Жизнь чаще всего предлагает нам делать выбор не между добром и злом, а между большим и еще бо́льшим злом. Так устроена жизнь политиков. Смертная казнь — меньшее зло или большее? Скрывать от прессы какие-то государственные секреты — меньшее зло или большее? Начать военные действия — как это оценить с точки зрения этики меньшего зла?

Однако бремя меньшего зла — не исключительный удел руководителей. Просто там, где есть власть и ответственность, наиболее ярко проявляется острота той трагедии добра, в которой живет наш падший мир. На самом деле меньшее зло — это крест для каждого взрослого человека. Потому что невозможно прожить жизнь и не вымазаться.

Хочешь остаться чистым — впадай в кому, это надежно сохранит твою непорочность. Кома — оплот нравственной стерильности и чистоты.

Хочешь делать — будь готов испачкаться.

— Как-то вызывающе! Не противоречит ли это Библии?

— Писание помнит немало ветхозаветных царей, которые в совершенстве владели этим искусством. Но что сказал Христос?

Однажды у Него спросили, что Он думает о разводах, ведь в Законе Моисеевом описана даже процедура этого действия, а Закон Моисеев — это и есть Закон Божий.

Слова Христа хорошо известны:

Или версия евангелиста Марка:

Христос однозначно порицает разводы и считает их злом, но заповедь о разводах есть меньшее зло, и мы вынуждены к ней прибегать, когда брак превращается в настоящий ад, в Харибду, затягивающую в свой водоворот все живое.

— Почему мы не можем выстроить жизнь на принципах чистого добра?

— Потому что в нас живет «семя тли», мы — «порченые твари»:

Эта порча бродит даже в маленьких детях, почему и приходится применять этику меньшего зла и к детворе, это больно и тяжко, но последствия бездействия еще страшнее.

Убивать людей — зло, но в нашем безумном мире невозможно обойтись без армии и полиции. Кто такой солдат? Это профессиональный убийца, и сами ребята прекрасно знают, что они обязаны, просто обязаны убивать, когда надо, даже если они потом никогда в жизни не смогут нормально спать. Это их жертва, жертвоприношение собственной души, потому что в этом сошедшем с ума мире убийство человека может быть меньшим злом. Что же тогда большее?

Каждый мужчина — солдат запаса, то есть потенциальный убийца, готовый в буквальном смысле этого слова «душу положить за ближних» — именно душу, потому что зло поражает душу, коверкает ее портит. Убийца навсегда останется убийцей, даже если человек идет на это из самых благородных мотивов — защиты слабых, обороны. Но если мужчина не готов убивать, когда необходимо, он может потерять и семью, и Родину, и ему, как Одиссею, следует сделать правильный выбор. И выбор этот делается не в момент объявления войны или нападения. Его делают в детстве на уроках истории, или над любимой книжкой, или в разговоре с дедом. Готовность умереть за Родину похвальна.

Но у этого подвига есть и обратная сторона — готовность убивать за Родину. А потому перед каждым мужчиной рано или поздно встают три важнейших вопроса:

ради чего я живу?

ради чего я готов умереть?

ради чего я готов убить?

Это очень страшно, но подлинную цену никогда не назовешь, если тебе не откроется трагедия больного добра.