ГЛАВА 14
За двумя студиозами погонишься — ни одного не поймаешь
Я открыла глаза и поняла, что выспалась. Впервые за последние дни выспалась на славу. Вчера, вымотавшись до предела, я завалилась в постель, заставив себя только избавиться от ректорской мантии вкупе с тяжеленным амулетом и принять душ. Отключилось мое вымученное высочество, похоже, еще раньше, чем голова коснулась подушки.
За окном было еще темно. В углу тихо сопела в своей новой кровати Оли. Я потянулась и, стараясь не шуметь, выбралась из-под одеяла.
Полчаса спустя я уже сидела за своей партой и разбирала вчерашнюю корреспонденцию. Большая часть, как обычно, была ни о чем. А вот одно из писем меня заинтересовало. Мать просила, чтобы ее сына перевели в третью группу обеспечения ввиду тяжелого материального положения семьи. Мое опешившее высочество совсем не аристократично почесало в затылке. Когда я была студиозой, никаких специальных «групп обеспечения» у нас не было. Все получали одинаковую форму и ели обычные обеды в столовой. Даже дети правителя не имели никаких послаблений. Считалось, что мы не должны выделяться, ибо в Академии все равны. А теперь вот оно как: все равны, но кое-кто равнее. Неудивительно, что бюджет трещит по швам, а на ремонт денег и вовсе не остается. Тут мне вспомнилась короткая потертая рабочая мантия Буи с выпускного потока боевиков, и я снова полезла в затылок. Мое затурканное письмами высочество явно не улавливало какой-то нюанс.
Отложив письмо о группе обеспечения в сторону, я решила для начала пообщаться с кастеляном, а уж потом отвечать, и взяла следующее послание. Но в нем, как и во всем десятке оставшихся, никаких сюрпризов не оказалось. Те же ставшие уже привычными сказки о героях и несколько резюме преподавателей. Я не нуждалась ни в тех, ни в других и безжалостно отправляла бумаги на архивную полку, отвечая короткими отписками.
Разделавшись со всей пачкой, мое удовлетворенное плодотворной работой высочество откинулось на спинку стула. Но низкая столешница тут же впилась ребром мне в колени, вернув меня с небес на землю: не далее как через несколько часов тут появится новая куча бесполезной бумаги, ее придется снова читать.
Помянув нехорошим словом дармоедов, которые вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, пишут письма, взялась за чернакский план лекций, пытаясь решить, какие подойдут для Оли. И только тут до меня дошло, что я даже не представляю, умеет ли девчонка прилично писать, не говоря уже о чем-то большем. А это значило, что ее прежде, чем отправлять на какие-то лекции, надо отвести во дворец к наставнику моих младших братьев.
Выругавшись сквозь зубы, я приказала духу-охранителю принести завтрак и достала расписание своих занятий с боевиками. В этом году им идти на выпускной контроль, а вопросы по зельеварению туда включали всегда. Если мои первые студиозы в полном составе провалят экзамены из-за незнания моего же предмета, смеяться над незадачливой ректоршей будет вся Академия. И не важно, что я не собираюсь задерживаться в этом кресле. Мое заносчивое высочество так воспитали: если уж что-то делаешь — делай это лучше всех.
Никаких иллюзий по поводу объема знаний моих боевиков я не питала. Как показал первый же урок, они были минимальны, если вообще были. Но это надо было наглядно продемонстрировать и самим лерам студиозам, наверняка считающим, что «паршивое зельеварение» они подучат в ночь перед контролем. И я знала, как это сделать.
Решив, что размышлений на сегодня достаточно и пора действовать, мое сытое высочество выбралось из-за парты, посадив очередной синяк на колено, и отправилось к кастеляну.
Старик встретил начальницу не то чтобы неприветливо, но и не радостно:
— Что вам угодно, лерра ректор?
— Расскажите мне о группах обеспечения, — попросила я, не желая сразу «давить авторитетом». — Это нововведение прошло мимо меня.
— Нововведение? — слегка удивился кастелян. — Ему уже лет десять, этому нововведению.
— И все-таки расскажите.
Старик бросил на меня недоверчивый взгляд и молча скрылся за стеллажами. Опешив, я даже не нашлась, что сказать на такую наглость. И это спасло меня от нового конфуза: оказывается, дедуля ходил за толстой папкой, которую и положил передо мной несколько минут спустя.
— Пожалуйте, — он выудил слегка пожелтевшую по краям бумагу.
«Ввиду тяжелого материального положения…» — выхватил взгляд первую строчку, написанную витиеватым почерком с завитушками. Это что еще такое?!
Я вчиталась в текст и окончательно перестала понимать, что происходит в этой ифитовой академии. Оказывается, десять лет назад казначей написал приказ о том, что учащиеся обязаны оплачивать не только свое обучение, но и форму, пользование учебниками и расходными материалами, услуги целителей из Больничного корпуса и даже питание в столовой. Мало того, студиозов разделили на три группы обеспечения: самые бедные платили меньше, но и получали всякое старье в минимальном объеме, а кое-что не получали вовсе. Поверх этого бреда дядюшкиной рукой было размашисто написано «Одобряю». Прикинув, какая сумма набежала за десять лет, даже если все студиозы платили по минимуму, я сжала кулаки.
— Это я забираю, — прошипело мое взбешенное высочество, складывая бумагу. — Вернуть прежний порядок немедленно!
— Мне нужна официальная… — начал было кастелян, с опаской поглядывая в мою сторону.
Не отвечая, я подтянула к себе стопку серой дешевой бумаги и быстро набросала несколько строчек: «С сего дня группы обеспечения отменяются. Износившуюся форму заменить немедленно. Кормить всех одинаково. Ректор Академии стихий Аленна Четырнадцатое поколение Первой династии».
— Так устроит?
— Да, — выдавил из себя старик.
— Отлично.
Хлопнув дверью, я вылетела в коридор. Ничего себе приработок придумал хитрый казнокрад! Но дядюшка!.. Этот-то старый ловелас куда смотрел?! Худосочная черначка весь мир заслонила?!
Добравшись до своего кабинета, я схватилась за кристалл связи и тут поняла, что не знаю, кого вызывать. Поиском беглого казначея давно занимается Тайная канцелярия. Но моя бумага бросает тень на члена семьи правителя. Надо ли тамошним следователям знать, каким идиотом оказался мой дядюшка? Опять бежать к Па и демонстрировать, что без его царственной помощи я ни на что не способна? Ну уж нет… Успокоившись, я аккуратно разгладила бумажку и заперла в потайном отделении стеллажа. Пусть только дорогой дядя попробует обругать какие-нибудь мои действия или назвать меня молоденькой дурочкой. Живо увидит, каким дураком может быть он сам.
Ехидно усмехаясь, я подошла к окну. По главной аллее сломя голову несся какой-то парень, судя по мантии — чернак. «У них же сейчас лекции, — удивленно подумала я, присматриваясь. — Кто-то из преподавателей послал? Духов-охранителей не хватает?» То и дело оглядываясь, студиоз миновал административный корпус и свернул к воротам. Однако.
Заинтересовавшись, я вытянула шею, стараясь не потерять парня из виду. Через минуту он скрылся в домике сторожа.
Я выскочила из кабинета. Ярость, отступившая было, когда я решила пока не показывать Па скандальный приказ, вспыхнула с новой силой. Явиться бы сейчас этому ифитову чернаку, и пусть он объяснит, что за дела у него с переселенцами-студиозами, ради которых они удирают с лекций. Но как раз этого-то мое запутавшееся в двойной жизни высочество себе позволить и не могло. Чернак не должен был узнать во мне Рагетту. Пришлось смирить собственное нетерпение и затаиться в кустах недалеко от сторожки. Какой бы дорогой ни пошел обратно прогульщик — меня он не минует.
Время шло, а студиоз не появлялся. Я успела заскучать, а потом и вовсе разнервничалась. Если паршивец как-то, хоть и непонятно как, умудрился проскочить мимо, я опять ничего не узнаю. «Ифит бы забрал всю эту банду переселенцев!» — сквозь зубы выругалась я и тут же прикусила язык: за спиной что-то зашуршало.
— Ты это слышал?
«Ба! Да это же лер Рус собственной персоной, — едва не расхохоталась я. — Еще один прогульщик».
— Ничего я не слышал, — буркнул в ответ смутно знакомый голос, похоже, тоже кто-то с выпускного потока боевиков. — Какого идиота понесет в эти кусты?
— Мы же тут, — резонно подметил Рус.
— Я до сих пор не понимаю зачем, — недовольно проворчал его товарищ. — Удрать с бытовой магии — это хорошо. Неохота в такую жару париться за партой, тем более что старый пьяница Кор все равно не заметит наше отсутствие. Но лезть в дурацкие кусты…
«Нет, — усмехнувшись, подумала я, — кусты как раз очень даже хорошие. Еде еще лерра ректор сможет узнать столько интересного? Тот же Кор при встрече произвел на меня самое благоприятное впечатление. Я даже не собиралась соваться на его лекции. А он, оказывается, иногда студиозов пересчитать не способен!»
— Тут нас не подслушают, — продолжал Рус.
— Какие тайны…
— Сердечные. Ноксан, ты мне друг или как?
— Ну друг, — с едва заметной опаской отозвался тот. — Но если опять надо признаваться в каком-нибудь скандале, то мимо. На мне еще за прошлый раз предупреждение висит. Отец меня убьет, если я вылечу из Академии.
— Не вылетишь. Потому что о тебе никто и не узнает. А я в долгу не останусь.
— Посмотрим.
— Все очень просто. Я решил жениться, — с пафосом возвестил Рус.
Я прямо-таки воочию увидела, как он приосанился при этих словах, выпятив грудь, и сразу практически потеряла интерес к разговору. Юношеские влюбленности мое толстокожее высочество никогда не воспринимало всерьез. Надо признать, они вообще прошли мимо меня. За тем, как мои сокурсники влюблялись, расставались и страдали напоказ, я с недоумением наблюдала со стороны. Разве что однажды отправила в Целительский корпус очень уж наглого сердцееда с факультета бытовиков. Он, бедолага, не знал, что очередная брошенная и активно обсуждаемая пассия дружила со мной. Впрочем, и впоследствии меня миновала горькая участь влюбленной дуры, о чем я ничуть не жалела.
В этот момент распахнулась дверь сторожки, и на пороге показался ожидаемый прогульщик. Да не один, а в сопровождении Никса. Я пригнула голову: не дай Создатели, заметят. Но чернаки не смотрели в мою сторону, зато мое глазастое высочество с удивлением узнало в собеседнике привратника любителя каминных труб Юрася.
Они спокойно беседовали, а мое нетерпеливое высочество старательно напрягало слух, пытаясь расслышать разговор. Но вместо этого до меня долетело собственное имя, и совсем не с той стороны, откуда ожидалось.
— Да. Аленна. А что? Она — дочь правителя. Представляешь, какую я сделаю карьеру? Кроме того, внешне вполне ничего. По крайней мере, мне не придется создавать иллюзии, исполняя супружеский долг, — вещал Рус, о котором мое склерозное высочество уже благополучно успело забыть.
Сообразив, на ком он собрался жениться, я едва не расхохоталась. Хохот выдал бы мое присутствие. Пытаясь подавить его, мое невыдержанное высочество мало того что прохлопало продолжение монолога нахального студиоза, так еще и Никс с Юрасем прогулочным шагом двинулись по аллее.
Беззвучно ругаясь последними словами, я сидела на земле, пытаясь слиться с кустами и не упустить из виду ифитову парочку. А за спиной продолжали переговариваться боевики, и их разговор становился все более интересным.
— Ну может быть, — с сомнением отозвался на какую-то, опять прослушанную мной фразу Руса Ноксан. — А ты проверку на совместимость прошел?
— Да это ерунда. Просто традиционная формальность, чтоб вежливо отсеивать неподходящих. По происхождению там или с паршивой репутацией. Мне отец сказал.
«Много твой отец знает! — невольно подумала я. — Если бы все было так просто…»
В действительности, чисто теоретически, войти в семью правителя мог любой. Достаточно пройти Контроль совместимости у древнейшего артефакта Белого континента и добиться взаимности избранника. Говорят, что артефакт оставили правителям сами Создатели, когда уходили в Горний мир. Однако одно маленькое «но» не оставляло камня на камне от подобной вседозволенности. Королевский дар. Он передавался из поколения в поколение только с подходящим супругом. Случится ли такое с претендентом, и определял Контроль на совместимость. Когда Па открыл мне эту тайну в день пятидесятилетия, то сказал, что артефакт одобряет примерно одного из десяти тысяч приходящих к нему людей. Учитывая, что каких-нибудь чернаков или безграмотных крестьян к нему не приводят, выбор остается довольно узким: о любви мечтать не приходится…
Увлекшись грустными воспоминаниями, я опять чуть не пропустила все события вокруг. Во-первых, парочка боевиков все-таки договорилась, хотя мое рассеянное высочество и прослушало до чего, но финал разговора уловило. И сказать, что я обалдела, значит сильно приуменьшить.
— Хорошо. Договорились, — решительно припечатал Ноксан. — Но что, если она сама не захочет? Тогда все твои планы — болтовня. Все-таки Аленна старше тебя лет на тридцать, если не больше.
— Плевать! — Рус просто дышал самоуверенностью. — Возраст — ерунда. Я потерплю. Моя матушка отца на пятьдесят шесть лет старше, и ничего, живут. Так даже лучше. Больше меня ценить будет, молодого и красивого.
— А может, ты ей не понравишься, — ехидно приспустил приятеля собеседник. — Такой молодой и красивый.
— Глупости! Понравиться любой проще простого. Женщины любят сексуальных и властных самцов, которые их самих ни в грош не ставят. Раз Аленна до сих пор не замужем, значит, пока никто не посмел вести себя с ней именно так, как девицам нравится. А я не побоюсь, и она стечет в мои руки, как масло с ножа. Говорят, прежний ректор на черначке женится, и ничего. Чем я хуже? Хоть крестьянка, хоть принцесса — все равно баба останется бабой.
— Ладно. Но твой план опасен. Я слышал, что ректор Аленна — боевик, наш факультет заканчивала. А ну как наваляет этим…
— Ага. Боевик, как же, — насмешливо перебил Рус. — То-то она у нас зельеварение читает. Вранье!
Только смутное осознание, что высунуться — значит познакомить Никса с моей второй ипостасью, заставило мое взбешенное высочество усидеть на месте. С Русом и его идиотскими планами я могу разобраться и позже. А вот чем занимаются чернаки, надо выяснять здесь и сейчас. Другого шанса может и не представиться. Кстати, где они? Аллея была пуста, а Никс как раз входил в привратницкую.
За спиной зашелестели кусты: боевики убрались на параллельную аллею. Разрываясь между желанием немедленно надавать по наглой физиономии Русу, из-за которого упустила Юрася, и попыткой догнать чернака, я вскочила и завертела головой. Никого. Плюнув на исчезнувшего чернака, я ломанулась сквозь кусты на другую сторону.
Когда мое сквернословящее высочество выбралось на дорожку, боевики как раз скрывались за поворотом. С трудом заставив себя соблюдать хоть какие-то приличия, я быстрым шагом, сильно смахивающим на бег, отправилась следом. Возле учебного корпуса я почти нагнала парочку, но, случайно взглянув в сторону, заметила Юрася, открывающего дверь в соседнем здании. Резко развернувшись на девяносто градусов, я бросилась туда, уже не заботясь о приличествующей званию ректора степенности.
В холле шустрого чернака не оказалось, и я, сверившись с расписанием на первом этаже, побежала в кабинет, где проходили занятия у его курса. Вела эту лекцию, что меня совершенно не удивило, профессор Карна. Вот пусть она и объяснит мне, где бродят ее студиозы!
Не объяснила. Первым, кого я увидела, войдя, и оказался Юрась. Потный и запыхавшийся, он сидел в первом ряду и старательно делал вид, что не замечает, кто пришел. Он даже голову не повернул, так старался. А решительное выражение на лице Карны подсказало моему взбешенному высочеству, что объяснений мне не дождаться.
Я так же молча вышла вон, проклиная свою щепетильность. Ну вот что мне мешало убавить ифитову переселенцу прыткости каким-нибудь парализующим плетением, коих я знала с полсотни?!
В соседний корпус выяснять, почему по аллеям в учебное время болтаются боевики, я, поразмыслив, вообще не пошла. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что там мое в очередной раз севшее в канаву высочество ждет аналогичная ситуация плюс двусмысленные взгляды Руса.
Ругаясь сквозь зубы и распугивая злобным бормотанием случайных духов-охранителей, я отправилась к себе. Как же теперь узнать, зачем Юрась бегал к Никсу и что за пакость опять задумал Рус?!
