Начало христианских праздников восходит к праздникам ветхозаветным, в основе которых лежат определенные исторические события. Например, праздник ветхозаветной Пасхи является напоминанием об избавлении от египетского рабства, а в основе праздника Кущей — память о блуждании израильтян в пустыне после исхода из Египта. Но не только исторические события служили поводом для отдохновения от земных дел.

Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его. (Исх. 20, 8-11)

Так заповедовал людям Господь. В этой заповеди прослеживается и забота Господа о человеке как о физическом существе, которому необходим отдых для восстановления сил, и попечение о духовном росте человека, потому что во время отдыха от суетных земных дел следует думать о вечном: день седьмой — суббота Господу, Богу твоему.

У христиан днем покоя — седьмым днем, является воскресенье. Именно в этот день недели произошло Воскресение из мертвых Господа Иисуса Христа. Это величайшее событие в истории человеческого спасения послужило основанием для главного христианского праздника — Воскресения Христова или, по-другому, Пасхи Новозаветной.

Воскресение Христово всегда связывалось в сознании христиан с избавлением людей от первородного греха. Христос, как истинный Бог и как истинный человек, испытав на себе всю полноту страданий и смерти, той смерти, которой должен был умереть каждый ветхий человек, разрушил само понятие смерти. «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав», — свидетельствует тропарь Светлого Христова Воскресения. Именно поэтому момент Воскресения — непостижимый и никем не виденный не отображен в иконографии, а икону, где было бы изображено непосредственно само Воскресение, заменила икона «Сошествие во ад», где явлено избавление людей от уз вечной смерти.

Основой для этой иконографии послужило апокрифическое евангелие Никодима, где приводится рассказ о сошествии Иисуса в ад, а также сочинения Евсевия Александрийского «Слово о сошествии Иоанна Предтечи в ад» и Епифания Кипрского «Слово о погребении тела Господа нашего Иисуса Христа», написанные в IV столетний.

В апокрифе Никодима от имени сыновей Симеона Богоприимца, которые чудесным образом воскресли из мертвых и явились в город Аримафею, дается следующее описание сошествия Спасителя в ад: «И тотчас Царь славы, крепкий Господь силою Своею попрал смерть, и схватив диавола, связал (его), предал его муке вечной и увлек земного отца нашего Адама и пророков, и всех святых, сущих (в аду), в Свое пресветлое сияние.

…И сказал Господь, простирая руку Свою: Приидите ко Мне, все святые мои, ибо имеете подобие образа Моего — вы, кто из-за древа диавольского были на смерть осуждены. Ныне же видите: древом диавольским Я осудил смерть».

Иконография «Сошествия во ад», окончательно сформировавшаяся к XII веку в византийской иконописи, представляет собой симметричную композицию со Спасителем в центре. Вокруг фигуры Христа круг — мандорла (греч. — слава), который символизирует свет, принесенный Иисусом Христом во тьму ада. Ноги спасителя попирают крестообразно сломанные врата ада. По сторонам помещены изображения ветхозаветных пророков и праотцев, среди которых Давид, Соломон, Иоанн Предтеча, Адам, Ева, Авель. На некоторых изводах мандорла Спасителя изображена в форме эллипса с заостренными углами, в одной руке Христа — крест, другую Он протягивает коленопреклоненному Адаму. На Псковской иконе XV века Спаситель Протягивает правую руку Адаму и левую — Еве. Горки, возвышающиеся над фигурами, символизируют мир вышний и являются определенной антитезой черной бездне ада.

К XVI веку композиция иконы значительно усложняется: появляются изображения ангелов, фигура диавола в адовой пещере, мертвые, восстающие из гробов. А к XVII столетию в иконографию стали проникать элементы западноевропейской живописи: на иконе стали появляться изображения гроба с отваленным камнем, спящей стражи и Спасителя восстающего из гроба.

Для древнерусской же иконописи характерно двойное название рассматриваемой иконографии — «Сошествие во ад — Воскресение Христово», что свидетельствует о благоговейном отношении к самому моменту Воскресения, который, как уже упоминалось, не описан евангелистами.

Двунадесятыми называются великие христианские праздники, посвященные событиям священной и церковной истории. Их двенадцать и первым в их ряду, по исторической хронологии, стоит Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября).

В Евангелии нет описания этого события, оно сохранено в Священном Предании. Иконография же праздника основана во многом на апокрифе — протоевангелии Иакова, брата Господня по плоти, то есть сына святого праведного Иосифа Обручника от первого брака. Иногда протоевангелие называют «История Иакова о рождении Марии». В апокрифе говорится о благочестивых, долгое время остававшихся бездетными, супругах Иоакиме и Анне. Благодаря своему обоюдному молитвенному усердию святые праведные Богоотцы в старости получили великий дар Божий — рождение дочери, которой дали имя Мария. «И взяла ее мать в чистое (святое) место в спальне, и дала ей грудь. И воспела Анна песнь Господу, говоря: Воспою песнь Господу, ибо он снизошел ко мне, и избавил меня от поношения моих врагов, и даровал мне плод справедливости своей, единственный столь многим обладающий перед глазами Его».

Окончательно иконография праздника сложилась к Χ-ΧΙ векам в Византии. Существуют различные варианты композиции иконы и для примера можно привести фрагмент из иконописного подлинника впервые вышедшего под редакцией С.Т. Большакова в 1903 году: «Анна святая на одре лежит, девицы стоят, держат дары… Иоаким из полаты зрит из верхняя, баба Святую Богородицу смывает в купели до пояса… посторонь полата празелень, по другую полата бакан…».

На некоторых иконах изображают красный велум — ткань, перекинутую с одного архитектурного элемента иконы на другой. Эта перевязь обозначает соединение ветхозаветного и новозаветного времен. Изображение велума имеет также и другое значение. На иконах не принято изображать внутреннюю часть помещения — интерьер. Все действие происходит на фоне своеобразных архитектурных сооружений. Поэтому, такая деталь иконографии как велум показывает, что действие происходит внутри помещения, а не снаружи.

Следует заметить, что иконой «Рождество Богородицы» начинается праздничный ряд высокого иконостаса, который раскрывает историю спасения человечества. И, несмотря на то, что событие это не описано в Священном Писании Нового Завета, и сам праздник и икона праздника имеют большое значение в литургической жизни Православной церкви. Рождество Богородицы святые отцы называют «начатком нашего спасения». «В Рождестве Божией Матери Создателю всего устроился одушевленный храм, и тварь уготовляется в новое Божественное жилище Творцу», — свидетельствует святой Андрей Критский.

Характерной особенностью поздней иконографии праздника является особое внимание к бытовым деталям, таким как кувшин, купель ложе, палаты. Образ самой новорожденной Приснодевы прикровенен, он не занимает центрального места в композиции иконы, что свидетельствует о высоте Ее будущего смирения.

Иконография следующего праздника — Введение во храм Пресвятой Богородицы (21 ноября/4 декабря) — так же основана на протоевангелии Иакова.

«И вот исполнилось ребенку три года, и сказал Иоаким: Позовите непорочных дочерей иудейских, и пусть они возьмут светильники и будут стоять с зажженными (светильниками), чтобы дитя не воротилось назад и чтобы полюбила она в сердце своем храм Господен. И сделали так по дороге к храму Господню. И жрец принял ее, и поцеловав, дал благословение, сказав: Господь возвеличит имя твое во всех родах, ибо через тебя явит Господь в последние дни сынам Израиля искупление. И посадил ее на третьей ступени у жертвенника, и сошла на нее благодать Господня, и она прыгала от радости, и полюбил ее весь народ Израиля. И ушли ее родители, удивляясь и вознося хвалу Господу, что дочь не повернула назад. Находилась же Мария в храме Господнем как голубка и пищу принимала из рук ангела».

Иконография праздника хотя и видоизменялась со временем, тем не менее, содержит основные типичные черты. Здесь уже центральной доминантой изображения является маленькая фигурка Пресвятой Девы. Трехлетняя Мария изображена одетой в характерный для всей богородичной иконографии мафорий, который, как уже упоминалось, являлся одеждой замужних палестинских женщин. Этой деталью подчеркивается грядущее великое предназначение Божией Матери. Святые праведные Богоотцы изображены или рядом со святой Младеницею, или же позади сопровождающих Ее дев. Первосвященник Захария в низком поклоне склоняется к будущей Пресвятой Богородительнице. На некоторых изводах иконы в верхнем, обычно правом углу помещена характерная сцена: Пресвятая Дева принимает пищу от ангела. Ликующие ангелы также появляются и на поздних иконах праздника.

«Днесь Боговместимый храм Богородица в храм Господень приводится, и Захария Сию приемлет: днесь святая святых радуются, и лик Ангельский таинственно торжествует», — поется в стихире праздника.

Благовещение. (25 марта/7 апреля). «Странное и неизреченное чудо» (светилен праздника) возвестил архангел Гавриил Пречистой Деве: без семени человеческого соткется в Ее теле плоть Того, Кто обновит весь мир. Этот праздник показывает в лице Пресвятой Девы и высоту человеческого достоинства, и полноту смирения, и непоколебимую веру, — все то, что дало возможность для соединения Божества с человеком. Этим событием, о котором в тропаре праздника говорится: «спасения нашего главизна и еже от века таинства явление», открывается Евангельский цикл христианских праздников. Описание явления Ангела Господня Деве Марии находится только в одном Евангелии — от Луки.

В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел. (Лк. 1, 26–39)

Иконография «Благовещения» весьма разнообразна, насыщена деталями и имеет отличающиеся друг от друга изводы: на одних иконах Дева Мария изображена сидящей за пряжей в доме Иосифа, на других Архангел Гавриил благовествует Ей у колодца, а икона XII века «Благовещение Устюжское» представляет и Архангела, и Богородицу без каких-либо лишних деталей — на ровном золотистом фоне. Откуда взяты такие детали, как пряжа или колодец, ведь в Евангелии от Луки нет столь подробного описания? Дело в том, что иконография праздника во многом основывается и на упоминавшемся ранее протоевангелии Иакова. В апокрифе, в десятой главе, говорится о том, что Пресвятой Деве было поручено прясть завесу из пурпура и багрянца для Иерусалимского храма. Далее следует описание самого Благовещения: «…и, взяв кувшин, пошла за водой; и услышала голос, возвещавший: Радуйся, благодатная! Господь с тобою; благословенна ты между женами. И стала оглядываться она, чтобы узнать, откуда этот голос. И, испугавшись, возвратилась домой, поставила кувшин и, взяв пурпур стала прясть его. И тогда предстал перед нею ангел Господень и сказал: не бойся Мария, ибо ты обрела благодать у Бога и зачнешь во славу Его. Она же, услышав, размышляла, говоря сама себе: Неужели я зачну от Бога живого и рожу, как женщина любая рожает?

И сказал ангел: не так, Мария, но сила Всевышнего осенит тебя, потому и рожденное тобой Святое наречется сыном Всевышнего. И наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет народ свой. И сказала Мария: я раба Господа, да будет мне по слову твоему. И кончила она прясть багрянец и пурпур и отнесла первосвященнику. Первосвященник благословил ее сказал: Бог возвеличил имя твое, и ты будешь благословенна во всех народах на земле».

Уже к V веку складываются основные принципы иконографии праздника — это двухфигурная композиция, представляющая Архангела и Богородицу. Следует заметить, еще в III столетии в катакомбах Прискиллы в Риме можно увидеть изображения, отдаленно напоминающие композицию иконы: молодая женщина в тунике сидит в кресле, перед ней юноша в римской одежде, правая рука которого обращена к женщине. А на саркофагах более позднего времени уже прослеживаются все основные элементы будущей традиционной иконографии: Мария, сидящая в кресле с пряжей в руках — слева, ангел с посохом и крыльями — справа. Эта иконография, получившая название «Благовещение с пряжей», является наиболее распространенной. Сам процесс прядения завесы для храма символизирует соткание плоти Богочеловека во чреве Божией Матери. Красный цвет нити — символ достоинства зарождающегося Богомладенца как Царя царствующих. Красный цвет сапожек Богоматери подчеркивает Ее происхождение из царского рода Давидова.

На иконе присутствует символическое изображение Духа Святого в виде голубя и лучей, исходящих из небесного полукруга.

Главным изводом в иконографии праздника является «Благовещение с пряжей». Именно эту икону помещают на Царских вратах, которые открывают доступ в алтарь, к Святому престолу. Сюжет «Благовещение у кладезя (колодца)» является дополнительным и используется, в основном, в стенописи. В иконах «Благовещение с Младенцем во чреве» («Устюжское Благовещение») делается попытка представить идею непорочного зачатия. Небесная полусфера, благовествующий Ангел, смиренно стоящая Приснодева, отсутствие конкретного места действия — все это служит цели показать прикровенность и таинственность Боговоплощения.

Рождество Христово. (25 декабря/7 января). Важнейший из двунадесятых праздников. Рождество Спасителя мира, который явился не в великолепном столичном Риме, в императорском дворце, а в глухой провинции, во мраке ночи, в хлеву, тем не менее, самое торжественное и радостное, после Воскресения Христова, событие всей людской истории. Как сам праздник также значительна и многопланова иконография праздника, которая основана как на канонических Евангелиях от Матфея (2, 1-12) и от Луки (2, 1-20), так и на апокрифах — протоевангелии Иакова, евангелии Псевдо-Матфея и «Сказании Афродитиана Персеянина на Рождество Христово».

Тема Рождества разрабатывается уже в миниатюрах древнейших рукописных Евангелий, на саркофагах римских катакомб; изображения Рождества и сцены поклонения волхвов присутствуют также и на донышках ампул для лампадного масла. А с IV века, когда Рождество стало праздноваться отдельно от Богоявления, стала формироваться иконописный канон праздника.

Центром композиции иконы является лежащая на красном ложе фигура Богородицы. Рядом с ней — проем пещеры, в которой находятся ясли — кормушка для животных, где лежит спеленутый Богомладенец. Рядом с яслями — вол и осел (иногда конь и корова). Присутствие этих животных не столько подчеркивает место действия — хлев, сколько символически отображает пророчество Исайи: Вол знает владетеля своего и осел ясли господина своего; а Израиль не знает [Меня], народ мой не разумеет (Ис. 1, 3). Существует также и другое толкование: вол и осел символизируют два народа — израильский и языческий, для спасения которых и явился Христос.

Над пещерой изображают небесный полукруг и Вифлиемскую звезду, лучи которой нисходят к окруженной крестчатым нимбом голове Младенца. Слева и справа, среди горок помещены фигуры ангелов и пастухов, количество которых может быть различно, а также волхвов, принесших, согласно Евангелию от Матфея дары: золото, ладан и смирну (Мф. 2, 11).

Богородицу изображают или повернувшейся к Младенцу, или, в редких случаях, стоящую перед яслями, но чаще всего отвернувшейся от спеленутого Христа. Это положение фигуры Богородицы указывает на то, что рожденный Ею Богомладенец уже принадлежит не Ей, а всему миру, как об этом свидетельствуют Евангелия от Матфея и от Луки:

Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф. 12, 48–50).

…Матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его (Лк. 8, 21).

Этот поворот символизирует также обращение Богородицы к миру, для которого отныне Она должна стать заступницей и утешительницей.

На некоторых иконах Ее взгляд устремлен на Иосифа Обручника, который помещен в нижней, левой или правой части иконы. Нимб его нередко изображают соприкасающимся с ложем Богоматери. Перед сидящим в задумчивости Иосифом стоит или один пожилой пастух, или два пастуха — пожилой и молодой. В иконописном подлиннике имеются прямые указания на изображение этих фигур: «Иосиф Обручник на камени седит, брада апостола Петра, риза празелен, испод бакан, а рукою закрылся, а другою подперся, а пред ним стоит пастырь, сед, брада Иоанна Богослова, плешат, риза козлятина мохната, лазорь с чернилом, а в руке три костыли, а другую ко Иосифу протянул, а за ним пастырь млад, риза киноварь, а гонит козлы черны и белы и полосаты».

Весьма распространено мнение, что одетая в овечьи шкуры фигура является неким бесом-искусителем, который вызывает смятение и сомнение в душе праведного Иосифа. Это мнение несостоятельно по той причине, что силы зла, которым на иконах приданы человекообразные формы, имеют вполне определенный способ изображения: там могут присутствовать короткие перепончатые крылья, хвосты, двуликие головы и много других характерных деталей. Другое толкование рассматриваемого образа, основывается на протоевангелии Иакова и предлагает видеть в предстоящей Иосифу фигуре книжника Анну или по-другому Анену, который заподозрил Иосифа и Марию во грехе. Особенно обосновано это в тех случаях, когда данная фигура изображена в традиционных одеждах. При внимательном исследовании здесь можно уловить отзвуки тех обвинений, которые выдвигали против христиан их противники — иудеи и в частности Цельс, который в своем сочинении 178 года «Правдивое слово» полностью поддерживал мнение талмудистов о том, что Иисус не Мессия, а незаконный сын Марии и римского легионера Пандеры.

В нижней части иконы представлено омовение Младенца Христа, которое совершают две женщины. Одна из них — повитуха, согласно апокрифу Иакова, была приведена в пещеру праведным Иосифом. Увидев чудесные роды, она привела в пещеру другую женщину, у которой вызвало сомнение все происходящее. Описание последующих событий приведено в апокрифе: «И только протянула Саломея палец, как вскрикнула и сказала: Горе моему неверию, ибо я осмелилась искушать Бога. И вот рука моя отнимается как в огне… И тогда предстал перед нею ангел Господен, и сказал ей: Саломея, Саломея, Господь внял тебе, поднеси руку свою к младенцу и подержи его, и наступит для тебя исцеление и радость. И подошла Саломея, и взяла младенца, сказав: поклонюсь ему, ибо родился великий царь Израиля. И сразу же исцелилась Саломея…».

К XVII веку иконография праздника значительно расширяется. В композицию включают волхвов, следующих за Вифлеемской звездой, ангелов, сообщающим радостное известие пастухам, бегство в Египет, избиение младенцев.

Сретение Господне. (2/5 февраля). Древней иудейской традицией предписано: по прошествии сорока дней после рождения ребенка родители приносят его в Храм, жертвуя при этом двух горлиц. Богородица и Иосиф Обручник, строго следуя закону, выполнили предписанное. Об этом рассказывает Евангелие от Луки.

Тут была также Анна пророчица… достигшая глубокой старости… которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь. И она в то время, подойдя, славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (Лк. 2, 22–38).

Символическое значение этого праздника в «сретении» — встрече ветхозаветной, уходящей, и новой, приближающейся, эпох в истории человечества. И в иконографии праздника именно это значение евангельского сюжета занимает главенствующее место. Обрядовая сторона подчеркивается разве что изображением двух горлиц в руках праведного Иосифа. Важнейшая деталь композиции иконы — изображение перевитого велумом кивория. Киворий — шатер на колоннах над престолом — принадлежность именно христианского храма. Слева изображена Богоматерь с Младенцем Христом на руках, за ней — праведный Иосиф. Справа — Симеон Богоприимец, протягивающий закутанные, в знак особого благоговения, гиматием руки к Младенцу, позади его — пророчица Анна. На некоторых изводах в руках Анны изображают свиток, а Богомладенец находится на руках праведного Симеона.

Иконография праздника окончательно сформировалась к IX веку и претерпела незначительные видоизменения, так как основана только на евангельских текстах и по поводу этого исторического события не существует других литературных источников. Есть, правда, красивая легенда о том, что Симеон Богоприимец был одним из семидесяти двух толковников, которые по поручению египетского правителя Птоломея II (285–246 гг. до Р. X.) переводили с древнееврейского языка на греческий текст Священного Писания для знаменитой Александрийской библиотеки. Симеону, усомнившемуся в пророчестве Исайи о рождении Эммануила девой (Ис. 7, 14), было дано повеление от Господа не умирать до тех пор, пока он своими глазами не увидит Младенца и не примет Его на руки.

Крещение или Богоявление. (6/19 января). Три евангелиста — Матфей, Марк и Лука описывают это событие.

Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3, 13–14).

И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мк. 1, 9–10).

Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо, и Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение! (Лк. 3, 21–22).

В Евангелии от Иоанна само Крещение не описано, но приводится свидетельство Иоанна Крестителя о Христе, как о Сыне Божием на котором пребывает Дух Святой.

На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий (Ин. 1, 29–33).

Суть этого праздника в раскрытии перед людьми личности Иисуса Христа как Сына Божия. Богоявлением этот праздник называется еще и потому, что здесь проявилось участие всех Лиц Пресвятой Троицы: и Бога Отца, образом которого явился глас с небес и вочеловечившегося Бога Сына, принимающего Крещение в водах Иордана, и Бога Духа Святого, подобно голубю сходящего с небес.

Самые первые изображения на тему праздника появляются в росписях римских катакомб. А первые упоминания о праздновании Крещения относятся ко II веку. Тогда праздники Рождества и Богоявления отмечались в один день. С IV столетия, когда празднования были разделены, начинает складываться традиционная иконография Крещения-Богоявления. Поначалу это были двухфигурные композиции представляющие Иоанна Предтечу и Христа. Спаситель изображался в центре иконы, окруженный водами, слева Иоанн Креститель. Вверху — изображение голубя.

Иногда справа помещали изображение пророка Исаии, слова которого привел в своей проповеди Иоанн Предтеча: Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; (Ис. 40, 3; Мф. 3, 3; Мк. 1, 3; Лк. 3, 4; Ин. 1, 23).

В дальнейшем в композицию иконы, в левую ее часть, стали включать фигуры ангелов, число которых может быть различным. В руках ангелы держат покровы (платы), тем самым символически изображая действия диаконов во время обряда крещения.

Река Иордан заключена между двух высоких горок. Одним из назначений изображения горок на иконах, помимо того, что они символизируют ступени духовного восхождения, является то, что они показывают действие происходящее на открытом пространстве. На самых ранних изводах иконы среди волн Иордана, в нижней части можно увидеть аллегорические изображения бородатого старца, напоминающего Нептуна, и юноши, символизирует воды реки и моря, которые по пророчеству псалмопевца побежали вспять.

Что с тобою, море, что ты побежало, и [с тобою], Иордан, что ты обратился назад? Что вы прыгаете, горы, как овны, и вы, холмы, как агнцы? Пред лицем Господа трепещи, земля, пред лицем Бога Иаковлева, превращающего скалу в озеро воды и камень в источник вод (Пс. 113, 5–8).

Эти фигуры являются своеобразными отголосками раннехристианских символических изображений.

Иногда композицию иконы дополняет группа людей, готовящихся к Крещению.

Святой Дух в канонической иконографии праздника изображен не просто в виде парящего над Христом голубя. Сначала изображен небесный полукруг, из которого нисходит луч, заканчивающийся небольшим кругом, в центре которого и помещен голубь.

Сама фигура Спасителя может быть изображена вполоборота к Иоанну, обнаженной, что характерно для ранних икон праздника, или стоящей фронтально, но уже с повязкой, (перепоясанием) на чреслах.

Преображение. (6/19 августа). В первой части книги, где речь шла о двух различных богословских направлениях — исихастах и гуманистах, уже приводилось описание Преображение Господня из Евангелия от Матфея. А вот как об этом же событии свидетельствуют евангелисты Марк и Лука.

И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних, и преобразился перед ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом. При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса. Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых (Мк. 9, 2–9).

После сих слов, дней через восемь, взяв Петра, Иоанна и Иакова, взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею. И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия; явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним. И когда они отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии, — не зная, что говорил. Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их; и устрашились, когда вошли в облако. И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте. Когда был глас сей, остался Иисус один. И они умолчали, и никому не говорили в те дни о том, что видели. В следующий же день, когда они сошли с горы, встретило Его много народа (Лк. 9, 28–37).

Преображение Господне — явление и подтверждение Своей Божественной природы, было показано Христом не при большом стечении народа, а только для избранных учеников, только после долгого и трудного восхождения на вершину горы. И как подтверждение Божественности Иисуса, явлены были ученикам два пророка: от мира умерших — Моисей, от мира живых — восхищенный на небо и не познавший смерти Илия. Ученикам было дано видение не только скрытого плотью Божества, но и убедительно доказано, что у Бога нет мертвых, у Бога все живые.

…а вы, прилепившиеся к Господу, Богу вашему, живы все доныне (Втор. 4, 4).

Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38).

Иконография праздника сначала носила символический характер. Как пишет автор книги «Основы иконографии древнерусской живописи» Ю.Г. Боброва, «впервые композицию на сюжет Преображения можно обнаружить в росписи Равенны. Мозаика в церкви Сан Аполлинарио ин Классе (VI в.) выполнена в типичном духе раннехристианских иносказаний. В алтарной апсиде изображен простой крест в круге сияющих звезд, по сторонам греческие буквы а и со. Также по сторонам креста расположены полуфигуры Моисея и Илии, над крестом — длань Бога-Отца. В нижней части композиции находится изображение горы Фавор с деревьями, среди которых помещены три агнца, символизирующие апостолов Петра, Иакова и Иоанна».

В дальнейшем иконография Преображения представляет конкретные изображения Христа, пророков, апостолов и практически не претерпевает изменений.

В центре иконы, в круге славы — мандорле, изображен Спаситель в белых ризах. Слева пророк Илия, справа — Моисей, с книгой в виде кодекса в руке. Фигуры пророков в одних случаях касаются мандорлы, а в других находятся за пределами ее. Сама же форма мандорлы может быть в виде круга или в виде эллипса с заостренными углами. Фигуры Спасителя и пророков помещены на горках. От мандорлы или от самой фигуры Христа нисходят три луча, упирающиеся в лежащих апостолов.

На русской иконе XIV столетия, приписываемой Феофану Греку, в композицию включены еще два эпизода: в правой части иконы Христос с учениками поднимается на гору и в левой части они же спускаются с горы.

Вход Господен в Иерусалим. (Переходящий). Иконография праздника строится на Евангелиях от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, а также на апокрифе Никодима. Описания евангелистов предельно кратки и почти не расходятся друг с другом в деталях.

Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их. Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге; народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! (Мф. 21, 6–9).

И привели осленка к Иисусу, и возложили на него одежды свои; Иисус сел на него. Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних! (Мк. 11, 7-10).

…и, накинув одежды свои на осленка, посадили на него Иисуса. И, когда Он ехал, постилали одежды свои по дороге. А когда Он приблизился к спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они, говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних! (Лк. 19, 35–38).

На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле (Ин. 12, 12–15)

В апокрифе Никодима приводится похожее описание этого события: «…увидел я, как (в город) въезжал Иисус, сидя на осле, а отроки еврейские взывали, ветви в руках держа: Осанна сыну Давидову! Другие постилали одежды свои со словами: спаси нас, благословенный на небесах, грядущий во имя Господне!»

Прообразовательное и символическое значение этого события — свидетельство о грядущем Воскресении и Втором Пришествии, где Сын Божий явится во славе, находит свое отображение и в иконе праздника.

Начиная с рельефов на римских саркофагах, относящихся к IV веку, композиционная схема менялась незначительно: со временем добавлялись только новые детали.

В центре иконы изображен Спаситель, сидящий верхом на осленке. Осленок, по толкованию святых отцов — это необузданный народ языческий, а ослица, упоминаемая в евангелии от Матфея — народ иудейский. Справа — Иерусалим, из ворот которого вышли ликующие жители с пальмовыми ветвями в руках. Дети постилают одежды под ноги осленка и срывают пальмовые листья с дерева, изображенного за Спасителем. И постилаемые одежды, и пальмовые ветви являлись у древних жителей Иерусалима знаками почтения при встрече особо важных и знатных людей. Слева — апостолы, изображенные на фоне горы. Существуют две традиции изображения Христа на осленке. В одном случае Лик Христа повернут навстречу жителям, а в другом — отвращен от них и повернут к апостолам. Иногда в горе изображается пещера, символизирующая будущий Гроб Господень. На средневековых сербских и новгородских фресках изображение осла заменяли изображением коня, что на самом деле не согласуется ни с текстом евангелий, ни с пророчеством Захарии:

Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной (Зах. 9, 9).

Вознесение. (Переходящий). Один из ранних христианских праздников, отмечаемых на сороковой день после Светлого Христова Воскресения. Празднования в честь этого события начались уже во И-III столетиях. Само же описание Вознесения Спасителя помещено в книге Деяний апостольских, в первой главе.

…Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Еалилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо. Тогда они возвратились в Иерусалим с горы, называемой Елеон, которая находится близ Иерусалима, в расстоянии субботнего пути (Деян. 1, 9-12).

Вознесение Бога, имеющего человеческую плоть — событие торжественное и одновременно скорбное: Богочеловек покидает учеников и Матерь Свою, оставляя обетование о пришествии Утешителя и заповедуя Своим Вознесением о грозном Втором Пришествии в конце времен.

Самыми ранними из дошедших до нас изображений считается сцена Вознесения на дверях церкви Сабины в Риме (V век) и миниатюры раннехристианских Евангелий, в частности сирийского Евангелия Рабулы (587 год). Сложившаяся иконография праздника с течением времени не претерпевает каких-либо значительных изменений.

Композиция иконы делится на две смысловые части. В верхней изображен Спаситель в виде Пантократора. Вокруг фигуры возносящегося Господа — круглая, как правило, мандорла, которую поддерживают слева и справа двое или несколько ангелов. В нижней части в центре, на фоне горы, на вершине которой изображен отпечаток стоп Спасителя, изображена Богородица в позе Оранты — с воздетыми в молении руками. По сторонам от Нее помещены два ангела в белых одеждах, указывающие на возносящегося Христа апостолам. Сами же апостолы разделены на две симметричные группы по шесть человек. Характерная деталь: на большинстве икон апостолы не имеют нимбов, нимбы есть только у Спасителя, ангелов в верхней части иконы, Божией Матери и двух ангелов в нижней части — «мужей в белых одеждах», как описаны они в книге Деяний. Отсутствие нимбов у апостолов — свидетельство того, что на них еще не снизошла благодать Духа Святого — Утешителя, который по обетованию Спасителя явился в день Пятидесятницы.

Пятидесятница. День Святой Троицы. Праздник сошествия Духа Святого на апостолов. (Переходящий). Удивительно само троичное название праздника, который связывает ветхозаветные и новозаветные времена, знаменует собой начало Церкви Христовой, показывает промыслительное действие в мире Единого Триипостастного Бога. В этот день явился обещанный Богом Сыном Бог Дух Святой, этот день является выдающимся актом попечения Бога о роде людском. Отныне, просвещенный Духом Святым человек готов к распространению евангельской проповеди о Спасении.

…вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли (Деян. 1, 8).

Описание этого события находится в книге Деяний, во второй главе.

При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать (Деян. 2, 1–4).

Композиционная схема иконографии праздника, ранние образцы которой дошли до настоящего времени в виде книжных миниатюр в Евангелии Рабулы (VI век) и в кодексе Григория Назианина (IX век), хотя и имеет вполне устоявшийся вид, но отличается деталями, которые придают изображению различные оттенки богословского содержания.

В центральной части иконы, симметрично, по дуге, расположены фигуры апостолов — по шесть слева и справа. Удивительно, что на вершине, составленной из фигур дуги изображены апостолы Петр и Павел. Согласно книге Деяний, Павел, тогда еще не обращенный в веру гонитель христиан Савл, не присутствовал в Сионской горнице. Почему же он изображен на иконе? Ответ в том, что икона являет нам не хронологически верное историческое свидетельство праздника, а его духовную суть. Сошествие Духа Святого на апостолов — начало христианской Церкви как сообщества всех объединенных верой и стремлением к спасению людей — и живущих, и ушедших из земной жизни. Поэтому вполне обосновано появление на иконе праздника святого провозвестника слова Божия — апостола Павла, апостола без которого немыслимо было бы создание и торжество христианской Церкви.

Слева и справа от апостолов изображены палаты. Как правило, они не соединены велумом — он мешал бы изображению огненных языков, отображающих Духа Святого, нисходящего из небесного полукруга.

В нижней, центральной части иногда изображают закрытую дверь с закругленным верхом — образ затворенной от внешнего мира горницы, в которой свершается великое таинство. К примеру, подобное изображение можно встретить на знаменитых вратах Рождественского собора в Суздале (XIII век).

В других случаях, в полукруглом проеме нижней части изображают, согласно книге Деяний, собрание народов.

Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих? И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит? (Деян. 2, 6-12).

На многих изводах, в проеме с закругленным верхом, на темном фоне изображен старец в короне, держащий на руках плат, на котором находятся двенадцать свитков. Свитки есть также и у одиннадцати апостолов, а в руке апостола Павла традиционно изображена книга в виде кодекса. Старец в короне — это символическое изображение мира, космоса, вселенной.

На некоторых иконах Пятидесятницы, в верхней части композиции, среди апостолов встречается и изображение Богородицы. Такие иконы получают распространение с XVI века. Основанием для подобной иконографии служит упоминание о присутствии Богоматери в Сионской горнице — все они единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его (Деян. 1, 14), а также сочинение преподобного Симеона Метафраста (X век) «Житие Богородицы», которое получило широкую известность именно в этот период времени. Следует заметить, что до сих пор существуют споры о том, уместно ли в иконе, называемой «Сошествие Святого Духа на апостолов» делать значительный акцент на изображении Богородицы, не нарушается ли при этом основной смысл праздника? Ведь считается, что она, по словам протоиерея Сергия Булгакова «имела Свою личную Пятидесятницу в Благовещении, когда сошел на Нее Дух Святой».

Л.А. Успенский пишет, что «поскольку Пятидесятница есть обожение человека, то первая из всех обоженных — несомненно Богоматерь. Основываясь на этом, некоторые оправдывают Ее изображение в Пятидесятнице как образ первого человека, достигшего полного единения с Богом, как вершину человеческой святости. Но, конечно, личный подвиг Богоматери — единственный и не может сравниться ни с каким другим человеческим подвигом. Икона же Сошествия Святого Духа есть образ Церкви с ее таинствами, учением, установлениями и святостью, т. е. образ нормы. И в этом плане Богоматерь, в силу Своего Богоматеринства, не может стоять на одном уровне с другой, хотя бы даже апостольской святостью. Пресвятая Богородица является исключением, а не нормой: Она не в ряду со всеми, а над всеми».

Единого мнения нет, но справедливости ради следует отметить, что уже в древности, на миниатюре сирийского Евангелия Равулы, среди апостолов изображена Божия Матерь. Характерно, что на этой миниатюре присутствует также изображение голубя, от которого нисходит на главу Богородицы огненный язык.

Второе духовное значение такого события, как Сошествие Святого Духа на апостолов — это завершение того откровения Бога о Самом Себе, которое Он предназначил для человека. В этот день в мир, к людям, в Церковь сошел Бог Дух Святой — третье Лицо Пресвятой Троицы. По рассуждению святителя Василия Великого, человек «привлекший Духа, привлекает вместе и Сына и Отца». Поэтому празднику Пятидесятницы соответствует также икона, называемая «Троица Ветхозаветная».

Иконография иконы появилась на основе другого, более раннего извода, который называется «Гостеприимство Авраама» или, иначе, «Явление трех Ангелов Аврааму». В книге Бытия, в восемнадцатой главе содержится описание явления Господа в виде трех странников праотцу Аврааму.

И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер [свой], во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер [свой] и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего; и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите [в путь свой]; так как вы идете мимо раба вашего. Они сказали: сделай так, как говоришь. И поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал [ей]: поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы. И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними, а сам стоял подле них под деревом. И они ели (Быт. 18, 1–8).

К древнейшим образцам иконографии «Гостеприимство Авраама» можно отнести фреску в катакомбе Виа Латина IV века, а также мозаику первой половины VI столетия, которая находится в алтаре церкви святого Виталия в Равенне. В послеиконоборческий период этот сюжет получает широкое распространение и в Византии. На Руси подобные изображения появляются уже с XI века — примером может послужить фреска Софийского собора в Киеве.

Характерной особенностью композиции «Гостеприимство Авраама», наряду с центральным изображением трех крылатых Ангелов с нимбами, является и изображение Авраама, Сарры и слуг, закалывающих жертвенного тельца. Иногда изображений слуг нет, а праотцы Авраам и Сарра изображены среди Ангелов, за их спинами. На некоторых изводах праотцы изображены в окошках палат на заднем плане или на переднем — перед столом, за которым восседают Ангелы.

Основной богословский смысл иконографии «Явление Аврааму трех Ангелов» заключается в обетовании данном Аврааму Господом:

От Авраама точно произойдет народ великий и сильный, и благословятся в нем все народы земли, ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя, ходить путем Господним, творя правду и суд; и исполнит Господь над Авраамом [все], что сказал о нем (Быт. 18, 18–19).

Совсем другое значение имеет иконография «Троица Ветхозаветная». Возникшая в Византии и не имевшая по началу самостоятельного значения, эта иконография получила окончательное осмысление в древнерусском иконописании. Образцом подобной иконографии служит совершенная и по богословию и по своим художественным достоинствам икона преподобного Андрея Рублева. Икона написана предположительно в 1423–1427 годах для иконостаса Троицкого собора Лавры преподобного Сергия.

На иконе нет Авраама, Сарры и слуг, приготовляющих трапезу. Центральное место отведено трем крылатым Ангелам. Положение их фигур, повороты голов с нимбами, соприкасающиеся крылья, характерное изображение стоп ног, палаты, древо и горка на заднем плане — все это образует своеобразный композиционный круг. И выражение ликов Ангелов, и гармоничное единство всех элементов иконы, и ее колорит доносят до предстоящего перед образом ощущение покоя, Божественной упорядоченности и согласия. Это мир, где нет места хаосу. Икона являет уже не сцену посещения Господом Авраама и Сарры, а предвечный совет Святой Троицы об избавлении рода людского от первородного греха и о жертвенном акте Сына Божия — Бога Слова для спасения человечества от вечной смерти. В центре иконы помещена стоящая на столе, а правильнее сказать на престоле чаша с головой жертвенного тельца. Левый Ангел благословляет чашу правой рукой, центральный также совершает благословляющий жест, который одновременно можно истолковать как жест нисхождения в саму чашу, а правый Ангел со склоненной головой и опущенной вниз ладонью как бы дает молчаливое согласие на все совершающееся на таинственном и непостижимом для людей совете Святой Троицы. Традиционно считают, что облаченный в синий хитон и вишневый гиматий с клавом центральный Ангел символизирует собой Иисуса Христа. На некоторых поздних повторениях рублевской иконы изображали даже крестчатый нимб вокруг головы центральной фигуры. Стоглавый Московский собор 1551 года дал следующее определение по поводу подобных икон: «У Святой Троицы пишут перекрестье у среднего, а иные у всех трех. А в старых писмах и в греческих подписывают „Святая Троица“, а перекрестье не пишут ни у единого. А иные подписывают у среднего „ Святая Троица“. И о том ответ. Писати живописцем иконы с древних образов, как греческие живописцы писали и как писал Ондрей Рублев и прочий пресловущии живописцы, а подписывать „Святая Троица“. А от своего замышления ничтоже претворяти».

Однозначно сказать о том, кого именно из Лиц Святой Троицы представляют фигуры Ангелов, нельзя. Есть весьма распространенное и убедительно обоснованное мнение, что центральный Ангел символизирует и Бога Отца и воплощенного Богочеловека Иисуса Христа одновременно. К примеру Ю. Малков в статье «Святая Троица преподобного Андрея Рублева» пишет: «…с достаточной уверенность можно утверждать, что преподобный Андрей, стремясь передать неразрывное единство Ипостасей при обязательном Их различении, не мог не отразить в своей иконе нераздельность-неслиянность. При этом он, в соответствии со всей святоотеческой традицией, сознательно представил образ Отца через образ Сына — по евангельскому слову: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18). Более того, Рублев смог непосредственно иконографически-художественными средствами выразить эту символическую традицию восприятия Сыновнего образа как «замещающего» образ Отца, что, естественно, всегда подразумевалось православным сознанием…».

Успение Пресвятой Богородицы. (15/28 августа). Иконография праздника целиком строится на основе гимнографии — богослужебных текстов и апокрифах. Главными из неканонических произведений являются «Слово Иоанна Богослова на Успение Богоматери» и свидетельства святителей Дионисия Ареопагита и Игнатия Богоносца.

Согласно этим источникам Пресвятая Дева до старости находилась в доме святого евангелиста Иоанна Богослова. Когда Богородице исполнилось 72 года Ей явился Архангел Гавриил и возвестил о Ее скором переселении в жизнь Небесную. По молитве Богородицы Господь чудесным образом перенес в дом Иоанна всех апостолов, которые стали усердно молиться у ложа Пресвятой Девы. Ночью заблистал ослепительный свет и Сам Христос в окружении Ангелов и Архангелов снизошел с небес и принял святую и непорочную душу Богородицы. Погребение Божией Матери состоялось в Гефсиманском саду. По пути в Гефсиманию к траурному шествию присоединился иудейский священник Афония, который должен был по приказу книжников и первосвященников осквернить тело Пресвятой Девы. Но, когда он попытался опрокинуть одр, явился Ангел и отсек священнику руки. Раскаявшийся и уверовавший в святость и непорочность Девы Богородительницы, Афония стал творить молитву Пречистой и получил исцеление.

Самые ранние изображения Успения относятся к IX веку и имеют черты уже сложившейся иконографии. Существующие ныне изводы иконы праздника отличаются друг от друга только количеством деталей и фигур. В центре иконы одр с лежащей Богоматерью. Слева и справа от одра изображены апостолы, святители — авторы апокрифов и плачущие жены. Перед одром — горящая свеча, о которой упоминает апокриф Иоанна Солунского. Часто свечу не изображают, а на переднем плане, у одра, помещены небольшие фигуры Афония и Ангела, отсекающего кощуннику руки. В центре иконы, за ложем Богородицы, фигура Спасителя. В руках Его маленькая спеленутая фигурка, представляющая собой непорочную душу Богородицы. Сама фигура Спасителя окружена миндалевидной мандорлой, вокруг которой изображены ангелы. Слева и справа помещают палаты. В верхней части иконы на фоне неба изображают апостолов, переносимых к одру Богоматери. Такие изводы являются наиболее полными по содержанию, они торжественны по своей сути и передают не столько скорбь успения (по-славянски — усиления — смерти), сколько торжество рождения души в жизнь вечную.

Крестовоздвижение. (14/27 сентября). Полное название этого праздника — Всемирное Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня — наиболее полно отражает суть этого, завершающего ряд двунадесятых, праздника. Крест — орудие позорной казни становится орудием жизни и победы над грехом. Воздвижение креста — это торжество Церкви Христовой, которая прошла тяжелейший период испытаний и гонений и стала открытой миру.

«Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивные даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство», — свидетельствует тропарь праздника.

Согласно Священному Преданию святая равноапостольная императрица Елена, по поручению своего сына — равноапостольного Константина Великого, отправилась в Иерусалим на поиски креста, на котором был распят Спаситель. Оказалось, что потомки первых христиан сохранили память о месте, где была Голгофа и гробница Спасителя. Разрушив построенные на святых местах языческие храмы, императрица начала раскопки, которые увенчались успехом: были найдены три креста, табличка с надписью «Царь Иудейский», отрытая отдельно от крестов, а также пещера Гроба Господня. На каком из крестов был распят Спаситель помог определить чудесный случай: когда кресты несли по городу, возле одного из них произошло исцеление больной женщины и воскресение умершего. Именно этот Крест и был торжественно явлен народу 14 сентября 331 года иерусалимским епископом Макарием.

На иконе праздника в центре изображен епископ, держащий в руках Крест. Ему помогают двое служителей в светлых одеждах. Слева, справа, иногда и в нижней части иконы изображен народ, среди которого особо выделяются святые равноапостольные Константин и Елена. Хотя они и не присутствовали на этом празднике в Иерусалиме, на иконе их изображают обязательно. Любая праздничная икона не является только живописным документом чествуемого события, она свидетельствует о том, какое место занимает это событие в истории спасения рода человеческого и о всех тех, кто причастен к этому.