Глава 16

Деревья закончились и Рым с Хыром вышли к временному лагерю. Таиться они даже не пытались, так что мужчины, встречающие их с оружием в руках, оказались для них ожидаемым явлением, вот только не их надеялись они увидеть. Короткий обмен взглядами и Рым отрицательно качает головой — духа нет. Хыр, успокаивающе махнув охотникам, навалился на ремни и неспешно потянул волокушу вперед.

— Он обязательно вернется, — чуть слышно шепнул шаман мальчику, и кривовато улыбнулся.

— Угу, — вздохнул Рым в ответ, но на большее его не хватило.

— Мы расскажем о Великом духе, тот услышат и вернется, — буркнул Хыр, недовольный маловерием ученика.

— Хорошо, — кивнул Рым.

Не то, чтобы он верил, скорее просто отчаянно надеялся на то, что так все и будет. «В конце концов, Хыра учил предыдущий шаман, и он мог быть настоящим», — примерно так размышлял Рым, делая вид, что помогает тянуть волокушу, а на деле крутя головой и высматривая духа.

Когда до стоящих в ряд охотников оставалось шагов десять, Хыр сбросил лямки, прочистил горло и прокричал: «Великий Небесный Дух внял нашим просьбам!» От неожиданности Рым даже вздрогнул. Пока Хыр говорил, Рым, вспомнивший о недавно составленном плане, незаметно развязывал, а местами и перерезал кожаные полоски. Естественно, последнее давалось не так-то просто. Сырая, местами перекрутившаяся кожа, плохо поддавалась каменному ножу, да еще и затупленному об ветку орешника. Разумеется, он тут же вспомнил о духе и то, с какой легкостью тот срезал лещину.

Наконец Рым справился и вытащил из верши внутренний конус. Хыр, периодически поглядывающий на него, сказал о даре и тут же вывали к ногам изумленных соплеменников гору свежей рыбы. Люди ахнули, вытаращили глаза, загомонили, а отступивший к ученику шаман, незаметно наступил тому на ногу. Рым дернулся, тряхнул головой и выступил вперед. Стоило Хыру поднять руку, как на стоянку тут же опустилась тишина.

— Расскажи о встречи с Великим духом, — приказал шаман.

— Хорошо, — покладисто согласился Рым.

Смотря на клубящуюся вокруг дымку, щедро идущую из соплеменников, мальчик испытал огромный эмоциональный подъем. Он знал, что подобное привлекает духов. Он верил, что Дрого обязательно придет. Но чем дольше он говорил, чем плотней и насыщенней становился колдовской туман, чем дольше не появлялся призрак, тем тоскливей становилось Рыму. В конце концов он не выдержал, всхлипнул, и сказал о том, что дух оставил их. Если бы не Хыр, крепко сжавший его плечо, он бы, наверное, расплакался усевшись прямо тут, а может и в лес бы убежал.

Лишь шелест листвы, да лесные звуки, с примесью чуть уловимого шума реки, нарушали окутавшую поляну тишину. Ошарашенные невероятным количеством новой информации люди, наконец-то осознавшие слова Рыма, беспомощно переглядывались. Младшие дети, отлично чувствующие взрослых, но не понимающие и не могущие выносить подобное эмоциональное давление, захлюпали носами. Впрочем, выражать эмоции в голос их давно отучили. В пещере — слишком громко, вне ее — опасно.

Переглядывания хоть и были сперва хаотичные, но вскоре привели к закономерному итогу — племя молча взирало на шамана и ждало ответа. В иное время Хыр бы несомненно порадовался, он любил быть в центре внимания, да и поучать, а скорее просто поболтать и посочинять, обожал. Вот только сейчас им не восхищались. Молчаливые глаза требовали ответов. Четких и конкретных. Совсем раскисший Рым, из-за длинного языка которого Хыр оказался в затруднительном положении, сейчас был не помощник. «Но его можно сделать виноватым», — пришла лже-шаману простая мысль, но он тут же задавил ее. Не теперь, когда он перестал сомневаться в мире духов.

Как назло, в голову ничего не приходило. Хыр, припомнив советы учителя, прикрыл глаза, попутно задвинув Рыма за себя, и принялся дышать. Глубоко и равномерно. Неспешно. Толку с этого было чуть, новых идей не появлялось, успокоиться так же не удавалось, но время он выиграл. Люди чуть подались назад, давая шаману простор для колдовства, или чем он там еще собрался заняться.

При других обстоятельствах они бы с жадностью смотрели и подмечали малейшие детали, а потом неделями обсуждали и спорили, но сейчас всех интересовал конкретный ответ на извечный вопрос — что делать? Шаман не баловал соплеменников «шоу», и уж тем более он рекдко выдавал их экспромтном, а потому, даже до самых последних глупцов дошло — все очень серьезно. Гора рыбы служила зримым, вполне себе материальным связующее звено между духом-покровителем и сытной, то есть, в первобытном понимании, счастливой и безоблачной жизнью.

Хыр сжал кулак и вновь, словно наяву, ощутил впивающиеся в кожу чешуйки от раздавленной шишки. Пусть он не мог четко сформулировать мелькнувшее в сознании, но ему хватило и интуитивного понимания происходящего в головах соплеменников.

— Мы голодны, слабы и многие из нас больны, — заговорил Хыр рокочущим голосом.

По спинам люди побежали мурашки, маленькие дети инстинктивно спрятались за матерями, а мужчины, перехватив оружие, загородили женщин. Сейчас такой знакомый и привычный Хыр казался им иным. Словно кто-то чужой говорил его устами. Заворожил маленькое племя. Замершие люди, куда больше походившие на мраморные изваяния, а не на самих себя минуту назад, внемлили шаману.

— Дух дал нам рыбу. Богатый улов. Он вернет охотникам силы и те пойдут по следу, принесут к очагу мясо, добудут шкур, — рокочущий голос Хыра наполнился знакомым гулом весеннего ручья возле пещеры.

Напряженные лица мужчин озарились улыбками, плечи расправились сами собой, головы поднялись, тела наполнила сила. Нет — мощь! Так и будет, сделаем, не подведем — как бы говорили они, сжимая древки копий.

— Это, — указал на улов Хыр, — поможет нашим женщинам, они найдут в лесу коренья и ягоды, соберут орехи. Племя вновь будет сытым.

Если бы голос шамана не наполняло презрение, если бы в нем не ощущалась боль и не звучали нотки гнева, кто-нибудь обязательно бы бросился к рыбе. Просты слова заставляли животы бурчать, а рты наполняться слюной, но люди не шелохнулись.

— Хорошо, — кивнул Хыр, когда, заглядывая в глаза каждому, неспешно осмотрел собравшихся. — Хорошо, — повторил он, но на лице его не дрогнул ни один мускул, а сошедшиеся брови остались все так же нахмурены.

Никто не выдержал взгляда шамана. Еще бы, ведь Хыр говорил так искренне, потому что сам полностью поверил в собственную, пусть еще не оформленную до конца идею. От бешенной работы разума, от рвущегося из груди сердца, ощущая нехватку воздуха, Хыр пошатнулся, но устоял, оперся на плечо подскочившего Рыма, выпрямился и заговорил:

— Великий дух вложил в нас частицу себя. Мы вольны выбирать. Можем пойти путем зверя. Уподобиться дикарям. Можем стать стадом. Дерущейся за падаль стаей. Безмозглыми тварями, — выплюнул он с презрением и с вызовом оглядел соплеменников.

Никто не ответил, лишь несколько негодующих взглядов на миг встретились с глазами шамана. Не приемлющих простые пути Хыр запомнил накрепко. Наклонившись, он подобрал крупную рыбину и поднял ее над головой. Несмотря на погоду, серебристая чешуя чуть блеснула.

— Это не дар, — покачало головой шаман. — Это наше испытание! — встряхнул он воздетой рыбой. — За наше решение сейчас, отвечать придется нашим детям!

Голос Хыра, сперва сорвался на знакомый всем визг, но через миг взлетел на новую высоту, да такую, что у всех разом заломило зубы и в ушах зазвенело. Такого шаману и под сводами пещеры во время камлания достичь не удавалось.

— Так как мы должны поступить с даром, чтобы остаться людьми и пойти дорогой Небесного Духа? — вкрадчивыми, словно вползающими через уши в разум шепотом, спросил чуть повернувший, и слегка наклонивший голову Хыр.

Ответить никто не решился. Впрочем, ответа шаману и не требовалось. Пусть инстинктивно, на чистой интуиции, но он сейчас буквально программировал соплеменников. Топорность подхода нивелировалась беззащитностью слушателей. Пожалуй, даже обработай он толпу соответствующими снадобьями, вряд ли бы добился большего успеха. Сорванные с места, потерявшие близких, голодные, простывшие, не смотря на своеобразную закалку в ручье… более податливый материал еще поискать надо.

— Путь небесного духа в труде и справедливости, — подражая наставнику проворчал Хыр так, словно перед ним малолетние дети не способные выполнить элементарное задание, а сам он им в прадеды годиться. — Эту рыбу дал нам Великий. Дал как испытание! — вновь повысил голос Хыр, вбивая все сказанное им в головы соплеменников. — Нам надлежит вернуть ее, принести в жертву, а затем, смиренно попросив лишь помощи малой, отправиться и добыть еду самостоятельно.

Может быть и не получилось бы у Хыра задуманное, тем более он и сам не слишком-то четко понимал, куда его вывела импровизация, но вспыхнувшая в руке рыба, блеснувшая чешуей так, словно на улице не пасмурный осенний день стоял, а июльский полдень зноем палил, решила исход. Мужчины бросились в лес за дровами, несколько женщин поспешило к навесу за запасами топлива, остальные принялись поднимать рыбу и складывать ее обратно в вершу.

Островками спокойствия в этом море суеты оставались шаманы. Рым стоял и, практически блаженно улыбаясь, смотрел на откинутый полог навеса. Хыр, украдкой вытерев лоб и отойдя от транса, в который умудрился загнать себя без сторонней помощи, многообещающе глянул на ученика. Впрочем, лицо Рыма заставило шамана сменить гнев на милость. Посмотрев в сторону навеса, Хыр решил ограничиться каким-нибудь чисто символическим наказанием. Например, не пустить мальчика на охоту или ограничить в рыбалке. «Сбор трав», — усмехнулся шаман, осененный догадкой, и припомнивший свое самое нелюбимое, но, увы и ах, регулярное занятие. Хыр все же опасался, что ограничение одаренного мальчика может быть неодобрено духом, но в том, что Великий не будет возражать против самых что ни на есть шаманских занятий, он не сомневался.