, – говорю я слабо, но она меня не слышит. Ее мозг гениален, и она едва осознает мое присутствие. Она видит себя первопроходцем, и ее мозг прокручивает вероятности с непостижимой скоростью.

Она вскрикивает и падает на колени. Я причинил ей боль. Она оборачивается и пристально смотрит на меня в угасающем свете.

– Что ты со мной сделал, Кааро? Ты был у меня в голове?

– Я…

– Я чувствовала весь день, как что-то копошится где-то на краю сознания. Это был ты, – говорит она, медленно поднимаясь. Ее первая реакция – любопытство. Она даже не рассердилась. Ей интересна биология этого феномена. Я – образец.

Нас прерывает яркий лаймово-зеленый свет, прорезающий сумерки, он столбом поднимается впереди, сопровождаемый возгласами собравшихся людей. В высоту не меньше тридцати метров, толстый, как дерево ироко, с округлым навершием, словно гигантская спичка. Он издает гул, что-то вроде электрической вибрации, и я чувствую затылком резонанс, как будто он что-то активирует.

– А это еще что? – говорит Ойин Да, на минуту позабыв о моем вторжении в ее мысли.

Когда первая слепота проходит, я вижу, что таких световых столбов несколько, может, четыре. Группы людей перестают петь и поднимаются в молчании, шагая к свету. Ойин Да движется вместе с ними, и я ощущаю ее нетерпение. Она хочет побежать, но чувство предосторожности сдерживает ее.

– По-твоему, это разумно? – спрашиваю я. Мне совсем не любопытно. Я не исследователь. Когда я вижу то, чего не понимаю, я бегу в обратном направлении, как любой порядочный живой организм. По моему мнению, это просто хорошая стратегия выживания. Я замечаю, что чувствую себя лучше. Голова больше не болит, и ноги не подгибаются.

Я вижу мальчика девяти-десяти лет, который до этого хромал. На моих глазах он выпрямляется и шагает к свету. Ойин Да делает фотографии каким-то карманным устройством. Оно похоже на смартфон, но наверняка доработано. Чем ближе мы подходим к свету, тем более здоровыми выглядят деревья и трава. Собравшиеся люди, похоже, тоже снимают все на телефоны. Никто не кашляет.

– Здесь происходит исцеление, – говорю я.

– Согласна. Давай подойдем ближе к…

– Здравствуйте, – говорит кто-то за нашими спинами.

Мужчина стоит в метре позади нас, вытянув руки по швам, выражение лица доброжелательное. Он чернокожий, но оттенок кажется искусственным, как у человека, который отбеливал кожу средствами низкого качества. Кожа у него светло-коричневая, но кажется покрашенной. Он одет в комбинезон, похоже, с чужого плеча, потому что он слишком большой, сидит на нем мешковато, и длинные штанины закатаны. На мужчине нет ни рубашки, ни обуви, никакой другой одежды или украшений. Его ногти обгрызены до кожи. Это единственный человек, который выказывает к нам какой-то интерес.

– Кто вы? – спрашивает Ойин Да.

Не задумываясь, я встаю между ней и незнакомцем, и он, по всей видимости, переносит внимание на меня. Я улавливаю, что Ойин Да недовольна моим поступком, видя в этом сексизм. Защищать девушку – сексизм? Правда?

– О, с тобой квантовый экстраполятор. Как интересно, – говорит мужчина. – Меня зовут Энтони. Звали. Зовут. Я не знаю. Я все еще Энтони?

– Что такое квантовый экстраполятор? – спрашиваю я.

– Это ты, – говорит Энтони. Он, кажется, забавляется и не угрожает нам. Он смотрит на меня так, словно я интересный образчик насекомого, в точности как делала Ойин Да. Мыслей от него не исходит. Он или на самом деле не здесь, или невосприимчив к моим способностям.

– Если вы не Энтони, то кто? – спрашивает Ойин Да. – Что вы такое?

– Я космический захватчик, – говорит Энтони. – Ваш вид зовет меня Полынью.