Герои

Танк скачками передвигался по бугристой местности, сводя к минимуму пробуждение вражеских мин.

– Ещё два часика – и всё! – крикнул Зан. – Вернёмся героями! Ты сделал правильный выбор, записавшись в добровольцы!

– Странная война, – только и сказал Битар, сжимая джойстики.

Гидравлические лапы машины кололи щебень, при каждом новом прыжке поднимая гейзеры пыли.

– Ещё бы пленного взять!

– Как хоть они выглядят? – Битар направил танк к возникшей на горизонте возвышенности.

– Буулы? Да кто знает! – энтузиазм Зана, подкреплённый скорым «проколом» на Землю, не желал распыляться на подобные вопросы. – Пусть командование разбирается!

– А ты никогда не спрашивал себя – зачем?

– Что – «зачем»?

– Зачем нам эта планета, эти буулы? Зачем мы, однодневные солдаты?

– Забудь! – Зан снова глянул на таймер. – Через час сорок семь – «прокол». Будем сидеть в баре, цеплять девочек… Знаешь, как они клюют на форму! Да и часик с одной из Дзэ сможем себе позволить.

Скоро «прокол», повторил про себя Битар. Прокол пространства-времени, который телепортирует их боевую единицу – танк-кузнечик – домой. К славе, деньгам… И никого не волнует, что их единственный день на войне прошёл в тряске и пустой болтовне. Мёртвая пустыня чужой планеты. Кому-то везёт, и они возвращаются с пленными буулами – алмазный орден и пожизненная пенсия. Кому-то нет – их тела кидают в кремационную камеру. Бои с противником очень редки, но они есть. Уж лучше стерильный день, один день патруля, решил для себя Битар.

Танк взмыл вверх, опустился, мягко пружиня, снова устремился к амплитуде, на доли секунды завис над равниной… В этот момент в кабину ударила ракета.

Они всегда были закутаны с ног до головы. Всегда. И в рассказах вернувшихся вояк, и в газетных статьях, и на экранах новостных трансляторов. Даже на баннерах, рекламирующих призывные пункты.

Буулы.

А те, кто видел их без тряпья и металлических шлемов, молчали: за бронированными дверями и грифами секретности, за строгими костюмами и миллионными кредитами, за высокими должностями и большими полномочиями.

«Буулы – враги». Вполне достаточно. Для большинства, к которому принадлежал Битар.

Битар пришёл в себя, вынырнув во влажное тепло комнаты. Его поджидала боль: вцепилась клыками в правую руку, будто голодная псина. Человек взвыл.

– Боль скоро уйдёт, – произнесли из темноты. – Придёт другая.

Битар не мог оценить пространства комнаты – бледно-синий свет скупо освещал овал каменного пола с неудобной мыльницей-кроватью, в которой проснулся солдат. Нет, скорей, которая вынесла его в эту реальность, словно игла телепорта, вырвав из горящего танка и беспамятства.

Комната наполнилась странным ароматом. Что-то новое разлилось в воздухе со словами незнакомца.

– Есть вопросы?

Битар осознал, что новый запах – духи (букет из фруктовых ароматов и запаха хлорки), и это осознание почему-то испугало сильней темноты и неизвестности.

– Я в плену?

– В плену, – подтвердил голос после небольшой паузы.

– Ты – буул?

Пауза – ещё более длинная и неприятная.

– Для тебя, сейчас – да.

Битар не успел обдумать услышанное. Что-то ударило в спину, обожгло кожу. Мелькнул образ: огнедышащая пасть вмурованного в камень монстра, принятая им за кровать.

Битар потерял сознание.

Он очнулся от грубых прикосновений. Завёрнутые в коричневое тряпьё существа кинули его на каменную лавку и изнасиловали.

Пришла иная боль. Слёзы текли по грязному лицу, перед глазами дрожал островок каменной стены. Вместо слов с губ срывались пузыри.

Когда всё закончилось, насильники ушли. Хлопнула дверь, далеко, будто бы в другом измерении, и он остался один. Натянул штаны, свернулся эмбрионом на лавке.

Дальше – холодные, металлические часы тишины, пульсирующие в ритм с кровью.

Вставай, вставай, твердила маленькая, наглая часть его «Я». Вставай, осмотрись… не сдавайся… детский шёпот в огромном замке унижения и отчаяния.

Другой, огромный осколок собственного «Я» пожелал укрыться в воспоминаниях. Но и там находил оттенки чёрного: будь то холодные ночи за бокалом дешёвого пива, неумелые тела дворовых путан или просто размытое лицо города – преющая плоть, воспалённые глаза, выбитые зубы. Был ли у него выбор? Есть ли выбор у голодного пса, когда ему кидают кусок мяса, сулят временное тепло и комфорт?

В маленьких городах, чьи подворотни превратились в съёмочные площадки, кулисы порноиндустрии, удовлетворяющие запросы мегаполисов, вариантов мало. «Однодневная война» даёт передышку. Сколько раз он с завистью смотрел на людей в форме, пьющих дорогие напитки, уединяющихся с красотками Дзэ…

…красотки Дзэ. Молчаливые рабыни, завезённые с окраины Вселенной. Дорогие безмолвные проститутки со стеклянными глазами. Идеальные порнозвёзды. Говорят, их тела не стареют или стареют очень медленно. А золотистая кожа мягче бархата. А ещё говорят, что они бездушны – загадочные куклы неведомой цивилизации.

Битар просто хотел жить. Чуть лучше, чем псы.

Он потерял счёт времени. Тут не было ориентиров, только страшный ритуал, повторяющаяся цепочка событий: изнасилование – кормёжка – сон. С ним не говорили, не отвечали на его мольбы и вопросы. Лишь раз, с очередной миской фарша, последовал комментарий: «Твой друг заканчивается, скоро перейдёшь на каши».

Зан, Зан, Зан… Битар не мог думать о нём. С трудом ассоциировал себя с чем-то живым и разумным. Просто разобранная головоломка: Желудок, Разум, Тазобедренная Часть. Пальцы изучали худое грязное тело, как нечто постороннее, чужое – скелет древнего существа.

Иногда буулы просто заполняли камеру и смотрели не него. Лучи фонарей скользили по скрюченной фигуре Битара, бликовали на металлических цилиндрах, скрывающих лица, лизали стены.

– Что вам надо… пожалуйста… почему… – бормотал Битар в тишину, а буулы безмолвно покачивались. Пугала, рванина и вёдра на палках. Пустые сравнения – дрожь угасающих слов.

А потом, когда перспектива перегрызть себе вены стала казаться очень заманчивой и обнадёживающей, всё изменилось…

Ему принесли тёплое покрывало и чистую одежду. Кормить стали так, что он редко справлялся с трапезой. Истязания прекратились.

Маленькие крылатые сферы приносили успокаивающий зелёный свет и улетали на ночь. Битар стал набирать вес; спустя неделю начал делать нехитрые упражнения: в основном нагрузка на ноги, пресс, левую руку. Он изучил правую руку и, с примесью ужаса и восхищения от проделанной буулами работы, понял, что её пришили. Выше локтя обручем лежал зигзагообразный шов. Оставалось лишь удивляться тому, что конечность вообще функционирует.

Однажды за ним пришли.

Заговоривший буул не отличался от остальных – если, конечно, не искать различия в бесформенных мотках коричневой ткани и жестяных шлемах. Ни одного открытого участка кожи, ни намёка на глаза в темноте амбразурной прорези.

– Садись, – раздался голос-пустышка.

Битар сел на тёплый пол. Он так давно не слышал чужого голоса, пусть и без отшелушенной краски эмоций, что чуть не расплакался. Единственными собеседниками были летающие сферы-светлячки.

– Боль… – сказал буул.

Человек молчал. Кто они? Кто из них вершил над ним унижение – проникая внутрь толчками боли и страха? Этот – стоящий впереди? Или все они, по очереди?

Что-то бросили из теней комнаты, и предмет с металлическим стуком покатился к ногам Битара.

– Я думаю, ты знаешь, что это?

Он знал. Фалоимитатор. Огромное орудие застыло в нескольких сантиметрах от человека, словно готовое к прыжку, завершающему акту. Битара бросило в дрожь. Грубо выполненная поделка, шершавая отливка, в которой немногие – не пройдя через то же, что и Битар, – различили бы секс-игрушку.

– Боль открывает каналы. Боль рассказывает нам о судьбе остальных. Образоформы удовлетворения ваших диких инстинктов…

– Я не… – разлепил губы человек.

– Ты поймёшь. Объяснения не нужны – мы прочитали тебя.

– Прочитали?

Картинка: покачивающиеся силуэты, буравящие взгляды.

– Боль открывает каналы, – повторил буул. – Одни из них – канал памяти, знаний. Эта, так называемая война – ужасна, а её цель, помноженная на незнание однодневных наёмников, – дика!

Нос Битара уловил аромат сладко-едких духов. Пьяный от непонимания и контрастирующего с обстановкой запаха, он, моргая, смотрел вперёд.

– Мы отпустим тебя. Ты – не зло, ты – орудие зла, слепое и глупое. Ты узнаешь правду, прежде чем уйти, и лишь тебе решать, как жить с ней. Личностный выбор. А сейчас ты увидишь наши лица. Смотри внимательно, человек, смотри и слушай…

Битар смотрел. Битар слушал.

И всё-таки он заплакал.

– Завтра сделаю Мийе предложение, – сказал с довольным видом танкист, юнец, ещё не успевший обзавестись намёком на щетину.

– Что, перерос видео с Дзэ? – хохотнул водитель, мужчина лет тридцати. – Пора выйти на новый уровень?

– Это не для меня.

– Как же!

– У нас всё серьезно.

– У тебя, видео и крема для дрочки?

– Иди ты…

– Ладно, хорош трепаться. После «прокола» и помечтаешь о будущем, а пока мы здесь и сейчас. Уж слишком много солдат последнее время возвращаются отбивными.

– А помнишь… – юнец потёр лоб. – Танк, телепортированный пустым? Только кровь везде. Жуть.

– Жуть, – согласился старший. – Их ракетой, похоже, в воздухе сняли.

– Долбаные буулы! – юный солдат подтянул к себе гашетку «шаровой» пушки, наверное, чтобы успокоиться.

– Предохранитель не трогай, – предупредил старший.

– Стрелял из такой? Говорят, тема… последнее слово в вооружении.

– Доводилось. Стрёмная штука.

– А правда, «шар» можно до метра генерировать?

Водитель с нескрываемой насмешкой глянул на напарника.

– Это тебе не лаборатория Теслы, а генератор плазмоидных зарядов. В пинг-понг играл?

– Не-а. А что происходит, когда заряд попадает в тело?

– Смотря чьё. А так – посиневшие пальцы и взорвавшаяся обувь…. Смотри! Ещё один из берлоги вылез!

Монитор мерцал зелёным пятнышком. Старший заработал джойстиками.

Танк-кузнечик сел на днище, сложил лапы и выпустил фиксаторы. Пыльное железное насекомое, отдыхающее на брюхе.

– Бинокль! – скомандовал компьютеру водитель.

Фигуру искажало пылевое облако и электронный экран бинокля. В дрожащем воздухе она выглядела зловеще: спиной к танку, картинка плохого видео.

Юный солдат тоже приник к резиновым баранкам оптики.

– Второй за день, – тихо сказал водитель, словно боясь спугнуть добычу. – У нас джекпот…

В ячейке на броне танка лежал опутанный нейросетью буул.

– Захват готов.

– Подожди… что он делает?

Фигура на песке, до этого неподвижно сидящая в позе лотоса, подняла руки. В километре-другом впереди и справа буйствовали два огненных смерча, пожирая сухую лиановую рощу, дробя и плавя камень. Чёрная фигура словно наслаждалась этой картиной, игрой температур и покачиванием пепельных шапок завихрений.

Потом фигура повернула голову.

– Это… человек, – выдавил водитель.

Молодой лейтенант замер перед зеркальной дверью. Четвёртый новый бар для «вернувшихся» за последний месяц. Пристанище героев. В отражении – подтянутый мужчина в идеальном синем костюме, две рубиновые звезды на груди, табельный пистолет на бедре.

Молодой лейтенант толкнул дверь и вошёл.

– О-о, наш герой! – крикнул из глубины зала генерал Жабон. – Давайте к нам!

Битар подошёл к столу, за которым отдыхала элита военных сил. Руки сжимали бокалы, обнимали тела Дзэ, кидали фишки; рты слюнявили сигары, выплёвывали комплименты, жевали закуски.

Генерал масштабно заливался пивом и столь же масштабно потел: лицо блестело подобно орденам и пуговицам.

– Как вам новый офис, лейтенант? – поинтересовался генерал.

– Спасибо. Всё хорошо, – ответил Битар.

– У вас большое будущее, – вставил седой подполковник. – Первый вернувшийся из плена буулов!

– Садитесь, Битар, не стойте. – Генерал повёл рукой. – Пива герою!

Молодой лейтенант отодвинул стул и сел между подполковником с обнажённой Дзэ на коленях и маленьким угрюмым капитаном с двухлитровым бокалом пива.

– Говорят, вы не видели их лиц? – спросил угрюмый.

– Не видел, – сказал Битар.

– Не донимайте лейтенанта, – по-отечески вмешался генерал. – Оно и к лучшему. Скажу вам по секрету, – Жабон подмигнул, улыбаясь пористым отёчным лицом, – я видел. Безобразные, надо признать, твари.

Лейтенант безразлично улыбнулся.

Безобразные твари, думал Битар. Так ли они безобразны, раз ты, жирная скотина, гладишь колено одной из них? Он мазнул взглядом по прекрасному лицу Дзэ, скованному наркотиками, неподвижной маске. Представил потное тело генерала, которое касается золотой кожи лже-буула, и с трудом справился с отвращением. Его лицо осталось невозмутимым.

Безобразные твари… самый дорогой живой товар, жемчужины порно – здесь. Безликие враги – там, где один день превращает вас в героя. И, словно установив телепатическую связь с Дзэ, Битар ощутил поток боли и образоформ – этот поток тянулся сквозь бесконечность космоса, хлестал других сестёр, втянутых в извращённую войну с человеком и его пороками. Однополая раса, ставшая мишенью человеческого либидо.

Захотелось расколоть это потное лицо чем-нибудь тяжёлым, металлическим фаллосом, отлитым в пещерах далёкой планеты, прыгнуть на стол, добраться до этой ухмылки и бить, бить, бить…

– Сегодня ночью вас ждёт одна из этих богинь, – сообщил генерал, похлопывая по бедру Дзэ.

– О… – выдохнул Битар.

Пистолет в его руке заметили, только когда генерал начал заваливаться назад. В общем праздничном гуле выстрел прозвучал скорее как удар в гонг, чем крик смерти. Лейтенант практически не целился, но пуля проделала маленькое отверстие со зловещей эстетической точностью – аккурат меж редких бровей генерала. Будто испорченный сифон, затылок зашипел кровавой пылью.

Безучастная Дзэ отступила от рухнувшего тела. Нить изумрудного взгляда тянулась в пустоту.

Щёлкнул эжектор.

Битар перевёл пистолет на полковника и нажал на спусковой крючок.

Ещё восемнадцать патронов – главное, правильно ими распорядиться.