Во вторник рано утром вернулись дипломаты с утверждённым договором. Получилось странно. Королевство с баронством не воевало, мирный договор им подписывать не с чего. Герцогство воевало, но оно вот-вот выйдет из королевства, а герцогиня юная незамужняя девица. Не пристало ей подписывать ни объявление войны, ни заключение мира, на то мужчины есть. Но мужа пока нет, а подпишет отец, наследник короны, то опять королевство не в своё дело вмешается — герцогство в приданое идёт. Решили, что война между баронствами дело обыденное и естественное, а значит пусть бароны между собой мир и заключают.

Вроде дело понятное и правильно. Ан нет! Раз я подписываю МЕЖДУНАРОДНЫЙ договор, значит я барон свободного баронства. Пусть присягнул герцогине, но земли-то мои. Рано или поздно герцогиня и я уйдём из жизни. Вдруг мой наследник не присягнёт её наследнику? Чьё баронство будет? То-то! Часть земель из герцогства уйдёт.

Сюзерен поставила визу на договоре. Мой принц прислал записку, велит подписать. Я, конечно, подпишу, но оно весьма странно. Одно есть объяснение — если что с герцогиней случится, мне можно попроситься обратно в королевство, тогда оно землями прирастёт, а муж моей принцессы их потеряет. Голова идёт кругом от политических раскладов.

В полдень прибыл гонец с той стороны. Сказал, что встреча в три пополудни на старых позициях пушек. Сразу после подписания будет обед в честь знакомства.

Кидор отнёсся к одеванию серьёзно. В данном случае армейский мундир не годится категорически — неприлично подчёркивать, что его победил какой-то шеф-комендант. Придворный мундир дело другое — подписать мирный договор с камергером, пусть и титулярным, достойное дело.

Барон Загорский оказался полным, улыбчивым человеком, жуиром, гастрономом и изрядным весельчаком. Подписание пергаментов и прикладывание печатей заняло не более четверти часа, затем часа три мы сидели за столом, болтали, как старые знакомые. Подвыпив, барон делал предложения вроде: "Дочку мою видел? Надоела мне, страсть! Хочешь — женись. Но не советую. Приданое приличное, но такая дура! Всё о балах мечтает. Мужа на одних тряпках разорит." Или как вам такой пассаж: "Я почему тебя люблю? Из-за тебя смог весь Совет повесить и Уклад отменить. Правда-правда! Вон хоть у Мишо спроси. Их семьи в тюрьме сидят, жрут в три горла. Один убыток от них. Я бы и их повесил, да вроде не за что. И освободить нельзя — получится на поводу у заграницы пойду. Хочешь, тебе их всех отдам?"

Я вроде ничего такого не говорил, но как-то само собой оказалось, что баронскую дочку обещал своей принцессе представить. И семьи повешенных, в честь подписания мирного договора, из тюрьмы к себе забираю. Даже взялся прислать эконома на предмет приискать покупателя на баронскую медь. И это всё в непрерывном потоке слов и самых разных забавных анекдотов из жизни. Да уж… С таким переговорщиком мне встречаться ещё не приходилось.

Баронская дочка, девочка лет двенадцати, села между нами, когда подали десерт. Дочь стоила отца, болтала без передыху. Пока ела торт, рассказала о мечтах попасть фрейлиной в любой приличный двор, выйти замуж за блондина, хотя можно за ярко-рыжего, но тогда обязательно с бородой. Объявила, что её брат бука и бяка, хотя очень хороший, а я совсем страшненький, но симпатичный.

Слава Богам, хоть баронский сын оказался нормальным. Поймал мой затравленный взгляд и утащил меня от болтушки, под предлогом что-то показать. Показывать ничего не стал, только сказал, когда мы вышли из шатра: "А у меня так каждый день!" Постояли, помолчали, обратно в шатёр вернулись. Тут я подумал, что ничего у меня соседи, особенно наследник барона, с ними можно дружить.

Вернувшись в башню, доложил камердинеру и эконому о ходе переговоров. Меня просветили — баронская дочка, представленная сюзерену, скорее всего, будет сочтена моей дипломатической победой. Медь? Почему не помочь за процент от оборота. А вот с семьями повешенных не всё так просто. Ладно те, у кого деньги в заграничных банках остались, а остальных куда? Кормить-поить за свой счёт? Разве что в столице их удастся куда пристроить.