ГЛАВА 6
Я настороженно вгляделась в силуэты, выдвинувшиеся из тени дерева: мужчина и большой кот, в темноте вспыхнули знакомые желтые глаза.
— Почему мы здесь, а не в гостевом домике? — Я вытащила из пенала веточку плетельницы, подаренную Эмрисом, подняла ее над головой. Лучше, чем ничего.
— Провели небольшой опыт над одной занимательной зверюшкой. Химера была не против, а вот обитатели станции очень удивились бы, если бы мы протащили мимо них к гостевым домам окутанную магией крысособаку. Поэтому мы тут, на свежем воздухе, — хитро прищурился Эмрис. — Выяснили любопытную вещь. Наш дорогой темный, это я не о тебе, Кай… Так вот, наш драгоценный злодей — тот еще затейник.
— Не сомневаюсь.
Кай зажег небольшой светляк, протянул мне руку, предлагая опереться, пока я не проверила, нет ли в ночных зарослях кого-нибудь, нами не замеченного. Спрятав плетельницу, я с благодарностью улыбнулась охотнику. И мы неторопливо двинулись в сторону станции.
А Эмрис довольно продолжал:
— Теперь он привязывает поисковое заклинание не к твоей силе, Летта. Так что можешь одаривать везением кого хочешь.
— А к чему?
— К проклятию, — ответил Кай.
— К какому из двух? — нахмурилась я.
— Уж точно не ко мне! — хмыкнул Эмрис. — Радуйся, именно он проклял тебя в первый раз.
Сомнительный повод для восторга. Хотя так немного проще. Мысль о том, что первое проклятие и темный на хвосте — разные неприятности, спокойствия не добавляла. По крайней мере, логика в поведении темного есть. Проклял, меня спасли — правда, весьма странным способом, запечатав силу и отдав в чужие руки, — он потерял меня из виду. Или…
— Темный считал, что я умерла? — предположила я.
Кай кивнул. Эмрис задумчиво протянул:
— Качественно тебя родители спрятали.
Настолько, что теперь приходится колесить по всему континенту, разыскивая их. Потому как проклятие и темный опять хотят отправить меня в бессрочное путешествие через призрачные туманы к предкам, а вернуть гадскую печать на место могут только родители. Или советник короля сильфов и его жена. Но этим я нужна как кактусу — стрижка. Вот интересно, почему темный нашел способ меня обнаружить, а мои родные мать и отец — нет? Спрятали и забыли? Абсурд.
— Ах да, Летта, — Эмрис грустно вздохнул, — на тебе есть след от маячка. Его точно не темный ставил, и снял не он. Чую, твоя история будет куда интересней, чем просто «отдали, чтобы спасти от недруга».
Сильно они недругу насолили, раз даже спустя двадцать лет не успокоился. Впрочем, ненависть — цветок, что может пустить корни в душе от одного косого взгляда, от случайно оброненного слова. Ей достаточно капли злости, чтобы расцвести буйным цветом и закрыть ветвями разум.
Мысли о родителях и темном занимали остаток вечера. Укладываясь спать, я вспомнила, как Арвель возмущался тем, что советник отца и его жена не желают одаривать принца везением по первому требованию. Может быть, родители тоже не захотели? И их наказали за это, прокляв ребенка? Темный очень хотел везения. Зачем оно ему? С его-то силой?
Надо быть осторожней. Я почти ничего не знаю о даре лепреконов, и времени искать учителя нет. Зато у меня под боком целый охотник и проклятие.
Ночной озноб продолжался дольше обычного. Покачиваясь в вязком, как смола, полусне, я стучала зубами, обливаясь холодным потом. Эмрис сердито фыркал, подставляя голову под мою руку. Тепло проклятия почти не согревало. А потом меня куда-то понесли.
Приоткрыв глаза, я поняла, что нахожусь на руках Кайдена. Охотник осторожно уложил меня в центре комнаты.
— Что ты делаешь? — Зубы выбивали дрожь, лицо фейри расплывалось.
— Помогаю. — Охотник ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке.
Нежное прикосновение не вязалось со спокойным видом.
— Давай. — Кай положил руку на лапу Эмриса.
— А если я захочу остаться? — Кот расплылся, превратился в черный сгусток тумана с ярко-желтыми глазами.
— Поверь, не захочешь. — Губы Кайдена тронула улыбка.
Что происходит? Я вяло шевельнулась. Меня трясло, казалось, нет ни одной мышцы, что не дрожит в тщетной попытке согреть хозяйку.
— Успокойся, сейчас мы тебе поможем. — Кай заботливо отвел мокрые волосы с моего лица.
— Что вы собираетесь…
Кай уверенно кивнул проклятию, черное облако ринулось на охотника. Проклятие впиталось в грудь Кая, он зажмурился, а когда открыл глаза, один глаз был серым, второй желтым. Одержимый охотник широко улыбнулся.
Так не бывает. Богиня дает своим охотникам защиту от темных сущностей. Охотник не может быть одержимым! Да и какая Эмрис сущность? Он же проклятие?
— Спокойно, мы не опасны, — говорил Кай, а я слышала и его, и Эмриса. — Мы попробуем тебе помочь.
Кайден сел рядом со мной на пол, его лицо стало знакомо лукавым, в глазах блеснули хитрые огоньки.
— Доверься нам, мы потом объясним, хорошо?
— Да.
— Вот и умница. Закрой глаза, ты так на нас смотришь… отвлекает!
Я послушно выполнила просьбу. Мои руки оказались в плену пальцев Кая. Лба коснулись теплые губы, зазвучали слова на незнакомом языке. Читая заклинание, Кайден поочередно коснулся моих запястий. Озноб исчез, дышать стало легче, я больше не дрожала.
— Все.
На пол что-то грузно упало.
Я с трудом разлепила веки. Кай, сжав ладонями виски, сидел на коленях в шаге от меня. Глаза фейри были закрыты, лицо исказила судорога. Я дернулась к нему, но меня поймали за плечи чьи-то пальцы. Оглянувшись, натолкнулась на знакомый желтый взгляд.
— Пусти! — Я попыталась вывернуться из рук Эмриса. — Надо ему помочь!
— Не надо. — Меня подняли под мышки и оттащили от охотника.
— Что ты с ним сделал?
Кайден растирал виски руками, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Вокруг охотника клубилась тьма, вспыхивали бело-зеленые руны.
— Да ничего я с твоим рыцарем с волшебным ножом не сделал! — Меня усадили на кровать.
— Но ему же плохо? — Я возмущенно покосилась на проклятие, усевшееся рядом со мной и с интересом разглядывающее охотника.
По дымной физиономии вижу — врет! Пальцы защипало, на ногтях вспыхнули желтые искры. Темный ищет меня по проклятию, так что сдерживаться я не собиралась. Что бы Эмрис ни сделал с Каем, везение охотнику точно не помешает.
Я выдернула руку из пальцев проклятия, на непослушных ногах добрела до охотника.
— Ага, везения — так ему, правильно! А что я чуть не развеялся, пока в голове этого ненормального был, не важно! — обиженно пробурчал вслед Эмрис.
Не обращая внимания на театральные вздохи демонстративно умирающего проклятия, я добралась до Кая. Силы закончились, колени подогнулись, я шлепнулась на пол.
— Сейчас помогу, — прошептала я.
Золотистые искры окружили охотника роем, ярко вспыхнув, впитались в его кожу. Кай тихо скрипнул зубами, открыл глаза. В двух серых омутах было столько всего: удивление, растерянность, непонимание.
— Что с тобой? — Я нерешительно коснулась его руки.
— Память, — с усилием разомкнул губы фейри. — Она возвращается. Это как внезапное нападение, к которому я был не готов.
Кайден опустил руки, прикрыл глаза, выпрямился, глубоко вздохнул. Скрестил ноги и замер в позе для медитаций.
— Вот, а ты панику навела, во всех грехах меня обвинила! — Меня снова вздернули под мышки, Эмрис насмешливо фыркнул. Смерил взглядом, подхватил на руки и направился к кровати. — Кто же думал, что я стану отмычкой? Не знаю, за какие славные подвиги его так. Но на его памяти такой амбарный замок висел, меня чуть не развеяло ко всем темным туманам. Еле успел.
Проклятие уложило меня в кровать, укрыло одеялом, уселось с краю. Задумчиво огляделось и превратилось в пушистую комнатную собачку, у которой где голова, где хвост, можно было определить только по блеску желтых глаз.
Я улыбнулась:
— Отвлекаешь?
Псина согласно тявкнула. Я устроилась на подушке, бросила в сторону Кая взволнованный взгляд. Как он? Каково это, когда возвращается память?
— До утра оклемается. — Эмрис забрался на подушку в облике симпатичной желтой крысы. — Тебе эта статуя имени Кая не мешает?
Я отрицательно покачала головой.
— Вот и мне тоже. Ложись, а то завтра в колеснице вместо закорючек на бумаге будешь выводить носом рулады. — Эмрис потоптался, укладываясь.
— И все-таки что с ним случилось?
Крыса по-человечески закатила глаза и со вздохом, занудным тоном с паузами пояснила:
— Я не справился. Как ты уже заметила, я не вполне материален. Кай мог бы помочь, но, как ты заметила, его сила на тебя не действует. Вот мы и сменили ее хозяина, на время. Если быть точным, добавили нового.
Угу, нового! Эмрис даже одержимость умудрился описать как нечто безобидное. Ничего страшного, что тело Кая контролировал, все ради меня. А то, что темные сущности так могут магию или душу забрать, — мелочи. Он же ничего не сделал, только…
Я открыла рот, собираясь спросить о памяти охотника, Эмрис опередил:
— А память — это случайно вышло. Не люблю, когда меня опутывают чем-то, пытаясь лишить воспоминаний, брыкаюсь в ответ всеми копытами. — Крыска села столбиком, гордо растопырила усы. — На то, что память охотника оживет и начнет отбиваться, умники, что ее магией закрыли, не рассчитывали!
Я обеспокоенно покосилась на медитирующего Кая. Бедняга. То ничего не знать о себе, а то все разом, как обухом по голове.
— Конечно, не сразу и не все, — Эмрис почесал лапой за ухом, — но, по крайней мере, из каких времен он к нам явился, мы скоро выясним. Ну и имя тоже. «Кайден» ему не идет, согласись?
Я хмыкнула — а вот не соглашусь. Кайдену очень идет имя!
— О девушки! Приличных проклятий Кляксами обзывают, а какие-то Каи им нравятся.
Я беззлобно щелкнула пальцем по уху крысы — не заговаривайся. Кайден мне симпатичен, но он ведь охотник. А я его работа. С тем же успехом можно утверждать, что я влюблена во вредное проклятие. А что, у него даже облик почти человеческий имеется.
Летта, свернувшись калачиком, спала. Загорелое лицо девушки было умиротворенным, дыхание ровным, от озноба не осталось и следа. Последствия воздействия проклятия удалось убрать, восстановить ее силы. Но у совместного лечения оказался побочный эффект.
Услышав, как ворочается за стенкой Летта, Кай понял, что Эмрис не справляется. Охотник не мог ей помочь — Летта блокировала его магию. Не полностью — он мог поймать ее магическим лассо, удержать на месте, спасти от царского яда.
Идея с одержимостью была не так дика, как показалось Летте. Охотников действительно защищал дар Неназванной, но по желанию они могли блокировать его часть. Что Кайден и сделал.
То, что на его памяти стоит магическая защита, своего рода печать, он не знал. Для него стала неожиданностью ругань Эмриса, вселившегося в тело и тут же попавшего под ее воздействие. Лишаться воспоминаний проклятие не собиралось. А печать была рассчитана на силу охотника изнутри и нападение снаружи. То, что кто-то чужой решит проломить ее из глубины памяти, маги, ее установившие, представить не могли.
Кайден тоже не стоял в сторонке, помогал разносить остатки ловушки для воспоминаний. Охотнику хотелось смеяться — он получит свою память, постепенно поймет, как связаны закрутившие его водоворотом образы и ощущения. Узнает, кому он так помешал, что его практически стерли из собственной жизни. Но «отблагодарить» не сможет.
Эмрис не сильно ошибся, предположив, что Кай родом из древности. По примерным подсчетам охотника, он топтал землю с даром Неназванной в крови не один десяток веков. За столько времени даже у фейри, самых долгоживущих из существующих рас, сменилось несколько поколений.
Со свойственной охотникам неприхотливостью Кай решил радоваться тому, что есть. Удивление, растерянность, которые пришли вместе с пониманием, что на памяти все это время стоял магический блок, прошли. Разрывающая голову боль, откат от разрушения плетения ловушки исчез — не без участия везения Летты. Калейдоскоп обрывков кажущейся чужой жизни больше не вызывал оторопь, воспринимался с интересом. А еще у него есть имя. Теперь он был уверен, что оно — его.
Тот, кто лишил его прошлого, будто в насмешку оставил имя. Кайден — «воин». Без рода, без памяти. Скольких Кайденов он встречал за свое долгое путешествие? Сотни? Тысячи? Весьма распространенное имя.
Внешность у него тоже весьма обычная для фейри. «Переодень короля в робу, и никто не узнает своего правителя!» — шутил коренастый оборотень из прошлого, имя которого Кай пока не помнил. Кем он был? Кем был сам Кай? Кайден был уверен — однажды он сложит все кусочки.
Пока же его интересовал Эмрис. Кайден не знал, как его называть теперь. У необычного спутника была душа — охотник разделил с ним тело, ошибки быть не могло. Однако темный не являлся призраком. Он управлял тьмой, но не был темной сущностью. А еще у него была память. Эмрис не пустил Кая в нее, отгородился, но охотник догадался, что в ней много больше, чем несколько месяцев в компании принца сильфов.
Кайден встретился с взглядом желтых глаз пятнистой крысы. Эмрис знал: охотник понял, но делал вид, что совершенно ничего не понимает.
Кто же ты, тот, кто упорно называет себя проклятием?
— Прогуляемся? — предложил Кайден, кивком указывая на дверь.
Крыса закатила глаза, недовольно пискнула и, спрыгнув с кровати, засеменила к порогу. Дверь открывала уже тень в форме человека.
— Кто ты? — прямо спросил Кайден, едва они оказались на крыльце.
— Проклятие, — сухо ответил Эмрис, превращаясь в филина и взлетая на дерево.
— Ты лжешь.
— Мне это не мешает.
— А кем был?
— Той еще заразой.
Самокритично. Но слишком уж размыто. Дурным человеком можно считать того, кто, проскакав мимо на лошади, обляпает грязью, и того, кто устроит в стране смуту.
— А конкретней?
Филин ухнул, бесшумной тенью свалился с ветки и растворился в темноте. Не захотел отвечать. Или решил оставить прошлое в прошлом, потому что не один Кайден оттуда родом?
— Сколько тебе лет? — спросил Кай у проклятия, наблюдающего за ним из травы.
— Два или три месяца, — отозвался Эмрис.
— А сколько было?
Существо рассмеялось:
— Любопытство до добра не доводит.
Утро началось с аромата свежих булочек и кофе. На подносе рядом с завтраком я обнаружила записку. Эмрис отправился покупать мне билет на колесницу. Решил сделать сам, ибо ему надоело слушать радостные вопли клопов в очередном овине, куда нас заселяет добрая служба извоза. Про клопов он явно преувеличил. С этим на станциях строго. Дальше проклятие ехидно приписало, что об оплате можно не беспокоиться, у него еще остались деньги, подаренные крикливым господином, желавшим отдать полцарства за орла. Проклятие, что тут скажешь?
Быстро ополоснувшись и переодевшись, я, на ходу жуя булочку, пошла искать Кая. Как он там? Беспокойство за охотника и любопытство переплетались вьюнами, заставляя торопливо идти к двери.
А торопливость и я — вещи в последнее время плохо совместимые. Не знаю, кто проходил мимо домика и чье невезение меня нашло, — споткнулась о край коврика я от всей души. Едва не выровняла лицом дверь, ручка под пальцами по закону подлости провернулась, и я выпала наружу. Со ступеньками не поздоровалась лишь потому, что меня поймали за талию, приподняли. И отодвинули в сторону, не дав выбить из рук поднос с кофейником и такими же булочками, что улетела из моей ладони в траву у крыльца.
— Доброе утро, — поздоровался Кай, не отпуская мою талию и надежно прижимая, словно драгоценный груз, к себе.
— Очень доброе! — хмыкнула я, сердито следя за разряженным коротышкой в длинном восточном халате, чудом не путавшемся в полах.
Чудом. Угу, из-за этого франта я едва не научилась летать, причем безо всяких крыльев.
— Отсыпать бы ему везения, — пробурчала себе под нос.
— Не стоит зря тратить везение. — Дыхание Кайдена шевельнуло волосы на макушке.
Охотник ослабил хватку, но из объятий не выпустил. Видимо, ждал, пока модный господин скроется из виду.
— Как ты? — Я повернулась, озабоченно заглянула в загорелое лицо.
Никаких следов переутомления или усталости. Но кто знает этих охотников, может, они на вид только прочные, как железное дерево.
Кайден пожал плечами, едва заметно улыбнулся и заверил:
— Все хорошо.
Я довольно заулыбалась в ответ.
— Он ушел. — Кай отступил на шаг, уселся на ступеньки, взял булочку и протянул мне: — Угощайся.
Я плюхнулась рядом, сцапала угощение. Эх, жаль, чашку не захватила!
Кайден придвинул свою:
— Бери, я уже напился.
Охотник сегодня был на удивление многословен.
— А ты уже что-нибудь вспомнил? — отпив ароматный напиток, осторожно поинтересовалась я.
— Свое настоящее имя. — Улыбка осветила лицо фейри.
— И как тебя зовут? — поторопилась спросить я.
К Кайдену я привыкла. И к имени его тоже. Не хотелось бы учиться называть его Ульрихом или Кистениэном.
В серых глазах промелькнула лукавая искорка. Или мне показалось?
— Трэхэерн-Хенбеддестир.
Я поперхнулась кофе. Нет, в нашем мире, конечно, много длинных и сложных имен, но это я буду учиться выговаривать неделю!
— Кайден, — тихо хмыкнул Кай. — Это мое настоящее имя.
— А Трэ… Хре… тогда кто?
— Это второе имя моего наставника, — улыбнулся Кай.
— Второе? — ужаснулась я, представляя, какое тогда первое.
— Да, первое я еще не вспомнил. — Охотник с удовольствием откусил булочку.
Забавно, раньше он просто ел. Для него это было нечто рутинное. А сейчас явно наслаждался вкусом. Неужели вместе с памятью возвращаются чувства?
— Тогда у всех было два имени. — Кай задумчиво посмотрел на увитые лианами ветви, сквозь которые заглядывало солнце.
— А сколько тебе лет?
Мои познания в истории утверждали, что родители давали два имени детям очень давно, даже фейри столько не живут, будь они хоть трижды охотниками.
— Не знаю. — Кай обернулся ко мне. — Но я очень долго живу.
— А я — всего двадцать лет, — хмыкнула я, в голове не укладывалось.
Кайден улыбнулся, осторожно коснулся пальцем уголка моих губ, убирая крошку. Смуглое лицо было совсем близко, я даже заметила жилку, пульсирующую у виска.
— Двадцать лет — отличный возраст! Глупости делаются обдуманно! — Громкий насмешливый голос заставил отодвинуться от Кая, словно я собиралась совершить что-то предосудительное.
Я всего лишь смотрела. Да и о чем вообще речь? Это же Кайден. Охотник.
— Вот-вот, и я об этом. — Эмрис поправил маску на лице и вручил мне билет. — Вылетаем через два часа. — Он обернулся к охотнику: — Кай, как раз успеешь предъявить свои наручи и взять билет. Едем как цивилизованные нелюди, ночуем как приличные господа: питание, удобства, отдельные апартаменты. Две недели пути, и мы у оборотней. А там всех ундин перепонками кверху, у которой кольцо от оборотня и двое детей, та и наша!
Две недели! Почему я не сильфида? Вызвала бы магию воздуха — и вперед.
Как и обещал Эмрис, нас везла новенькая колесница, возница тщательно следовал графику. Остановки мы делали минута в минуту. Эмрис, снова ставший попугаем, развлекался, передразнивая его сиплый голос, радостно сообщающий о прибытии. В остальное время проклятие тоже не молчало. Оно вполне в птичьем духе оценивало мои каракули, написанные на скорописи сильфов. Кай пару раз спихивал птицу с моего плеча, чем заслужил ворчливое: «Плохой! Эмрис хороший!» Охотник почти не участвовал в обучении, он задумчиво хмурился, глядя на плывущие внизу леса.
Вечером наш транспорт остановился в зеленом городке альвов. Прибыли аккурат за четверть часа до моей отправки к Арвелю. Естественно, я притянула чье-то невезение — ключи от наших домиков искали долго, потом предложили переселиться в другие. В итоге пришлось, сославшись на внезапный приступ головной боли, выскочить на улицу и под удивленными взглядами пассажиров ввинтиться в заросли.
Едва за спиной сомкнулись ветки, как я провалилась в белую вспышку. Вывалилась у стены ярко освещенного зала. Играла тихая музыка, звенели бокалы.
— В нишу! — Маэль, одетый в парадный темно-зеленый камзол, загородил меня спиной.
— Сюда! — Из-за портьеры высунулся Арвель, схватил за руку и втащил внутрь.
Одетый в бело-голубой мундир, братец выглядел непривычно строго и внушительно. А вот я — точно побывала в когтях у тигра. Щеку саднило, рукав блузы пестрел зелеными пятнами, на туфли налипли листья. Провела пальцами по волосам, вытащила украшенную такими же изумрудными подарками альвийских парков веточку. Перехватила насмешливый взгляд братца и, прежде чем он успел съязвить, вручила ветку ему и спросила, отряхиваясь:
— В честь чего праздник?
— У мамы день рождения. — Арвель покрутил подарок, хмыкнул, высунулся из-за портьеры и всучил ветку Маэлю: — Держи, сестрица сегодня щедрая, специально тебе принесла!
Каюсь, не сдержалась и отвесила его вредной облачности подзатыльник. Арвель оторопело обернулся, волосы на его голове от избытка магии встали дыбом.
— Я буду отбиваться! — пригрозила я. — Предупреждаю, я девочка, мне можно кусаться, брыкаться и вопить!
За портьерой тихо рассмеялся Маэль:
— Что, попался? Это тебе не Мэли, у которой ты в детстве куклы прятал!
— Ты обижал сестру? — возмутилась я.
Арвель поморщился, светлые волосы перестали развеваться, точно флаг, лишь слегка двигались. Сильф шевельнул облачными крыльями, раздраженно буркнул:
— За дело ей доставалось. Она отцу ябедничала, когда я от учителей сбегал. Еще старшая сестра, называется.
— Но ты же мальчик! — Я давилась смехом.
Принц или нищий — у детей всегда одни и те же проблемы. Кто на кого наябедничал и кто у кого стащил игрушку.
— Арвель, вылезай, тебя отец уже потерял, — подал голос Маэль.
Сильф выскользнул из-за портьеры наружу, потом засунул голову обратно:
— Сиди тут!
— Да сижу, сижу! Я же не совсем дикая, понимаю, что мой наряд тут как ромашка посреди букета роз.
Арвель нахмурился, на лице появилось недоумение.
— Не к месту! — пояснил принцу Маэль. — Иди уже, я покараулю.
Я придвинулась к портьере, выглянула в щелку. Спина Маэля загораживала часть зала, но вот вспыхивающий радугами хрустальный трон я видела прекрасно.
На нем восседал сильф с темными, цвета грозового облака, крыльями. Теперь понятно, в кого пошла принцесса. Голову короля украшал тонкий серебряный венец, зубцы на нем напоминали молнии. А его белоснежный мундир слепил глаза. По левую руку от трона стояло кресло из хрусталя с высокой спинкой. На нем восседала русоволосая девушка. Расу я не могла определить, но она точно не была сильфидой — человек или оборотень? Двое детей-сильфов. Все же человек. Будь она двуликой, один из детей был бы оборотнем. А так дважды проводили обряд, чтобы родился чистокровный.
Голову королевы украшала уменьшенная копия венца, наряд также поражал белизной.
Рядом с королевой сидела принцесса. В бело-голубом, как и Арвель, Мэли напоминала тонкую незабудку.
Довершали семейный портрет Арвель, усевшийся по правую руку короля, и первый советник с супругой. Жена лепрекона была в кружевных митенках, но это была всего лишь дань моде. Супруг не скрывал золотистые метки на ладонях. Действительно, чего ему тут бояться?
— У вас опять особые обстоятельства, Летта? — не поворачиваясь, насмешливо полюбопытствовал Маэль, намекая на мой наряд.
— Угу, не хотелось проваливаться сквозь землю прямо на глазах у прохожих, — ответила я, глядя в белобрысый затылок фейри.
— Мое предложение еще в силе. — Маэль отпил из бокала, кивнул проходившему мимо сильфу в ответ на приветствие.
— Какое?
Вытянув шею, я разглядывала королевскую чету. К семейству сильфов присоединилось новое действующее лицо: девушка с шикарными золотисто-русыми волосами в голубом платье. Она была чем-то неуловимо похожа на королеву.
— Скажите, где вы, и я привезу вас во дворец. — Маэль склонил голову, приветствуя очередного гостя.
Помнится, в прошлый раз он обещал прислать колесницу.
— Лучше скажите, как продвигаются поиски? — Я заметила, как королева и ее яркая родственница обменялись взглядами.
— Зашли в тупик, — совершенно спокойно сообщил фейри. — Прекрасно выглядите! — отвесил он комплимент сильфиде, проскользнувшей мимо. — Наемница погибла. С кем она работала, ее друзья не знают.
Маэль в очередной раз приветливо кивнул. Объявили медленный танец, музыка заиграла громче. На паркет ступили король с королевой, Арвель с принцессой, советник с женой. Последней шла родственница королевы с рыжеватым сильфом. Она выглядела беспечной, счастливой, а ее взгляд все время возвращался к венценосной родственнице, казалось, девушка боялась, что та ошибется в па.
Но король и королева танцевали безупречно. Когда они смотрели друг на друга, глаза начинали светиться, а лица сияли. Кажется, родители Арвеля любят друг друга.
Следом за правителями в танец ручейками влились другие пары.
Музыка звучала все громче, Маэль мог говорить, не боясь быть услышанным:
— Я пытался разобраться с той частью заклинания, что висит на Арвеле, но…
— Но у вас не вышло, и вы решили, что безопаснее будет разбираться с заклинанием на мне? Я же не принцесса? — подсказала я.
— Нет. Но дело не в этом, на вас большая часть заклинания. Без вас мне не понять, в чем дело.
Прозвучало правдоподобно. Но пока у меня был шанс найти родителей и вернуть печать на место, подпускать к себе фейри я не собиралась. Не нужно ему знать, что на мне, кроме магии Арвеля, висит еще одно проклятие и блокировка сил, которая частично сорвана. В конце концов, ночные визиты к принцу мне особо жить не мешают. Да, братец раздражает, но не более.
— Поверьте, вашей жизни ничего не угрожает. — Маэль приветливо махнул рукой одному из танцующих. — Я понимаю, почему вы мне не верите. Но вы названая сестра Арвеля — для королей это не просто слова.
Хитро. Для королей. Арвель, однако, пока еще не король.
— Что скажете?
— Я подумаю, — уклончиво ответила я.
Подумать — не значит согласиться. Правда, как шутила мама, для мужчины женское «подумаю» — это десять белых флагов, выброшенных разом. Любят они заблуждаться. Маэль оказался таким же мужчиной — довольно хмыкнул, кивнул. Глядя в его затылок, я решила воспользоваться расположением фейри.
— Может, пока вы тут киваете, расскажете о моей названой семье?
Ну и что, что выгляжу дикаркой из медвежьего угла? Раньше меня короли вообще (и короли сильфов в частности) не интересовали — какие короли, когда на плантацию срочно нужна новая партия черенков? Потом понеслось, закрутилось, стало не до походов по библиотекам.
— С кого начать? — хитро спросил Маэль.
Я бы хотела начать с первого советника, уж больно интересно послушать о лепреконах, или с дамы, что так похожа на королеву, но решила идти последовательно. Сверху вниз.
— Конечно же с короля.
Фейри, видимо, ожидал другого ответа, а потому многозначительно хмыкнул:
— Хорошо. Дегор Вайнн происходит из древнего славного рода сильфов, что правит Арвейном со времен воспарения облачных городов. Его же облачность правит тридцать лет. Двадцать два из них женат на леди Авроре. Счастлив в браке. Справедлив, порой резок.
Я с интересом слушала. Не перебивала: будут вопросы — потом спрошу. Все равно до моего провального отбытия еще куча времени.
— Леди Аврора, — голос фейри потеплел, однако почтение из него не исчезло, — в девичестве Сиэн. Сиэны — небольшой род лепреконов, весьма состоятельны. Аврора — настоящая королева.
Еще лепреконы? Интересно. Эмрис, вредитель, ни словом не обмолвился. Ничего, слушаем дальше.
— Леди с золотистыми волосами в голубом платье рядом с королевой — ее старшая сестра. Стелла Сиэн. Самая неприступная невеста нашего двора уже больше двадцати лет. — В голосе Маэля проскользнула неприязнь. — Поговаривают, ждет лорда, которому обещала руку двадцать два года назад, в те времена, когда они с сестрой были представлены ко двору и Аврору заметил наш правитель. Имя счастливца Стелла скрывает, ее родители до сих пор надеются, что она образумится.
Не вязался образ девы юной, ждущей возлюбленного у окошка, с бойкой особой, кружащейся в танце. На ум приходило, что Стелла таким своеобразным способом проверяет кавалеров на вшивость. И пока ее метод работает — никто не рискнул соревноваться с мифическим женихом. Возможно, она права, зачем ей такие нерешительные? В смекалке ей не откажешь.
— Принцесса Мэли — девушка с темными крыльями. Двадцать один год. — В голосе Маэля снова появилось тепло и восторг.
Ого, кажется, кому-то нравится сестра Арвеля?
— Лорд рядом с Арвелем и леди в кружевных перчатках, — как нормальный мужчина фейри не видел разницы между перчатками и митенками, — первый советник его облачности и его супруга. Лорд Лесли и леди Флора Илэр. Лепреконы. Лорд Лесли служил еще при отце его облачности. Лорд и леди Илэр заботятся об Арвеле и Мэли.
Помню-помню, как братец возмущался!
Судя по тому, что Маэль взял с пролетающего мимо на облачке подноса бокал с игристым вином, больше мне ничего рассказать не собираются. Значит, будем спрашивать.
— А свои дети у советника и его жены есть?
— Нет. — Фейри отпил вина. — Была дочь, но она умерла.
— Бедные.
Безумно жаль советника и его жену. Но время начинало поджимать, а у меня еще было столько вопросов…
— А что случилось с их дочерью?
— Она умерла от болезни. Маленькие лепреконы весьма уязвимы, пока их магия не окрепнет и не начнет их защищать.
Вот, оказывается, как ко мне прицепили проклятие.
— Это, естественно, не афишируется. В первые недели жизни маленьких лепреконов берегут как зеницу ока. Но, увы, иногда болезни находят лазейку.
Или проклятия.
— Если не афишируется, почему вы мне об этом рассказываете? — полюбопытствовала я.
— Чтобы вы начали мне доверять. — Маэль обернулся, отсалютовал бокалом, снова загородил спиной.
— А с чего мне вам доверять? — хмыкнула я. Тоже мне, выдал тайну. Не своя же, не жалко. — Это не ваша тайна. И не королевская.
— Это тайна близкого к трону лепрекона.
— Но не ваша.
Маэль согласно склонил голову.
— Расскажите мне о королеве. Леди Аврора — лепрекон? Почему тогда у нее нет меток на ладонях? — прошептала я. Перчатки королева не надела, так что я прекрасно видела чистую кожу, без крохи золота. — Это какие-то чары? Они скрывают узор, правильно?
— Нет, леди, узора нет. Потому что она выгорела.
Мои познания в магии ограничивались тем, что узнавала от сестер и родителей. Но я в курсе, что выгореть маг может, только если вложит всю силу до последней капли. И нечему будет восстанавливаться.
— Кому понадобилось столько везения? — пробормотала я себе под нос.
— Это старая и грустная история.
Но рассказывать мне ее не будут. Вот вам и доверие.
— Скажу только, что у королевы незадолго до этого погибла маленькая сестра, и она не хотела снова терять близкое существо.
Спросить, получилось или нет у леди Авроры, я не успела.
— Лорд Маэль! — колокольчиком прозвенел девичий голосок.
В вихре светло-зеленых юбок к фейри подлетела сильфида с кокетливой бархаткой на лебединой шее.
— Вы нас сегодня игнорируете? — недовольно надула губы незнакомка, ее пальчики порхали по плечу Маэля, убирая несуществующие пылинки.
Судя по количеству собираемой пыли — фейри надо было хорошенько выбить, повесив на забор.
— Ну что вы, — Маэль склонил голову, — как можно вас игнорировать. Но, уверен, вас уже ищут.
Фейри показал на Арвеля, прокладывающего к нам путь с радостно-хмурым видом. И как это у него вышло? Даже мне было понятно, что радовался братец леди в бархатке, а негодовал из-за ее беседы с Маэлем.
Сильфида приветливо улыбнулась принцу и, изображая радость, пропела:
— О лорд Маэль, вы же не откажете мне в танце?
И захлопала ресницами.
Фейри оказался устойчив к ее чарам, но повод для вежливого отказа не находился. А принц приближался. Взмахи ресниц становились чаще, во взгляде сильфиды, кроме наивности, проступили злость и непонимание: как такое может быть, ею не очаровываются? А не та ли это фрейлина, о которой говорил Арвель?
Права я или нет, так и не узнала — провалилась сквозь пол.
— Ты почему не сказал, что королева лепрекон? — очутившись посреди светлой спальни, сразу же обернулась я к коту.
— А смысл? — потянулся Эмрис, превратился в тень, подхватил с кресла вещи и маску и исчез за ширмой. — Королева выгорела. Ее сестра — та еще фифа. Ей не то что печати на место возвращать, ей даже монеты заговаривать не доверил бы. Уж больно умной себя считает, а сил кот… гм, наплакал.
— Что ты еще забыл сказать? — Я вытащила из сумки чистую смену одежды.
— Ничего интересного. — Эмрис вышел из-за ширмы.
Парик, рубашка, брюки, ботинки — и не скажешь, что перед тобой проклятие. Человек. Правда, весьма экстравагантный — все время носит маску.
— А что «неинтересное» ты мне не рассказал? — Я нырнула за дверь ванной комнаты.
— Да всякая мура.
— Поподробнее!
— С семейством Арвеля познакомилась, что ли?
— Что ли, — передразнила я.
— И как они тебе?
— Ну… Разные…
И вместо ответов я получила допрос. Эмриса интересовало все: как мне король, королева, ее сестра, принцесса, первый советник. Даже фрейлина, которая так нравилась Арвелю и не нравилась мне и Маэлю, его интересовала.
В процессе рассказа проклятие едко комментировало. Из его замечаний я узнала, что сестра королевы не только красивая, но и умная. Ум ее выражается в интересе к истории. Леди любит не только отпугивать кавалеров призраком жениха, она еще обожает вести научные беседы, чем способна отбить желание ухаживать у самого заядлого сердцееда.
Мэли, принцесса, напротив, леди-леди. Ни шага без сопровождения. А сопровождение — либо советник или его супруга, либо дебелая оборотница из волков, бывший генерал и телохранитель одного из хвостатых правителей. А на празднике я защиту и отпугивательницу наглых кавалеров принцессы не видела, потому что волчица еще и мастер маскировки.
Прошелся Эмрис и по первому советнику, сказав, что они с женой явно забыли, чьи дети Арвель и Мэли.
— А что случилось с их дочкой? — Нормально объяснять Эмрис не собирался, пришлось пользоваться приступом его ехидства.
— По слухам, болезнь какая-то. Маги ребеночка не спасли, и все везение родителей не помогло. Королева тогда беременна Арвелем была. Вроде бы заразилась, но нашего принца, как видишь, спасли. Двадцать лет уже крыльями машет.
Вот, значит, как королева выгорела.
— Слушай, — я задумчиво дотронулась до волос, — король — сильф, королева — лепрекон и у них двое детей сильфов? Одной мне это кажется странным?
Эмрис, забыв, что он вовсе не кот, довольно промурлыкал:
— Вот поэтому я и вышел к охотнику на той поляне! Сама додумаешься или подсказать?
— У Арвеля был близнец?
Эмрис медленно кивнул.
— Дочка советника умерла, королева потеряла одного из детей, ее сестра умерла. Кстати, сколько ей было, не знаешь?
— Почему не знаю — знаю. Две недели. Отец королевы тогда всех придворных магов и целителей на уши поставил.
— Ужас какой-то творится в этом дворце.
— Нормально это для дворца. Кто-то кому-то мешает, кто-то кому-то мстит. Эх…
— Заражая младенцев?
— Почему заражая-то? Цель могла быть одна, остальные так, случайности.
Казалось, Эмрис соскучился по крылатому двору, о чем я ему и сказала. На что услышала:
— Я бы не отказался туда вернуться с тобой и Каем.
Я удивленно посмотрела на сидящее в кресле проклятие.
— А что? — пожал плечами Эмрис. — Я теперь почти материальный. К тому же вы — не Арвель. Ты любопытная, а Кай надежный. С такой компанией, эх, сколько всего можно было сделать!
— Нет, спасибо, теперь я точно туда не полезу, пусть Маэль хоть десять раз предлагает.
— А что, он опять предлагал? — оживился Эмрис.
— Угу. Наемница убита, с тем, что висит на Арвеле, он не может разобраться.
— Еще бы он разобрался, — хмыкнуло проклятие.
Как обычно, оно что-то недоговаривало, строило какие-то одному ему понятные планы. И хоть Эмрис был мне симпатичен, ощущение, что сижу на пороховой бочке и исправно дую на фитиль, не пропадало ни на секунду со дня нашего знакомства.
В дверь постучали, в комнату вошел Кай. На виске охотника темнела глубокая царапина, рукав рубашки был распорот, руны на наручах до конца еще не погасли.
— Кай, где ты был? — ужаснулась я.
— Присоединяйся! У нас сегодня вечер дворцовых сплетен! — беззаботно предложил Эмрис.
— Кай?
Я достала из сумки мазь для обработки ран, которую всегда таскаю с собой на случай внезапной встречи с колючками какого-нибудь шустрого растения с плантации.
— Снаружи. — Кайден отобрал у меня флакон, подошел к зеркалу на стене. — Не беспокойся, всего лишь царапина.
Всего лишь! Я, конечно, девушка, но не до такой степени. За несколько недель ни одной царапины, а тут и отметина на лице, и порванная одежда.
— Что за монстра темный прислал сегодня? И почему он напал на Кая? Проклятие ведь на мне.
— На тебе. Но, к счастью, определить твое местоположение с точностью до пары футов он не может. Небольшая погрешность нам на руку. А что касается монстра… Ой да ладно, «монстра», скажешь тоже! — отмахнулся Эмрис. — Кот да пара ужей.
— Я с тобой не разговариваю. — Я подошла к Каю, взяла его за руку, подвела к креслу. — Ужи? Кот?
И как они сумели достать охотника?
— А чем лев не кот? А удав тоже вполне себе уж, неядовитый ведь? — Эмрис не видел ничего страшного в том, что мы мило беседовали, пока охотник бился с химерами.
Страшно представить, что за монстр получился из льва и двух удавов.
— Можно подумать, ты бы взяла нож и тоже пошла махать, — усмехнулся Эмрис.
Я запустила в него крышкой от флакона.
— Махать бы не пошла, но везение Каю бы не помешало.
Я отвела темную прядь со лба Кайдена и присвистнула: тут одной мази мало, надо шить, а лучше целителя позвать. Кай перехватил мой взгляд, брошенный на дверь, поймал руку с флаконом и с улыбкой, непривычной и совершенно обескураживающей, сказал:
— Не злись. Он меня не бросал, мы с ним договорились.
Ах, они еще и сговорились!
Пальцы защипало.
— О, сейчас нам как отсыплют, неделю от удачи выть будем! Летта, радость ты наша, твоя удача — это не оружие массового поражения, а способ помочь! — Эмрис оказался рядом, подхватил меня на руки, потом, точно куль с землей, перекинул через плечо.
Чудом не выронив банку с мазью, я стукнула его свободной рукой по спине. Золотистые искорки обсыпали рубашку проклятия.
— Поставь на место!
— Вот, правильно, давай мне удачи, — издевательски протянул Эмрис. — Мне-то оно на пользу, а вот Каю — сплошное расстройство! Вначале магию его к себе равнодушной сделала. Потом блок с памяти сползать начал. Стукнешь его еще раз, что будет? Все воспоминания разом вернешь? Рехнется же! Нет уж, так не пойдет, нам он нужен с мозгами, а не пускающий слюни!
Как всегда, проклятие было очень многословно. Я лишь успела выделить в этом бурлящем потоке слов главное.
— Как это из-за меня блок на памяти сполз? Ты же сказал — это ты?
— Я, — согласился Эмрис, тряхнул меня, удобнее устраивая на плече. — И ты. Разве я не сказал?
— Нет! — Пальцы еще ярче окутало золотистое свечение.
Я вдохнула, выдохнула.
— Ну, там не только мы виноваты, Кай тоже. — Проклятие промаршировало из одного конца спальни в другой. — Можно сказать, ты в первый раз применила свои силы как положено. Попала ими случайно в его желание вспомнить. А потом я уже добавил.
Мы снова поравнялись с Кайденом, сидящим в кресле. Фейри молча поднялся, заступил дорогу проклятию. Стянул меня с его плеча, на руках отнес к кровати, усадил. Вернулся, взял Эмриса за грудки и вытолкал за дверь с коротким:
— Проветрись.
Вернулся ко мне, вытащил из сумки коробку с нитками, выбрал шелковые и иголку. Прикрыл глаза, на наручах вспыхнули руны, тьма окутала его ладонь и рассеялась, оставив катушку в серебристом коконе, почти как у целителей. Затем сел на пол и подставил лицо, протягивая обработанные инструменты.
— А Неназванная не против, что ты используешь силу не по назначению? — нервно хмыкнула я.
Охотник пожал плечами.
— Может, поискать целителя? — осторожно предложила я, нерешительно беря иголку и нитки.
Пару раз я помогала целителю накладывать швы работникам фермы. Не думаю, что этого хватит.
— Не нужно. Два-три шва будет достаточно. — Кайден снова выглядел привычно равнодушным.
Я успокоилась и решила не гадать, что именно его так разозлило: то, что я болталась мешком, или то, что Эмрис опять недоговорил, а потом вспомнил. К Каю возвращается память, и значит, он вспоминает, как вел себя раньше в той или иной ситуации. Придется привыкать к новому Кайдену.
— Если ты боишься крови, я сам сделаю. — Кайден ласково сжал мои пальцы, заглянул в глаза.
— О чем ты? У меня четыре сестры, поверь, крови я не боюсь, — пробормотала я, озабоченно дотрагиваясь до кожи на лбу Кая рядом с раной. — Я боюсь сделать тебе больно.
— Не бойся. У охотников низкий болевой порог и хорошая регенерация. Нужно только немного помочь организму. — Кай отпустил мои руки.
В серых глазах промелькнуло сожаление, будто ему хотелось держать мои пальцы дальше, но он не знал, как я среагирую.
Это удивило, и в груди разлилось приятное тепло. Кайден явно мне симпатизирует, для него я уже не только работа. Но кто? Возможно, друг.
Я промыла рану водой — пришлось снять митенки, — потом взялась за штопку. Было жутко. Раньше не приходилось заниматься вышиванием по живому фейри.
Кайден даже не поморщился, пока я трясущимися пальцами завязывала узелки, затем мазала шов мазью и цепляла сверху готовую липучую повязку.
— Спасибо! — Кайден поймал мои пальцы в ладони, наклонился и поцеловал наружную сторону кисти, словно я была леди. — Ты самый лучший целитель в моей жизни. По крайней мере, за то время, что я помню.
— Тебе явно не везло. Я отвратительный целитель. — Я поспешно отдернула руку.
— Швы сниму сам.
— Хорошо.
Мне жутко не нравилось смущаться, тем более я совершенно не понимала, как на это реагировать.
— Кай, зачем? — Я показала на ладонь. — Достаточно слов. Хотя, думаю, увидь целитель, что я там тебе наштопала, он бы меня собственноручно в заросли кактусов на лечебное иглоукалывание запихнул.
Кайден едва заметно улыбнулся, пожал плечами.
