Глава 20

Год 27, 23 марта, пятница

Алекс Северов

Три дня пролетели незаметно.

Мы облазили с Антоном всю крышу, делая замеры. Оказалось, Маршалл не соврал, когда давал данные для расчётов проекта: общая площадь почти 160 квадратных метров, то есть один скат, на который и будем крепить панели — восемьдесят, или 20 кВт установленной мощности. При среднем КПД 50 % (всё таки панели будут зафиксированы, никакого изменения угла в течение суток или года, да и крыша смотрит не строго на юг, а под пятнадцать градусов), более чем внушительно. Можно параллельно и дом запитать, и электролит в резервуаре заряжать. Даже когда Маршалл поставит кондишены и электроплиту. А он их поставит, мы уже прикинули, что на экономии дров он отобъёт покупку года за три-четыре.

Затем целый день ушёл на изготовление S-образных крепежей, небольшие, сантиметров десять всего. На них и будут крепиться панели. Идеально, конечно, вообще каркас замутить, из оцинкованного профиля, но — дорого. И долго, надо заказывать и ждать доставку минимум пару недель. Поступили проще: сгоняли в Форт Ли и купили пару оцинкованных баков, которые потом распустили на полоски там же, за небольшую плату. А гнули и просверливали профиль уже на ферме, благо, у Маршалла в амбаре нашёлся и сверлильный станок, и верстак, и инструменты. Фермер он всё же или нет?

Я давно не работал руками так интенсивно, пожалуй, с тех пор, как сходил на сборы в армию, а было это почти десять лет назад. Мышцы болели, но я даже был рад. Болят, значит, растут. И лишний жирок начал быстро сходить, по такой-то жаре. Антон ещё посоветовал регулировать потребление жидкости, чтобы организм легче привыкал к местному климату.

Хелен тоже не сидела сложа руки, целыми днями пропадала то в поле с Маршаллом, от помогала Гретте доить коз (да-да, у бабушки она коз не только гладила!), при этом вопросы из неё сыпались, что из рога изобилия. К теме причин миграции девушка больше не возвращалась, слушала внимательно, а посему Гёбели легко расставались с историями из местного быта, сплетнями и пересудами. Чую, её дипломная работа будет называться “Жизнь и быт фермеров Нового Эдема”. С фотографиями, видеоматериалом и кучей интервью: француженка не забывала щёлкать зеркалкой и включать диктофон.

Антон помогал мне, но ещё больше помогал Ариэль. Особенно когда родители отправлялись в поле или к соседям.

— Не боишься папой стать? Тут нравы простые, Маршалл за непрошенных внуков может и пристрелить, — подначил я наёмника, выбирающегося после “отбоя” через окно нашей комнаты в первый же вечер.

Расквартировали нас на мансардном этаже. С торца дома шла решётка, по которой ползли побеги какой-то местной разновидности плющ. Конструкция сделана на совесть, с запасом прочности, вот Антон и использовал её как лестницу.

— Да ну тебя, — наёмник перебросил ноги через подоконник, развернулся лицом в комнату. — Мы только до второй базы дошли.

— А можешь тёмному пояснить, что это такое, эти самые базы? Сто раз слышал про них в американском кино, но чёт до сих пор не вгоняю, что это такое.

— Ну, первая база — это поцелуи, вторая — это трогать через одежду, третья — под одеждой, четвёртая — секс, — скороговоркой выпалил Антон. — Всё, отвянь.

И упорхнул на свидание.

Как и следующим вечером. И потом ещё раз. Но сегодня ему человека-паука изображать из себя не придётся: Ариэль и Энтони предложили устроить пикник с ночёвкой возле Каменного Пальца, местной достопримечательности, о которой девушка рассказывала мне за ужином в день нашего приезда.

Маршалл с Греттой встретили эту идею без восторга, но всё же дали добро. И поговорили приватно сперва с Антоном, затем с Ариэль, а в конце — с Энтони. Я так понимаю, сделали первым двум внушения, а последнему дали наказ следить за этой парочкой. И ружьё парню выделили, не столько от местного зверья отбиваться, сколько в качестве намёка для наёмника.

Хотя, при оружии были все, даже Хелен свой “карманный” пистолет прихватила, по настоянию Антона.

— Лучше пусть оружие будет с тобой и не пригодится, чем оно будем необходимо, но не окажется под рукой, — аргументировал наёмник. — Мы, конечно, всегда рядом, но мало ли тебе в кустики отойти захочется или ещё что-то. Привыкай заботиться о себе сама. Заодно патронов возьми пару пачек, потренируешься стрелять.

Француженка спорить не стала, сходила за Кольтом.

— Доволен? — спустившись, девушка продемонстрировала пистолет и начала запихивать его в рюкзачок. Тот, что с совушками.

— Почти. Только он у тебя всегда под рукой должен быть, так что марш за кобурой.

— А я не купила, — Хелен поджала в смущении губ. — Во-о-о-о-от.

Антон тяжело вздохнул, махнул рукой, мол, всё с тобой понятно, и вышел из дома.

— У меня где-то должна быть моя старая, которую папа купил мне было на шестилетие. Там портупея регулируется, но мне всё равно маленькая, я из неё выросла, а тебе в самый раз будет, — и Ариэль вспорхнула наверх.

Вернулась девушка спустя пару минут. Ещё какое-то время потратили, чтобы подогнать портупею под Хелен. На максимуме, но всё налезло.

— Ну-ка, покажись, — Ариэль отошла, оценивающим взглядом окинула результат. — Вылитая Лара Крофт!

Портупея состояла из обычного кожаного ремня, охватывающего тонкую девичью талию, и набедренной кобуры, которая дополнительно крепилась ремешком к ноге, как у знаменитой расхитительнице гробниц. Плюс короткие шортики, и для завершения образа не хватает только солнцезащитных очков.

Я подошёл к Хелен, достал из кармана свои полароиды и осторожно надел на девушку. Не “велосипеды”, конечно, но за неимением гербовой пишем на простой.

— Вот теперь точно Лара Крофт.

Француженка подошла к зеркалу в прихожей, покрутилась. Поправила очки.

— А мне идёт!

Тот факт, что Кольт 1908 в кобуре болтался, словно отходы жизнедеятельности организма в проруби, девушку не особо сильно смутил. Всё одно не видно, если клапан закрыть. Ведь главное, что красиво, а функционально или нет, это дело десятое, спросите у любой барышни.

— Отец покупал мне портупею под семнадцатый Смит и Вессон, мелкашку, — Ариэль подошла к француженке и начала затягивать регулирующий ремешок на кобуре. — Он гораздо больше твоего пистолета. Ну ничего, сейчас, вот так… Вроде бы теперь нормально.

— Наверное, мне стоило купить что-то другое, — Хелен посмотрела на Кольт, который после всех манипуляций всё равно терялся в кобуре. — Продавец так расхваливал его, и выглядит он так мило. Такой маленький, вставочки эти белые резные на рукоятке. Эх…

— Ну, ничего. Вернёмся с пикника, попрошу папу подогнать всё под тебя. Он у меня на все руки мастер, что-нибудь да придумает.

Вооружившись (Ариэль тоже надела ремень с кобурой, но уже без крепления на бедро), наши амазонки пошли на кухню, собирать корзинки с едой.

Со двора вернулся Антон, с девятнадцатым Глоком, под 9*19 Парабеллум, и с кобурой для него.

— Давно у меня валяется, почти новый. Продать рука не поднимается, дорог, как память: я его снял с первого упокоенного в этом мире бандита. Отдам Хелен, пусть на пикник возьмёт. Он лёгкий и компактный, на сколько вообще может быть лёгким и компактным Глок.

— Ты только Хелен не говори, что с трупа его снял, — усмехнулся я.

Потратили ещё какое-то время на “переодевание”. Антон еле уговорил француженку на Глок, та согласилась сменить оружие только после того, как парень помог приспособить портупею от Ариэль под новый пистолет. Очень уж ей нравилось ходить “как Лара Крофт”. Даже очки в доме не снимала.

Но Кольт тоже прихватили, всё таки это её “ствол”, с него ей и учиться стрелять.

Наконец-то вышли во двор. Солнце ещё высоко, едва за середину перевалило, но лучше добраться до места засветло. Лагерь разбить, палатки поставить, хворост натягать, да мало ли дел!

— На твоей поедем? — я закрепил автомат по походному, на груди, вниз стволом.

Рюкзак с вещами надевать не стал, до машины три шага, всё одно в кузов закидывать.

— Неа, — осклабился Антон.

Я остановился, обернулся. Скалились все, и девушки, и Энтони. Я что-то не то сказал?

— Тогда на чьей? — я чуть наклонил голову вбок. — У Маршалла же салон маленький, сзади места совсем ничего.

— Да, мало, — подтвердил мои слова Антон. — Поэтому его машину брать не будем.

— И? — происходящее начинало меня немного злить.

Устроили игру в угадайку.

— Там, куда мы собираемся, машина не пройдёт, — дала подсказку Ариэль.

— Велосипеды? — предположил я.

Девушки прыснули в кулачки, Энтони чуть ружьё не выронил от смеха.

Тяжело вздохнул, пережидая всеобщий приступ веселья.

— Поскачем, — Антон подошёл и хлопнул меня по плечу. — Ты на коне когда-нибудь катался?

— Угу, сотни раз, — буркнул я. — Деревянный такой, знаешь? Вперёд-назад, туда-сюда. Хоть целый день скачи, на месте останешься.

— Не куксись, с меня тоже тот ещё ездок, — поддержал меня Антон. — Но по другому туда реально никак, места неезженные. Смотри на это с другой стороны: в жизни всегда должно быть место новому!

— Новым мозолям, новым болям в спине, — я стряхнул руку “товарища” с плеча. — Ладно, показывай, где тут жеребец, что достоин нести меня.

— Скорее уж, кобыла. Они спокойнее, самое то для новичка, — подошла Ариэль, взяла Антона за руку, прижалась горячим боком. — Жеребца объездить сноровка нужна.

— Слова не мальчика, но мужа, — подначил я.

Не девушку, Антона. Ибо произнёс последнюю фразу по-русски.

— Прости? — переспросила Ариэль.

— Говорю, ты права, старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет, — я уже во всю веселился, глядя, как краска заливает лицо Антона.

Надеюсь, это он смущается, а не злится.

Тем временем, Энтони с Маршаллом подали коней.

Теперь уже краснел я. Когда со страхом забирался. Когда неловко “нукал”, пытаясь направить лошадь туда, куда хочу. Пегая косилась на меня правым глазом, мотала головой и стояла колом, не понимая моих желаний. Но потом сама пристроилась в хвост нашей кавалькады.

Добирались до места долго. По прямой всего ничего, километров пятнадцать, но с учётом рельефа, то да сё, вышло почти в два раза больше. Тропа была протоптана только на две трети, дальше, после брода через ручей, она убегала куда-то вправо, на юго-восток. А мы дальше пошли по едва угадывающемуся направлению.

— Охотники вверх не ходят, там дичи нет, — пояснил Энтони, кивая на склон, по которому змеилась едва заметная звериная тропа. — А та, что есть, жёсткая и невкусная. Горных козлов есть то ещё себе удовольствие, жилистые капец. У них не мясо, а резиновая подошва какая-то, зубы скорее сточишь, чем прожуёшь.

— А мы тогда чего туда прёмся?

— Так мы ж не за дичью, а за красотой, — рассмеялся парень и послал коня вверх.

Казалось бы, не пешком идём, верхом едем, быстро должно быть. Пустил коня галопом, час — и ты на месте. Если вам коня не жалко, можете так попробовать. Только не удивляйтесь, если он потом того, копыта откинет. В реальной, не киношной, жизни, на конях-лошадях передвигаются в основном шагом, со скоростью пешехода, 5–6 километров в час. Да и по местным буеракам, оврагам и холмам больше развивать небезопасно. На равнине да по хорошей дороге можно пару часов быстрым шагом гнать, там 10–12 кэмэ выжать получится. Но всё одно, полдня так скакать не получится.

Спина к концу нашего похода болела так, словно в позвоночник гвозди раскалённые забили. Но вид, открывшийся в итоге, стоил того.

Последние полчаса едва видимая тропа поднималась всё выше и выше, словно мы двигались по покатому склону холма. Небо, казалось, начиналось буквально в сотне шагов чуть выше, но впечатление было обманчивым, мы всё ползли и ползли вверх. Я уже перестал смотреть вперёд, взгляд уткнулся в красноватую почву под копытами моей лошадки, когда впереди внезапно раздался возглас Хелен:

— Ух ты, вот это красота! Невероятно! Шикарно! Жаль, нельзя выложить в инстаграм, весь курс обзавидовался бы!

Я поднял голову, но увидел только как тропа впереди ныряет в кусты, где как раз исчезал хвост впереди идущей лошади. Моя пегая последовала за товаркой, раздвинула широкой грудью заросли, и я ахунл.

— Мать моя женщина!

Мы стояли на небольшом скальном выступе, метров тридцать длиной и десять шириной, сужающийся к концу. Каменный палец.

И торчал он из гигантской чаши, глубиной метров двести, а о диаметре даже затрудняюсь сказать — её края убегали вправо и влево, на сколько хватало взгляда, едва заметно загибаясь к центру где-то на горизонте. Внизу, километрах в пяти от нас, раскинулась цепочка озёр, окружённых буйной зеленью. Паслись стада каких-то рогатых. Небольшое, голов в десять, семейство жирафоподобных величественно спускалось к водопою. В воздухе носились сотни птиц, больших и малых, одни охотились за насекомыми, другие — за пернатыми. Пастораль.

Словно попал в мультик “Король и лев”, когда Рафики показывал всем новорожденного котёнка.

Француженка соскочила с лошади, выудила из рюкзачка зеркалку, забегала вдоль края выступа, затвор щёлкал со скоростью пулемёта. Я её отлично понимаю, не запечатлеть такое это преступление. Ни следа деятельности человека, ни тропки, ни-че-го, только дикая, первозданная природа.

Вот и мы не стали спускаться, чуть левее основания каменного пальца несколько огромных, с трейлер, валунов, прикрывали с трёх сторон небольшую поляну. В центре — кострище, на краю — запас дров, грубо сколоченные лавки из половинок брёвен. И ни соринки вокруг. Место популярное, облюбованное, местные берегут его чистоту.

Разбили лагерь, поставили палатки, развели огонь. Коней привязали чуть в стороне, у кустов, травку пощипать да нам своим запахом не мешать. Животные большие, на поляне с ними тесно, да и в сутки десятки кило съедает, и испражняется соответственно, так что поставили их с подветренной стороны, чуть в отдалении.

— Интересно, как такая красота получилась, — Хелен сияла, такой улов!

— Геологи говорят, что это метеоритный кратер, — Ариэль, положив голову на колени Антона, вытянулась вдоль костра. Девушка балдела от неожиданно нежных рук наёмника, которые тот запустил в её шевелюру и сейчас мягко перебирал локоны. — Они здесь уже три года каждое лето лагерем стоят. Ну, не здесь, а на северном склоне. Говорят, каменюка был большой, несколько километров в диаметре. И ударил с такой силой, как тысяча атомных бомб. Или даже сильнее. Землю и камни далеко разбросало, а пыли подняло так много и так высоко, что солнце ещё долго не всходило. Три года была зима. Тысячи видов животных, птиц, рыб погибли. Геологи говорят, всё это было совсем недавно, и десяти миллионов лет не прошло. По меркам эволюции — вчера.

— А они не рассказывали, какие были тут раньше животные? — Хелен, укутавшись в шёлковый шарф, словно в одеяло, сидела напротив, держась за кружку с горячим чаем двумя руками, словно утопающий за спасательный круг. Хоть и лето, но ночи холодные, да ещё и на возвышенности, так что было непривычно прохладно.

В Питере порою днём в июле холоднее, но к хорошему быстро привыкаешь, так что, всё относительно. Помню, как-то знакомая из Армении жаловалась, что у них зима выдалась холодная, “минус пять, представляешь! И снег по щиколотку выпал!”. Я тогда посмеялся, а посмотрел календарь погоды в Ереване, и понял, что был не прав. Ведь для людей, у которых уже в середине марта на улице +25, а летом в тени все сорок градусов, даже небольшой минус реально беда. К тому же, центральное отопление в Армении не знали, так что…

— Нет, они же геологи, — грустно качнула головой Ариэль. — Они ищут золото, серебро, уголь, металлы. Вымершие животные не про них. Говорят, когда-то, в первые годы Нового Эдема, здесь работали археологи, где-то на севере, ближе к истокам Рио Гранде. Человек сорок их было, с жёнами, детьми. На собственные деньги снарядили экспедицию. Нашли много интересного на Чёрном Плато. Даже вроде какие-то древние поселения обнаружили там.

— А почему вроде бы?

— Потому что они исчезли, не успев рассказать, что же именно они нашли.

Археологи на Чёрное Плато поднимались долго, два сухих сезона. Шли не спеша, изучали отложения вдоль Рио Гранде. Река много где обнажила слои, которые накапливались десятки миллионов лет, нет-нет, да попадётся что-то интересное. Плато же внезапно для всех оказалось настоящим клондайком. Предположительно, оно раньше было дном какого-то большого водоёма, возможно даже, моря. Ветер и вода за миллионы лет размыли верхние слои, оставив почти что один базальт антрацитового цвета, из-за которого Плато и получило своё название. И в этом самом базальте археологи что-то такое нашли. Что именно, никто так и не понял.

Обычно, в конце сухого сезона археологи возвращались в Литл Рок, где пережидали дожди, систематизировали находки, чинили инструмент, заказывали новый. Но в тот год на зимовку они не спустились, остались на плато. Лишь выслали небольшую группу, которая закупила еду, топливо. Когда их спросили, с чего вдруг они решили там остаться, то внятного ответа не получили: мол, что-то такое группа вроде бы наконец-то нащупала, в конце лета нашли что-то очень ценное в пещерах ближе к Большому Перевалу. Там решили и переждать сезон, заодно исследовать находку тщательней.

— Это будет покруче ядерной бомбы! — так они говорили перед возвращением на плато.

В начале сезона дождей с ними пару раз связывались по радио, но чем больше набирала силу местная зима, тем реже были сеансы. Затем археологи вообще затихли. Все списали это на непогоду.

Однако, когда стихия успокоилась, связь с плато установить не удалось. Волноваться не стали: мало ли что могло случиться? Кончилось топливо для генераторов, сломалась рация, молния спалила антенну. Так что спешить с поисками не стали. Через пару недель в горы пошли первые охотники, их и попросили заглянуть на плато, передать привет археологам. Но те только зря делали крюк, никого и ничего они не нашли. Точных координат пещер никто не знал, последнее место летней стоянки археологов на самом плато было пусто, и по всему было видно, что люди покидали его организованно, никакой спешки не было.

Искать пропавших не стали. Слишком мало людей в Литл Рок, да и смысла не было. Если бы кто-то уцелел, то давно бы объявился. А если все погибли, то зачем тратить и так скудные ресурсы городка на бесполезное занятие?

Говорят, отдельные любители приключений пробовали искать археологов и место их последней стоянки. Кто-то ради наживы — всё таки, если люди погибли от зверя или в результате схода селя, например, то где-то должно быть много бесхозной техники, оружия. Другие из любопытства: что же всё таки заставило три дюжины человек рискнуть остаться в горах в мокрый сезон? Были ещё третьи, четвёртые… Но никто так и не нашёл и следа пропавших людей. Дождь всё смыл, если что-то и было.

— Говорят, что если во время дождя подняться к Большому Перевалу, то можно услышать, как разговаривают люди… — закончила свой рассказ Ариэль, грустно смотря в огонь.

— Ну и жути ты нагнала, сетрица, — Энтони, кряхтя, поднялся и пошурудил в почти потухшем костре, подняв тучу искр. Подбросил на красные угли пару сухих веток, подождал, пока огонь перекинется на них, положил сверху полено.

— Давайте спать, уже поздно. Нам завтра надо встать до рассвета, иначе пропустим то чудо, которое вы нам тут так рекламировали, — скомандовал Антон. — Первую вахту стоит Алекс, вторую — Энтони, я — последнюю. На посту не спать, за костром следить. Если вдруг что-то покажется не так, сразу будите остальных, понятно?

— Ариэль, ты, главное, дай Антону хотя бы часик перед сменой поспать, а то, боюсь, могу не добудиться его, — громко, чтобы слышали все, бросил в спину удаляющейся в свою палатку парочке Энтони.

Сестра только кулаком погрозила, но ничего не сказала. Уже одно то, что брат не расскажет Маршаллу о её с Антоном совместной ночёвке, делало девушку заложницей любых насмешек и издевательств со стороны Энтони на ближайшие дни, а то и недели.

Наёмник так вообще молча отвернулся. Мне показалось, или он вновь покраснел?

Год 27, ночь с 23 на 24 марта, с пятницы на субботу

Антон и Ариэль

Антон на шутки Алекса и Энтони краснел вовсе не потому, что ему было стыдно за сделанное, нет.

Ему было — нет, наверное, всё же не стыдно, а скорее неловко — за то, что он не сделал. И собирается не делать.

Как говорили классики: он не сорвал цветок невинности Ариэль. Да-да, несмотря на свой характер и откровенное поведение, девушка была всё ещё невинна. Даже толком целоваться не умела. Да и где ей научиться, если сверстников она видит более-менее регулярно только в мокрый сезон, когда родители отдают своих чад на учёбу в Джефферсон. А так до ближайших соседей, у которых имелись парни примерно её возраста, десять миль, на свидания не набегаешься. Да и кто отпустит? Плюс, правильное воспитание, строгая мать, любящий, но не менее строгий отец — у “женихов” не было ни шанса опорочить честь и достоинство девушки. Да она и сама, не избалованная и не извращённая соблазнами большого города, тусовками и прочими интернетами, расставаться с невинностью не спешила. Привычка же соблазнять всех и вся, кто вдруг оказывался в радиусе действия её чар, была скорее инстинктивной, как у любой красивой и немного стервозной девушки. Флирт не был запрещён даже во времена Скарлет О”Хары, а уж тогда-то знали толк в воспитании и манерах юных особ.

Антону сразу дали понять, что даже руки распускать лишний раз не надо, а уж о чём-то, кроме неловкого поцелуя, даже думать не следует. Маршаллу не придётся хвататься за винтовку, с ней отлично управиться и дочь. Так что… Наёмника это сперва позабавило, он решил, что это очередной “закидон” и просто кокетство, что девушка просто набивает себе цену, глумится и так далее. Но потом быстро понял, что это всё серьёзно. И … ему это понравилось.

Ариэль оказалась на диво начитанной, что в наши времена встречалось редко. Её не интересовали сплетни о селебрити, кто с кем спит, инстаграмм, соцсети, лайки и репосты — этого в её жизни просто не было физически. И это было шикарно! Девушка, выросшая без смартфона-шпаргалки, готового предоставить тебе список умных мыслей и цитат великих людей, которые ты в любой момент можешь с умным видом вбросить в разговор как свои собственные, имела своё, аргументированное и сформировавшееся, мнение. С ней можно было поговорить о чём-то более высоком, чем мода и пожрать.

И парень влюбился.

За два дня. А может, и с первого взгляда, ведь что-то кольнуло тогда в сердце, при первом знакомстве. Он списал это на эффектную внешность девушки, но сейчас всё больше понимал — нет, зацепило его не только это. Взгляд. Живой, чарующий, манящий, осмысленный, полный загадки и тайны — взгляд не пустышки, но девы. И когда они с Алексом мотались за металлом для креплений, он не пошёл в аптеку, за чем-нибудь “к чаю”, как подначивал его приятель. Он купил девушке кулон. Простой, серебряный, в виде пары целующихся голубей. Слишком смазливо и розово-сопливо, особенно для него, но ему вдруг захотелось подарить именно такое, наивно-юношеское, символическое.

Он краснел, когда выбирал украшение. Когда дарил. Когда слышал подколки. Краснел, потому что впервые с юных лет влюбился. Он не знал, как себя вести в такой ситуации, не помнил. И стеснялся своей неумелости любить.

Ариэль, как ни странно, ответила ему взаимностью. Взрослый, сформировавшийся, он был как та стена, за которой можно быть спокойной в любой жизненной ситуации. И он был достаточно молод, чтобы огонь не угас в его душе. Он мог рассказывать часами про разные страны и народы, про места, где побывал. Про невиданных зверей и чудных людей.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы спать, они уже который час лежали напротив друг друга, подложив руки под щёки и разговаривали шепотом. О всём и ни о чём. Строили планы. Мечтали. Делились воспоминаниями детства. Или даже просто молчали. Им было хорошо, и это главное.

Время летело незаметно.

Фонарик, поставленный отражателем в пол, чтобы не выдавать парочку, начал светить тусклее, садилась батарея.

Алекс растолкал Энтони в соседней палатке, и сам отправился спать. Парни делили укрытие с Хелен, которой отгородили рюкзаками её половину, поэтому сменялись тихо, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседку.

Было слышно, как Энтони сходил проведать лошадей. Затем вернулся, подкинул дров в прогоревший костёр, звякнул котелком — заваривает себе кофе, чтобы не так хотелось спать. И вновь настала тишина.

— Тебе надо поспать, милый, — Ариэль провела ладонью по щеке Антона.

Парень потёрся о руку девушки, словно довольный кот. Согласно кивнул. И продолжал смотреть на девушку, даже не думая закрывать глаза.

Ариэль с трудом оторвала ладонь от щеки парня, щёлкнула выключателем, гася фонарик. Перевернулась на правый бок, и через секунду оказалась в объятиях Антона. Парень поцеловал её макушку, зарылся носом, словно кот, в густые волосы, и засопел.

Девушка полежала ещё несколько минут, прислушиваясь к дыханию любимого, к бабочкам в животе. Это и есть она, любовь?

Счастливая, разомлевшая в объятиях ненаглядного (и ведь реально — не могла наглядеться, как и он на неё!), она провалилась в царство Морфея.

Энтони всё таки уснул на посту, и кофе не помог. Антон, сжимая в объятиях любимую девушку, проспал свою вахту, чего за ним ранее не водилось.

Поэтому никто не услышал, как заволновались лошади. Как забила копытом пегая. Как зафыркали остальные.

Антон проснулся внезапно, рывком, словно нажали кнопку “пуск”. Чутьё трубило во всю “тревога!”. Посмотрел на Ариэль. С ней всё в порядке, чуть отпустило. Окинул взглядом палатку, не заполз ли какой гад ночью? Нет, клапаны закрыты, отсюда видно.

Стоп.

Видно.

Как это видно? А где Энтони, почему не разбудил его?!

Тихо, стараясь не разбудить девушку, наёмник пробрался к выходу, расстегнул молнию, окинул взглядом поляну. Вроде бы всё спокойно, вон он, спящий часовой, сидит у потухшего костра, пригорюнившись. Ну, сейчас он ему!

Что он устроит Энтони, Антон додумать не успел — заржали в голос лошади, забили копытами. Антон схватил винтовку, лежащую у выхода из палатки, сделал шаг наружу, уже собирался крикнуть уснувшему часовому, чтобы тот будил остальных, как из зарослей вылетела серая тень. Энтони и нападавший покатились по камням.

— Чёрт! — выругался Антон, пытаясь поймать в прицел хищника.

Упал на колено, снижая риск попасть в Энтони, выстрелил раз, другой, стараясь бить в центр туши, подмявшей парня под себя. Схватка затихла. Антон подскочил, побежал к замершим телам. Наконец-то рассмотрел, кто это напал на часового — каменный, или пещерный, лев.

Животное на земного льва было похоже лишь отдалённо, крупнее африканского процентов на двадцать, и в полтора раза тяжелее. Гривы, в отличие от земного собрата, не носит, от самок отличается чуть большими размерами, более широкими плечами и кисточкой на хвосте. Окрас серо-грязно-коричневый, на фоне скал и камней делающий кошку почти незаметной, за что и получил первоначальное название — каменный лев. Пещерным же его прозвали за любовь к проживанию в естественных полостях в горах и предгорьях. На равнинах если и встречается, то редко, и обычно это одинокие самцы или самки, которые мигрируют в поисках нового прайда.

Лев, лежащий на Энтони, был чуть больше парня. Молодой самец, вон, кисточка на хвосте видна.

Антон попробовал стащить тушу с парня одной рукой, не получилась — тяжёлый, зараза!

— Энтони, ты как? — нагнулся поближе к лицу пострадавшего.

Тот что-то нечленораздельно прохрипел. На лице маска боли, из-под тел растекается тёплая лужа крови, только непонятно, чьей.

— Что случилось? — Алекс и Ариэль появились почти одновременно.

Девушка заметила торчащие из-под льва ноги брата, вскрикнула, кинулась спихивать мёртвое животное.

— Судя по всему, прайд охотится, — Антон поднялся и рысцой побежал к лошадям, откуда доносилось дикое ржание. — Стащите с него эту падаль, я посмотрю, что там! И гляди в оба, стреляй на любой шорох!

Алекс кивнул, споро отсоединил спаренные магазины и вставил одиночный, обвязанный красной изолентой, с дорогими экспансивными патронами. Антон краем сознания отметил правильность действий парня — против крупного хищника этот боеприпас подходит лучше.

Лошади, привязанные чуть в стороне от валунов, били копытами и неистово ржали. Парень вылетел из-за камней, держа автомат наготове, и как только в прицеле появилась очередная серая туша, нажал на спуск. Кошка, наседавшая на одного из коней, дёрнулась, присела на задние лапы, обернулась на выстрелы. Угрожающе махнула лапой, не подходи! И тут же завалилась на бок, получив короткую очередь в широкую грудь, удивлённо мявкнув от пронзившей её боли.

Чуть дальше на земле трепыхалась пегая, удерживаемая за шею мощными челюстями ещё одного кошака. Антон дал короткую тройку навскидку, стараясь не задеть ездовое животное, заставил хищника пригнуться. Секунда, и серая молния метнулась в кусты. Пара-тройка кошачьих, круживших вокруг поляны, последовали за своим сородичем. Наёмник выпустил вдогонку остатки рожка, автомат замолк. Перекинул спарку, большим пальцем левой руки снял с задержки, тихо выматерился про себя — разгрузка в палатке, надо возвращаться, и лошадей одних не бросишь, вон, двух и так уже задрали.

Пегая, на удивление, поболтав копытами в воздухе, извернулась и поднялась, хоть и с трудом. Вся шея в крови, но стоит вроде как уверенно. Вторая лошадь уже не трепыхалась, хребет переломан мощными челюстями. Ещё одно животное чуть припадает на переднюю ногу, на бедре следы от когтей, но неглубокие, красные капли едва выступили.

— Брату плохо, правая рука сильно порвана, крови много! — прибежала Ариэль, вся запыхавшаяся, растрёпанная. Но с винтовкой в руках. — Мы с Алексом едва льва с него стащили, он сейчас пробует перевязать, но не справляется. Помоги Энтони, пожалуйста!

Антон посмотрел в сторону лагеря, на любимую, оценивая, можно ли её оставить тут одну в таком состоянии. Видно, что взволнована, взгляд блуждает, боец сейчас из неё… Но и за лошадьми присмотреть надо, на случай, если хищники вернутся.

— Стой здесь, никуда не ходи, смотри в оба! — Антон приобнял девушку, чуть встряхнул, приводя её в чувство, заглянул в глаза. — Я помогу Энтони, не переживай. Всё будет хорошо! Ты меня поняла? Смотри в оба!

— Хорошо! Не волнуйся за меня! Только спаси Энтони, умоляю!

Парень хмуро кивнул, ещё раз окинул взглядом кусты, не крадётся ли там кто, не шевелятся ли ветви? Вроде тихо. Да и шуганул он львов хорошо, от души, может, и кому вдогонку влепил свинцовые приветы, дистанция была всего ничего. Ладно, всё одно надо в лагерь, там разгрузка, с одним магазином много не навоюешь. Чёрт, и угораздило же нарваться!

Алекс, на пару с бледной, словно мел, Хелен, промокали раны Энтони, не зная, как перевязывать месиво, в которое превратилась рука парня. Антон отметил, что винтовка часового, со следами зубов на стволе, валяется рядом. Похоже, она-то и спасла уснувшему жизнь: Энтони, присев на бревно, повесил оружие на плечо. Когда кошка бросилась на парня, первый удар, вместо шеи, пришёлся на оружие. Вон как ствол помяло, полсотни атмосфер это вам не шутки!

— Так, отойдите, дальше я сам, — Антон невежливо растолкал растерянную парочку, взглянул на рану.

Защищаясь, тёзка выставил руку перед собой, по сути, сунул её в пасть льву. Будет чудо, если кости уцелели, хотя, лучше лишиться руки, чем жизни. Ничего, парень дышит, а это главное. Первую медицинскую Антон оказать в состоянии, и не таких обрабатывал.

— Лёха, пулей в мою палатку, тащи сюда мой рюкзак. И разгрузку тоже возьми! Хелен, разожги огонь, поставь котелок с водой, — наёмник перешёл на русский, для скорости. Девушка поймёт, у неё с языком Пушкина и Толстого всё на “отлично”, пусть не скромничает, а вспоминать сейчас, как это всё будет по-буржуйски нет времени.

Так, сперва жгут, затем всё остальное. Если Энтони истечёт кровью, толку от перевязки. Чёрт, как же сейчас не хватает связи!

С Энтони провозились долго, к тому моменту, как удалось его стабилизировать, уже во всю расцвело. Парня обкололи обезболивающими, и он сейчас спал.

Пегой и Карамельке, песочно-жёлтую красавицу, которую цапнули по бедру, тоже наложили повязки. Животные заметно нервничали, беспокойно топтались, косились на поляну, с которой тянулся неприятный металлический запах крови. И только присутствие людей их немного успокаивало.

— Я не оставлю тебя здесь… — Антон осёкся, чуть не сказав “одну”.

Именно “одну”, хоть и в компании с Алексом и Хелен. Но он за бойцов эту парочку не держал, даром что стрелять умеют, а парень даже убил одного из реднеков, и при этом вроде как в обморок не упал, но всё равно. С оружием, допустим, он худо-бедно обращаться умеет, если уж совсем честно, то нормально обращается, не нервничает, стреляет хорошо, для новичка так даже очень хорошо. Но достаточно вспомнить, какое у него растерянное лицо было, когда он пытался помочь Энтони, чтобы понять, что, случись чего, толку от него мало. А случиться может всё, что угодно, нападение львов тому яркий пример.

— Энтони надо доставить как можно быстрее, — Ариэль держалась за плечо брата, уложенного на чёрного, с белыми манжетами на длинных ногах, жеребца. — И у нас только два коня в состоянии нести всадников. Из Алекса наездник плохой, меня с братом ты тоже отпускать не хочешь, не Хелен же с ним отправлять? Ну?

Антон сдался. Против логики не попрёшь.

Пегая и Карамелька с их ранами сейчас нести всадников не в состоянии. Да и всё равно одной лошади нет, так что все в путь выдвинуться верхом не смогут. А значит, кто-то пойдёт пешком. А это медленней, чем верхом, раза в два медленней. Энтони потерял много крови, его надо срочно доставить на ферму, где парню смогут помочь или откуда его можно уже везти в город. Вызвать помощь сюда всё одно не получится, сотовых нет, а если бы и были, то толку — ноль. На машине путь займёт едва ли не больше времени, прямой дороги сюда нет, это надо на север километров на полста подняться, спуститься в кальдеру с той стороны, по наезженной геологами дороге, потом через всю долину добраться до лагеря. Откуда раненого ещё надо как-то спустить вниз. И проделать весь путь обратно. Вертолётов медицинских в округе нет.

Но это, опять же, если бы была связь, а её тоже нет. Рация Антона хоть и способна по паспорту на десять километров принимать-передавать, но не в этой местности. Минимум две трети пути сперва надо пройти, чтобы достать до Маршалла, предупредить, попросить встретить.

Антон не стал больше спорить. К чему терять драгоценное время? Сердце защемило при мысли, что он бросает Ариэль здесь, в опасности, но умом он понимал, что иного выхода нет. Раненого надо спасать. Подошёл к своей рыжеволосой красавице — не смотря на заполошное утро и зарёванное лицо, она всё равно прекрасней всех на свете! — поцеловал, крепко прижал к груди, прошептал:

— Люблю тебя, огонёк.

И, отстранившись, уже Алексу, глядя тому в глаза:

— Если что, бросай лошадей, но чтобы с девушек ни единый волос не упал, ты меня понял?

— Всё будет нормально, не думай об этом, — кивнул парень. — Ты сам там давай осторожней, не гони без нужды, дорога не из простых.

Наёмник пообещал беречь себя, запрыгнул в седло. Ариэль подала поводок второго жеребца, на котором была закреплён её брат. Антон взял поводок в левую руку, тронул коня. В кино он видел, как в таких случаях повод привязывают за седло, но Ариэль отговорила его: в жизни так делают редко. Если заводная лошадь резко осадит назад, то может опрокинуть впереди идущую, вместе со всадником. А здесь, на дикой природе, это легко может случиться, даже нападать никому не надо, спугнуть животное может и змея, выползшая на тропу, и просто резкий звук. Особенно сейчас, после львов. Кони вроде как отошли от шока, но всё ещё были неспокойны, так что лучше не рисковать.

— Храни вас Господь! — Ариэль проводила скрывшихся за поворотом любимых мужчин полным печали и надежды взглядом.

— Пойдём, нам тоже надо собираться, — Алекс мягко, но настойчиво потянул девушку к палаткам. — Чем быстрее выдвинемся, тем быстрее будем дома. Не стоит заставлять Маршалла и Гретту волноваться. Да и Антону будет спокойней. Пойдём.

— Да, конечно, — девушка позволила увлечь себя.

Она знала, что надо чем-то занять себя. Работа — лучшее лекарство от тоски и переживаний.

В лагере закипела суета, все собирались быстро, споро, бросая ненужное или тяжёлое. Лошадей было решено сильно не грузить, Карамелька так вообще пойдёт налегке. Всем хотелось поскорее убраться с поляны, где произошла трагедия.

Туши убитых животных столкнули с Каменного Пальца, когда Антон ещё был в лагере, оттянули их лошадьми, для которых это был не груз.

Присыпать бы кровь, но ничего подходящего для этого не было, не таскать же землю и песок в рюкзаке или куртке. Так, припорошили сверху, на большее нет ни сил, ни времени.

— Если что и забыли, то и чёрт с ним, — Алекс бегло осмотрел поляну, затем — девушек.

Ариэль уже пришла в себя, по-деловому собрана. Хелен всё ещё чуть бледновата, руки вцепились в лямки рюкзачка, но кобуру с пистолетом повесила на бедро без напоминаний. Француженка, несмотря на заполошно начавшееся утро, наделала кучу фоток.

Мёртвый лев, которого, обвязав задние лапы, конь тащит к обрыву. Животное фырчит, нервничает, но работу делает.

Морда другого кошак, остекленевший взгляд, полуоткрытая пасть. По глазам и ноздрям топчутся мухи.

Антон, перевязывающий раненого, рядом — Ариэль, от волнения грызёт ногти, чего с ней с десяти лет не случалось.

Рассвет. С Каменного Пальца вид действительно шикарный: алая заря над восточным краем кальдеры, зебры на водопое, золотая дорожка пробежала по озеру. Краски яркие, чистые, воздух прозрачный, видно хорошо и далеко.

И ещё полсотни кадров, флешка большая, влезет много, а второй раз сюда вряд ли вернёмся. Всё таки место слишком далеко от цивилизации, мы тут вообще, по ходу, в этом году первые.

Двинулись в путь. Первой шла Ариэль, за ней — Хелен, замыкал шествие Алекс. Девушки вели в поводу лошадей, парень всё время крутил головой на триста шестьдесят, словно филин.

Казалось, что вот-вот кто-то прыгнет на спину.

Жаль, эволюция не дала лишнюю пару глаз, на затылке, как бы сейчас было спокойнее!