ГЛАВА 5
Зеленые леса тянулись до горизонта. Земли альвов казались непроходимыми дебрями, но это было отнюдь не так. Дороги и тропинки, что связывали города, ложились под ноги зеленым ковром. По ним сновали изумрудные кареты, созданные из огромных бутонов. Тащили их полуразумные растения, напоминающие скульптуры из кустарника, которыми любят украшать сады. За одним исключением: они двигались!
Прежде чем забраться в легкую и на вид непрочную карету — по факту в круглый бутон с изящными колесами, дверцами и прозрачной пленкой вместо окон, — я обошла транспорт несколько раз. Тонкая работа альвов, способных вырастить такое чудо, поражала. Жаль, живые кареты и зеленые «лошади» не выживают вне их лесов. Кстати, нас вез весьма симпатичный лиственный осел размером с настоящего коня. Двигался с едва слышным шорохом, косился ягодами-глазами.
— Ты его еще на зуб попробуй, — посоветовал Эмрис, когда я спросила у возницы, как долго выращивали нашу карету и «осла».
Альв, тонкие пальцы которого опутывала растительная вязь чистокровного обитателя дивных лесов, охотно ответил. Оказалось, что на нашу карету потратили неделю, а вот скакун рос почти полгода.
Объявили отправку.
Сидя внутри огромного бутона, я восторженно таращилась в окно. Я впервые была в землях альвов. Рассказы отца не шли ни в какое сравнение с реальностью.
Прямые, как спицы, дороги проходили через густые джунгли, которые, однако, не были дикими и росли именно так, как задумывали обитатели многочисленных городов и поселков. А сами города? Это же нечто! Все дома в поселках были фактически одним растением, связанным под землей корнями. Но не было скуки или однообразных строений, каждый дом вырастал в соответствии со вкусом хозяина. Ну и с количеством денег, что он мог потратить на услуги альвов-строителей. Здесь были и луковичные домики, и классические особняки.
Наша карета подкатила к зданию станции, которое напоминало оплетенную виноградом беседку, если бы самой беседки не было и осталось одно растение. Выгрузившись на изумрудную, непривычно пружинящую под ногами мостовую, мы направились к круглым домикам, которые альвы выращивали для прибывающих-проезжающих.
Эмрис порхал вокруг, радостно чирикал — по мне, так уж слишком вжился в образ забавного попугая. Вещи привычно нес охотник, он же поддерживал меня под локоть.
За неделю пути заметила интересную закономерность: чем больше вокруг народа, тем больше со мной случается досадных неприятностей. Чужое невезение буквально впитывалось, даже если было крохотным, таким, например, как сломанный ноготь: я тут же ломала, допустим, стило, которым писала. Вот и сегодня, пока шли, я раз шесть споткнулась, дважды наступила себе на носок, запутавшись в ногах, и ударила сумочкой по боку. Естественно, твердым углом. Я сердито зашипела, потерла пострадавшее место ладонью. И едва не подпрыгнула, когда поверх нее легли пальцы Кайдена, и охотник тихо сказал, шевеля теплым дыханием волосы на моей макушке:
— Осторожно.
— Слушай, ты в следующий раз предупреждай, — буркнула я.
— О чем? — Удивление легкой паутинкой проскользнуло в голосе охотника.
— О том, что собираешься помогать. А то так недолго и заикой стать.
— Предупреждать долго, ты можешь покалечиться.
Ну да, а так всего лишь помру от сердечного приступа. Мало мне Эмриса с его хороводом обликов. Этот туда же.
— Но хорошо, — все-таки согласился Кайден.
Убедившись, что я не собираюсь снова заниматься членовредительством, отпустил меня, стащил с моего плеча сумку и закинул на свое, к баулу с вещами. И снова приобнял за талию, надежно и бережно, совершенно не думая, как мы выглядим со стороны. Одно дело, когда дева гирькой висит на локте спутника, а тот терпит, потому что не может отказать: этикет и все такое, да и нельзя не помочь даме. Другое — когда деву ведут, обвив рукой, прижав к теплому боку, едва ли не касаясь губами ее волос.
— Кай… — Я дотронулась до руки на своей талии. — Кай, достаточно твоего локтя.
— Недостаточно, тут слишком много людей, — расщедрился на пояснение охотник.
Людей много, это точно. И кое-кто уже косился на нас.
— Кай, ты подумай, как мы выглядим? — предприняла я попытку номер два.
Охотник без памяти, но ведь не без мозгов? Я бы это заметила.
Я стиснула пальцами его ладонь, пробуя отвести руку. Не вышло: мои натренированные на прополке сорняков мышцы не справились с упрямством профессионального бойца.
— И как же мы выглядим? — тихо усмехнулся мне в макушку Кайден.
— Как влюбленная парочка.
Задумчивая пауза, и совсем неожиданное:
— Не только. Так могут идти супруги, брат и сестра.
Первый вариант вызвал у меня смешок, второй не понравился. Совсем.
— У меня уже есть брат, хватит.
— Братья бывают разные. Я могу быть целителем, а ты — больной.
То, что Кай разговорился, мне нравилось. А вот то, что моя талия по-прежнему в плену, — не очень.
— Целители возят больных на специальных колясках, или подставляют плечо, или носят на руках.
— Плечо — тебе будет неудобно, я выше, — отозвался Кай, отступил от меня, оглядел: — Ты уверена, что тебе будет удобнее у меня на руках?
— Нет! — Я отскочила назад и тут же споткнулась.
Кай мигом оказался рядом, подхватил, его ладонь опять очутилась на моей талии.
— Значит, идем так. Как только станет меньше народу, снова верну тебе локоть.
Он меня специально спровоцировал?
— Тебя что, Эмрис покусал? — покосилась я на непробиваемого охотника.
— Я показал, что прав.
— А если бы ошибся?
— Я бы признал это и извинился.
Просто идеал. И ошибки признаёт, и заботится, и слово держит. Один недостаток: он охотник без памяти, с почти отсутствующими эмоциями. Хотя тогда получается два недостатка.
До домика я покорно изображала сестру заботливого охотника.
В отличие от других станций, в светлом домике на двух постояльцев вполне можно было жить. Кровать с мягким матрасом, застеленная тонким лепестком размером с одеяло, столик под прозрачной пленкой у окна, душ за ширмой из выроста стены, удобства.
Мне не терпелось отправиться к Каре, но за неделю мытья частями, в местах, для этого не предназначенных, душа потребовала чистоты. Судя по шуму воды за стенкой, не только моя — охотник тоже решил, что за двадцать минут Кара от нас не сбежит.
Недовольный Эмрис, которому мыться было не обязательно, выпорхнул за дверь. И оттуда ехидно сообщил, что время пошло. За что и получил воздушным ударом. К счастью для везучего попугая-кота — слабым. А то бы пришлось искать целителя для проклятия.
Ровно двадцать минут спустя я, вымытая и переодетая в чистое, с пеналом в кармане, в который сложила самое ценное (векселя, фиалку и путеводный огонек), стояла на крыльце и довольно вдыхала пропахший цветами воздух. Все же чудесно, что альвы при помощи растений могут контролировать температуру: везде жара, а тут хоть целый день ходи — не вспотеешь!
Кай, тоже посвежевший и взбодрившийся, увлек меня к беседке, у скамейки которой уже топтался крупный пес самой разбойничьей наружности. Желтый с коричневыми пятнами на лохматой шкуре. Эмрис воспользовался тем, что часть беседки была закрыта ветвями глицинии, и превратился. Выгнать его никто не решался.
Устроившись на скамейке, я достала карту и шарик с путеводным огоньком. Птичка снова пометалась между тремя городами и уверенно показала на Мостин. Та, которую я считала женщиной, давшей мне жизнь, здесь. Кому-то из нас троих определенно повезло.
Я торопливо раскрыла сферу, выпуская крохотную золотистую птичку. Повисев пару секунд у моей руки, она вылетела из беседки, оставляя в воздухе шлейф из белых искр. Первым за огоньком бросился Эмрис — из укрытого глицинией угла выскользнул знакомый попугай.
Мы с Кайденом вышли следом. Птичка ждала нас неподалеку. Искры указывали путь. Заблудиться было невозможно даже при моем невезении.
Огонек исчез у большого особняка, окруженного забором из темной лозы, издали напоминающей железо. На табличке, украшенной вензелями, было написано, что тут проживает госпожа Кара Ние. Позвонив в колокольчик, я представилась слуге дочерью хозяйки. На что услышала: детей у госпожи нет и не было. В разговор неожиданно вмешался Кай. Охотник сказал, что Кару желает видеть старый знакомый из Роната.
— Из Гвара! — насмешливо поправил его знакомый голос. — Точнее надо быть, мой дорогой слуга!
Обернувшись, мы увидели завернутого в плащ с ног до головы мужчину. Эмрис?! Вот ведь…
— Прошу простить моих слуг, — продолжал Эмрис надменно, — недавно работают. А девочка ошиблась. — Он пренебрежительно махнул на меня рукой. — Мать ее в другом доме служит поварихой, тезка вашей хозяйки. Что же ты, милочка? — Проклятие подошло ко мне, похлопало затянутой в перчатку ладонью по макушке. — Имена слуг на таких табличках не пишут. Дикая она у нас, из провинции.
Слуга понимающе кивнул, рассыпался в приветствиях, предложил нам войти, пока он доложит хозяйке. Как только мы оказались в пестро обставленной гостиной, богатой, но совершенно безвкусной, тихо спросила у Эмриса:
— Откуда вещи? — Я успела разглядеть, что кроме плаща и перчаток на проклятии рубашка, брюки и ботинки.
— Позаимствовал у соседей, на время. Их прачка так неблагоразумно оставила гору одежды на крыльце, котеночка в саду увидела, желтенького…
Эмрис спрятал дымящееся тьмой, лишенное черт лицо в тень капюшона, вальяжно уселся в алое кресло с крупными черными маками на обивке.
— А как же десять шагов? — подловила я проклятие, прикинув, что соседи Кары живут минимум в ста шагах. — Ноль потерял?
— Угу, что с меня взять, десять или сто — почти одно и то же, перепутал. Я же старое проклятие.
— Бедное несчастное? — подсказала я.
— Почему? Счастливое. Лапы появились, крылья заработали, глядишь, так и до нормальных ног доживу.
Проклятие с ногами? А чему я удивляюсь?
— Но согласись, идея была отличной.
— Не забудь потом вернуть вещи.
Идея отличная, но кража — это кража. Какое бы оправдание ты ни придумал.
— Не будь занудой, верну я, верну. Да без этих вещей вы бы до сих пор под дверями прыгали! А так мы здесь и скоро увидим, что за птица твоя вторая приемная мать. — Под капюшоном плаща ярко сверкнули желтые глаза. — Судя по веселеньким цветам, обилию позолоты и бахромы — ворона.
Эмрис не угадал, Кара оказалась павлином. Переливчатое платье со шлейфом, яркие губы, высокая прическа. И знакомое лицо мамы Гленды, милое, мягкое. То, что они с ней близнецы, казалось насмешкой богов.
Кара прошла мимо меня и Кая, величественно кивнула Эмрису, так и не вставшему ей навстречу.
— Кто вы? Зачем пришли? — не церемонясь, спросила она.
— Гости из прошлого. — Эмрис кивком головы показал на меня. — Если желаете, чтобы мы там и оставались, в прошлом, лучше скажите все, что она хочет знать.
Проклятие в своем репертуаре. Но должна признать, по-другому профессиональная фаворитка, как себя называли подобные Каре дамы, не поймет.
— Что ты хочешь знать? — Кара обернулась ко мне.
Смысла представляться, говорить, что я ее дочь, вернее, приемная дочь, я не видела. Зачем?
— Кто настоящая мать вашей младшей дочери? — без реверансов спросила я.
Густо подведенные брови женщины едва заметно дрогнули, она постучала алым ногтем по подлокотнику.
— Виолетты? — наконец-то вспомнила мое имя.
— А у вас их много? — ехидно полюбопытствовала я.
— Официально — ни одной. На самом деле — одна приемная и одна родная, но они больше мне не дочери, я от них отказалась, — без тени смущения ответила Кара. — Покровители не любят дам с детьми. А мой нынешний покровитель вообще не выносит детского визга. Ему по сердцу путешествия, поэтому у него три больших дома.
Вот почему птичка металась над картой — покровитель дамы оказался с чудинкой. Глядя на Кару, я радовалась, что она отдала нас в приют. Упаси боги от такой матери! Сейчас бы сидели с Вейлой в таком же дорогом и безвкусном особнячке, в ожидании, когда очередной глубоко женатый покровитель вспомнит о живой игрушке.
— Кто вам отдал Виолетту? — вкрадчиво спросил Эмрис.
— Да так, одна ненормальная… — пожала плечами Кара.
История моего появления уложилась в несколько предложений. Кара была молода и неопытна. Настолько неопытна (скорее просто глупа), что решила привязать к себе мужчину, родив ему ребенка. Привязать и получать от него деньги. Отец Вейлы привязываться не пожелал, и она осталась с младенцем на руках. Счастливый папочка сбежал, из приличной квартиры грозили выгнать, в неприличную она переезжать не хотела. Тогда она встретила одну ундину с малышкой на руках. Девушка выглядела очень испуганной. Кара разыграла добрую любящую мать и вскоре стала обладательницей кошелька, туго набитого жемчугом, и еще одного младенца, о котором обещала заботиться. Забота, однако, закончилась под дверью приюта.
— Прямо так отдала тебе жемчуг и исчезла? — ядовито переспросил Эмрис.
Кай подозрительно прищурился. Ничего не понимая, я переводила взгляд с одного на другого. Не отдавала? Не хотят ли они сказать, что меня просто выкрали вместе с жемчугом?
Кара закатила глаза, скривилась и раздраженно призналась:
— Хорошо! Я сама взяла жемчуг…
— А младенец? — ровно выговорила я.
Соблазн как следует одарить воровку везением и тем самым познакомить ее с химерами был столь велик, что я сжала пальцы в кулаки. Не опущусь до ее уровня. Ни за что! Я вздрогнула, когда на плечи легли ладони Кая. Твердые, жесткие, они привели в чувство лучше холодного душа. Я выдохнула и, с презрением глядя на Кару, застыла, ожидая ответа.
Женщина недовольно поморщилась.
— Хотела найти того, от которого бежала ундина? — подсказал Эмрис. — А потом поняла, что поторопилась с кражей. Потому что ты ничего не знала об ундине, и имя ее наверняка оказалось липовым. Тогда ты оставила детей и уехала в другой город. Свое имя не сменила, потому что молодая была и глупая. Как ты себя поначалу называла? Ромашкой или Маргариткой?
Кара с кокетливой улыбкой опустила глаза.
— Ну, цветочная, что еще забыла сказать? Мы понимаем, старость на носу, зелья только тело молодят, а память уже не та, да? — прошипел Эмрис. Я и не знала, что он может быть таким жестоким. — Сама вспомнишь, где ошиблась, или съездить к твоему покровителю? Пусть порадуется, какая ты ловкая в молодости была.
Мимоходом он прошелся по всем мозолям Кары. Я бы на ее месте надела гостю вазу на голову за такие намеки, а женщина лишь хихикнула, погрозила проклятию пальцем и заговорила:
— А вы не промах, господин! Ладно, скажу, как было…
Подзабыла Кара о многом.
На самом деле никакого разговора с ундиной не было. Меня банально украли вместе с кошельком, который девушка спрятала в переносную люльку. Кара побоялась разбудить младенца и унесла всю люльку целиком. Потом достала кошелек, меня подбросила в приют, а заодно и свою дочь Вейлу, которая ей только связывала руки. Нянечка видела, что нас принесли вместе, и сделала вывод, что мы сестры. Так нас и записали.
Как я оказалась у ее сестры Гвенды, Кара не знала.
А все было просто: мама Гвенда беспокоилась за сестру, и они с отцом пошли ее искать вслед за путевым огоньком. Тот метнулся к приюту, где нянечка, шепотом ругая блудную мать, забирала с крыльца двух младенцев. Кара уже скрылась, но по описанию нянечки они ее узнали. И хоть огонек рвался дальше за беглянкой Карой, мама махнула рукой на сестрицу, решив предоставить ту ее судьбе. Они забрали нас с Вейлой и вернулись домой.
— Но я ее встречала, совсем недавно, ундину эту, — закончила рассказ Кара.
Пару месяцев назад в приморском городе оборотней она видела ундину. В компании плечистого коротышки и пары малышей. Судя по семейному сходству, гуляла водная дева с мужем и детьми. Кара постаралась скрыться раньше, чем та ее узнает.
Получив описание внешности ундины, ее мужа, детей и название города, мы покинули пестрый особняк. Эмрис, ворча, убрался возвращать одежду. Народу на улице почти не было, поэтому Кай предложил мне опереться на локоть. Мы неторопливо направились в центр города. Там альвы устроили цветочную ярмарку-выставку.
Развеюсь, заодно куплю отцу саженцев или рассады, и семян аптекарских трав обязательно. Отвлекусь немного, а то после визита к Каре не то разреветься хочется, не то расхохотаться, не то прибить кого-нибудь, не то одарить везением.
Дважды проклятая? А брошенная и украденная, точно кулек с конфетами, — это как вообще? Как я попала к ундине? Кто она? От кого бежала? И где мои родители? Почему доверили мое спасение водной деве? Вопросы, вопросы, вопросы. И вместо ответов я получаю новые вопросы.
— Докладываю — все вернул. — На плечо сел Эмрис, заинтересованно покрутил головой. — Куда путь держим?
— На ярмарку…
— На ярмарку? — ужаснулся он и воинственно встопорщил хохолок. — Э нет! Это без меня! Летта, ты, конечно, хорошая девушка, но к такому подвигу я не готов! Это Кай у нас отмороженный… спокойный в смысле, а с меня плетельницы хватило! До сих пор снится!
— Ты же не спишь! — насмешливо напомнила я.
— Но помечтать ведь могу?
И проклятие форменным образом от меня сбежало. То есть улетело.
Я обернулась к Каю и спросила:
— Не сбежишь?
Кайден отрицательно покачал головой, в уголках губ затаилась едва заметная улыбка. Все-таки не такой он спокойный, как считает проклятие.
Цветочная ярмарка у альвов — это лабиринт трав и черенков, множество разнообразных ароматов, цветов и невероятных форм. Глаза разбегаются, хочется взять хоть по одному семечку, по крохотному ростку. Приходится, задвинув восторг в угол, выбирать самое нужное, то, что пригодится, а не будет занимать место на грядке или в теплице.
До вечера я, повиснув на Кае, — народу вокруг было не протолкнуться, — выбирала, торговалась, оплачивала, договаривалась о доставке. Стило в моих руках ломалось, каблуки, которых почти и не было, застревали в зелени тротуара, ноги подворачивались, шнуровка на корсаже, старательно затянутая на скромных формах, разъезжалась. Но я была настолько увлечена ярмаркой, что все это казалось мелочами.
Сумма, которую отец выделил на покупки у альвов, быстро закончилась, и до заката я просто гуляла между стеллажами, заставленными цветами и саженцами, потягивала морс, купленный у лоточника, ела шоколадные ягоды, по вкусу напоминающие конфеты. Но этого было мало, хотелось чего-нибудь светлого и радостного, чтобы хоть на время забыть о новом долгом перелете в поисках ундины.
Панно из цветов я заметила давно — надпись на нем приглашала гостей вечером заглянуть на танцевальную площадку. Пока я блуждала по выставке, солнце село, загорелись цветы, напоминающие восточные фонари.
Лишь бы сопровождающий, который больше ловил меня, чем носил покупки, не отказался.
— Сходим? — Я показала на объявление.
Кай внимательно осмотрел вывеску, нахмурился, словно что-то вспоминая. Я затаила дыхание. Вдруг Эмрис прав и Кай родом из древних времен, когда танцевать с дамой считалось недостойным грозного воина?
— Или тебе нельзя танцевать? — Я вопросительно заглянула в глаза стального цвета. В свете фонарей они казались темнее, живее. — Или ты не умеешь?
— Не знаю. — Кай снова улыбнулся. — Не помню, чтобы я танцевал.
Шутка. Самая обычная шутка — и я улыбаюсь, словно мне предложили черенок полосатой розы, купить которую — все равно что луну с неба достать.
— Я научу. — Я весело поклонилась, предлагая руку. — Или напомню.
Вышло игриво, но сейчас это было не важно, я хотела немного радости и сказки. Музыка, что доносилась из-за деревьев, звала и манила. Охотник оживал, точно дерево под лучами весеннего солнца.
Он поклонился в ответ, сжал пальцами мою ладонь и, придерживая за талию, повел на людную площадку.
Цветочная арка вела на невысокий изумрудный подиум, где под мелодичные напевы музыкальных колокольчиков, выращенных альвами по углам, кружились пары. На входе раздавали маски. И девушка в венке из незабудок предлагала выбрать цветок для своего спутника.
С меня хватило одного маскарада. А вот выбрать цветок я бы не отказалась. Я потянула Кая к альве. Пересмотрев цветочное великолепие, расстроенно поняла, что нет ничего, что подойдет охотнику.
Роза — банально. Лилия — помпезно. Астра — не к месту. Редкий желтый олеандр — какой из охотника олеандр? Тюльпан? Хризантема, гвоздика. Гладиолус, который дарили воинам с незапамятных времен? Не то. Не говоря уже про всякую нежную мелочь вроде незабудок, подснежников и маргариток.
Спокойному, надежному, колючему, резкому и сильному охотнику ничего не подходило. Все цветы казались для него слишком обычными.
— А давайте я вам помогу? — предложила альва. — Протяните мне ладонь?
Я вопросительно покосилась на охотника — не будет ли дурного, если надо мной немного поколдуют?
Кайден согласно кинул. Я вложила ладонь в митенке в пальцы девушки. Альва улыбнулась, прикрыла глаза. Нас окутал зеленый туман, он потянулся к охотнику, потом пополз к лотку с цветами и исчез в траве. Вернулась магия девушки с уловом: в воздухе над моей рукой кружился колючий цветок чертополоха.
Я со смешком поймала его, воткнула в петлицу на жилете охотника. Идеально. Интересно, а что возьмет для меня Кай?
Альва с улыбкой обвела рукой цветы, предлагая охотнику сделать мне подарок. Узоры на ее пальцах слегка мерцали, девушка была готова помочь Каю выбрать идеальный цветок.
Охотник окинул взглядом лоток, потянулся к ветке вереска, передумал, повернулся ко мне:
— Дай, пожалуйста, пенал.
Я удивленно протянула деревянный футляр. Фиалка? Он выбрал фиалку? Ту самую? До последнего не верила, что Кай полез за цветком, который раз двадцать вываливался из пенала, когда я расплачивалась за покупки.
А Кайден тем временем достал белый цветок, вернул пенал, задумчиво посмотрел на меня. Наручи были скрыты под рубашкой, но легкое свечение рун я все равно заметила. По стеблю фиалки поползла темная дымка. Глазом моргнуть не успела, как лепестки стали слегка заостренными, на стебельке выросли крохотные шипы.
Альва тихо хмыкнула, подмигнула. Кайден с помощью магической нити прицепил фиалку к моему корсажу. На фоне темной ткани она смотрелась отлично.
— Значит, я колючая? — улыбнулась я, увлекая охотника к танцующим парам.
— Нет, колючий я, а ты с шипами.
— И бледная? — Я не собиралась флиртовать, просто было любопытно, почему именно белая колючая фиалка?
— Светлая, солнечная.
Скажи это другой мужчина, я бы смутилась. А так… Ровный тон и прямой взгляд — какие тут могут быть намеки и комплименты? Обычная констатация факта: я похожа на фиалку. Выгоревшие русые волосы, неаристократичный загар.
Я положила руки на плечи охотника, его ладони скользнули на мою талию. Первые шаги вышли неуклюжими вовсе не из-за Кая — нога подвернулась. Я опять притянула чье-то невезение. Кайден поддержал, остановился, прислушиваясь, прикрыл глаза, будто что-то вспоминая. Я затаила дыхание. Охотник медленно отступил, уводя меня за собой.
Музыка плыла над площадкой, и мы полетели. Вначале неторопливо, сбивая с ритма другие пары, потом энергичнее. И вот уже никто не мог сказать, что недавно мы кому-то мешали. Кай отлично танцевал, чувствовал ритм, направлял меня. Правда, некоторые па давно устарели, но их становилось все меньше, охотник быстро учился.
С ним я не чувствовала неловкости, стеснения, не хотела сбежать. Были только музыка, Кайден и ощущение счастья в душе. Покалывание в кончиках пальцев отрезвило, я резко остановилась, прикрыв глаза, попыталась представить, как собравшаяся в руках магия растекается обратно по телу. Много раз видела, как Неста так делает, и потому была уверена, что поможет. Однако отвлечься от танца не выходило. По губам все еще блуждала довольная улыбка, сердце радостно стучало.
— Медленно вдохни и выдохни. — Ладони Кая невесомо скользнули вверх по спине, легли на плечи.
— Не выходит. — Я положила руки на грудь охотника, ему не привыкать к моему везению, а вот кружащиеся пары вряд ли обрадуются встрече с химерами.
— Эх, так вас и оставляй! — Меня оторвали от Кая, развернули точно куклу.
Желтые глаза глянули сквозь прорези белой маски. Парик, рубашка с воротником-стойкой, перчатки — никто бы не заподозрил, что под обликом светловолосого мужчины скрывается проклятие.
— Я готов, давай одаривай меня везением, — усмехнулся Эмрис, прижимая мои ладони к рубашке.
В который раз я с удивлением отметила, что говорливый спутник теплый и вполне материальный на ощупь.
— Ну что, будем делать меня счастливым или танцуем? — ехидно спросил Эмрис.
— Не будем. — Я отвлеклась, магия успокоилась. Хмуро оглядела одежду проклятия. Опять украл? Позаимствовал то есть.
— Говори конкретней, что «не будем»? — Эмрис ловко приподнял меня и плавно отодвинулся подальше от Кая, наблюдающего за мной с заметным беспокойством.
— Ничего не будем. — Я убрала руки проклятия с себя и кивнула Кайдену: — Все нормально, отпустило.
— Никакой благодарности! — возмутился Эмрис, снова придвигаясь и нависая надо мной. Занятно — оказывается, они одного роста с охотником. — Я, может, тоже хочу танцевать?
— А ты умеешь? — хмыкнула я, ничему уже не удивляясь.
Живое проклятие. Проклятие, которое ест. Проклятие, которое танцует. Тот, кто создал его, вообще проклятие создавал или человека?
— Вот и выясним. — Эмрис взял мои ладони в свои руки. — И не надо так коситься, одежду я купил. Это все твое тлетворное влияние, между прочим!
И меня утащили вслед за музыкой. Если Кай увлекал в полет, то Эмрис заставлял падать в пропасть. Проклятие отлично танцевало, видимо, нагляделось, пока сидело в голове Арвеля. Правда, в танце, как и в жизни, сказывался взрывной характер Эмриса. Ему было мало просто двигаться под музыку. В его руках я чувствовала себя пушинкой, перышком, которое нес ветер. Это захватывало и утомляло.
Воспользовавшись перерывом между танцами, я направилась к Каю, поджидающему у арки входа. Пришлось вцепиться в руку Эмриса, потому как спотыкалась я через шаг, — отступившее на время чужое невезение нахлынуло волной.
— И все-таки откуда одежда и парик? Где деньги взял? — с подозрением спросила я.
Может, пора готовиться к визиту законников? В связи с тем, что кого-то ограбило… проклятие?
— Одежда — из магазина. — Эмрис подцепил меня под локоть, фыркнул в ухо: — А деньги, не поверишь, заработал!
— Где? — недоверчиво прошептала я, глядя в белую маску, за которой сияли желтые глаза.
— Да тут неподалеку. — Эмрис кивнул Кайдену, и мы прошли под аркой. — Кричал один: «Орла, орла, полцарства за орла!» Разве я мог ему отказать?
— Он хоть жив?
— Вполне. Даже решил завязать с пагубной привычкой выпивать по три бутылки крепленой настойки альвов в одну персону. Всего-то подошел к нему и спросил, где мои полцарства.
— А заплатил он тебе за что?
— За услуги личного ездового орла, вызванного по спецзаказу на кодовый крик: «Орла, орла мне!» — довольно сообщил Эмрис.
Представляю, как удивился изрядно выпивший господин, когда с ним заговорил ездовой орел. Я во все глаза смотрела на проклятие, в голове не укладывалось, что Эмрис кого-то на себе тащил. Даже превратившись в ездового орла.
— Ты его донес?
— Почему я? Его донесла карета, а я всего лишь взял деньги за вызов и доволок его до нее.
— Бессовестный обманщик.
— Совестливый и честный! Он меня звал? Звал. Плату обещал? Обещал. А о полете на мне речи не было. Когда еще ему говорящий орел попадется? Оборотень только если, да и тот вряд ли бы к нему подошел. Лапы в хвост — и улетел, там такой букет из настойки и одеколона, чуть клюв трубочкой не свернулся! — Эмрис остановился у лотка с цветами, искоса сверкнул на меня желтым взглядом. — Подберешь гербарий для меня? А то чувствую себя обделенным.
Он махнул рукой на Кая. Охотник с легкой насмешкой следил за проклятием.
— Летта, только мне что-нибудь без средств нетрадиционного целительства подбери? — Эмрис насмешливо дотронулся до колючки на фиалке. — Я, знаешь, в лесу колючек успел нацеплять столько, что до сих пор чувствую себя восточным мудрецом, что на еже сидит.
— На гвоздях, — поправила я, выискивая среди цветов веточку со светлыми, будто позолоченными, цветами, напоминающими маленькие лилии.
— Хорошо хоть не на кактусах. — Эмрис придвинулся вплотную, заглянул через мое плечо.
Олеандр, который я видела в прошлый раз, по закону подлости не находился. Альва, пару минут слушавшая мое пыхтение, нахмурилась, задумчиво окинула нас с Эмрисом взглядом и вытащила откуда-то снизу собранные кистью цветы.
Я обрадованно заулыбалась — желтый олеандр, прямо как Эмрис. Редкий, ядовитый, опасный, смертельный — и в то же время лечебный. Смотря как с ним обращаться: можно к предкам угодить, а можно исцелиться.
Петлицы на рубашке проклятия не было, бытовая магия мне недоступна, пришить подарок, как сделал Кайден, не могла, поэтому вложила веточку в его руку.
— То есть Кай — колючая гадость, которая, как ни поливай, исколет, а я — ядовитая пакость, нюхай, но не забывай, что все равно отравит? — хмыкнул Эмрис, покручивая подарок в пальцах.
— Нет, — улыбнулась я. — Он стойкий, а ты редкий.
Эмрис многозначительно фыркнул. Столько предвкушения было в его голосе, что я ожидала как минимум кактус-опунцию с редкими длинными колючками. Однако проклятие, изучив содержимое лотка, недовольно поцокало языком.
— Позвольте ваши ручки, леди? — Не дожидаясь ответа, сцапало мою руку и возложило сверху ладонь оторопевшей от неожиданности альвы. — Ну что вы глядите, нет тут нужного цветка.
Девушка отмерла, понимающе закивала. В этот раз ее магия блуждала долго. А когда вернулась, я рассмеялась — мне принесли светящуюся в темноте веточку плетельницы, на прозрачном стебельке которой распускался цветок, напоминающий астру. Он сиял крохотной звездой.
— Ты такая же. — Эмрис вложил подарок мне в ладонь. — Разгоняешь тьму и сияешь.
Альва завистливо вздохнула.
Проклятие увлеклось. Перестаралось с игрой в человека. Напомнить ему? Не стоит.
— Вот, каждому по гербарию, можно теперь и обратно идти! — весело объявил Эмрис.
Чертополох и олеандр. Кайден бросил взгляд на Летту, идущую рядом с темной сущностью. Она верно подметила их характеры. А они попытались показать, что для них значит девушка. Темная сущность и охотник — более странной компании для юной особы не найти.
Кайден вспомнил, как кружил Летту в танце, как душу окутывало тепло, когда двумя звездами сияли глаза девушки. И ее удивление, когда он, вспомнив, что женщинам нравятся комплименты, решил попробовать. Впервые за много лет охотник потерпел поражение, проиграл темному. Куда уж его косноязычной попытке до словесного кружева Эмриса.
Злость и раздражение, забытые за ненадобностью, пускали в душе корни. Но пока не могли зацепиться: не давало четкое понимание, что Летта — его работа. Однако Кайдену пришлось признать: воспринимать девушку как одну из многих сложно. Из-за эмоций, что просыпались в сердце. Они были виноваты в том, что охотник ощущал себя так, словно выздоравливал после долгой болезни. Он будто опять учился ходить, говорить и управлять своим телом.
Глядя на Летту, Кай переставал чувствовать себя оружием, которым управляет чужая рука. Это было непривычно и определенно нравилось ему.
Ощущение надвигающейся тьмы вернуло Кайдена на пустынную улицу. Эмрис тоже почувствовал, остановился, желтые глаза в прорезях маски сузились. Летта взволнованно нахмурилась и тихо спросила:
— Химера? Я же остановилась, везения не было?
— Ты не виновата. — Кайден также не понимал, как их нашли.
Летта, умница, старательно сдерживалась, хотя иногда ее желание одарить кого-нибудь везением было нестерпимым. За неделю — ни одной искры. И вот опять химера. Химеры.
Кайден неторопливо вытащил спрятанный на голени нож. Тьма приближалась сразу с трех сторон. Сгустки были небольшими, но это не означало, что они неопасны. Мелкие химеры быстрее.
Кай оттеснил Летту за спину. Эмрис фыркнул, встал с другой стороны. То, как темная сущность оберегала девушку, радовало и раздражало. Умом охотник понимал, что забота Эмриса ему на руку, но вот сердце почему-то протестовало. При этом и желания отправить проклятие в темные туманы не возникало, и расположение к нему не исчезло.
Кай сосредоточился на приближающейся опасности.
— Три мертвых тузика? — рассмеялся Эмрис, оценив выскочивших из полумрака химер.
На самом деле «тузики» были собаками лишь частично. Половина собачьего тела, половина того, что оказалось рядом. В итоге одному монстру повезло стать наполовину огромной крысой, двум другим — чем-то вроде крокодилов. Звери, скалясь, принюхивались, вытягивая головы в сторону Летты. Но на что их направляли?
— Ну что, охотники, вперед! — насмешливо предложила сущность.
Бросив взгляд через плечо, Кай заметил, как Эмрис туманом вытек из одежды, обернулся огромной летучей мышью и, подцепив пискнувшую Летту за плечи, взмыл над макушками деревьев.
— Не дергайся, он справится, ему эти милые зверюшки — как тебе тараканы, — успокоил он девушку.
Летта взволнованно вцепилась в его лапу, явно собираясь потребовать немедленно вернуть ее на место. Потому что у нее везение и воздушный удар, доставшийся от названого братца.
— Не врешь?
Нетопырь закатил глаза и фыркнул:
— Я кристально честен! Сама скоро увидишь.
Кай улыбнулся. Когда за тебя боятся, это приятно. Рукоять ножа привычно холодила пальцы, магия отозвалась мгновенно. Вскрик Летты заставил отвлечься — девушка, ставшая призраком, исчезла в белой вспышке.
Химеры замерли, закрутили головами, не понимая, куда делась их цель. Эмрис уменьшился, стал глазастым филином и с уханьем устроился на ветке дерева:
— Что? Имею право насладиться бесплатным зрелищем. Я свою миссию выполнил, Летта в безопасности. Ну разве что Арвель опять ей пару заклинаний прочтет! Ну ничего, ему полезно, хорошая дикция — для политика залог успеха. Так что давай приступай к работе! Хотя нет, слушай, а поймай-ка мне вон ту крысу, а?
За такой нагло-командный тон любому бы давно дали в бубен. Будь ты хоть трижды темной сущностью, называющей себя проклятием. Но Кайдену идея с поимкой химеры понравилась. Охотник не заблуждался — нить управления их противник оборвет вовремя, по ней не пройти. Однако если перекинуть управление химерой на себя, можно попробовать выяснить, на что ориентируется темный. Уж точно не на везение Летты.
— Ну что, подаришь котику крысу? — хмыкнул Эмрис.
— Подарю. И бантиком завяжу.
— О! Благодарю, мой заботливый недруг!
Кайден, вместо того чтобы прицельно бить магией, выпустил тьму, как делал, когда надо было захватить сразу несколько противников. И лишь потом ленты магии сожгли двух химер, оставив одну обездвиженной. Тьма вернулась к хозяину, Кайден подцепил добычу магическим арканом и направился в сторону парка, издалека напоминающего непроходимые дебри. По крайней мере, там их опыты никому не помешают.
Впервые сказочный вид ночного облачного города внизу раздражал. Не мог перенос к братцу повременить немного? Нет, с точностью до минуты я провалилась к принцу в гости. А в парке остались химеры и мои друзья. Эмрис заверил, что ничего с Каем не случится, но это же проклятие!
Я сердито пнула белую каменную балясину.
— Не поцарапай, тебя горничная потом без приправ съест! — обозначил свое присутствие развалившийся в кресле Арвель.
— Твоя горничная даже не узнает, что я тут была, — огрызнулась я, скрестила прозрачные руки на груди и смерила хмурым взглядом братца. — Так что за все царапины будешь сам отвечать.
Светлые брови сильфа насмешливо дрогнули, волосы шевельнулись:
— А чего это ты сегодня такая веселая?
— Потому что я тут. А там их убивают.
— Кого?
— Моих друзей.
— И сколько самоубийц выдержали тебя? — хмыкнул, напрашиваясь на внеплановый душ, братец, благо на столике имелась кроме выпивки и закусок вода в графине.
— Побольше твоего. — Я плюхнулась в кресло.
Согласна провалиться сквозь него и даже сквозь братца, только бы снова оказаться рядом с Каем и Эмрисом.
— Двое, что ли? — Арвель неожиданно придвинул ко мне одну из тарелок, на которой лежали маленькие ароматные мясные рулеты, и протянул вилку: — Ешь, ты же голодная, наверное.
— Отравлено? — предположила я, не видя другого повода для щедрости.
Арвель закатил глаза.
— Выбирай, какой мне съесть?
— Противоядие принял? — догадалась я.
Сильф облокотился на столик:
— И как тебя два твоих друга терпят?
— Нормально терпят.
— А проклятие?
— А Эмрис как раз один из них.
Принц собирался съязвить в ответ, но тут снаружи донеслись голоса. Его облачная пакость наклонилась ко мне и буквально затолкала в кресло.
Хотела провалиться? Провалилась. Правда, не обратно, а сквозь кресло в пол, проскользнула внутри каменной кладки чуть вбок и вверх и… И вынырнула из стены аккурат за густой лианой, которая увивала балкон снизу доверху. Сидеть в толще камня было странно, однако выбраться обратно я не рискнула. Сквозь листья видела остановившуюся облачную колесницу. В ней сидели две светловолосые девушки (темнокрылая сильфида и человек) и статный мужчина. Последний как раз интересовался у Арвеля, не помешали ли они его беседе.
Сильф рассыпался в заверениях, что никакой беседы не было. Просто он, как посоветовал новый наставник, упражнялся в чтении стихов, дабы научиться говорить внятно и четко. Одна из девушек, сильфида, радостно заулыбалась. Ее спутница явно была старше и умнее (хотя выглядела очень юной). Она, видимо, неплохо знала Арвеля, а потому попросила принца прочитать что-нибудь.
Сильф охотно согласился, театрально поперхнулся, осип и, пробормотав извинения, сбежал в комнату. Сильфида дернулась следом, но ее остановила вторая гостья, заверив, что ее брат совершенно здоров. Девушка успокоилась, а ее спутница обменялась с мужчиной усталыми взглядами. Кем бы они ни были, поведение Арвеля их расстроило.
Гости улетели, и я решила вернуться к братцу. Обратно на балкон выплывала, по-другому не скажешь. Какая непростая, оказывается, у призраков жизнь! Прежде чем откуда-то выпрыгнуть со злобным и тоскливым воем, туда надо еще добраться. Понятно, почему призраки такие тонкие, стройные и прозрачные. Пока я выползала из мрамора на балконе, Арвель бурчал в спальне.
Из обрывков реплик я поняла, что мужчина и блондинка-человек его жутко раздражают, потому как при каждом удобном случае занимаются воспитанием принца и принцессы. Но, в отличие от Мэли, так звали темнокрылую сильфиду, сестру моего названого братца, внимание первого советника и его супруги Арвеля нервировало. А еще его злило, что лепреконы — да, советник и его жена были именно ими, зря я их к людям причислила! — не хотели одаривать его везением в таких нужных мелочах, как внимание фрейлины королевы. В общем, пара на колеснице сразу стала мне симпатична. Хотя то, что я повстречала сразу двух лепреконов, выглядело насмешкой судьбы. Печать, чтоб ей кактус поцеловать, они могли бы мне подправить. Но вот только зачем им это делать? Их любимому принцу куда выгоднее оставить все как есть. А потому не мечтаем попусту и ищем дальше.
Что касается везения… Да если бы не химеры, я бы братцу столько его отсыпала, что за ним бы все фрейлины бегали, включая старых и чопорных дам, способных одним взглядом довести до икоты самого бравого вояку! Но я пока не до конца уверена, что монстры не вынюхали мою силу. Я чудом сдержалась на площади, и Кай сказал, что моей вины нет, но вероятность, что охотник ошибся, все же имелась. Поэтому забываем о везении и…
Я замерла на пороге спальни. О… Моему названому братцу решили устроить преждевременную встречу с предками?
Некий индивид в черном кожаном наряде с заклепками (явно наемник), чью физиономию закрывала маска, пытался прирезать принца. Сильф, поваленный на пол, отбивался с остервенением, однако магией воспользоваться не мог из-за алой паутины, опутывающей его с ног до головы. Везение ему бы сейчас не помешало. Пальцы защипало, я стиснула кулаки — нельзя! — и поспешно бросилась обратно на балкон. Схватила графин со столика. Несколько быстрых шагов. Замах…
И ударом по ногам меня сбили на пол. Наемник замахнулся, я инстинктивно попыталась перехватить кинжал. Нападающего резко отбросило от меня — воздушный удар, которым я обзавелась благодаря принцу, протащил наемника через всю комнату и приложил о стену.
В дверь постучали, в спальню вплыл довольный Маэль. Улыбка сползла с лица фейри, как только он оценил двух борцов на полу. Раньше чем я успела открыть рот, меня затолкали под кровать и, бросив в оглушенного наемника заклинанием, начали распутывать принца.
Охрана появилась, когда Маэль дотронулся до первой нити. Наконец-то сработали охранные заклинания на покоях Арвеля.
Фейри под угуканье принца изложил свою версию случившегося, виртуозно общипав с букета подвигов Арвеля лишние листья, то есть меня.
Едва сильф вошел в спальню с графином в руках (решил попить перед сном), как на него накинули блокирующую магию сеть. Но перед этим принц успел-таки нанести один удар. В итоге наемник в отключке, Арвель в путах. Маэль пришел вовремя. Полежи принц подольше в магической паутине — несколько дней ни летать, ни колдовать не смог бы.
Итог. Наемник готов — он в распоряжении стражи. Правда, не факт, что в ближайшие часы придет в себя, ударил Арвель от души. Да и с памятью у нападавшего будут проблемы, Маэль, не разобравшись, добавил.
Лежа под кроватью, я поражалась фантазии фейри. Но сказать об этом ему не успела, время визита к братцу вышло, я провалилась сквозь пол, на этот раз окончательно.
