Святитель Христов Алексий, митрополит Всероссийский, изнемогая от старости и чувствуя приближение кончины, призвал к себе преподобного Сергия и, сняв с персей своих драгоценную панагию, хотел на него возложить. Смиренный старец весь смутился от столь неожиданного поступка и едва мог сказать: «От юности моея не бых златоносец, ей старости же наипаче хощу в нищете пребыти». — «Знаю, возлюбленный о Христе брат! — отвечал архиерей Божий. — Но будь известен, какое о тебе имею намерение, и окажи послушание. Я содержал российское первосвятительство, сколько угодно было Богу, Который мне даровал оное; ныне же, видя себя близким к кончине, желаю при жизни моей обрести мужа, могущего после меня пасти стадо Христово, и в тебе вижу достойного преемника». Услышав это, преподобный Сергий восчувствовал чрезвычайную горесть. «Прости, владыка святой, мое непокорство! — отвечал он. — Я никогда не возьму на себя бремени, превышающего силы мои; и я ли, грешный, осмелюсь коснуться сана архипастырского?» Сколько блаженный Алексий ни представлял ему убеждений из Священного Писания, но смиреннолюбец остался непреклонен и просил святителя впредь об этом даже не напоминать ему, а иначе он убежит и скроется в неизвестных и непроходимых местах.

Блаженный Алексий в этой духовной борьбе, наконец, должен был уступить преподобному; он опасался, чтобы столь великий светильник веры на самом деле не удалился от сообщества человеческого, и, благословив его, отпустил с миром.