35
Я все говорил неправильно.
Я заблуждался.
Сейчас я понимаю это, но не понимаю, почему меня взяли.
Везение?
Как можно считать везением чью-то смерть – я ведь так никогда и не спросил, что случилось с моим предшественником, с тем, чье место я тогда занял.
А может, всего этого и не было? Двенадцать, двенадцать, двенадцать. Подтвердила бы Таис мою историю? Если бы еще разговаривала со мной…
Я сидел на затянутой полиэтиленом кровати, не решаясь подняться.
От яркого света болела голова. Воздух в камере пах хлором и обжигал гортань при каждом вздохе, а правое плечо нарывало, как при инфекции.
Я помню все слишком хорошо, чтобы это было лишь бредом, родившемся в тот миг, когда произошла авария в нейроинтерфейсе. Я помню себя. Я знаю.
Но в то же время иногда мне кажется, что на самом деле я не помню ничего.
Эти люди, эти лица, упорно ускользающие из памяти, – я знал их несколько лет назад, но вспоминаю так, словно мы не виделись столетие.
Только одно лицо я помню хорошо.
Лида.
Я уперся руками в кровать, намереваясь подняться, но остановился.
Я помню. Первое назначение. Первый полет с Земли. Первый корабль, на котором я полетел.
