Горы, регион Хадрамаут. Недалеко от Шук Абдаллы. 19 августа 1949 года
Русские — дали достойный ответ на его выпад, причем быстрее, чем он ожидал, намного быстрее. Ответ русских — стоил ему сразу троих британцев — Джека Бормана, Стива Балчера и Ала МакЛауда. Первый, сын лондонского мясника — вместо того, чтобы унаследовать мясную лавку, отправился в армию, повидать мир, потом попал в Морскую пехоту, а уже из нее — в двадцать первый полк САС. Второй — сын шахтера из Уэльса, тоже захотел увидеть что-то, кроме пропитанных угольной пылью городков — дорога привела его, в конце концов, в двадцать второй полк. Третий — шотландец, выходец из четвертого полка коммандос, элитной горнострелковой части, организационно теперь входящего в Горную бригаду лорда Ловатта. Он здесь был в роди местного советника — и поехал, дабы присмотреть возможные пункты размещения горных аутпостов. Все они — оказались под его началом в этих диких горах на краю света и погибли — в одной из мелких схваток бесконечной тайной войны. Только сейчас — они поднимали тосты и смеялись — первый удачный выход, разгромили караван русских. И вот они уже сами — ждут своей очереди в отправке на Родину…
Надо сказать — русские перехитрили его. Он ждал активных действий в Шук Абдалле — а они ударили вдали от города. По-видимому — британцы стали жертвами случайно, но это ровным счетом ничего не меняло.
Это было серьезнее, чем кажется. Любой настоящий авторитет командира — основывается на том, что каждый солдат, находящийся под его началом знает: вы будете в порядке с этим офицером. Да, будут стычки. Да, будут царапины, которые только украшают настоящего мужчину. Да, если не повезет — вы будете ранены. Но вы не погибнете. Этот офицер — не сделает глупости, не даст вам погибнуть. Если же под твоим началом гибнут люди — вне зависимости от того, насколько вы в этом виновны, люди не будут вам доверять…
Погиб и губернатор этой мухафазы. Его не оказалось дома — с небольшим отрядом он отъехал, дабы провести какие-то переговоры… возможно, что выманили нарочно. Вернувшись, он понял, что произошло, и с тем же отрядом бросился по следу налетчиков. На тропе — а они уходили, не путая следы — небольшой отряд ожидали три с-мины…
Почти одновременно с этим — небольшой отряд гвардейцев был разбит на границе трех княжеств. Сэр Роберт — не знал об этом вообще ничего и узнал только тогда, когда по базару пошли слухи. Слухи, что пиратское сообщество в гневе на Бейхан и можно ждать всего, чего угодно.
Сэр Роберт пошел к Абу и вытряс из него правду. Теперь — следовало ожидать больших неприятностей с бандитами.
И они начались — почти сразу же. Уже на седьмой день — крупная банда напала на караван, везущий в город припасы — пшеницу и сорго. До этого — бандиты не рисковали грабить такие караваны, рискуя вызвать гнев людей. Да и куда бандитам девать пшеницу и сорго?
Еще через день — первая серьезная стычка произошла в мухафазе Барат — до пятидесяти племенных боевиков не побежали при столкновении частями регулярной армии — а остались на позициях и приняли бой.
Подсчитав, сколько денег и ценностей могли перехватить налетчики — сэр Роберт пришел в уныние — этого хватит на вооружение содержание серьезной, в несколько полков силы. Информация с рынка подтвердила его предположение — цены на оружие и боеприпасы не собирались падать, несмотря на большое количество, поступившее на рынок. Кто-то все скупал.
Конечно, продовольственную блокаду в горах установить было невозможно. Купцы — моментально стали перекупаться в княжестве Вахиди, а сам сэр Роберт телеграфировал в Мирбат о необходимости принятия срочных мер: и с британской территории в Вахиди начали направлять караваны с рисом, сорго и просом, которые перекупали на границе оборотистые купцы. Цены на основные продукты питания поднялись, пока ненамного, на тридцать — сорок процентов, но для небогатых жителей Шук Абдаллы ощутимо было и это — и авторитета местному правителю, и так не пользующемуся популярностью — это не прибавило.
Хуже того, султан Верхнего Авлаки, на чьей земле состоялось нападение, до этого однозначный союзник Абу — обвинил его в вероломстве и публично отмежевался от него. Очевидно, что султан не хотел портить отношения с прибрежными бандитами, от которых тут зависело очень и очень многое. Но и это — стало еще одним камнем, что лег на чашу обострения обстановки: прервались налаженные торговые связи, стало понятно, что если с территории Бейхана бандиты войдут в Авлаки — то там они встретят самый радушный прием. Обострение отношений между княжествами — на начальном этапе выражалось в том, что они пускали к себе бандитов друг друга и выражали им всяческую приязнь, позволяя совершать налеты на соседнюю территорию со своей. Этакая война без войны.
Сэр Роберт был опытным офицером, и сдаваться был просто не научен: с самых первых дней кризиса он просиживал вечера, разыгрывая шахматные партии сам с собой, а на деле — ища выход из сложившейся ситуации. Правилом британской армии было навязывать бой врагу при первой возможности — но сэр Роберт понимал, что так он сделает только хуже. В горах — враги на каждом шагу, он понимал, что племена настроены враждебно и только и ждут того, кто возглавит их в походе на столицу. Их цели ясны: не платить податей, вздернуть ненавистного им правителя — и просто пограбить. Конечно, часть племен выступит против… но насколько будет велика эта часть? И так ли они устойчивы? Абу — за время своего правления испортил отношения со многими…
Выход был один: надо переманить на свою сторону большую часть племен, в том числе племена юга. Без поддержки племен, казаки и наемники в горах — не более чем банда, с поддержкой же — это целая армия. С «переманить» нет никаких проблем, верность горцев нельзя купить, но можно взять в аренду. Вот только для начала переговоров — надо было показать свою силу и право за столом переговоров сидеть. Это необходимо потому, что переговоры на Востоке — принципиально отличаются от переговоров в Лондоне, в каком-нибудь клубе типа Королевского клуба Реформа. И если в Англии стороны, договариваясь, проявляют добрую волю — то на Востоке они проявляют страх перед кровью, которая в противном случае неизбежно прольется и мести, которая неизбежно воспоследует. На Востоке — нет места доброй воле.
А думать надо было быстрее. В одну из ночей — из миномета обстреляли аэродром. В топливное хранилище не попали — но это не значило, что не попадут в следующий раз. Цены на базаре неудержимо росли: купцы опасались осады и платили долю перекупщикам…
Решение — сэр Роберт нашел, просматривая очередные агентурные сообщения от доверенных лиц. В одном из сообщений было сказано, что где-то на юге состоялась тайная встреча, на которой с одной стороны присутствовали бандиты Идарата, а с другой стороны — русские и представители каких-то племен и кланов. О чем шла речь — в сообщении не было сказано ни слова, это была всего лишь сплетня, пущенная людьми, которые слышали об этой встрече. Но сэр Роберт — сначала отложив эту бумагу, черкнув «оперативного интереса не представляет» — потом все же вернулся к ней. И в его голове — начал зарождаться красивый и верный план, как продемонстрировать свою силу…
Али. Он же агент Экспресс — вот кто ему был нужен…
Попасть во дворец — проблемы не представляло: он был вхож и даже числился как доверенное лицо эмира. Но ему был нужен не эмир — сэр Роберт, войдя во дворец, осведомился у ближайшего часового, где начальник стражи — и поспешил туда.
Начальник стражи, вместе с двумя другими стражниками — осваивали миномет, пока вхолостую. Минометы — причем полковые, калибра три дюйма — им достал сэр Роберт. По кивку — они отошли. В сторону.
— Мне надо, чтобы ты передал кое-какую информацию — сказал англичанин
— Какую именно?
— О том, что мы составили план обороны города. И у нас не хватает ни людей, ни оружия. Слабее всего оборона — будет в долине Мариб, с востока. Сильнее всего — в долине Атак, с юга. Мы перекрываем долину Атак и там будет британское командование и штаб. В долине Мариб — будет только племенное ополчение. Все понял?
Али смотрел на англичанина глазами загнанного зверя
— Они не поверят
— Сделай так, чтобы поверили. Ты мог слышать разговоры во дворце. Ты имеешь доступ к самому эмиру…
— Они меня убьют. Убьют, эфенди,
Англичанин наклонился вперед.
— Выбирай, на чьей ты стороне, шакал. Выбирай. За мной — империя, над которой никогда не заходит солнце. За ними — лишь горы и пещеры, грязь и нищета. С вами тут цацкаются только потому, что еще верят в вас. Но наше терпение уже на исходе. Будешь с нами — мы тебя вывезем из страны, как только все закончится. Поселим тебя там, где тебя не найдет никакой Идарат. Если нет — ты мне не нужен. И я даже не буду пачкать руки. Я просто скажу всем, кто ты есть. И пусть дальше разбираются с тобой. Решай — ты с нами?
Али через силу кивнул
— С вами…
* * *
Теперь — надо было набрать как можно больше людей. Сэр Роберт понимал, что изначально — у противника будет серьезное численное превосходство. Правитель Али — своей агрессивно-людоедской политикой настроил против себя слишком много людей. Конечно, ему кланялись многие, дарили дорогие подарки, собирали для него деньги — но сэр Роберт вырос в Африке и знал, сколь непрочны такие узы. Помимо того, что люди элементарно неблагодарны — как раз именно в этот момент многие вспомнят старые обиды и захотят свести счеты. Так что по мере продвижения боевиков племенного ополчения к столице — количество сторонников Али будет убывать, а количество его врагов. сделавших ставку на стену власти — соответственно, возрастать. Не исключена была даже измена в Гвардии — хотя сэр Роберт полагал, что контролирует ситуацию — через Али.
Кроме как на местную ваххабитскую общину — сэр Роберт больше не мог положиться ни на кого. Хоть это было рискованно — но больше было просто не на кого.
Собираясь, сэр Роберт достал гранату. Взвесил ее на руке и положил в карман.
САСовцы — мрачно наблюдали за всем за этим.
— Сэр — сказал Бивер — вы собираетесь на встречу с агентом?
— Ну… — сэр Роберт проверил свой Маузер, — можно и так сказать
— Мы должны вас сопровождать. Установить прикрытие.
— На этот раз нет.
— Сэр, таковы правила.
— Правила устанавливаю я, Бивер.
— Сэр, правила есть правила.
— Черт возьми! — крикнул сэр Роберт — это приказ. Несите охрану здания. Все ясно?
— Сэр!
Оставшись один — сэр Роберт зло выругался. Этим людям идти с ним на смерть… ему тоже, но он то ясно понимает, что делает. А им — остается только верить.
И потому — он подошел к окну
— Мэтт! Зайди.
С Керзоном — у него получалось лучше всего наладить отношения, возможно, потому что оба они были дворянами.
Керзон появился в комнате
— Сэр!
— Вольно. Без чинов. У тебя была собака?
— Нет, сэр — ответил Керзон — в таком месте как Афганистан собаку не заведешь. Мы постоянно переезжали, а у матери еще и аллергия была.
— Сочувствую. Много потерял. Так вот — если речь идет про собак — они остро чувствуют страх. Если ты их боишься — они на тебя бросятся. То же самое и с людьми, понимаешь? Только мужеством — можно их сдержать. Мужеством и невозмутимым хладнокровием.
— Люди не собаки, сэр.
— Ты прав. Те с кем я иду на встречу даже примитивнее собак. И если они решат меня убить — прикрытие не поможет.
— Сэр, прикрытие обычно помогает. И если рискуете вы — мы не понимаем, почему мы не рискуем с вами. Это общее дело. На всех.
Сэр Роберт вздохнул
— Проведем тренировки.
— Простите, сэр?
— Отработка слежки в городе. Следить будете за мной. И не приведи Господь, если я вас увижу…
* * *
В мечети — сэр Роберт никого не нашел. Мечеть была как мечеть, там по-прежнему молились Аллаху Всевышнему — но никого из тех, кто был там недавно, сэр Роберт не видел. Ни пронырливого пацана. Ни бородатого бандита в противосолнечных очках Данхилл…
Никого.
В саму мечеть — сэр Роберт зайти не решился. Это не лучший способ умереть.
Он уже собирался идти обратно, когда кто-то дернул за рукав.
— Мистер!
Сэр Роберт увидел того самого пацана.
— Привес, рас забба… — сказал он
— Я не разбойник — снова обиделся пацан — зачем ты меня так называешь?
— Не разбойник, а водишься с разбойниками.
— И ты тоже!
В общем-то — отрицать было глупо. Сэр Роберт давно замечал, что мальчишки в обществах, которые мы называем «отсталыми» ничуть не менее остроумны и сообразительны, чем в развитых. Это потом как только они познакомятся с практикой ислама и научатся верить, а не думать — из них получаются отмороженные фанатики.
— Это верно. Только в мечети никого нет.
Пацан почесал голову
— Да, там никого нет. — заявил он
Сэр Роберт достал пастилки
— Ты хочешь дать мне это и думаешь, я тебе скажу?
— А что же ты хочешь?
— Пятьсот динаров!
Однако.
— Пятьсот динаров! Да самый богатый купец на базаре не зарабатывает столько.
— Да, но ни один купец на базаре не знает, куда ушли нужные тебе люди.
— И куда же?
Пацан отрицательно покачал головой готовый дать стрекача
— Как тебе не стыдно. Ты не знаешь что такое лихва?
— Знаю, но взять деньги с неверного не есть лихва. Я бы поторопился, англичанин
— И почему?
— Потому что люди уходят. Скоро.
— Куда уходят?
Пацан снова покачал головой
— Аллах свидетель, у меня нет столько денег.
Пацан выглядел разочарованным
— Ты англиз, и у тебя нет столько денег?
— Англизы тоже бывают бедными. Смотри, сколько есть.
Сэр Роберт выгреб карманы. Было около шестидесяти динаров — неплохая сумма
— Больше у меня ничего нет. Клянусь Аллахом.
Пацан подозрительно посмотрел на англичанина — потом жадность пересилила. Он схватил деньги…
— Итак…
— Они уходят на восток. В горы.
— И это все, за что я заплатил шестьдесят динаров?!
— К границе. Они уходят из страны.
А вот это — было интересно.
— Почему они уходят?
— Я не знаю, эфенди.
В общем то — догадаться было нетрудно. Намечалась большая драка — и они не горели желанием принять в ней участие.
— Где они собрались, ты знаешь?
— Конечно — пацан назвал деревню, на северо-восток от города.
— Проводишь меня туда?
Пацан покачал головой
— Почему?
— Это опасно. А у тебя нет денег
Сэр Роберт расшнуровал левый ботинок, достал из-под стельки десять соверенов
— Ты соврал!
— Во-первых, ты спрашивал про динары — а динаров у меня и в самом деле больше нет. Во-вторых — кажется, клятва Аллахом не имеет силы для неверных. Ну, что?
Пацан схватил монету
— Иди за мной, неверный…
* * *
Из города — они вышли той дорогой, которой сэр Роберт никогда не ходил — она заканчивалась лазом в стене, из которого выбрасывали мусор. Все впрочем, когда-то бывает в первый раз.
— У тебя есть родители? — спросил сэр Роберт, когда они уже шагали по горному склону
— Конечно, есть, эфенди
— И они отпускают тебя на рынок?
— Они рады, когда я приношу в дом деньги, эфенди. Нас восемь человек.
— И ты самый старший?
— Нет. Двое старше. Один уже служит в Гвардии…
Сэру Роберту это не понравилось. Потому что восемь человек — это только восемь мальчиков, девочек традиционно не считают. Скорее всего — их столько же.
Семнадцать человек. И это норма для местных семей. А если и у этих детей — будет по семнадцать детей, когда они вырастут?
В их семье — он был единственным ребенком. Служба и экстремальные условия — не слишком то способствуют обзаведению большой семьей. И у него детей не было… наверное.
Что они будут делать, когда дети этих детей придут на их землю? Сколько их останется к тому времени? Не рухнут ли они — как рухнул казавшийся незыблемым Рим?
— А куда ты денешь те деньги, которые я тебе дал?
— Отнесу домой, конечно — обиженным тоном сказал пацан — этого хватит нам на две недели, даже если никто больше ничего не принесет…
* * *
Населенный пункт — были еще одним безликим скопищем домов и домишек, население здесь жило в основном примитивным земледелием. Костры, горящие за пределами кишлака — говорили о том. что здесь есть гости.
Его встретили и предложили сдать оружие, что сэр Роберт сделать отказался. После небольших— препирательств — его проводили к гостевому домику, который отдали под «ставку», если можно было назвать этим важным для военного человека словом убогий домишко, где сильно пахло дерьмом и дымом марихуаны.
Внутри — на подстеленных толстых стеганых одеялах располагались ко сну те, чей статус не позволял ночевать на земле. Среди них был и тот, кто носил британские противосолнечные очки — увидев англичанина, он недовольным голосом приказал что-то — и остальные начали покидать домик.
— Ас саламу алейкум — сказал сэр Роберт — ты собрался в дорогу?
— Ва алейкум, англиз. Не твое дело, куда я собрался
— Тогда, может, тебя заинтересует мое предложение? Есть работа.
— Сейчас не лучшее время. англиз. Для любой работы.
— Почему же. Сейчас как раз — самое лучшее. Тот, кто не упустит шанс и встанет на одну сторону с победителем — многое получит.
Амир отрицательно покачал головой
— Сто тысяч соверенов.
Это было много больше, чем было в кассе станции — но сэр Роберт не без оснований рассчитывал на казну
— Ты хочешь больше?
— Никакие деньги не стоят жизни, англиз.
— Не знал, что ты трус.
Амир снова отрицательно покачал головой
— Только то, что ты не знаешь, как мы живем — спасает тебя сейчас англиз. от расплаты за свои слова.
— И как же вы живете? В трусости вас никогда нельзя было обвинить
— Не в этом дело. Я знаю, что ты хочешь, англиз. Чтобы мы выступили против племен.
— Мятежников.
— Это ты сказал. Племена есть племена, они и были и есть и будут. А князь, которому ты служишь — он не вечен.
— Я не служу Абу. Я служу своему королю, и его зовут Георг.
Амир цокнул языком
— Ошибаешься, англиз. Ты служишь Абу… надо сказать, он настоящий шайтан… Но мы не пойдем убивать людей племен
— Это говорит тот, кто грабит людей на дорогах?
— Мы грабим купцов. И все это знают. Выйдя против племен — мы выйдем против всех. И рано или поздно — умрем. Все мы умрем…
Амир провел пальцем по горлу
— И ты умрешь, если пойдешь вместе с Абу.
— Тогда — сказал сэр Роберт — верни то, что дали тебе мы. Англизы.
— Разве мы не отработали это?
— Нет. Мы дали это для того, чтобы ты служил нам. И если ты не хочешь нам больше служить — верни это.
Двое мужчин смотрели друг другу в глаза при неверном свете лампы
— Выбирай.
Амир задумался
— Сто тысяч?
— Да.
— Нет. Триста.
— Я сказал — сто.
Амир провел ладонями по лицу
— Мне плевать, что ты сказал, англиз. Ты уедешь, а нам здесь жить. Триста.
Сэр Роберт прикинул, что в казне — такие деньги, наверное, найдутся.
— Двести.
— Триста, англичанин. И ни совереном меньше.
— По рукам…
* * *
Они выбрались из гостевого домика, прощаться. Сэр Роберт протянул руку — и амир сжал ее, но не отпустил — а что-то крикнул в темноту. И тут — англичанина кто-то с силой ударил со спины по затылку палкой…
Сэр Роберт ошибся… его чутье в этот раз ему все же изменило. Он полагал, что деньгами можно купить кого угодно. И что угодно. Он не понимал главного — ваххабиты, равно как и Идарат — росли из местной почвы. И они появились не просто так. Пусть их идеи были привнесены извне, но самое главное оставалось неизменным: бандиты оставались частью народа, и не могли жить без народа, как дерево не могло жить без корней. И если бы они пошли против народа, или значительной его части — кто бы не победил в этой схватке — продолжать жить они не смогли бы. Точно так же в Средневековой Японии ниндзя, наводившие ужас на аристократию и самураев воины — тени соглашались убить кого угодно — но только не простолюдинов. Только молчаливая поддержка простолюдинов — давала им возможность продолжать жить.
И потому они просто не могли сделать того, чего требовал от них сэр Роберт. А когда крысу загоняешь в угол — она бросается в лицо.
* * *
Военный амир Вилайята потрогал за руку безжизненно лежащего у его ног англиза, затем встал на колени и приложил ухо к груди. Англиз был жив…
— Позвольте мне, эфенди… — Магомед, резчик скота уже был рядом с его большим ножом
Амир — с силой оттолкнул его
— Уйди, обиженный Аллахом.
Магомед не обиделся. Но надо было принимать решение — и прямо сейчас. Нельзя просто так убить англиза — и думать, что ничего не будет.
— Англиз был один?
— Больше с ним никого не было, эфенди
— Я тебя спрашиваю — он был один? — переспросил амир
— Клянусь Аллахом, мы никого не видели.
Амир сплюнул от досады
— Свяжите его.
Когда приказание было исполнено — амир сам, собственноручно обшарил его карманы и забрал все что было. Взвесил на руке гранату.
— Альхамбулиллях, ты послал нам победу над этим кяфиром. Теперь возьми этого кяфира и иди обратно в город. Как только увидишь город — убей неверного и брось у дороги.
— Слушаюсь, эфенди.
— Только не смей его убивать сразу, понял? Только там. Как будто на него напали грабители. И не пулей. Грабители просто так не тратят патроны, они дорого стоят. Убей его ножом или камнем. Или удави…
— Понял, эфенди…
Грабителей вокруг города — и в самом деле бродило немало. Иногда пойманных вешали — но меньше не становилось.
— Иди. Аллах с вами…
* * *
Бандиты наскоро собрались и заседлали осла. На него — они навьючили англиза и привязали его веревкой. После чего — тронулись в путь. Время было позднее, ночное — и совсем не лишним был разговор, который они вели — и который пугал джиннов. Которые, несомненно, были рядом с дорогой и думали, как бы им схватить еще одного правоверного.
— Шахи, а куда мы идем…
— Откуда мне знать…
— Ты же стоял у дома амиров…
— Меньше болтай. Идем, наверное, на ту сторону границы…
— А что там делать…
— Главное, что не делать. Не воевать…
— Брат, но разве джихад не обязанность?
— Где ты видишь джихад, несчастный. С одной стороны тагут, а с другой стороны мушрики — ничуть не лучше.
— Ты называешь мушриками людей племен?
— А кто они такие? Как не мушрики? Разве они сражаются за Аллаха…
— Брат, не каждое сражение — за Аллаха.
— В твоих словах я слышу маловерие. Опасайся впасть в грех ширка…
Более молодой огляделся по сторонам. Темная ночь — и далекий огонек… один шайтан знает, кто скрывается в темноте.
— Прости, брат…
— Пусть люди тагута и племенные убивают друг друга. Потом мы придем и продиктуем свою волю…
— Да, брат…
Боевик внезапно остановился
— Что случилось?
— Ничего. Послышалось что-то, брат…
— Что послышалось?
— Ничего…
— Наверное, джинны, да спасет нас от них Аллах
Яркий свет — высветил бандитов на дороге, ослепив их. Из темноты — отрывисто застрочили Маузеры — и бандиты все как один повалились на землю. 22САС — уделял точной стрельбе в экстремальных условиях очень много внимания. Взревев, осел побежал, обожженный пулей, чтобы ткнуться в землю несколькими метрами далее.
И наступила тишина.
Сэр Роберт освободился от веревок, с трудом встал. Подбежавшие спецназовцы помогли удержаться на ногах.
— Сэр…
— Я в порядке…
— Положите его на землю, черт возьми!
— Нет… я в порядке.
Голова кружилась — но злость помогала держаться. Как все глупо. И как все мерзко.
Один из спецназовцев растворился в темноте — он ляжет где-то между ними и населенным пунктом — на случай подмоги.
— Сэр… работаем? — спросил Керзон, перезаряжая свой автомат
Сэр Роберт сплюнул. Больше всего на свете — ему хотелось вылететь сюда на Британии и сбросить пару десятков больших зажигалок.
— Нет.
— Сэр?
— Я сказал, нет — сказал сэр Роберт — они нам нужны.
Гребаные уроды.
— … Даже то, что они пытались меня убить… мы идем назад.
— Сэр…
— Отрежьте головы этих.
Даже для спецназовцев 22САС это было слишком. В конце концов, они были представителями цивилизованного народа.
— Черт возьми, вы слышали приказ!
— Джентльмены… — сказал Брюс, снимая с пояса нож.
* * *
На сей раз — сэра Роберта пропустили до самого домика, держа его постоянно под прицелом. У спецназовцев, скрывающихся где-то в предрассветной темноте — не было ни одного пулемета, были только легкие пистолеты-пулеметы, но и с ними они могли натворить дел. Если придется. Но скорее всего не придется…
Однажды — один китайский князь приказал устроить состязания лучших бойцов Срединного царства, обещая большую награду. На состязания прибыли действительно лучшие. В финал вышли трое. Последним испытанием было — выстоять против сотни княжеских бойцов, окруживших тебя. Один мастер кунг-фу вышел в круг и в него бросили сотню копий и камней — и он все их отбил. Второй мастер кунг-фу вышел в круг, в него бросили сотню копий и камней и он все их поймал. Но победил третий — хотя он не отбил и не поймал ни одного копья, ни одного камня. В него просто никто не посмел кинуть ни копьем, ни камнем…
Военный амир вышел встречать англичанина — он не мог не выйти и не встретить его, иначе он потерял бы намус, потому что все сочли бы, что он испугался. Сэр Роберт — бросил ему под ноги мешок, на котором проступали невидимые в темноте бурые пятна крови.
— Твои люди.
Амир промолчал
— Ты можешь уйти за границу, в Дофар. Но кто сказал тебе, что Дофар или какое-нибудь другое место на земле — скроет тебя от гнева моего суверена?
Военный амир подумал. Затем отпихнул от себя мешок
— Триста, англичанин?
— Нет… Триста было тогда. Теперь это будет сто. Триста — тебе больше не потребуется
Сэр Роберт указал на мешок
— У тебя стало меньше людей. Триста — тебе ни к чему.
* * *
Оставшиеся дни — у сэра Роберта заняла подготовка операции. Он должен был сделать почти невозможное — и перекрыть долину достаточно надежно, и при этом не поставить под сомнение слабость обороны в глазах лазутчиков. А то, что лазутчики будут — он в этом не сомневался…
Долину Мариб он посетил лишь трижды, каждый раз переодеваясь в местного. В первый раз — он приказал племенным ополченцам, заскорузлым и тупым боевикам копать окопы и выкладывать из камней брустверы с бойницами. Во второй — приказал пороть каждого десятого за то, что ничего не сделано. Тупость местных — приводила его в отчаяние: они сидели на месте, жевали этот проклятый кат, курили гашиш, у кого были деньги, поставили на дороге заставу и обирали купцов. На приказ им было, в общем то плевать, даже если эти приказы отдавал британский офицер и они могли спасти им жизнь. Иншалла — если так будет угодно Аллаху — вот настоящее проклятье этих мест. Иншалла, доживем до завтра. Иншалла, раздобудем что пожрать. Иншалла, выкопаем окопы, если придет в голову поработать. Единственное, что они делали регулярно — это молились. Пять раз в день — они мылись, расходуя и без того скудный запас воды, после чего расстилали коврики и обращались к Аллаху, демонстрируя небу черные от грязи, голые пятки…
Чтобы этих горе — воинов не сбили первой же атакой — сэр Роберт пошел на крайность: оборудовал закрытую пулеметную позицию. Он дал один из немногих имевшихся крупнокалиберных Виккерсов, трофейный Браунинг — ижевский с большим запасом лент и посадил на позицию главным Гордона Колдфилда, бывшего пулеметчика Пулеметного полка Его Величества, Гвардейской бригады. Ему — он приказал не лезть на рожон, не высовываться и поддерживать племенное ополчение огнем. Отходить — только по сигналу — две красные ракеты. Пулеметчики — естественно выкопали себе и замаскировали две основные и три запасные и ложные позиции. Если честно — на одного этого немногословного, не первый год обретающегося в горах здоровяка — он надеялся больше, чем на все племенные бандформирования вместе взятые.
Основную же активность — он развернул на юге, перекрывая долину Атак двумя рядами позиций: основной и запасной. Поскольку сильнее всего сопротивление на юге, где находятся родственные предыдущей династии и враждебные племена — логичнее было бы ждать, что наступление на столицу начнется именно оттуда.
* * *
Что же касается Велехова — то ему план не понравился с самого начала…
У него не было нормальной карты этих мест, он воспользовался десятиверсткой — лучшим, что у него было, чтобы прояснить обстановку. Если верить этой карте — а она была составлена по данным аэрофотосъемки — то в Шук Абдаллу вели три долины: аль-Байда на северо-западе, Мариб на Востоке и Атак на юге. Каждая долина — названа в честь населенного пункта, к которому она ведет — для простоты и удобства. На севере и западе — были горы, с этой стороны город был защищен, там не пройти большим силам. Получается, три направления для наступления. Будь у него в подчинении казачьи полки — он непременно пустил бы их по двум направлениям, не давая защитникам городов сосредоточиться на отражении наступления с одного направления. Но Велехов понимал, что под его началом хоть и многочисленный — но недисциплинированный и разношерстный сброд. Он не сможет командовать ими, если разделит на две части. И все провалится. Удар надо наносить в одном месте, сосредоточенными силами, дабы сразу прорваться к городу. То, что под его началом только пехота — конечно же, осложнит дело.
Будь его воля, он бы вообще отказался от этого чертового штурма. К черту все. Учитывая качество его солдат и тот стиль войны, к которому они привыкли — он измотал бы их нападениями на караваны (часть продовольствия можно раздать людям бесплатно, дабы обрести популярность), мелкими налетами, обстрелами — и, в конце концов, вынудил бы вывести большую часть войск из города в горы — а там бы обескровил в засадах. Так воевали против них, черт побери — и это было эффективно, они знали о том на своей шкуре. А этот штурм… все-таки, штурм любого укрепленного района не такая простая задача, тем более, если его защитники имеют поддержку извне. Но он понимал и то, что местные горцы, как и горцы кавказские — быстро загораются и точно так же быстро прогорают и тухнут. Сколько он будет тянуть время — сколько от него будут отпадать силы и племена. Ковать железо надо пока горячо — иначе здесь никак…
И, скрепя сердце — он дал согласие на штурм Шук Абдаллы. Решение принимал не только он один, был племенной совет, на который — впервые в истории этих гор были допущены командиры отрядов Идарата — но все понимали, что никто не даст лучшего совета, чем этот бородатый, совсем не похожий на белых неверных человек. И он сказал свое слово — вперед…
* * *
Наступление — началось ранним утром, с обстрела позиций в долине Мариб из минометов. Сам сэр Роберт — в ожидании неизбежного переселился со своей городской квартиры на аэродром — и проснулся, услышав первые же минометные разрывы…
Под его рукой — была кнопка, включающая электрическую сирену. Он включил ее — и заунывный вой разнесся над полем…
Тревога!
Из ангаров, из землянок, выкопанных по периметру — аэродром нужно было отстоять в любом случае, его падение означало бы гибель всей британской колонии в городе — выскакивали люди, часто полуодетые — но в ботинках. Неслись со всех ног к ангару, у которого было что-то вроде парадного плаца. Кто-то был в одних трусах — но с оружием, как это и приято в спецчастях британской армии. В конечном итоге солдат без оружия — не солдат, а почти что дезертир, а вот как выполнять задание, в штанах или без — это уже личное дело каждого…
Сэр Роберт — спал последнее время одетым, поэтому появился перед своими людьми почти что щеголем — насколько можно выглядеть щеголем в помятой полевой форме. В руке — он держал короткоствольный автомат Маузер, который взял трофеем.
— Джентльмены! — сказал он, и его голос без труда перекрыл нарастающий гул разрывов и перестрелки
Строй замер перед ним
— В таких случаях, обычно говорят: у короля много. Я скажу вам, господа: вы — те, кто стоит на переднем крае борьбы цивилизации и варварства. Варвары наступают, и мы должны принять бой. Когда мы снова построимся здесь — я хочу, чтобы этот строй не стал короче. Хочу, вновь увидеть каждого из вас. Ура, джентльмены!
— Ура! Ура командиру! — громыхнул строй
* * *
Сам сэр Роберт — побежал к своему самолету, который он раздобыл правдами и не правдами, почти что шантажируя тех кто засел в Мирбате. Это был учебный Пайпер Кэб, один из тех, на которых пытались научить чему то «летчиков» Оманского султана. Он изначально был красным, точнее — бледно-розовым, но уже здесь, на аэродроме его крайне небрежно перекрасили, в результате — цвет сменился на пятнистый, что сэра Роберта более чем устраивало. Он сам учился летать на примерно таком же самолете (на Тайгер Моте) — и с «американцем» у него проблем не возникло, он был очень простым в управлении, как и большинство малых самолетов. Справа — он снял дверь и повесил вместо нее толстую парашютную стропу. Это было необходимо для того трюка, который придумал еще его отец в Судане.
Вместе с ним — летел Горди Бивер. Мэтт Керзон оставался на земле, он был отличным унтер-офицером, и сэр Роберт поставил ему задачу командовать группой поддержки, в которую он дал три пулемета…
— Время немного пострелять, а, сэр! — жизнерадостно заявил он, пристегиваясь к своему креслу и приводя в готовность пулемет. Это был БРЭН с барабанными магазинами на сто патронов — зенитный вариант, но и для стрельбы с самолета сойдет…
— Смотри, как бы нас не подстрелили…
Сэр Роберт — дал газ, больше чем требуется и самолет покатился по взлетке. На самой грани — взял штурвал на себя…
Нервничаешь. Спокойно…
Пайпер Кэб уходил в воздух, весело жужжа мотором, на горизонте — вставал рассвет. Многие — заката сегодня не увидят…
Он заложил вираж и, развернувшись через левое крыло, пошел по дуге над городом, больше смотря не на приборы, а на то, что творится в городе. Больше всего — он опасался восстания в самом городе. Там и в самом деле — шла перестрелка, в одном месте даже что-то горело — но признаков настоящего восстания он не увидел…
Уже радует…
Разворачиваясь над городом — он имел возможность издалека осмотреть то, что происходит в долине Мариб. С виду — там ничего особенного и не происходило: то тут, то там были какие-то несерьезные серые дымки. Но на деле — это было признаком серьезного боя…
— Доложить готовность! — прокричал сэр Роберт в микрофон
— Готов, сэр!
— Оружие к бою!
Сэр Роберт — набрав высоту, устремился прямо в долину, держась ее левого фланга, чтобы в случае чего зайти на правый разворот. Под крыльями — летела дорога, расцвеченная зелеными заплатами полей бурая гладь земли, невысокие холмы разрезали подходы к городу на несколько частей. На одном из таких холмов, в стратегически важной точке — сейчас находится его пулеметная бригада. Всего то — два пулемета и семь британских солдат — против как минимум нескольких тысяч врагов.
Это была Империя. Империя, над которой не заходит солнце. Ее не построить просто так, и границы ее — окаймлены, как и полагается — могилами. Часто даже безымянными. Никакая земля не может быть твоей, право на землю надо доказывать — ежеминутно, ежечасно, ежегодно. На свете — существует только несколько народов, готовых идти за горизонт — и он ощущал гордость от принадлежности к одному из них. Правь, Британия! Их империю — строили не только дипломаты, хотя и дипломаты тоже. Они были потомками тех тридцати четырех храбрецов из Дозора у Шангани и павшей в холмах Балаклавы Легкой кавалерийской бригады. Им было не привыкать — когда несколько человек против нескольких тысяч. И если даже сегодня смерть придет за ними — они все равно своей смертью впишут еще одну славную страницу в летопись дел Империи. И никто не может отрицать того, что сегодня — будут они живы или нет — но повеселятся они славно…
Сэр Роберт безошибочно нашел тот холм — и снизился, прошел над ним, чтобы ободрить тех, кому сегодня предстоит сражаться в великой битве и дать им понять, что они не одни и про них не забыли. Пройдя на низкой высоте — он выпихнул из кабины сверток… поймают, нет — хрен с ними, но попробовать он обязан. В свертке — была тщательно обернутая толстой мешковиной и ватой бутылка односолодового виски, одна из тех, которые он привез с собой…
Покачав крыльями — он пошел на высоту, не желая подвергаться излишнему риску огня с земли. Перед ним — была территория, захваченная противником. И хотя он не был отчетливо виден — противник не наступал сомкнутым строем, кусты и холмы не давали обозреть поле битвы целиком — но он был здесь. Сэр Роберт видел с высоты движение… неутомимое, как движение муравьев в лесу, но целенаправленное и подчиненное одной злой воле. Боевики — мелкими группами или даже поодиночке — переползали, перебегали от укрытия к укрытию, стреляли, снова перебегали. Очевидно, что тот, кто послал их — перед этим их хоть чему-то научил. Это не дикая атака пустынной конницы, для отражения которой нужна всего-то пара пулеметов и пара крепких парней на них. С этими — придется попотеть…
— Повеселимся? — спросил сэр Роберт через микрофон и, не ожидая ответа, направил машину в вираж…
Пулемет застрочил, закашлялся, харкая смертоносным свинцом. Этому он научился у своего отца, а тот — придумал это сам для разгона небольших конных мобильных банд в Судане. Обычно — такая банда состояла из пятнадцати — двадцати человек с легким стрелковым вооружением и посылать против них даже легкий бомбардировщик (а они всегда летают не менее чем по два, значит — два бомбардировщика) как то глупо. К тому же Судан — это болота, и легкие фугаски, отлично работающие на твердой поверхности, в горах — там почти бесполезны. Вот они и придумали — легкий самолет, обычный учебно-транспортный или почтовый, пилот и один или два пулеметчика. Обстрел — производится при сваливании на крыло, огонь пулеметчик корректирует визуально, по трассерам, точность — намного выше, чем если использовать самолетные пушки. Даже после короткого налета — на земле остаются убитые и раненые, а банда — больше уже не думает о нападениях, она думает о том, как скрыться. Сбить самолет они не смогут, сам самолет легкий и дешевый, любой летчик КВВС начинал именно с него, найти пулемет тоже не проблема, и пулеметная лента — дешевле самой примитивной и легкой фугаски. А помимо боевых вылетов — этот же самолет может вести наблюдение, развозить почту и иные срочные грузы до удаленных аутпостов, и на его переделку из боевого в почтовый — уходит минут пять. В общем — просто дешево и эффективно: именно так удалось свести на нет сопротивление махдистов.
Один барабан — закончился, Горди сунул его в большую сетку, прикрепленную к сидению, и достал из держателя другой. Насколько точна стрельба — сэр Роберт не видел и не хотел видеть: значения не имеет. Еще в Судане они убедились: психологический эффект от таких атак даже выше реального ущерба, который они могут нанести. Аборигены — не понимают, что такое самолет и потому смертельно боятся его. Один будет убит или ранен — но от трех до пяти бросятся бежать со своих позиций. И казакам — придется приложить немалые усилия, чтобы остановить их…
Горди отстрелял второй барабан — и сэр Роберт вышел из виража, направляясь по дуге к позициям племенного ополчения, чтобы пролететь над ними и ободрить и их. Потом — они пойдут на следующий заход и так — пока не отстреляют все, что у них есть.
— Каков счет? — прокричал сэр Роберт в микрофон
— Десяток, сэр! — в голосе Горди было разочарование — много растительности, сэр. Трудно целиться…
— Сейчас пройдем немного дальше.
— Понял, сэр… Кстати — чертовы минометы…
Сэр Роберт снизился, чтобы лучше видеть и даже накренил самолет. Да, черт возьми — это минометы. И судя по интенсивности обстрела — не один, а как минимум три. Неприятный сюрприз. Горный аутпост — может держаться против бандитов, что конных, что пеших пока не закончится вода или патроны — но только если у них нет миномета.
— Сейчас — пройдем дальше. Я не буду разворачиваться на другой заход. Попробуем поискать, откуда они пуляют…
— Понял, сэр…
— Будь готов. Проверь гранаты.
— Два, сэр…
Помимо пулемета и дисков к нему — у них еще были гранаты. Обычные, оборонительные осколочные гранаты — но опять-таки, против мелких групп противника чрезвычайно эффективное оружие. Фугаска, даже легкая — избыточна против такой цели как несколько всадников с лошадьми. А вот пара гранат, сброшенных с легкого самолета — если и не перебьет их, то покалечит лошадей и лишит банду подвижности. И весит пара гранат — на порядок меньше самой легкой из фугасок…
Они прошли над кое-как оборудованными позициями ополчения — они держались (впрочем, по-настоящему серьезной атаки еще не было) — и сэр Роберт снова направил самолет вглубь долины, снова застрочил пулемет. Но вместо того, чтобы завершить вираж поворотом вправо — он вдруг резко пошел влево и вверх, закладывая самолет в новый…
Развернулся на сто восемьдесят, пошел по широкой дуге, пытаясь увидеть плотность боевых порядков противника и понять, где находится его командный центр, чтобы ударить точно туда. Здесь — было больше растительности и на горизонте — был виден Мариб, большая и грязная деревня. Сэр Роберт не пошел туда — вместо этого он снова повернул влево и наклонил самолет, давая возможность стрелять пулеметчику.
— Видишь? — проорал он, когда Горди менял барабан.
— Нет!
Скверно…
Он дождался, пока будет отстреляна еще сотня патронов — и вывел самолет из виража, мельком бросив взгляд на указатель уровня топлива — еще достаточно, даже более чем. Заложив еще один вираж, он развернулся для следующего прохода — и на фоне восходящего солнца, сильно слепящего — увидел какие-то искры. Он сначала даже не понял, в чем дело… пока пули не ударили по плоскости и по стойке…
Это же пулемет!
Какой — то ублюдок — пытался нащупать его, используя трассеры для корректировки. И наверняка, это не местный… местные таких фокусов не знают…
Еще не зная, насколько поврежден самолет, сэр Роберт направил его резко вниз и влево. Что-то заорал Горди… центробежной силой его выбросило бы из кабины, если бы он не был пристегнут. Это был риск — поврежденный самолет из резкого, почти пикирующего снижения, даже с разворотом мог и не выйти. Но он выиграл, как и всегда — выровнял машину у самой земли, пошел над самой дорогой, ведущей в город. По ним стреляли уже из обычных винтовок, и, по меньшей мере, одна пуля попала, выбив плексигласовую форточку. Горди — бросал гранаты на дорогу, одну за другой, за ними — взрывы поднимали цепь пыльных фонтанов. Самолет слушался — и сэр Роберт, уведя его от дороги, начал закладывать вираж вправо, не поднимаясь на большую высоту и стараясь как можно ближе подойти к тому месту, с которого по ним велся огонь.
И нарвался на крупнокалиберный. Почти в том же самом месте. Он сам — взял русский крупнокалиберный трофеем — но почему то не предполагал, что русские могут устроить на него засаду. Типично британское поведение — любой британец с радостью расквасит тебе морду, но ни один из британцев не готов к тому, чтобы морду расквасили ему.
Из-за мотора — он не увидел, когда по ним открыли огонь — и только когда рядом с ним пролетел трассер, выломав кусок плоскости, и когда самолет подкинуло от удара — он понял, что дело дрянь. Совсем дрянь…
Запаса высоты не было — а значит, не было и пространства для маневра. Оставалось лететь вперед, на предельно малой, рассчитывая, что цель быстро выйдет из прицела пулеметчика. Он так и сделал, их тряхнул еще раз, с хвоста — и только сейчас закашлялся мотор. Больше по ним — крупнокалиберный не стрелял, самолет еще держался в воздухе — но было понятно, что он поврежден. Глянув влево — сэр Роберт увидел, что едва ли не половина плоскости вырвана… и если она оторвется совсем, то самолет, кувыркаясь полетит к земле…
И они вместе с ним.
— Ты в порядке? — проорал он в микрофон
— Да… кажется…
На приборной панели — лампа «двигатель» мигала красным светом. Значит, еще не хреново — но вот — вот будет хреново…
— Плоскость!
— Что, сэр!?
Сэр Роберт напомнил себе, что рядом с ним — хоть и опытный солдат, но ни черта не понимающий в авиации. И как член экипажа почти ноль
— Плоскость справа. Посмотри, она повреждена.
— Нет… только на конце… кажется.
— Сильно?
— Нет, сэр…
Уже радует. Но ни о каких виражах — речи больше быть не может…
— Идем на юг. Я сяду на дороге…
— Понял, сэр…
Под крылом — мелькали холмы, чихал двигатель. Один раз — они натолкнулись на какой-то караван, то ли припасами, то ли просто купеческий — но с каравана их обстреляли и Горди обстрелял их в ответ. Лампа горела уже красным светом непрерывно… поврежден бак и топлива осталось с гулькин… понятно, в общем. Но сэр Роберт — упорно тянул свой самолет в долину Атак, зная точно — что его звезда — не подведет его и на этот раз. И топлива — точно хватит…
* * *
А в долине тем временем — своей чередой шел бой…
Гордон Колдфильд, пулеметчик Гвардейской бригады и самый квалифицированный пулеметчик на поле боя — оставил Виккерс и взялся за трофейный Браунинг — ижевский. Нокс, по прозвищу Носок — зарядил свой снайперский Мосин трассирующими и вел наблюдение, каждый раз видя цель, он посылал туда одну трассирующую пулю. И Колдфилд добавлял туда одну — одну — две очереди из русского пулемета, контролируя попадания опять-таки по докладам своего наводчика.
Остальным — он приказал молчать.
Несмотря на то, что их холм господствовал над местностью, и они имели отличный, градусов на сто пятьдесят сектор обстрела — все равно, хорошего было мало. Местность была пересеченной, здесь были не горы — а долина, причем долина, используемая местными в сельскохозяйственном производстве. А это значит — чертовы арыки, деревья и группы деревьев, невысокие каменные стенки, собранные для того, чтобы допустить смывания плодородного слоя во время сезона дождей. Но это для фермера — арыки и стенки, а для солдата — чертовы укрытия…
И местные… племенные боевики — нет, они вовсе не бросались в атаку, крича что-то несуразное. Они ползли, изредка стреляли и снова ползли. Видно было — их кто-то серьезно обломал… приказал не спешить к Аллаху. И это плохо…
Еще беспокоил миномет. Точнее — минометы. Черт знает, когда он замолчит, мины тяжелы, и с собой их много не утащишь. И вероятность попадания в их окопчик невелика. Но все равно — минометы беспокоили…
Стрекот самолета — раздался со спины
— Босс летит! — крикнул кто-то
Самолет проскользнул на небольшой высоте, обдав их ветром …
— Он что-то сбросил…
Пулеметчик не отвечал — он пытался подловить одного ублюдка, который проявил немалую ловкость, не позволив ему это сделать несколько секунд назад. И черт его возьми, если у этого придурка не пулемет…
— Справа. Сектор два. У камня.
— Не вижу
— Ловкий, гад. Достанешь? Там кажется, яма…
— Окей.
Самолет — разворачивался над позициями, стрекоча пулеметом и Колдфилд заставил себя не смотреть на него, не отвлекаться…
— Есть… кажется.
— Давай дальше…
— Есть. Ориентир три. Пятьсот.
Короткая очередь.
— Лежит.
— Их немного, тебе не кажется…
— Достаточно, сэр…
— Давай дальше…
— Окей. Граница между третьим и четвертым.
— Точнее…
— Пятьсот пятьдесят…
Колдфилд прицелился и еще нажал на спуск — как вдруг с пулеметом что-то случилось… или это с ним что-то случилось, только в поле зрения больше ничего не было, кроме пыли.
— Вот… ублюдок.
Он нырнул на дно укрепленной позиции. По нему не попало — но неожиданность…
— Сукин сын…
— Снайпер!
Да, черт возьми, снайпер. Самый главный враг пулеметчика, его можно сказать экзистенциальный противник. В отличие от пулеметчика — он стреляет только один раз.
И если даже он промахивается — то делает выводы, принимает поправку и второй раз — точно не промахнется.
— Видишь его?
— Нет!
— Валим… — приказал Колдфилд — третья позиция.
Она была менее удобна — но сейчас речь шла не об удобстве.
Сняв с бруствера пулемет и забрав остатки лент в мешках, они на четвереньках выбрались с позиции — и поползли. И когда до позиции оставалось футов десять — парень по фамилии Стенливилл — вдруг крикнул и зажал брызгающую кровью ногу.
— Вперед! Вперед!
Они ввалились в выкопанное в каменистой земле укрытие, и кто лежал на ком. Пахло кровью, и было очень скверное предчувствие, что игра только начинается. Этот сукин сын — пристрелялся и просто так не уйдет.
— Сукин сын, где он…
— Стэн, давай сюда ногу…
— Носок — приказал Колдфилд, разбираясь с пулеметом — найди его… И я его грохну. Только найди…
Носок — вытащил из чехла рыжей кожи призматический перископ и принялся осматривать местность.
— Видишь его…
— Черт!
Хлесткий удар, от перископа — полетели осколки.
— Гад…
— Он рядом, сэр… — сказал Барри Митчелл, спокойный и серьезный волонтер — он близко, ближе, чем мы думаем…
— Где рация?
Через потрескивания — они вышли на связь со штабом обороны города.
— Зулус один здесь, Дробовик, слышу вас… У вас там жарко, ребята…
— Дробовик, слушай меня внимательно. Вызываю отель — эхо, западнее свой текущей позиции. Моя текущая позиция — триста справа от ориентира шестью. Мне нужен отель Эхо, срочно.
Отель Эхо — так назывались снаряды с белым фосфором. Они появились недавно и прежде всего на флоте — но уже успели прижиться в пехоте и вызвать горячую и искреннюю ненависть всех повстанцев мира…
— Зулус, босс приказал приберечь отель эхо на крайний случай. Могу подбросить несколько фугасок, как понял…
— Черт бы тебя побрал, Дробовик. Давай по координатам, скорректирую.
Колдфилд сунул кому-то трубку, корректировать артиллерийский огонь — а сам, приведя в порядок пулемет, застыл в готовности.
Пушкари попались веселые — первый снаряд горного орудия едва не вынес их позицию, дрогнула земля. Кто-то — заорал в трубку, используя самые непристойные выражения, какие и в шахте не услышишь. Колдфилд — сложив сошки, выставился на самый бруствер.
Ну же. Ты смелый парень — давай!
Он послал очередь, потом еще одну. Пуля снайпера ударила правее, в самый бруствер. Видимо, артобстрел все таки бил по нервам… хотя еще вопрос — кого больше. Он снова выпустил очередь, длинную — и на сей паз ударило совсем рядом. Но и он засек: слева, и намного ближе, чем он думал. Покрепче взявшись за приклад, он нажал на спуск и стрелял, пока не закончились боеприпасы в ленте. Ответного огня не было…
* * *
Настоящая атака — началась примерно через час.
До этого — они только концентрировались на промежуточном рубеже, а тут — бросились в атаку все разом. И они были близко… футов с трехсот, не больше…
Два пулемета, ротный и крупнокалиберный — не замолкали не на минуту. Они меняли стволы и снова стреляли. Меняли пулеметные ленты… к счастью, пока они оставались, хотя и уходили одна за одной. Как они и предполагали, боевики скрытно подтянулись на рубеж атаки, представлявший собой почти сухой водовод — а потом бросились в атаку.
Их позиция — давно была раскрыта и менять ее, под шквальным огнем было сущим самоубийством. Оставалось только стрелять. Сохраняй спокойствие и продолжай стрелять. Вот и все, что тебе скажет сержант в таком случае. Но им — все же удавалось пока удерживать позиции…
Потом — справа от их позиции взлетел фонтан земли и камней, не такой, как от мины — но и не такой как от обычной пули. Юсуф, один из немногих в САС, кто пришел из Индии, бывший снайпер хайберских стрелков крикнул: справа! — но его не услышали за грохотом боя. Следующая пуля крупного калибра — снайпер увидел попадание и сделал поправку — ударила прямо в крупнокалиберный пулемет. Гордон Колдфилд как раз вел огонь, когда что-то сверкнуло — и пулемет как разорвался в его руках…
Бывший пулеметчик пулеметного полка Гвардейской бригады — пришел в себя через минуту с небольшим. Левый глаз видел, а правый был как во тьме, руки тоже как отнялись, и все чертовски болело. Рядом — были какие-то ботинки, ротный пулемет, видимо, единственный у них оставшийся — не затыкался ни на секунду, сек длинными очередями — а рядом с ним работали автоматы. Это означало, что все чертовски хреново и боевикам удалось подобраться совсем близко. Ярдов на пятьдесят — только на этой дистанции огонь пистолетов-пулеметов имел какой-то смысл.
Он начал подтягиваться… одной рукой получалось плохо, но ему все же удалось, с трудом, но удалось придать себе сидячее положение. Пулеметы гремели и справа… это могло значить, что пришла подмога, а могло значить, что основная линия обороны прорвана и они в окружении или вот — вот будут. Рабочей рукой — он с трудом достал пистолет, поклявшись себе, что живым не сдастся. Он не видел тех, кто еще сражается за старую добрую Британию в этой обреченной с самого начала битве, видел только их спины. Хотел позвать… но тут увидел, как вокруг головы одного из стрелков появилось розово-красное облако… в свете дня оно было как нимб — а потом он рухнул на дно окопа и уже не стрелял. И Колдфилд понял, что хватает проблем и без него. А ему — только ждать и остается…
* * *
Тем временем — гвардейцы и наемники из племен, дружественных и родственных Абу — с трудом держались на линии, которую неверные определили как линию обороны. По правде говоря — если бы не несколько неверных, которые были с ними — они бы давно сбежали…
Отсутствие окопов давало о себе знать. Минометчики противника пристрелялись — и каждый третий разрыв поднимал в воздух вместе с землей и пылью куски человеческих тел. Раненых — никто не пытался перевязывать — здесь это было не принято, считалось, что тот, кто должен умереть — тот и умрет. Кто мог — тот полз в тыл. Кто не мог — умирал здесь, под восходящим с востока солнцем…
* * *
Посадить самолет на дороге, тем более, такой как Пайпер — Кэб — задача не такая сложная. Но только не тогда, когда самолет поврежден, а дорога — проходит через долину где-то на юге Аравийского полуострова и предназначена в основном для мулов, ослов и верблюдов…
Чтобы снизить риск «неприятных неожиданностей» — сэр Роберт сажал машину как можно ближе к позициям, занимаемым советниками и местными подразделениями. В отличие от долины Мариб, где сейчас и происходили основные события — здесь долина была перекрыта вполне даже качественно, были отрыты окопы на половину профиля — руками и с местной землей трудно было желать иного — и над позицией гордо развивался Юнион Джек.
— Ориентируйся по флагу.
— Есть, сэр.
— Говори, сколько до земли. Я должен знать…
— Сейчас, сэр!?
— Начинай, черт тебя дери!
— Окей. Футов сто…идем вниз… девяносто пять…
Сэр Роберт направил нос самолета на позиции, держась перекрытой дороги…
— Восемьдесят…
Со стороны позиций — в их сторону пошла цепочка трассеров.
— Сукины дети…
— Отсчет!
— Семьдесят…
Только бы выдержала плоскость. Только бы выдержали стойки шасси…
* * *
Когда самолет жестко, с ударом коснулся земли и подпрыгнул — да еще с перекосом на одно крыло — на какое-то мгновением и сэру Роберту и Керзону показалось, что самолет вот — вот развалится на части. Но самолет — повторно коснулся земли, на сей раз уже мягче — и покатился по дороге, подпрыгивая на камнях и неровностях.
Винт остановился…
— Черт… — только и смог сказать сэр Роберт
— Сэр, напомните, чтобы отныне я летал только регулярными рейсами…
К ним — уже мчалась машина, с пулеметами и британским флажком.
— Какого черта вы здесь делаете? — накинулся на британских советников сэр Роберт
— Согласно плану… — начал один
— К черту план, вы что, не слышите стрельбу?
…
— Выметайтесь к чертям из машины. Трусы.
* * *
Мэтт Керзон был за рулем небольшого, но проходимого Бантама, который использовался как аэродромная машина, а сейчас был наскоро переделан в пулеметную машину. Он вел машину и одновременно стрелял с одной руки из переделанного под автоматический огонь Кольта с длинным, изогнутым магазином в рукоятке и еще одной впереди, сильно похожей на привычную САСовцам рукоятку старого Томпсона. Сэр Роберт сидел на переднем сидении, у него под рукой был старый, но надежный Томми сорок пятого калибра, к которому было в достатке снаряженных магазинов как пятьдесят, так и на сто патронов. Колин Маккалоу, парень из дрянного района Глазго — стоял сзади за спаренным Браунингом-30 бельгийского производства, дающим по тысяче с лишним выстрелов в минуту. На всякий случай — в ногах его стоял еще один пулемет, североамериканский Браунинг с заправленной лентой. К капоту — они приварили (точнее укрепили) немного наклоненный лист авиационной брони (другой не было), высотой всего полметра — но достаточный, чтобы укрыться. И лист такой же стали прикрепили перед радиатором. И вся эта адская колесница — называлась «Грязная Лилли» — так назвал ее Маккалоу, не объяснив почему. Впрочем, имя как имя — не хуже других, а переименовывать британские солдаты не любили. Дурная примета…
По долине Мариб — шла дорога, прямо к самому городу — и они поехали по этой дороге. Там, где была линия обороны, ее перекрыли каким-то валуном — надежным это прикрытие, конечно же, не было — и еще воронками от минометных мин. Минометные мины были не самого крупного калибра, как должны бы — но его хватало, чтобы вырыть в утрамбованной до камня земли ямы, на которых Бантам прыгал как горный козел…
Только свернув на дорогу — они увидели несколько племенных боевиков, бегущих. Мэтт прицелился, не снимая ноги с газа — но сэр Роберт хлопнул его по колену, крикнул — не надо. Может, он и прав. От них — больше суеты, чем пользы…
Минометный огонь прекратился — видимо, кончились мины. Но ружейный, винтовочный, пулеметный огонь — гремел безостановочно. Сэр Роберт посмотрел на часы — было самое время, но те друзья, с которыми он договорился, имели скверную привычку опаздывать.
— Поднажми! — крикнул сэр Роберт, держа на коленях автомат с чудовищным, стозарядным диском…
Засвистели пули… неужели и сюда уже прорвались…
По шевелению у большого валуна, по размеренному винтовочному огню, раздававшемуся оттуда — Керзон понял, что там свои. Не дожидаясь команды — направил машину к этому камню…
Это и в самом деле оказались свои. Советники, на которых сегодня пришлась важнейшая часть работы — удерживать на позиции гвардию и племена — настолько, насколько это возможно. Это было опасно — наверное, не менее опасно, чем позиция Колдфилда — один против целой толпы. Но там — были свои и не было никого кроме своих — и Горди был уверен в каждом, как в самом себе. А вот советникам — приходилось смотреть не только вперед, но и назад. Случаи, когда туземные полки расстреливали британских офицеров или советников, не дававших им отступить — уже были…
Советников было пятеро. Один перевязывал другого. Третий — лежал навзничь. Четвертый — вел прицельный огонь по противнику из автоматической винтовки Браунинга, к которой подходили магазины БРЭНа. Пятый набивал пулеметные магазины.
— Что тут? — крикнул сэр Роберт
Советник, набивающий магазин патронами — поднял головой. Справа — у него на голове было что-то вроде следа сабельного удара… осколком, наверное. Но он не обращал внимания на это.
— Самолет сбит…
— Это меня сбили, идиот! Что на земле!?
Советник ошалело посмотрел на него, но ответил
— Они рванули вперед, как только подавили пулеметную точку. Мы не можем их сдерживать… надо отступать к воротам.
— Пулеметчики вышли?
— Нет, сэр!
Сэр Роберт хотел что-то сказать… но не сказал. Потому что времени больше не было… совсем не было. Да и не было тут ни в чем вины этого офицера.
— Держись здесь! Удерживай эту точку, ясно?
— Ясно, сэр…
— Мэтт, двигаем! Повеселей!
— Да, сэр!
Сэр Роберт снова посмотрел на часы — запаздывают…
— Далеко не продвигайся!
— Понял!
Боевиков — видно не было, они не были такими дураками, чтобы идти в штыковую атаку. Но их позиции можно было вычислить по вспышкам выстрелов. С той позиции, на которой они были — виднелись старые, наспех возведенные укрепления, основная линия обороны в долине. Кажется, правый фланг еще огрызался — но левый и центр были взяты, и дело доходило до рукопашной…
Сзади — без команды затрещал пулемет, поливая огнем склон холма. Это была самая гуща боя, и они были одни — против племенной армии и отрядов наемников, которые опаснее любой «армии» спустившейся с гор. Сэру Роберту — пришла в голову мысль, что они могут и не удержать позиции… возможно он допустил ошибку и серьезную, переоценил свои силы. Но думать об этом было некогда — в барабане кончились патроны и надо было перезарядить.
Мэтт Керзон, оценив ситуацию, понял, что без хоть какого-то прикрытия их машина — а потом и они сами — проживет несколько минут и это в лучшем случае. Поэтому он, прибавив газа, и прыгая по ухабам, ямам от минометных мин и трупам, во множестве лежавшим на дороге — поддал газу, и рванул к центральному форпосту. Это гордое имя — носило всего лишь примитивное полевое сооружение из валунов с небольшим земляным валом и какими-то окопами…
Там что-то горело, от дыма было скверно видно… прорвавшись, они увидели, что форпост уже в руках повстанцев, и кто-то перестреливается с левым флангом, а кто-то — уже грабит убитых… гвардейцы носили обувь, а горцы нет, и обувь была желанной добычей. Пригнувшись, чтобы не получить пулю, выставив автомат и ведя из него огонь, Мэтт правил прямо на центральную баррикаду форта — ярдов десять каменной кладки с бойницами…
Бантам — сбил кого-то и врезался в каменную стену, она устояла. Томпсон прекратил огонь, пулеметы продолжали стрелять поверх каменной баррикады. В автомате кончились патроны, Мэтт схватил Браунинг, упал на землю и короткими очередями расчистил пространство перед собой. Сэр Роберт — сменил магазин в Томпсоне и крикнул: слева! Мэтт и сам видел, что правый фланг еще как то прикрыт огнем уцелевших гвардейцев, а вот на левом…
На левом — был полный п…
Сэр Роберт — пробежал мимо, упал на землю и открыл огонь из Томпсона
— Пошел! — проорал он сквозь грохот очередей…
Оказывается, не все дворяне самодовольные болваны, отнюдь не все…
Мэтту — удалось проскочить к самому краю каменной стенки. В пулемете — лента почти кончилась, и перезаряжать ее не было времени — он выдернул из разгрузки длинный, кривой магазин, вставил в Кольт, загнал патрон в патронник выглянул — и вовремя. Метрах в двадцати от него — несколько боевиков у камня — устанавливали станковый пулемет Виккерса.
Схватившись за переднюю рукоятку, Мэтт Керзон открыл огонь и не прекращал, пока не высадил весь магазин. Потом, так и не перезарядив — бросился вперед.
Пулемет, с уже заправленной лентой и залитой водой в кожухе — стоял на странном, низком, германского образца станке как пес, поднявшийся на задние лапы. Мэтт — откуда только силы взялись — в одиночку повернул эту тяжелую, фунтов в сто железяку, так чтобы она смотрела в сторону противника. Залег за пулемет, поднял прицел. Кто-то — плюхнулся рядом…
— Ты, маленький псих… — сэр Роберт подтянул поближе короб с патронами, чтобы подавать — у тебя планка нахрен рухнула, или как?
— У меня с ними свои счеты, сэр…
Пулемет загремел, посылая в сторону врага пулю за пулей и прочесывая свинцом склон. Сэр Роберт подавал ленту — на этих старых пулеметах надо было делать обязательно, она чертовски часто застревала. Черт его знает, попадали ли они в кого — но наверняка попадали, а те, кто оставался жив, не испытывали ни малейшего желания идти навстречу харкающему смертью чудовищу. Да, черт возьми, это гребаная Африка, гребаный Судан и гребаное Шангани вместе взятые. Когда англичане прошлись по этим землям — женщины племен, что были истреблены шквальным огнем Максимов — сочиняли песни по трехногие ружья, что поют не останавливаясь. Настало время и этим крысам понять, что значит британская власть…
По ним тоже стреляли… огонь в долине был такой, что пуля должна была попасть в цель лишь по закону больших чисел. Но их с одной стороны прикрывал валун, а с другой — трупы, в которые превратился бывший пулеметный расчет. Когда пули ударялись в эти тела — их было слышно даже через грохот пулемета.
Патроны в коробе закончились, сэр Роберт бросил вперед дымовую шашку, и они рванули назад, за прикрытие наскоро возведенной каменной стены. Повсюду была пыль, дым, свистели пули — и казалось, что наступил чертов конец света. Наверное, будет лучше, если он таким и будет — умирая, желательно хорошо повеселиться…
— Черт… просто поверить не могу — проговорил сэр Роберт, хватая ртом воздух
— Вы о чем, сэр… — Керзон взял в земли первую попавшуюся винтовку, это был старый добрый Энфильд
— Просто поверить не могу, что я пошел на эту гребаную авантюру…
— Я тоже, сэр… Как насчет пострелять?
Сэр Роберт посмотрел на сына бывшего посла в Кабуле — сукин сын улыбался
— И ты еще спрашиваешь…
* * *
Для Велехова — бой развивался немного не так, как он бы этого хотел. Но пока — все было нормально, несмотря на потери…
Понимая, что племенное ополчение — это не регулярная армия и подчиняться его людям не будет, Григорий оставил его в том виде, как оно было и с теми же офицерами, какие были. Своих людей он поделил на несколько частей, создав из него резерв, который он намерен был использовать для завершающего удара и группы поддержки. Группы поддержки — он поделил на предельно мелкие группы по два казака, в каждой такой группе были пулеметчик и снайпер. Они должны были действовать независимо от ополчения, не вылезать вперед и расчищать ему путь снайперским и пулеметным огнем. Велехов понимал, что противостоящее ему воинство так же неоднородно и меньшая часть из него — это британцы, а львиная доля — гвардейцы и такие же племенные ополченцы — северяне. Они будут стоять до тех пор, пока с ними британские офицеры и пока британцы прикрывают их огнем. Как только англичан не будут — они побегут.
В отдельную группу — он выделил расчеты крупнокалиберных пулеметов и минометов — первые были нужны на случай появления британских вертолетов или штурмовиков, вторые — для подавления обороны противника с относительно большой дистанции. Ни на то ни на другое — он не мог поставить, кого попало, приходилось ставить лучших. Это и без того ослабило его отряд. А он был небольшим — для этого дела. Он слал депеши, давал понять, что ему нужны люди — но людей было мало, и оружия было тоже мало. Точнее — оружия то, как раз приходило достаточно, но вот боеприпасов слали мало и не тех, что нужно. Он не раз указывал в депешах, что больше нуждается в боеприпасах, нежели в оружии, просил снаряжать отдельные караваны только с боеприпасами, доказывал, что боеприпасы нужны ему для хоть какого-то обучения местных. Но люди принца Касима, ответственные за снабжение — то ли этого не слышали, то ли не понимали — на деньги принца они продолжали скупать контрабанду по всем оружейным рынкам Востока, а вот нормальное снабжение боеприпасами так наладить и не смогли. Скрепя сердце, Велехов стал выдавать вполне современные винтовки ополченцам, с минимумом боеприпасов и в теории — показывать, как стрелять. Два три учебных выстрела, не больше — и достаточно. Боевики — радовались как игрушкам новым винтовкам, в том числе и достаточно современным полуавтоматическим — и не понимали, что старые для них лучше, потому что они хотя бы умеют из них стрелять. Но и с переделками из Браун Бесс идти на пулеметы — глупо.
Опасаясь того, что британцы заметят с воздуха продвижение крупных сил противника и нанесут упреждающий удар — Велехов приказал племенам разделиться и назвал точку и время сбора. По правилам, точек сбора должно было быть две, в том числе экстренная — но если дать больше чем одну, обязательно распылят силы. Перед основными силами — он приказал выслать дозоры лазутчиков, переодетых как местные крестьяне, а так же послал вперед снайперскую команду во главе с Митрием. Местным он не доверял и хотел, чтобы на позиции противника взглянул кто-то из казаков…
Посыльный от Митрия вернулся, и доложил, что долина перекрыта, выстроены полевые укрепления — но не похоже, чтобы она была перекрыта большими силами. И не видно артиллерии — самое главное, чего он опасался, была артиллерия.
Велехов решил наступать — другого пути не было, он должен был делать то, что обещал этим людям, он понимал, что настрой воевать сойдет так же быстро, как и появился и торопился обналичить свое влияние на горцев, пока оно было. Горцы не склонны были к долгим розыгрышам — они очертя голову бросались в атаку, и горе было тем, кто оказывался на их пути.
Для наблюдения — он выбрал себе холм, на котором отрыл два укрытия, основное и запасное. Штаб — из казаков там было только два человека, остальные представители племен и отрядов Идарата, которые пришли сражаться — находился чуть ниже и прикрывался самым мощным огневым средством, какое у них было — крупнокалиберным пулеметом. К штабу — был протянут единственный полевой телефон, какой у них был. Прикрытая соседним холмом, с артнаводчиком на его гребне — была готова к бою их артиллерия в виде батареи 82 мм минометов.
После первого, еще ночного намаза — Велехов отдал приказ о наступлении. Заработали минометы, прижимая противника к земле и опустошая его ряды. Против серьезной армии миномет был средством слабой — но здесь было сбродное воинство и почти каменная земля. Так что Велехов не без основания рассчитывал, что к тому моменту, когда племенные ополченцы вступят в контакт, у гвардейцев Абу будет уже достаточно проблем и без них…
С холма — наблюдать было менее удобно, конечно, чем Наполеону в Бородино — но всё же кое-что было видно. Он видел, как мелкими группами — вперед пробираются его люди. Кое-где
* * *
— Аллаху Акбар!!!
Мэтт Керзон достал из кармана никелированное зеркальце от машины, выставил над валуном, чтобы посмотреть, что там. По камню тут же защелкали пули — кто-то постоянно держал позицию под прицелом. Все их позиции, до единой.
Керзон убрал зеркальце до того, как его сбили пулей.
— Что там — спросил сэр Роберт, вталкивая патроны — настоящий DWM — в тугие магазины автоматического Маузера. Выдалась минутка — и он, как опытный боец, первым делом наполнял магазины.
— Накапливаются для атаки, сэр
— Далеко?
— Ярдов пятьдесят, сэр. Почти на бросок гранаты.
— Откуда у них гранаты?
— А откуда у них все остальное, сэр?
Резонный вопрос
— Жалеешь о чем-то?
Мэтт Керзон внимательно посмотрел на британского аристократа, почти вдвое старше его самого.
— Да ни черта, сэр.
— А я жалею.
— О чем, сэр?
— О том, что не запросил бомбардировщики… надо просто залить все эти горы хлорным газом… пусть они все сдохнут нахрен…
— Они бы не дали. Им плевать на нас.
— Да, парень — сэр Роберт втолкнул магазин в приемное окно своего пистолета-пулемета, дослал патрон в патронник — наверное, ты прав.
— Тонкая красная линия, сэр. Это то, что мы есть.
— Да… — проворчал сэр Роберт — только вот она что-то слишком тонкая стала, тебе не кажется, парень?
— Какая есть, сэр.
Дикий вой на позиции противника — известил о начале атаки
— Огонь! Огонь из всего, что есть!
Мэтт Керзон открыл огонь из пулемета, сэр Роберт — с другого края валуна отсекал очереди из своего Маузера. Бандиты бежали, падали — но по ним, по их телам уже наступали другие.
— Гранатами — огонь!
Рванули гранаты — но и они не остановили наступление. Обдолбавшись бумом и нажевавшись ката — племенные боевики не чувствовали страха.
Новые разрывы — пробили новые бреши в стене наступающих — но и эти бреши были моментально заполнены
Сэр Роберт отстрелял магазин, ушел за валун, вставил новый. Обжегся о ствол — он раскалился как в чертовой печи.
— Держаться! Держать позицию! — сэр Роберт перезарядил свой пистолет-пулемет, посмотрел на часы — е…ный флот!
— Вы что-то сказали, сэр? — переспросил Керзон, продолжая стрелять
— Я сказал, твои коллеги могли бы быть и расторопнее…
— Всякое могло задержать… — Керзон даже под шквальным огнем сохранял какое-то лихое спокойствие, несмотря на то, что ему не было и тридцати — летные операции скверная штука, сэр. Могла погода поменяться…
— Если она поменялась — то нам всем тут…
— Я понимаю, сэр…
И тут — появились самолеты….
* * *
Восемь самолетов Си Фьюри Марк 10, взлетевшие с ударного авианосца «Мальта» — появились над полем боя, когда почти ничего исправить — было уже нельзя. Каждый из них — нес по четыре авиационные пушки Испано-Сюиза 20 мм и по четыре серебристого цвета обтекаемые канистры, прикрепленные к бомбовым держателям. Эти канистры — были больше похожи на дополнительные баки с топливом — но то, что содержалось в них — было страшнее любых бомб…
Над Шук Абдаллой — самолеты перестроились — в этажерку по две машины. Условный сигнал был хорошо виден — зеленого цвета дым в холмах. Радиосвязи с наземными войсками не было, но она и не требовалась. Приказ был отдан на авианосце, и он был ясен — атаковать цели, находящиеся к западу от зеленого дыма…
Первые шесть самолетов перестроились в оборонительный порядок — всякое могло произойти, вплоть до появления русских барражирующих истребителей, ибо это была все же русская земля, земля, юридически находящаяся под контролем Российской Империи. Первые два самолета — в пологом пикировании пошли на цель. В самом начале долины — пилоты сбросили бомбовый груз — и четыре канистры устремились к земле, кувыркаясь. Точности не было никакой — но точности тут и не требовалось.
Полыхнуло. Совершенно не так, как взрываются обычные бомбы — эти взорвались морем испепеляющего огня, пламя — в долю секунды поднялось на пятнадцать — двадцать метров, распространяясь во все стороны и пожирая все, что найдет у себя на пути, включая воздух. Мощь взрывов была такой, что четыре бомбы — полностью перекрыли долину, перекрыли дорогу, ведущую в Шук Абдаллу, и испепелили всех, кто был в районе первой полосы обороны — начиная от пленных боевиков, уже занимающих ее и заканчивая ранеными, часть из которых еще была жива. Отбомбившись — самолеты с облегчением нырнули в воздушную синеву — а на замену им шла уже новая пара. И когда британцы закончили, напоследок пройдясь по окрестностям огнем двадцатимиллиметровых пушек — на земле, в долине Мариб не осталось никого и ничего. Только гаснущее пламя, черная, спекшаяся в корку земля и едкая вонь бензина…
* * *
Митрий — так и пропал… Наверное, навсегда пропал, и не будет у казака даже могилы. Адское пламя сброшенных англичанами новой конструкции зажигалок — прошлось по долине стеной, сметая все на своем пути. Наемники — потеряли две трети своих людей разом, племенное ополчение — потеряло девять человек из десяти. Из казаков — уцелели только те, кто был при пулеметах и минометах. И те и другие пришлось бросить — тащить их было некому, и боеприпасов к ним — уже не было.
Кательников был пока жив — но это пока: первый раз он был ранен при налете, второй раз — при обстреле местности налетевшими палубными истребителями — бомбардировщиками. Последнее ранение было самым тяжелым — правую руку оторвало почти по локоть. Но он — прижег рану порохом, хряпнул водки с перцем и шел вместе со всеми.
Велехов — ранен не был. Вообще. И потому — ему было стыдно перед своими людьми, которые те или иные ранения получили почти все и сейчас были похожи на инвалидную команду. Но он знал, что ранить его — не так то просто. Как-то давно… так давно, что лица почти стерлись из памяти — садясь в Константинополе на пароход в порту он повстречал гадалку. Это было давно… Константинополь еще назывался Истамбулом, его переименовали только в тридцать седьмом… в порту толпился народ, у касс третьего класса — перехватывали с рук билетики… жили тогда не особо что хорошо и в третьем классе всегда не хватало мест — но билет у него был, по воинской брони. Он курил, облокотившись на свежепокрашенные перила… а рядом шныряли мальчишки, торговали папиросами, газетами, халвой, жареными с солью семечками, щербетом… и надо было опасаться за свой кошелек, потому что помимо торга, пацаны были опытными карманниками и могли стянуть бумажник у зазевавшегося богача за милую душу. Но Велехов за своим карманом не сказать, чтобы следил, потому что в кармане особо ничего и не было…
Тогда то к нему и пристала цыганка. Он имел дело с цыганами в Багдаде — а их там была тьма тьмущая — и выучил выражение «Джа, ромалэ, лавэ нанэ», что значило «отстаньте, цыгане, денег нет». Он и тогда сказал то же самое — а цыганка вцепилась ему в руку, а потом на русском и говорит: Смерть тебя, добрый молодец, не возьмет, будет мимо ходить, да не возьмет — только и жизни тебе не будет. А потом — бросила руку и скрылась в толпе, не взяв ни полушки денег.
Он теперь хорошо понимал ее. Если бы он мог — он бы отдал свою жизнь за жизни тех, кто сгорел или был искалечен, как Кательников. Он помнил, как вцепилась в него жинка Петра… как чувствовала. Как чувствовала…
— Атаман…
Петро — словно почувствовал. Сбавил шаг и пошел рядом. Просто удивительно было, сколько в этом богатыре — было силы, что даже оторванная рука — не сшибла его с ног…
— Чего нос повесил…
— Того…
Петро кашлянул.
— Ты не вздумай…
— Чего?
— Сам знаешь, чего. Грех это…
Странно — но Велехов даже не думал о том, чтобы покончить с собой. Даже после такого. Казаки верят в Бога. Верят в то, что если и остались в живых — то для того, чтобы отомстить…
Ах, если бы она была жива,
Я всё бы отдал за неё, всё бросил.
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим.
И пишутся в раскаянье стихи,
Но в глубине души навеки будут с нами
Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,
Которые не искупить словами…
— Ты, чего, атаман…откуда?
— Не помню. Читал где-то…
Кательников — только и смог, что промолчать
— Что, брат, скверно совсем…
— Да, чего. Живы будем, не подохнем.
Кательников вздохнул и заключил
— Сдали нас, атаман… Сдали.
— Кубыть и нет. Радировали… подняли самолеты. Не знал я… який ад будет.
— Бензин, кубыть. Бомбы с бензином.
— Кубыть, так.
— Как будем?
Жизнь — ответила за Григория, как всегда — неожиданно и страшно. С горной гряды — секанул пулемет — и тут же, с тыла — ему ответил второй.
Врюхались!
— Сотня, к бою! — привычно заорал Григорий, падая на землю — огонь на ответ!
С ходу было понятно — попали. Узкая, ведущая в горы тропа, слева обрыв — метров десять и там — пересохшее русло реки, вади. У них метров пять земли, и ни туда, ни сюда. Только летящий градом свинец — к пулеметам, присоединились еще несколько автоматов. Автоматов… глухой, солидный кашель автоматов Григорий запросто различал на слух. Автоматы — могли быть либо у САС, либо…
Додумать он не успел — плескучий взрыв гранаты отправил его в небытие…
