Глава 37

Платье Памелы было готово в срок, и девушка твердо решила забрать его до Рождества и охотничьих балов (пусть даже Нэнси называла их самыми унылыми вечеринками на свете, «потому что там приходится любезничать с мужчинами, которые мечтают жениться на своих матерях, поэтому окружают себя похожими на них дурочками»). Будь у Нэнси выбор, она бы каждую неделю ездила в Лондон, поэтому, объединив усилия с сестрой, она без труда убедила мать отпустить старших дочерей в город еще разок, пока они не застряли в Астхолл-маноре на все праздники. Не одних, разумеется, а в сопровождении Луизы.

– Не слишком ли часто мы тревожим Айрис просьбами вас приютить? – усомнилась леди Редесдейл, хотя Нэнси уже нашла брешь в ее доспехах, и материнская решимость ослабела.

– Вовсе нет, Мав, – бросилась Памела на поддержку сестре. – Она говорит, от нас много пользы, ведь мы выполняем для нее всяческие мелкие поручения.

– Раз так, то хорошо, – решила мать. – Только ненадолго. Завтра сядете на утренний поезд, а вернетесь к обеду на следующий же день. У меня встреча с местными консерваторами, и хотелось бы, чтобы вы обе были рядом!

Стенания по этому поводу на сей раз прозвучали тише обычного – девушки слишком радовались грядущей поездке в Лондон. Памела ликующе расцеловала мать, но та лишь отмахнулась.

– Идите уже! И не забудьте спросить у отца, не надо ли ему купить что-нибудь в «Универмаге армии и флота».

В поезде они заняли купе первого класса. Разговор, как это часто бывало в последние дни, скатился к убийству Кертиса и вообще той жуткой ночи.

– До сих пор не понимаю, что Эдриану понадобилось на колокольне, – начала Нэнси.

– Наверное, его позвала Далси, – предположила Памела. – В тот раз, когда они разговаривали в тетушкиной спальне.

– Они не разговаривали, они ссорились. Думаешь, он согласился бы на новую встречу, хотя они только что поругались? Глупо как-то получается…

Когда Нэнси хмурилась, она выглядела на удивление юной. Старшая Митфорд повернулась к Луизе.

– А ты, Лу, случайно, ничего не знаешь? Ты же видела Далси тем вечером в Лондоне, когда мы были у Кертисов, да? Она тебя ни о чем не просила?

Хорошо, что ворот у блузки был достаточно высоким и скрывал красные пятна, которыми наверняка пошла шея Луизы. Она знала, что ни в чем не виновата – о краже не имела ни малейшего понятия и вообще верила, что Далси не преступница… по крайней мере, не убийца. Тем не менее поступила она неправильно.

– Нет, конечно же. Ничего такого, – сказала она.

Памела глядела в окно, на проносящиеся мимо поля и живые изгороди. Вскоре они сменятся аккуратными рядами домиков, окруженных забором, а потом поезд нырнет в последний тоннель и в конце концов встанет между узкими, словно рояльные клавиши, перронами на вокзале Паддингтон.

– Это ведь Эдриан придумал охоту за сокровищами, – пробормотала Памела. – Получается, он устроил собственную смерть?

– Ой, не говори глупости! – возмутилась Нэнси. – И вообще я отлично помню, что идею предложил Тэд.

Она взяла журнал и принялась его листать, не глядя на страницы.

Луиза подумала, что сестры, возможно, правы… Если охоту за сокровищами предложил лорд де Клиффорд, а Далси тем вечером планировала встречу со сбытчиком «Сорока воровок», то именно Тэд и является ключевым звеном – ведь банда частенько появляется в клубе его невесты. А еще нельзя забывать про тот таинственный разговор, который Луиза подслушала возле зала суда – когда Клара обещала Тэду «не трепать языком». Не говоря уж о ноже в ее сумочке… Кроме того, в деле может быть замешана и Фиби, которая прежде работала в клубе «Сорок три»: неспроста она притворилась в тот вечер больной.

Слишком много разных деталей, их пока сложно собрать в единую картину, и все же какая-то связь между ними все-таки есть…

Забросив чемоданы в спальню и расцеловавшись с Айрис, девушки втроем тут же поспешили к миссис Брюстер. Нэнси на всякий случай решила присоединиться к сестре: проверить, не совершила ли та «роковую ошибку», как она изволила выразиться. Когда они постучались к портнихе, та открыла не сразу, лишь через несколько минут, выглядя при этом еще более изнеможденной, чем прежде. В глубоких складках на лице прятались тени, оливково-смуглая кожа посерела. И все же портниха хлопнула в ладоши и повела девушек в мастерскую, по-прежнему заваленную тканями. Нэнси восторженно принялась перебирать висевшие на стенах платья, поглаживая мягкий велюр и нежный шелк. Миссис Брюстер достала платье Памелы, и та радостно ахнула, увидев, как струится медовый бархат, красиво оттененный розовым пояском.

– Надо примерить, синьорина, – сказала миссис Брюстер. – Если придется подгонять, за сегодня управлюсь. Нитки, иглы – у меня всего в достатке.

Она рассмеялась, хоть и довольно глухо.

Луиза, прежде стоявшая в дверях, вышла из комнаты и оглядела длинный коридор. Интересно, где тот мальчик? Она принесла ему немного одежды – старых вещей из детской, которых точно никто не хватится.

Отчего-то голубые глаза мальчика не давали Луизе покоя.

Она тихонько зашагала по коридору, зная, что в эту минуту ни сестрам, ни портнихе нет до нее дела. У комнаты, откуда в прошлый раз выглядывал мальчик, девушка помедлила, затем все-таки постучала и легонько толкнула дверь. За ней обнаружилась крохотная кухонька с окном, выходившим на задний фасад соседнего дома. Сжимая в руке карандаш, под лучами зимнего солнца за столом сидел мальчик. Он испуганно вытаращил на гостью огромные, словно луна, глаза.

– Привет, – сказала Луиза. – Не бойся, я хорошая.

Она присела перед ним на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Мальчик настороженно следил за каждым ее движением.

– Я Луиза, но ты можешь называть меня Лу. А тебя как зовут?

Нижняя губа у мальчика затряслась, но он промолчал. Дверь вдруг скрипнула, и на кухню вошла миссис Брюстер.

– Что такое? Он что, опять шумел? Я же говорила, бамбино, сиди тихо!

Луиза встала.

– Я сама зашла, миссис Брюстер, решила поздороваться. Вот, принесла ему кое-какой одежды. Вещи, которые нам больше не нужны.

Она протянула портнихе небольшой сверток в коричневой бумаге. Старуха взяла его и положила на стол.

– Граци. Одежда – это хорошо, но еда нам нужнее.

Луизе стало совестно, словно она не оправдала ожиданий.

– Почему? Разве вам не хватает работы?

– А, работа! У меня есть работа, да. Иногда слишком много. И все равно мало – аренда растет, растет, растет каждый день. Мистер Брюстер – он любил играть и оставил меня ни с чем, с одними долгами. А мать ребенка – она в тюрьме и денег больше не шлет.

Луизе в голову закралось подозрение, однако она тут же отогнала нелепую мысль прочь. Глупости какие-то!

– И что вы будете делать?

Миссис Брюстер с грустью посмотрела на мальчика.

– Он нравится мне, бедняжка. Уж не знаю, зачем он появился на свет. Но прокормить его я не смогу. Придется отдать в работный дом. Или он, или я, иначе никак.

– А что его отец?

– О нем я не знаю. Может, умер, может, сбежал; кто разберет.

– Нельзя отдавать его в работный дом, – испуганно прошептала Луиза, хотя мальчик едва ли понял бы, о чем речь.

А вот Луиза как никто другой понимала, что это за место. Работный дом был самым страшным кошмаром ее детства. Все знали: если потеряешь работу, если заболеешь – попадешь в работный дом. Туда, где бедные умирают.

Странная, нелепая мысль про мать ребенка не желала уходить. Далси ведь не просто так отправила Луизу к миссис Брюстер – отнюдь не из великой заботы о нарядах мисс Шарлотты…

– Его мать – Далси Лонг? – резко спросила Луиза.

Миссис Брюстер изумленно вскинула брови.

– Си, она. Откуда вы знаете?

Вот зачем Далси сказала Луизе про миссис Брюстер!

А самое смешное, что мальчик ничем не походил на мать, поэтому Луиза и не заподозрила ничего при первой встрече.

Он был точной копией покойного Эдриана Кертиса.