ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЕСНА
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ТИКОНДАГА И АЛЬБИНКИРК — СЭР ДЖОН КРЕЙФОРД И АМИЦИЯ
Амиция в конце концов склонила старого рыцаря еще раз пройти через Эднакрэги зимой. Он выздоравливал месяц — месяц безжалостных допросов женщины, не обремененной ни манерами, ни моралью. Амиция никогда не встречала людей, похожих на леди Севера, и надеялась, что впредь и не встретит.
В день, когда сэр Джон объявил, что они заберут своих купцов и выступят в дорогу, Гауз улыбнулась Амиции с другого конца своей комнаты.
— Неужели ты так сильно по нему скучаешь? — спросила она, и у Амиции замерло сердце.
Но Гауз продолжила:
— Ты знаешь леди Мэри, подругу королевы?
Амиция успела достаточно оправиться, чтобы защититься. Она ответила осторожно:
— Мы встречались после великой битвы.
— Нет никаких «великих битв», женщина, — рассмеялась Гауз. — Твоя леди Мэри обручена с моим Гэвином.
— Да, я слышала, что между ними что-то есть, — кивнула Амиция, не снижая бдительности, а Гауз расхохоталась.
— Вот она, моя старушечья доля! — сказала она. — Сидеть дома и болтать о любовницах сыновей. — Она подалась вперед. — Ты мне нравишься, ведьма.
Эти слова Амиция помнила до конца своих дней.
Граф Севера отрядил двадцать рыцарей и без малого сотню солдат сопровождать караван через снега, и они выехали на санях. Северяне владели многими способами зимних перемещений, почти забытыми — если вообще известными — в Альбинкирке, и этрусские купцы потрясенно и с некоторым восторгом увидели, как лихо несутся запряженные лошадьми сани вдоль Эднакрэгского озера. За пару часов они легко покрывали десять лиг, а то и больше; затем упирались в очередной крутой хребет, за которым лежало следующее озеро. Военная дорога была достаточно проходима для саней, но однажды пришлось сгрузить все до последнего тюка и тащить на себе.
Колонну сопровождал младший сын графа, командовавший отцовскими людьми. Он был замкнут и хмур, как многие юноши, и все же Амиция сочла его привлекательным — не бледным подобием старших братьев, а юнцом, который уже показывает себя серьезным, осторожным мужем. Он подошел, когда она наблюдала за тюками с мехом, которые втягивали веревками на кряж.
— Зима всегда с нами, — проговорил он. — Мы и воюем зимой, и путешествуем, если приходится. В эту пору Дикие большей частью спят. — Он придвинулся к ней. — Каков сейчас Габриэль?
Она резко замкнулась и мысленно, и выражением лица.
— Он хороший рыцарь, сэр. Больше мне нечего добавить.
Через шесть дней они добрались до речной развилки, где началась вся история, и сани выехали на лед. Они постоянно проваливались, но не настолько, чтобы растерять груз. Днища фургонов имели форму лодок и были водонепроницаемы.
Северяне знали о зиме все.
А увидев меж конских ушей Альбинкирк, Амиция позволила взору слегка затуманиться.
Езда предоставила ей слишком много времени для раздумий.
Во дворе городской крепости Амиция на прощание поцеловала сэра Джона, а малочисленное население ликующе приветствовало своего капитана, купцов и молодую монахиню.
Она выдержала серьезную беседу с епископом и вернулась к своим обязанностям у Южной переправы.
ЛОНИКА — ГЕРЦОГ АНДРОНИК
В трехстах с небольшим лигах восточнее слуги выносили из красивого мозаичного зала еловые ветви. С Крещения прошел почти месяц. Старый герцог Фраке заседал в большом зале в обществе сына и дюжины офицеров, которые выстроились перед ним, как просители, включая магистра Аэскепилеса — тот притаился сзади, как преступник.
— Мне пришлось, отец. Он был само отродье сатаны — гнал нас из города и побивал всюду.
Деметрий стоял перед отцом, расправив плечи. Он вроде как не испытывал ни малейших угрызений совести.
Андроник, взявшись за подбородок, сидел на массивном стуле, очень похожем на трон.
— Ты попросил, и я ответил: нет. Тогда ты отправился без моего ведома с тем колдуном, и он убит.
— Ну и что? — возразил Деметрий. — Он мертв и похоронен. Принцесса распускает его отряд. Она действует осторожно — а как еще быть, когда имеешь дело с таким гадючником? Но через несколько дней они уйдут, и мы сможем выступить на юг.
Аэскепилес откашлялся и сказал:
— Мы отстаем от расписания на месяцы и должны двигаться.
Андроник поднял брови.
— От расписания? У меня нет расписания, господин чародей. Я намерен спасти мою страну от узурпатора и длительного негодного управления. На это уйдут годы.
Аэскепилес на какое-то время умолк, а когда заговорил, его голос сделался елейным.
— Конечно, милорд. Я говорю в самом общем смысле. Прошу простить. — Он подался вперед. — Я все-таки удивлен, как легко удалось с ним расправиться.
— Легко?! — вспылил Деметрий. — Три неудачные попытки, а после он погиб при взрыве амулета?
— Я на лучшее и не надеялся, — улыбнулся Аэскепилес.
Андроник посмотрел на обоих, как на малых детей.
— Вы думаете, что она позовет нас обратно, — сказал он.
— А если нет, то мы попросту объявим народу, что она предала родного отца, — ответил Деметрий.
— И все нам, разумеется, поверят, — сказал Андроник. — Послушайте, кретины. Все, что вы сделали, — добились патовой ситуации, причем для нее. Теперь у нее есть армия, Красный Рыцарь об этом позаботился. Есть собственный флот, и он оплачен. Этруски, провались они в преисподнюю, теперь будут платить дань ей. — Он откинулся на спинку огромного стула и положил руки на подлокотники. — В каком-то смысле — странным образом — я восхищен этим Красным Рыцарем. Многое из того, что он совершил, хотелось бы сделать и мне. — Он обратился к Деметрию: — Подозреваю, сынок, что она, когда будет готова, предложит тебе вступить в брак. И ты согласишься. Мои титулы будут восстановлены, а ты станешь ее консортом. Если повезет, тебе разрешат командовать войсками. В какой-то момент найдется негодяй, который перережет ее отцу горло или удавит его тетивой.
Аэскепилес уставился на старого герцога, как на кучу дерьма.
— Что же тут глупого? А кретином в лицо меня еще никто не называл.
— Кретин, — с презрительной усмешкой повторил старый герцог. — Спесивый, ошалевший от власти дурак, как и предупреждал меня патриарх. Взять его! — подал он знак двум солдатам. — Не бойся, магистр, я и не собирался производить тебя в патриархи. — Он повернулся к сыну. — Но как быть с тобой?
ЛИВИАПОЛИС — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Отряд покинул Ливиаполис на рассвете, и как только он вышел за ворота дворца, стало ясно, что принцесса не доверяет Красному Рыцарю даже на городских улицах. По маршруту их следования выстроились вардариоты, а все страдиоты, какие были в городе, двинулись по пятам. За обозом поехали двести нордиканцев, угрожавшие незамедлительным возмездием за любое прегрешение.
Колонну возглавлял сэр Йоханнес, а сэр Милус ехал рядом со свернутым черным знаменем. Ратники с угрюмым вызовом щеголяли алыми сюрко. Лучники метали яростные взгляды в зевак, а тяжеловооруженные конники предпочитали ехать с потупленным взором. Женщины пересели на иноходцев и тоже вооружились короткими мечами и облачились в красное, но единообразие не снижало градус отчаяния.
Поговаривали, что наемников выставили, не заплатив.
У ворот два нордиканца отсалютовали сэру Йоханнесу, и Уилфул Убийца сплюнул.
Позади него хихикнула Нелл. Когда они въехали в большие врата Ареса, она ткнула Уилфула в ребра.
— Переигрываешь, — сказала она.
— Заткнись, шалава, — прошипел он. — Ты все испортишь, шпионы услышат, и нас перебьют. Попомни мои слова.
Отряд в последний раз вступил во врата Ареса, и два нордиканца-часовых воздели в приветствии топоры и так держали их, пока под железной опускной решеткой не проехала последняя женщина. Тогда они сели на уже заседланных коней и присоединились к нордиканцам и страдиотам, которые следовали за компанией.
Они отправились на запад по дороге на Альбу и прибавили скорость, когда перекрестки остались позади. Через милю после мимо промчался отряд вардариотов, вздымая пыль с наново затвердевшей земли. В долинах уже растаял снег, реки сделались полноводными, а в самых низинах расцвели цветы. И солнце вставало раньше.
Тяжеловооруженный конник, ехавший за сэром Милусом, — единственный в колонне, на ком был закреплен шлем, — поднял забрало и сделал глубокий вдох. Тоби, перегнувшись, помог ему расшнуровать эту огромную штуковину, а отец Арно пособил с защелками.
Когда шлем сняли, человек улыбнулся, его черную бороду обрамляла броня бармицы. Он выпустил своего огромного скакуна из колонны и погнал вперед.
Будь на холмах дозорные, они бы услышали три звонких ликующих клича.
Но разведчики и вардариоты приняли меры на этот счет. Нордиканцы примкнули к колоннам, влились и городские страдиоты. А в шести лигах к северу от города ждали сэр Георгий и Мэг с еще сорока фургонами, которые за последние две недели вывезли тайно по две штуки за раз.
Красный Рыцарь выстроил армию в две шеренги по обе стороны дороги. Он проехал вдоль от и до, чтобы все увидели его без шлема.
— Послушайте, друзья мои! — выкрикнул он. Никто не издал ни звука. — Я коварный негодяй и не всегда делюсь планами. Но вот говорю вам: мы выбрались из города, дороги надежны, и через несколько дней мы спасем императора.
Для нордиканцев и страдиотов эти слова прозвучали слаще, чем обещание вечного блаженства. Победный рев вознесся к небесам.
Красный Рыцарь подождал, пока все успокоятся.
— А потом Андронику придется пойти на нас, — продолжил он. — Бойцы у нас лучше. Но на его стороне численный перевес. — Он тронул коня, и тот описал круг. — Каждому из присутствующих, будь то мореец или купец, хочется, чтобы с этим было покончено. Я собираюсь принудить его к бою. И выиграть этот бой. — Он ухмыльнулся. — Нам не нужно, чтобы он отсиделся в крепости. Пусть найдет нас и атакует. Поэтому выполняйте приказы, будьте начеку и помните, что с нами будет император.
Все снова взревели.
Габриэль Мурьен задался вопросом, каково это — возыметь над людскими умами такую власть, чтобы удостоиться подобного рева.
— Марш! — скомандовал он.
И войско, разбившись повзводно, последовало за ним.
У Килкиса они повернули на север. К ним присоединились лорд Фокус с новой сотней страдиотов, и столько же лучников на лошадях; на север они не просто пошли — рванули, в самую Фраке. За первый день они покрыли почти сорок миль. Наскоро разбили лагерь там, где указали разведчики. Перед рассветом едва оклемавшийся и все еще бледный Гельфред умчался прочь, а войско проснулось в холодном мраке, облачилось в доспехи, прокляло темноту, но не зажгло ни единой свечи. Земля в неосвещенном, необогретом лагере осталась усеяна забытыми вещами, но в тот же день армия перевалила через фракейские холмы. Вновь было солнечно, и дороги не раскисли. Воины двигались по старому имперскому тракту и по каменным мостам.
На третий утомительный день разбили лагерь и окружили его поваленными деревьями, положив их крест-накрест так, что получилась длинная ограда вроде временного загона для скота, и переночевали с горящими кострами. Они находились всего в пятидесяти лигах от Лоники и в сорока — от побережья и пробирались через крутые горы, которых иные в жизни не видывали.
В тот день от основной колонны отделился летучий отряд: шестьдесят вардариотов, дюжина копейщиков и столько же схолариев и нордиканцев, все с запасными лошадьми. Они пересекли высокий древний каменный мост, который тремя арками возвышался над бурной рекой. Вокруг моста образовались ледовые заторы, и он трясся под ударами льдин, но простоял уже тысячу лет и ранней весны не боялся.
Они продвигались на восток, возглавляемые Красным Рыцарем, Гельфредом и графом Заком. С ними был и Джулас Кронмир. Как и все остальные, он ехал с мечом и в доспехах.
После часа легкого галопа по зимней траве колонна остановилась, и все сменили лошадей.
Сэр Майкл держался рядом со священником. Тот ненадолго преклонил колени в молитве и поднялся, чтобы проверить подпругу. Взглянув на сэра Майкла, он повел бровью.
— И почему мне кажется, что дни грядущие обернутся для меня адом?
— Я знаю не больше вас, — ответил сэр Майкл. — Но печенкой чую, вы правы.
Часом позже они выбрались из густого тумана, и выяснилось, что отряд едет по мертвой траве и орляку, доходящему скакунам до брюха. Все вардариоты, кроме графа Зака и его приближенных, исчезли — сгинули в тумане.
Остановились, переменили лошадей и снова тронулись в путь.
На закате устроили достаточно долгий привал, чтобы надеть лошадям торбы с кормом, а самим перекусить колбасками. Красный Рыцарь переходил от воина к воину, с усмешкой говоря всем одно и то же:
— Мы отчаянно рискуем и ставим на карту все. Сегодня никто не спит. Не останавливайтесь. Не обращайте внимания на туман, это дело разведки.
Он двинулся назад, оставив сэра Майкла и отца Арно гадать о его намерениях. Во главе колонны стоял человек, державший в узде лошадь. Красный Рыцарь ему поклонился.
— Это подмога куда серьезнее, чем я ожидал, — сказал он. — В очередной раз.
— Из чего вы можете заключить — в очередной раз, — что положение хуже, чем вам казалось, — ответил проводник.
Молчание повисло надолго, усугубляемое непроницаемым туманом и тишиной вокруг.
«Он же ведет нас прямо через эфир? — подал голос Гармодий. — Пресвятая Дева, подумай, сколько это требует сил».
«Его стараниями мы срезаем путь и не идем сорок миль по крутым горам. На обратной дороге нам их не миновать, придется переходить. Иначе нас прижмут и порубят в крошево, потому что свободы маневра не останется».
«Я всегда говорил, что ты оптимист».
Выбравшись наконец из снежного тумана, они очутились на широком, ровном и прочно схваченном льдом болоте у подножия хребта, который, казалось, затмевал небо, а солнце всходило где-то за ним, далеко-далеко на востоке. На вершине стоял замок, а много дальше, на севере — городок Эрмион По другую сторону кряжа было море, Красный Рыцарь улавливал его запах.
Он собрал всех.
— Мы приступаем к спасению императора, — объявил он.
Все дружно закивали.
— Где мы? — спросил сэр Майкл.
— В восточной Фраке, — ответил капитан. — Это имперский замок в Эрмионе. Мы здорово продвинулись за ночь.
Граф Зак поскреб в бороде и постарался принять обычный невозмутимый вид.
— Где остальные мои ребята? — спросил он.
— Я горячо надеюсь, что они штурмуют и удерживают для нас верхний проход и подбирают место для основного войска, — сказал Красный Рыцарь. — А если нет, то этот поход может оказаться крайне неудачным.
Посыпались новые вопросы, и капитан вскинул руки, призывая к тишине.
— Если я и заключил сделку с сатаной, то это не ваше дело, — проговорил он холодно. — Ваше дело — штурмовать замок на тех высотах. Мне сообщили, что вражеские силы в дне пути отсюда. Осады не будет, нам дается только одна попытка. — Он улыбнулся в предрассветном сумраке. — Вспомните недавнюю подготовку, и тогда поймете, что все это вы уже отработали.
Люди огляделись и осознали, сколь часто за последние шестнадцать недель брали макеты замков.
— Как мы откроем ворота? — осведомился граф Зак. — Колдовством?
— Лучше, — ответил Красный Рыцарь. — Герметизмом.
Сэр Майкл и сэр Гэвин обнаружили, что действительно освоили все, что нужно.
Бент и Уилфул Убийца надолго замерли с заряженными луками, наблюдая за башнями в свете наступающего дня. Было так холодно, что волоски в носу покрывались льдом, а часовым приходилось двигаться, да поживее, иначе замерзли бы насмерть. Но уставшие, продрогшие люди предпочитали расхаживать по заученному шаблону.
Сэр Майкл открыл было рот, но Красный Рыцарь сжал губы и мотнул головой.
Два старших лучника слаженно подняли луки, остальные последовали их примеру, и в прозрачный воздух сорвались две дюжины стрел. Те, что не попали в цель, загромыхали по камню, но таких было мало.
Двое часовых погибли на месте.
Сэр Майкл и сэр Гэвин устремились к задним воротам замка, прихватив с собой штуковину, которая материализовалась на последнем привале и смахивала на бронзовый колокол. За ними двинулись все тяжеловооруженные всадники, а граф Зак со своими людьми и лучниками уселись в седла и остались ждать на краю леса.
Руки у сэра Майкла тряслись; бицепсы и трицепсы покалывало, как от усталости.
Снег хрустел под его саботонами, и он приказал себе поднажать.
Два самых дюжих воина подняли бронзовый колокол, повернули отверстием к огромной, обитой железом двери и положили на землю.
Прошла волна силы, и бронза каким-то образом соединилась с железом ворот. Сэр Гэвин отскочил от этой штуковины, как от отравленной. Майкл попятился и чуть не упал, споткнувшись о горку замерзшего навоза, что угнездился в следе копыта. Он устоял, крутанув бедрами, но наделал шума.
— Бегом! — прошипел Красный Рыцарь. — Сюда, прижаться к стене!
Двадцать закованных в доспехи бойцов растянулись вдоль деревянного частокола аккурат за углом от задних ворот. Губы Красного Рыцаря шевельнулись.
Раздался грохот, будто разверзлась адская бездна, и вонь разошлась тоже адская.
Дальнейшее показалось тишиной, и Красный Рыцарь, взмахнув мечом, бросился в смрадный дым, а остальные ринулись следом.
Сэр Майкл отвечал за главные ворота. Он повел шестерых воинов через замерзший двор и рухнул ничком, поскользнувшись на предательском льду. Харальд Деркенсан поднял его на ноги, а остальные проследовали мимо. В сторожевой будке спали люди, но охраны не было. Спящих убили в постелях, и Деркенсан, умело обогнувший сторожку, запустил подъемный механизм. Загремели цепи, решетка пошла вверх, и две огромные створки распахнулись на противовесах...
Сэр Милус последовал за капитанской закованной в сталь спиной в ближайшую дверь, и выяснилось, что это не что иное, как тайный проход, отделяющий большой зал от казарм.
— Плюньте на них, — негромко бросил капитан и через зашторенную дверь ворвался в большой зал.
Там, на бревенчатых скамьях, растянулся десяток человек, а двое бодрствовали. Один закричал.
Капитан пробежал через зал, и никто из фракейцев, похоже, его не заметил. Они набросились на Милуса с Гэвином, завязался бой. Милус расставил ноги, взмахнул топором, и фракейцы попятились, а сэр Георгий промчался мимо всей своры и ринулся за капитаном, сопровождаемый еще двумя схолариями — как им было велено.
Топор Милуса налетел на неосторожного фракейца, не разобравшегося в дистанции, и срезал чуть ли не треть головы заодно с рукой, которую тот вскинул, прикрываясь в последний момент. Того, что осталось от черепа, хватило, чтобы он потрясенно завопил, когда макушка шлепнулась ему под ноги.
Удивление кончилось.
Сэр Георгий поднялся за капитаном по вьющейся, словно штопор, башенной лестнице. Его хватало только на то, чтобы дышать, хотя нес он на себе меньше, чем альбанцы.
Наверху они обнаружили четверку мужчин, которые толклись на площадке и рубили мечами дверь в верхнюю комнату.
Перед тем как вступить в схватку, Красный Рыцарь, находившийся тремя ступеньками ниже, свалил одного, вонзив свой меч в его незащищенную лодыжку — длинным выпадом с подворотом. Бой был почти завершен — человек пошатнулся и взвыл, не понимая, что с ним стряслось, после чего полетел с лестницы. Он принял смерть на мечах схолариев, едва не отшвырнув их назад, и этим дал товарищам время собраться.
Красный Рыцарь остервенело рыкнул. Прыжком преодолев последние ступени, он выдержал два мощных удара — по шлему и правому наплечнику, — и кинжал, зажатый в его левой руке, выпустил ближайшему противнику кишки.
Сэр Георгий стоял так близко, что превратил умирающего в щит, толкнул им третьего на площадке, а после принялся колоть сквозь тело, пока противник не забулькал.
Схоларии прикончили последнего, который стоял, где упал, на коленях и молил о пощаде.
Красный Рыцарь уперся в дверь рукой, закованной в латную рукавицу.
— Он там. Ваше величество! Откройте! Прибыла помощь!
На ледяном дворе начали строиться в шеренгу люди, посыпавшиеся из казарм, — без доспехов, но с отменным набором коротких мечей, увесистых фальшионов, сабель и длинных луков. Офицер прокричал команду, и они, подняв щиты, издали фракейский боевой клич.
Граф Зак двинул конницу в уже распахнутые ворота. Стрелы посыпались, как снежные хлопья, и двор, и без того грязный, окрасился в кроваво-бурый цвет. Бежать гарнизону было некуда, доспехов никто не имел — как и надежды выстоять против двадцати всадников.
Остальные воины вливались в большой зал, спеша на помощь Милусу с сэром Гэвином, которые одни и вели серьезный бой. Обоих ранили, они бились столько, сколько понадобилось солнцу, чтобы подняться над горизонтом на ширину пальца.
У сэра Майкла была еще одна обязанность, которую он взвалил на себя сам. Собрав своих людей, он побежал через залитый кровью двор — лед растаял — в сторону кухонь под восточной башней. Дверь оказалась открытой, какая-то женщина закричала, и они вошли.
— Лечь! — крикнул он. — Тогда уцелеете!
Красный Рыцарь не отдавал ему приказа спасать женщин и детей, но Майкл недавно женился и понимал войну по-своему.
Не успели стихнуть последние крики, а Красный Рыцарь, Георгий и двое схолариев вынесли во двор императора. Все, кто там был, рухнули на колени — даже лучники, с небольшой помощью.
— О, мои храбрецы! — улыбнулся император. — Прошу вас, пощадите мятежников.
Его уложили в наспех сооруженные носилки, которые поместили между двумя лошадьми.
Милус отыскал Красного Рыцаря и сэра Майкла.
— Пощадим? — спросил он.
Красный Рыцарь хмыкнул.
— Сэр рыцарь, у вас с бедра свисает лоскут кожи величиной с блин. — Он опустился на колени в кровавый снег и прижал рану, которую сэр Милус даже не замечал. — Но да — раз император желает проявить милосердие, я не стану перечить.
— Ты приказал их всех перебить, — укоризненно напомнил сэр Майкл.
— Я сказал это, когда мы были в отчаянном положении, — пояснил ему Красный Рыцарь, как дурачку. — А теперь мы всего лишь торопимся. — Он свирепо глянул на Уилфула Убийцу, который пытался незаметно проскользнуть в кухню, и кивнул сэру Майклу. — Кухарок спасаешь? Это ты ловко провернул. Я и не подумал о них, — признался он.
Бент и еще два лучника держали сэра Милуса, а Длинная Лапища перевязывал ему бедро чистой белой тряпицей.
— По елдаку промахнулся, — сказал утешающе лучник.
— Если их связать, они через час умрут от холода, — заметил сэр Милус.
— На этот риск я пойду с удовольствием, — ответил Красный Рыцарь. — Прошу простить. Я знаю, что все вы — благородные странствующие рыцари без страха и упрека, но лучше бы мне сегодня больше не видеть этих джентльменов. А когда сюда подоспеет подмога от Андроника, каждый наш пленник обернется кровожадным фракейцем.
— Император не велел их убивать, — сказал сэр Майкл. — Если мы их свяжем, то женщины запросто развяжут. — Он поджал губы. — Я не позволю тебе убить женщин.
Красный Рыцарь закатил глаза.
— Мой юный идеалист, я и не предлагал их убить. Я надеялся, что ты найдешь какой-нибудь благородный, но действенный способ нас защитить. Их — тоже, от твоих замечательных друзей вроде Уилфула Убийцы, которому просто хочется немного пошалить. — Он пожал плечами. — Отлично! Запри их в подвале восточной башни, и пусть оценят наше великодушие. — Он наклонился к Майклу. — У нас получилось, Майкл!
Тот встряхнул головой.
— Конечно, получилось, — откликнулся он.
Красный Рыцарь вздохнул.
— Порой мне кажется, что все вы принимаете меня как данность и не цените. — С этими словами он пошел смывать с рук кровь.
Отец Арно чуть не рухнул наземь от смеха.
Через шесть часов к морскому замку Эрмиона подошел отряд Деметрия.
Офицер его разведки понял, что они опоздали, как только узрел на горизонте пункт назначения — трубы не дымили, но он промолчал. Деметрий был настроен кровожадно и выискивал козлов отпущения, чтобы отыграться за последний отцовский разнос. Он шел с основной армией в десяти лигах позади.
Всадники въехали на вымерший двор, и Дариуш полез на башню — вдруг стража выполнила приказ и удержала покои. Или убила императора, как ей приказали.
Все четыре стражника лежали мертвые на площадке — кошельки выпотрошены, оружие исчезло. Дверь в комнату императора стояла нараспашку. Дариуш осмотрел помещение, где томился в заточении император, взглядом опытного сыщика. Затем спустился через большой зал и вышел.
К тому времени истриканские подручные Деметрия уже истребляли спасенных пленных. Деметрий восседал на молочно-белом великолепном скакуне посреди внутреннего двора, залитого кровью и грязью. Остаток гарнизона упал на колени, некоторые — вторично. Стоя в кровавой жиже, бойцы взмолились о милосердии. На сей раз впустую, истриканцы хладнокровно их пристрелили.
Дариуш переждал худшее и двинулся через двор.
— Шестьдесят человек, — доложил он. — Напали внезапно, на рассвете, и вряд ли потеряли хоть одного из своих.
Деметрий сплюнул.
— Гребаное дурачье. Надо их всех перебить, пусть будет другим наука. — Он снова сплюнул в кровавый снег. — Мы обязаны пуститься в погоню! Если император сбежит, мы лишимся всего!
Дариуш посмотрел на Аэскепилеса, которого бойня ничуть не тронула.
— Милорд, наши силы равны, а они опередили нас на несколько часов. Если устроят засаду, то мы в нее угодим. Или будем преследовать их слишком медленно из страха перед этой засадой. Так или иначе, затея бессмысленная.
Он не добавил, что если бы сам командовал неприятелем, то оставил бы еще один отряд — заградительный — где-то поблизости для истребления любой погони. Промолчал он и том, что в конце февраля лорд Андроник вывел в поле все свое войско, а вражеские силы так и остались загадкой.
Дариуш испытал нечто сродни восхищению Красным Рыцарем. Они наверняка читали одни и те же книги.
Деметрий зарычал.
Послышались крики. Женские.
Дариуш пришпорил скакуна так, что тот оказался ноздря в ноздрю с конем Деметрия. Этим он вознамерился привлечь внимание господина.
Пощадите женщин, — сказал Дариуш.
— О, да они не умрут, — рассмеялся Деметрий.
Аэскепилес протяжно выдохнул, щелкнул пальцами, и конь Деметрия швырнул седока через голову. Тот плюхнулся в грязь.
Дариушу зажало за спиной руку.
Аэскепилес отвел своего коня назад.
— Я в этом не участвую, — заявил он. — Пощади женщин и детей, иначе, клянусь богами тьмы, я убью вас обоих на месте.
Дариуш не понял, с чего магистр решил, будто он одобряет насилие и убийства, но он был беспомощен, а Дариуш, в отличие от многих мужчин, предпочитал в этом случае расслабиться.
Деметрий вскочил на ноги.
— Ты мог попросить, ведьмак! А вместо этого унизил! — Он улыбнулся. — Ладно, посмотрим. Пока пусть живут с непоруганной девственностью. — Он потер бедро. — Добродетель полковых шлюх, спасенная благородным колдуном! Кретины. — Он повернулся к Дариушу. — Я слышу тебя, разведчик. Боюсь...
Дариуш пожал плечами. После зимнего рейда на запад его умопостроения получали удар за ударом. Он больше не числил себя на стороне правды и был абсолютно уверен, что они потерпят поражение. А без императора...
Деметрий прищурился.
— Терпеть не могу проигрывать, — сказал он. — Держитесь меня, капитан. Я еще не сломлен.
Армия Красного Рыцаря разбила лагерь в двадцати лигах юго-западнее замка, где Деметрий выместил гнев на остатках гарнизона. Вокруг красного командирского шатра образовалась уютная стоянка: шестьсот палаток, забранных лапником и хворостом и потому похожих на маленький лес. Зима напоследок разразилась ненастьем, и снега навалило на три пальца, так что палатки утеплились, но армия жаждала дров, и всех крестьян до последнего погнали из селения в лес, их дома разобрали на топливо, их собственные поленницы разорили, налетев, как прожорливая саранча.
Большая часть крестьян сбежала в соседнее село. Самые бедные замерзли насмерть.
Красный Рыцарь в окружении офицеров стоял у походного стола. Снаружи лютовал мороз, в горах еще царствовала зима, но внутри было сносно благодаря присутствию пятнадцати человек и пяти жаровен. Император сидел во главе стола на массивном дубовом стуле, который Уилфул Убийца реквизировал у самого зажиточного местного крестьянина. Граф Зак опустился рядом на колени и кормил его курятиной, Харальд Деркенсан возвышался за императором справа с топором на плече, а сэр Георгий обосновался слева. Сэр Гэвин и сэр Майкл обретались подле своего капитана; сэр Йоханнес и сэр Милус сидели на стульях, а сэр Бесканон стоял с госпожой Элисон. Гельфред маячил за другим концом стола, держа легкий шлем под мышкой и жарко перешептываясь с отцом Арно.
— Теперь вы понимаете, зачем важным господам нужны большие палатки, — сказал Красный Рыцарь.
Пролетели вымученные смешки, а лица морейцев приняли страдальческое выражение.
— Джентльмены, стараниями благородного Гельфреда, а также графа Зака с его людьми мы установили местонахождение врага. У них сильный отряд в Эрмионе, а основное войско стоит в тридцати лигах к северу, сосредоточившись у Немеи. — Его длинный палец поочередно указал на города. Красный Рыцарь улыбнулся. — К сожалению, силы бывшего герцога значительно превосходят наши, ибо в конце зимы он совершил настоящее чудо мобилизации.
Сэр Йоханнес чуть качнул головой.
— С другой стороны, — продолжил Красный Рыцарь, — теперь у нас есть император собственной персоной.
Все поклонились. Морейцы опустились на колено.
Император доброжелательно улыбнулся.
— Благодарю вас всех за мое спасение, — сказал он. — Я встал бы перед вами на колени, если бы ноги слушались. При возможности я бы расцеловал руки всем мужчинам и женщинам в лагере. — На его глаза навернулись слезы. — Но я понимаю, что для вас это чересчур. Поэтому разрешите сказать, что ваша помощь есть Божий промысел, и с Божьей поддержкой я не вижу, почему бы нашему сражению не обернуться победой.
Красный Рыцарь дрогнул лицом.
«Бог на твоей стороне, Габриэль».
Гармодий в его голове хохотал, и боль нарастала, грозя перейти в настоящий приступ. Правда заключалась в том, что часы, проведенные без Гармодия, показали Красному Рыцарю, что от гостя все-таки придется избавиться. Его взгляд невольно скользнул по Моргану Мортирмиру, который стоял позади госпожи Элисон.
«Оставь меня, пожалуйста, в покое, Гармодий».
«О, мы стали нежными? — развеселился тот. — Я занимаюсь большим и важным делом. Мне очень хочется показать тебе, что я сооружаю...»
«Заткнись, твою мать».
Красный Рыцарь сосредоточился на окружающем и осознал, что все глядят на него. Он заставил себя кивнуть, соглашаясь, и сдержать гнев и раздражение из-за слов императора. От злости прок небольшой.
Однако ему становилось все труднее держаться рыцарственно, когда виски лязгали, словно разболтанные наплечники, а гость продолжал отпускать реплики, которые, видимо, находил остроумными.
Он слишком ослаб после ранений, полученных в Рождество. Левая рука болела на холоде, а холодно было всегда.
Все это пронеслось в голове за долю секунды.
— У меня, как обычно, есть план, — проговорил он беззаботно.
Древняя цитадель Немеи высилась над равнинами и смотрела на мелкую бухту у берегов южного города Эрмион. Горы за Эрмионом еще были покрыты снегом, но здесь, на побережье, установились теплые дни и расцвели цветы.
Андроник сидел, захватив подбородок в горсть, и обдумывал виды на будущее. Его сын и магистр только что перешли через главный городской мост.
Андроник, бывалый воин, уже по посадке конников, ехавших за сыном, понял, что они потерпели поражение, а император свободен. Андроник вздохнул. Он взболтал вино в золотом кубке. Затем мрачно улыбнулся бывшему главному камергеру.
— Милорд? — встрепенулся тот.
Андроник не без веселья отметил, что поражение не отразилось на его угодливости. Он осторожно пригубил вино.
— Держу пари, что мы потеряли императора.
Главный камергер заметно вздрогнул.
— Я думаю, пора отправить в город гонца и начать переговоры, — продолжал Андроник.
Главный камергер понял, что для него это смертный приговор. Андроник приходился императору кузеном. Ему вернут угодья и ограничатся тем, что пожурят. Но кому-то придется стать козлом отпущения. Глаза камергера наполнились страхом.
Андроник сделал еще один выверенный глоток и уставился на заснеженные холмы.
— В Этруссии, пожалуй, красиво, — заметил он.
Он еще не допил вино, когда доложили о прибытии его сына. Тот вошел, сияя золотыми доспехами.
И упал на колено.
— Его не было, — сказал Деметрий.
Следом за ним вошел магистр Аэскепилес. Он выглядел хуже обычного — бледный, с темными мешками под глазами.
Андроник редко любил сына столь сильно, как в этот миг. Он простер руку.
— Знаю.
Глаза Деметрия сверкали.
— Послушай, отец. Мы должны провозгласить императором тебя. Сегодня. Сейчас. Объявить, что настоящий мертв. И...
— Нет, — улыбнулся Андроник.
Деметрий замотал головой:
— Послушай же! Этот Красный Рыцарь совершил дурацкую ошибку, даром что у него император. Он зажат в горах, а мы располагаем всей мощью весеннего призыва. Мы изловим его, разгромим и убьем императора.
— Как следовало сделать сразу, — вставил Аэскепилес.
— Нет. Послушайте, друзья мои. Я хотел сместить императора ради спасения империи. Он глупец. — Андроник огляделся по сторонам. — Но если я поведу моих рекрутов, пехоту и страдиотов в долины Мореи на войну, то кто окажется глупцом? Что от нас останется? Трупы — на разграбление этрускам, пришедшим из-за Стены и альбанцам. Мы бросили кости и проиграли. Глупец обзавелся друзьями. А мы теперь враги своей родины.
— Нас предала Ирина, — сказал Деметрий.
Глаза Андроника вспыхнули.
— Я должен был поберечься женщины, способной предать родного отца.
Деметрий так и стоял перед ним на колене.
— Я не готов к сдаче.
— Ты храбрый юноша, — улыбнулся Андроник.
— Мы можем победить! — уперся Деметрий.
— Согласен, битву ты выиграешь. В итоге погибнут сотни наших лучших людей. То же случится с наемниками и сотнями императорских гвардейцев. И что? Город все равно останется в руках Ирины. Война продолжится. А империя будет слабеть с каждым погибшим — неважно, с чьей стороны. — Андроник отпил из кубка. — Вина моему совету! Давайте обсудим капитуляцию.
Аэскепилес шевельнулся.
Деметрий продолжал стоять у герцогского стула.
— Отец, — произнес он, и в его голосе проступила редкая нотка мольбы. — Отец!
Андроник послал ему улыбку.
— Нет, мы не сдадимся, — заявил Деметрий.
— Ты, магистр и главный камергер? — уточнил Андроник.
Деметрий резко выпрямился и навис над отцом, сияя золотыми доспехами.
— Да!
— Тогда я советую вам сесть на корабль, — сказал Андроник. Его голос окреп. — Ибо в глазах Господа я — герцог Фраке! И армия, расквартированная снаружи, повинуется мне. — Он уловил движение главного камергера и нахмурился. — Стража! — взревел он.
— Отец! — вскричал Деметрий. — Остановись и выслушай!
Он выхватил тяжелый кинжал, висевший на поясе, и как бы в замешательстве уставился на него.
Андроник застыл.
— О, сын мой! — проговорил он.
Деметрий затряс головой.
— Я не стану! — выкрикнул он.
Андроник возвысился до главнокомандующего империи не для того, чтобы пренебрегать опасностью. Его взгляд метнулся к главному камергеру, который уже спешил напасть с фланга, а после — к Аэскепилесу; этот спокойно стоял у двери, а из его жезла тянулись две толстые черные нити — одна к главному камергеру, а другая к Деметрию.
Андроник не дрогнул и не сказал ни слова. Он выхватил и метнул свой кинжал — в Аэскепилеса.
Клинок ударился о невидимый щит и сгинул в рое искр.
Аэскепилес улыбнулся.
Бросок заставил Андроника встать, и теперь он сделал шаг вправо, еще убеждая себя, что сын намерен его защитить.
Кинжал Деметрия вошел ему в левый бок, под мышку. Удар показался тычком — Андроник почувствовал, как рукоять прижалась к шелку сорочки.
Сам того не желая, он развернул сына, воткнул ему в глаз большой палец и одновременно понял, что уже мертв. Зрение угасало. Но потребность дать сдачи — убить — оказалась сильна.
Кинжал поразил его точно в сердце.
С последней мелькнувшей мыслью он выпустил голову сына.
— Мой...
Он рухнул на пол.
— Нам надо немедленно избавиться от тела, — донесся, словно издалека, голос магистра. Изо всех сил герцог прислушался, не скажет ли чего-нибудь сын. Ему захотелось...
А затем его не стало.
Через день после захвата императора людьми Красного Рыцаря патруль Дариуша поймал пару крестьян, которые сообщили об изнасилованиях и убийствах на западных холмах. Дариуш потратил полдня на разбор этих новостей, а когда подготовил доклад, оказалось, что герцога нет, а отчитываться придется перед Деметрием. Разведчик покинул палатку деспота и подошел к хану его истриканцев.
Тот пожал плечами и отвернулся.
Судя по всему, герцог Андроник больше не выступал с им же созданной армией. Многих дружинников капитан Дариуш знал. В конце концов он справился у оруженосца сэра Кристоса, и тот сказал, что герцог не покидал Невии. Многим было известно, что герцог пропал, и Дариуш навострил уши, но ничего не вызнал. Он допустил, что герцог болен и болезнь скрывают, но исполнился подозрений более мрачных.
Урвав пару часов сна в Эрмионском замке, он сколотил крепкий отряд и повел его по следу на запад. К своему удовлетворению, он нашел место, где враг караулил в засаде. Дариуш показал его двум своим лучшим бойцам — оно смахивало на оленью лежку: снег утрамбован, костерок и наблюдательный пост замаскированы ветками и скрыты снежной стеной.
Верки — один из лучших — поковырял пепелище палкой и сотворил небольшое заклинание.
— Десять часов. Может быть, с наступлением темноты? — Он пожал плечами, и жест получился преувеличенным из-за длинной меховой шубы и плотно подбитых доспехов.
— Посмотрим, — ответил Дариуш.
Он направился по следу копыт неприятельских лошадей. Враг хорошо постарался их скрыть — замел снегом и завалил ветками, но снегопада, к счастью, с тех пор не случилось, и попадались места, где ясно виднелись отпечатки и лежал замерзший конский навоз. Зимой очень трудно спрятать быстро двигающийся кавалерийский отряд.
На горный кряж они поднялись уже почти в полдень. Наверху оказались всадники, и завязался короткий бой — погибла лошадь. Когда упала другая, ездок сломал хребет, и его пришлось прикончить.
Они заняли кряж и заглянули в очередную долину. Неприятель удалялся.
— Ты знаешь эти места? — спросил Верки.
— Так себе, — ответил Дариуш. — Охотился здесь.
Верки нахмурился.
— Что-то неладно, — проговорил он, всматриваясь в долину.
Яркий солнечный свет отражался от снега и мешал видеть, хотя ниже снег таял и набирали силу ручьи.
Дариуш заметил окруженное стеной село, которое защищала петля извилистого потока.
— Там селение, — сказал он.
— А дыма нет, — сплюнул Верки.
Они продолжили наблюдение и увидели вражеских всадников, которых согнали с хребта. Те ехали через долину далеко внизу. Потом пересекли ручей.
Дариуш перевязал рану на левой руке. Ему стало холодно.
— Я засек этих гадов. Смотри вдоль брода и глянь на вершину хребта, — свирепо улыбнулся Верки.
Там чуть курился дымок.
— Должно быть, лагерь, — предположил Дариуш.
— Их просто не видно из-за хребта, — сказал Верки. — Кто-то у них разбирается в своем деле.
— Выстави здесь пост. Возьми двух верных людей и сходи посмотри на их лагерь.
Дариуш вздохнул с облегчением. До сих пор враги казались чуть ли не призраками. Дариуш по-прежнему не понимал, как они перешли через горы, но теперь он выследил их, а лорд Деметрий подгонит войско.
Развернув коня и устремившись на восток, он получил возможность обдумать многое, и не в последнюю очередь — исчезновение герцога Андроника.
— Нашел? — осведомился Деметрий.
Вид у него был измученный, как будто он много ночей не спал.
— Мы зачистили их дозор. Видели дым их лагеря. — Небогато в таком изложении.
Деметрий свирепо зыркнул на истриканского хана.
— Получше, чем вышло у остальных. Христос Вседержитель, один из этих болванов предположил, что они пойдут морем!
Дариуш склонился над примитивной картой.
— Он, милорд, зажат в горах, как вы и предполагали, и через несколько дней у них кончится продовольствие. Те деревни не станут кормить армию. Может быть, нам и воевать не придется.
— Ты говоришь, как мой отец, — бросил Деметрий.
Дариуш вздрогнул — какая странная и нетипичная реплика.
Деметрий посмотрел на своего чародея, Аэскепилеса. И на бывшего главного камергера.
Аэскепилес очень тихо сказал:
— Я уже говорил, что мы должны убить императора. А потом представить все так, будто его убил в отчаянии неприятель. О последнем я позабочусь. Но он должен умереть, а для этого нужно атаковать. Если императора перенесут через горы...
— Через Пеналты? В конце зимы? — рассмеялся Деметрий и покачал головой. — Птица — и та околеет!
Дариуш, который охотился в Пеналтах с малых лет, не согласился.
— Милорд, — сказал он.
Деметрий поднял руку.
— Не надо брюзжать, мне нет до этого дела. Мне не интересно отсиживаться в снегах и ждать, когда они перемрут от голода. Или хуже — сдадутся, и у нас будет куча свидетелей.
— Это можно уладить, — улыбнулся Аэскепилес.
Деметрий умолк. Его взгляд стал жестким.
— Мне ясно, колдун, что ты мне нужен. Но берегись. Когда все кончится, нам понадобится империя. Если я перебью гвардию, то кто защитит меня, когда я стану императором?
— Вашего отца, вы хотите сказать, — осторожно поправил Дариуш.
— Мой отец... м-м... отошел от воинских дел, — сказал Деметрий. — Эта борьба его больше не заботит, и он собирается в монастырь.
Отвернулся почему-то не Деметрий, а Аэскепилес.
Дариуш поджал губы, потом кивнул.
— Понятно, — ответил он.
Главный кавалерийский отряд возглавил сэр Кристос. У каждого фракейского страдиота было по две лошади, и теперь, когда разведчики расчистили землю, кони отлично шли по снегу. Деметрий выступил во втором дивизионе со всей бывалой отцовской пехотой, а сэр Стефанос собрал арьергард, объединив внушительный отряд фракейских крестьян, вооруженных топорами, лучников из поместий вокруг Лоники и наемную истриканскую кавалерию.
Путь, на который разведчикам понадобился целый день, войска проделали всего за четыре часа. Они наскоро разбили лагерь у подножия высокого кряжа и связались с пикетом Верки, находившимся на вершине. Разорили лес и соорудили большие костры, вид на которые перекрывался ордой продрогших часовых и заснеженной горой.
Перед рассветом Верки двинул армию по склону вверх. Луна высвечивала дорогу — если можно так выразиться: то была черная полоса замерзшей грязи, пересекавшая белоснежный покров, но шли они достаточно быстро. Когда сумерки почти сменились зарей, они различили строй неподвижных часовых в красных камзолах и яркое мерцание сорока костров. Увидели восходящий к небу дым и почувствовали его запах. Великолепный красный шатер, стоявший посреди лагеря, был хорошо заметен, как и сорок тяжелых фургонов с неприятельской поклажей.
Дариуш считал план безрассудным — он так и сказал и теперь завороженно наблюдал за тем, как Деметрий осторожно передвигал свое войско.
По приказу молодого командира Аэскепилес послал в небеса маленькую шаровую молнию.
Фракейцы взревели, как монстры из земель Диких. Ветераны герцога Андроника ринулись вперед, распевая псалмы. Кавалерия надвинулась с флангов.
На востоке, за морем, солнце уже показалось над горизонтом, но здесь, в горах и вдали от берега, оно проявилось только оранжево-розовой каймой, очертившей горные пики. Проваливаясь в снег, атакующие спешили вперед.
Кто-то истошно заорал от нестерпимой боли.
Рухнула лошадь.
Неприятельские часовые не двигались и не били тревогу.
Упал еще один человек. Это случилось невдалеке от Дариуша, и тот заметил, как под ногами у него разверзлась яма. Боец провалился и рухнул на колья. Снежная западня.
Дариуш остановился.
Лагерь был хорош, и его захватили целехоньким. Взяли запас дров, а огромные костры прогорели до углей, но кострища остались, большие и теплые. Взяли и обоз — сорок отличных фургонов с продовольствием и разными полезными вещами, включая портативную оружейную кузницу.
Еще там была дюжина бочек с вином, и эти бочки вскрыли прежде, чем подоспели офицеры.
Сверкнула вспышка. Раздался грохот, как будто посреди лагеря ударила молния.
Аэскепилес уже бежал туда.
Дариуш наткнулся на Верки, который смотрел, как умирает его разведчик. Тот выпил вина, и оно оказалось отравлено. Он сучил ногами по утоптанному снегу, его рвало кровью, и кровь струилась из прочих отверстий.
— Мать их так! — выругался Верки.
— Как давно они ушли? — спросил Дариуш.
У Верки был жалкий вид.
— Два дня по меньшей мере, — ответил он. — Должно быть, тот дозор, с которым мы дрались, поддерживал костры.
На пути оказался особенно каверзный двойной карман, и нордиканцам пришлось расчищать путь лопатами, чтобы прошел хоть кто-нибудь, а Красный Рыцарь оцепенел в седле.
«Эй!»
Гармодий торжествовал.
«Твой маленький подарок?»
«Он поймет, что это то же заклятие, которым он зарядил амулеты».
«Значит, ему известно, что Кронмир у нас?»
«И то, что его поимели. Рассвирепеет будь здоров».
«А если он развернется? Он еще может возвратиться в Лонику кружным путем, и так же быстро, как мы минуем холмы, а то и быстрее».
В уютных покоях Дворца воспоминаний Красного Рыцаря было тепло. Гармодий сидел, закинув ноги на подлокотник огромного кресла. Он поднял кубок с дымящимся пряным вином.
«Не развернется. Он будет уязвлен, его самолюбие пострадает. И он пойдет за тобой».
«Хочешь, чтобы я передал эту похвальбу остальным?»
Гармодий пожал плечами.
«Мне бы лучше остановиться. Ты так самоуверен, что мне плевать на победу — главное, чтобы ты оказался не прав».
Гармодий кивнул.
«Можно показать мое лучшее творение?» — спросил он.
Фантом молодого капитана дал разрешение. Они очутились в мастерской — эфирном помещении, в котором соединилось несколько мастерских, известных Габриэлю Мурьену. У ближайшей стены стояла скамья — заурядная деревянная лавка, заваленная инструментами, и на каждом горело оккультное начертание.
И там же покоился меч.
«Что это?» — спросил капитан, превозмогая расцветающую головную боль.
«Разящий клинок», — ответил Гармодий.
«Для меня?» — вдруг устрашился капитан.
Гармодий рассмеялся отвратительным, жутким смехом:
«О нет, мой мальчик. Я не настолько неблагодарен. — Он поднял меч и взмахнул им, как мальчишка новой игрушкой. — Это для меня».
Мэг тосковала по своим фургонам. Ей не хватало уюта и надежности ослиной упряжки, но в первую очередь — возможности держать в тепле и сухости ноги. В фургоне не было сырости ни в снегопад, ни в ледяной ливень.
Совсем другое дело — взбираться на гору, подгоняя упрямого осла.
Джон Ле Бэйлли шел где-то далеко впереди. Растянутая на добрые шесть миль по высоким кряжам и крутым горам, армия истончилась до ширины в одну вьючную животину. Они поднялись выше границы снега, что в некотором роде облегчило Мэг жизнь, так как земля промерзла. Но пальцы ног при каждой остановке немели, а ей был пятьдесят один год, и яркое приключение теперь казалось чудовищным испытанием на выносливость.
К полудню они достигли ручья — или того, что в прочие времена года выглядело как высохшее русло или хилая струйка воды.
Первого марта это был поток шириной двадцать футов, который несся так быстро, что мелкие камни безостановочно катились по дну. Пока Мэг смотрела, течением принесло целое дерево — оно окунулось, звучно ударилось о булыжник и продолжило путь.
Колонна собиралась на плато; мужчины и женщины с растущим отчаянием пытались как угодно согреть ноги. А день даже не был особенно холодным.
Большую часть всадников Красный Рыцарь взялся переправлять традиционным способом — при помощи веревок и лошадей. Двое упали, и на другом берегу развели два огромных костра в попытке спасти промокших, продрогших бедолаг.
Мэг даже не потрудилась спорить. Она перекинула три ледовых моста: один получился дамбой, а два других имели высокие арки и избыток опор.
Капралы и ветераны подняли шум, выкрикивая приказы. Плавучее дерево видели все.
— Могу достать тебе лошадь, — сказал Красный Рыцарь.
Он подъехал к Мэг, наблюдавшей за переправкой женщин.
— А для остальных? — спросила она.
Он поджал губы.
— Да. Ледовый мост — замечательный трюк. Мне надо поучиться, а то расходую слишком много энергии.
Она посмотрела ему в глаза.
— Это правда твой план?
Он выглядел великаном в полном доспехе и двух огромных плащах, похожих на шерстяной кокон. С пожатием плечами лишь великолепная золотая брошь на правом плече поднялась на дюйм.
— Мой план накрылся, когда Андроник призвал в разгар зимы пять тысяч душ. Я этого не ожидал. И сейчас выполняется мой... хм... третий альтернативный план. — На краткий миг его неизменное бесстрастие дало трещину. — Дурак я, пожалуй, был, когда затеял все это зимой. Но... мастер Смит посоветовал поторапливаться. А Кронмир сказал, что императора убьют.
Мэг покачала головой. На них смотрели.
— Еще один день, и мы начнем терять людей. Не все схоларии привыкли к такой жизни, а лошадей нечем кормить. Мы продержимся на корме для мулов...
— А потом съедим мулов, — закончил он. — Я знаю.
Но слово свое он сдержал, и к следующему привалу все женщины сидели на запасных лошадях. Включая Кайтлин де Тоубрей, которая со своим пузом прошла всю восточную сторону гор.
С наступлением темноты они не остановились.
Красного Рыцаря заметили за спешным совещанием с сэром Гельфредом; костры развели и пищу приготовили — вернее, съели холодной, а горячим выпили чай или просто кипяток, причем в огромном количестве. А после снова пустились в путь.
Покинув костры, армия сразу приступила к спуску. Три дня она скиталась по кряжам, то вверх, то вниз, но теперь наклон стал устойчивым, а ледяная дорога, расчищенная изможденными нордиканцами, превратилась в двухколейную, не столь засыпанную снегом, а потом — в каменистый тракт.
За час до рассвета, когда голодная и невыспавшаяся Мэг почувствовала себя комком старых суставов и нервов, они обогнули отрог по длинной кривой, и все, кто дошел до края, ахнули.
Там оказался крутой обрыв. Дорога продолжалась; она тянулась под огромными каменными арками по каменным же опорам и низвергалась уступами, словно замерзший горный водопад, но скала была высотой в полтысячи футов, и поток, который струился внизу, терялся во тьме — догадаться о нем удавалось лишь по гулкому грохоту его ледяных вод.
Обрыв устрашал, но крики поднялись из-за далеких мерцающих огней, которые навели на мысли о сказочном народе. Где-то — во всяком случае, в пределах досягаемости — существовали свет и тепло.
Аэскепилес взглянул на остатки опор ледового моста и выругался, а потом спросил:
— Насколько он прочен?
После короткого ритуала сбора он построил свой.
— Он сделал три, — показал Деметрий мечом.
— Я должен поберечь силы, — ответил Аэскепилес. — Если он транжирит свои — тем лучше.
Городок назывался Амфиполисом, и его ворота взяли штурмом. Ветераны отряда не стали никого предупреждать и обошлись без формальных призывов к сдаче, а город и знать не знал, что в горах над ним появилось вражеское войско. Перед рассветом ветераны приставили лестницы к низким стенам, как делали в Арелате. Пятьдесят фракейских солдат, очутившихся не с той стороны главных ворот, умерли очень быстро — обманутые, пойманные в ловушку и истребленные подчистую. Сэр Йоханнес не потрудился взять пленных.
Отец Арно с Гельфредом сидели в седлах посреди главной площади и кричали на Красного Рыцаря, пока к ним не присоединился император. Имея при себе сотню воинов, он шел зачищать улицы от лучников — непобедимых лучников.
— Вы никакой не рыцарь, если отдадите этот город на растерзание, — заявил отец Арно.
Красный Рыцарь сложился пополам, и его вырвало на снег.
— Пьян он, что ли? — вскричал Арно.
Тоби покачал головой.
Сэр Майкл перехватил у священника поводья.
— Он устал. А это, отче, прошу извинить, — война.
— Мы в землях Диких так не воюем! — парировал отец Арно.
— У Диких нет серебряных канделябров и красивых девиц, — буркнул Красный Рыцарь. — Будьте вы прокляты с вашей непогрешимой моралью! Мы солдаты, а это — вражеский город, который взят приступом. Люди продрогли, они измотаны и час назад почти потеряли надежду согреться.
Он показал на Джона Ле Бэйлли, который пинком распахнул дверь и запустил в дом трех ратников, а те погнали на снег затаившееся семейство и прислугу. Затем дом заняла дюжина воительниц из отряда.
Пока они наблюдали за этой драмой, сэр Бесканон выволок из здания Уилфула Убийцу, а дюжина человек с кожаными ведрами пыталась тем временем потушить пожар, который тот устроил.
— Это бессмысленно. Если к Богу мне не воззвать, то я обращусь к вашей человечности, — сказал отец Арно.
— А с чего вы взяли, что во мне есть что-то человеческое? — крикнул ему в лицо Красный Рыцарь. — Вы хотите, чтобы я спасал мир, но ни один невинный не пострадал? Так не бывает. На войне убивают. А теперь прочь с дороги, мне еще нужно запланировать зверства на завтра!
Тоби дождался, пока его господин скроется в доме мэра.
— Он неважно справляется, — сказал Тоби. — Он, между прочим, болен и встревожен — на случай, если вы, джентльмены, не понимаете.
Он выхватил яблоко из корзины у пробегавшего мимо мародера и надкусил. Потом последовал за хозяином.
На рассвете, согревшись за ночь и набрав вдоволь продовольствия, армия возобновила движение.
Разграбленный город, лишившийся припасов и вьючных животных, провожал ее угрюмым молчанием. Горожан не воодушевило даже присутствие их императора.
— Этот город перейдет под вашу опеку, если вы когда-нибудь станете править Фраке, — заметил отец Арно, когда они взяли курс на запад.
— Тогда я совершу для него что-нибудь доброе. Отец, я понимаю, что вы хороший человек, и сам я, кем бы ни казался, себя считаю тоже хорошим. На самом деле я этим горд. Мы, извините, находимся в положении, которого не исправить ни молитвой, ни благородной кавалерийской атакой. А потому оставьте меня в покое, а?
— Никогда, Габриэль, — свирепо улыбнулся отец Арно. — Я никогда, ни за что не оставлю вас в покое.
Красный Рыцарь потер висок, который пульсировал, как после многодневного запоя.
Армия продвигалась на запад со всей скоростью, какая была посильна для двух тысяч измотанных солдат, женщин и вьючных животных.
— Ты поклялся, что он не пойдет через Пеналты, — тихо напомнил Аэскепилес.
Деметрий рассматривал лежавший внизу город.
— Теперь его армия находится между нами и Лоникой, — продолжил Аэскепилес. — Велик ли твой столичный гарнизон?
Деметрий жевал большой палец. Он обкусывал мозоль и глотал ошметки.
— Сукин сын, — проговорил он.
— Догоним его на равнине, — предложил Дариуш. — Путь будет свободным и ровным.
Сэр Кристос мотнул головой в шлеме.
— Мы обескровливаем людей, — сказал он.
— Как и он, — возразил Деметрий. — Они прихватили десяток городских страдиотов, которые попросту сдались при первой возможности. Дезертиров изловили уже почти сотню.
Сэр Кристос тяжко и отрывисто вздохнул, но промолчал.
— Поднять знамя, — приказал Деметрий. — Разведчиков — вперед. И всех истриканцев — вперед. Превратим жизнь узурпатора в ад.
