Княжество Бейхан. Близ Шук Абдаллы. 25 сентября 1949 года

Задолго до того, как в Адене произошла бойня — группе Шаховского, которая в это время отсиживались в горах северо-восточнее Шук Абдаллы, поступил приказ поступить в распоряжение агента из Шук-Абдаллы и ждать дальнейших указаний.

Когда расшифровали послание — Шамиль Идрисович ничего не сказал, только отошел чуть в сторону, достал из портсигара папиросу. Закурил. Это была первая его папироса за много дней — в горах лучше не курить…

— Владимир… — сказал он, не оборачиваясь

Шаховской подошел, стал рядом

— Абу, похоже, будет убит в Адене.

— Это есть в шифровке?

— Нет. Но если бы это было не так — они не приказывали бы нам готовить государственный переворот.

Шамиль Идрисович смял пальцами недокуренную сигарету и сунул в карман. Тлеющий огонек обжег его пальцы — но он даже не заметил этого.

— Что мы здесь делаем, господин полковник? — спросил Шаховской

— Поздно поздравляешь… месяц назад присвоили… — сказал Шамиль Идрисович как бы в пустоту

— Я не знал…

— Да… твое представление тоже лежит. Не знаю… может присвоили уже…

…

— Ты знаешь главное правило нашей конторы: меньше знаешь, дольше живешь.

— Тлеть или гореть… Каждый решает сам… Быть или не быть. На радость друзьям, на смерть врагам…

— Неплохо. Только строка лишняя

— Это ханку. Японское стихотворение — пятистишье. У меня правда, плохо получается.

— Неплохо — оценил Шамиль Идрисович — неплохо…

…

— У нас в Шук Абдалле есть агент. Занимающий очень высокое положение. Едва ли не лучший источник в этой стране.

…

— Али. Начальник княжеской стражи.

Может быть, для кого то это и было бы пустым звуком — но не для Шаховского. Он служил в этой стране. Он жил в этой стране. Он любил эту страну. Конечно же, он знал о судьбе княжества Бейхан, о злодейски убитом князе, о взошедшем на престол узурпаторе, о том, что он проводит антирусскую политику и англичане — чувствуют себя в княжестве как дома, только и ища повода для войны. Конечно. как и все честные люди — он негодовал по этому поводу и считал, что России следует наказать узурпатора, поправшего вассальный договор. Теперь — получается что начальник стражи узурпатора — русский агент?!

Но почему тогда…

— Но почему тогда… мы ничего не делаем?!

— Почему агент просто не пристрелил Абу?

— Да

— По многим причинам — сухо сказал Шамиль Идрисович — вам, молодой человек, следует осторожнее относиться к эмоциям. И помнить, что первое пришедшее на ум решение — самое искреннее — и потому неправильное.

На самом деле — Шамиль Идрисович сам не до конца понимал политики в отношении Шук Абдаллы. Но это только потому, что он мыслил конкретно — а в геополитике нужно совсем другое мышление. Чтобы притянуть — отпусти. Чтобы получить — отдай. Ситуация в княжестве Бейхан устраивала Россию и тех, кто ее здесь представлял как нельзя лучше — потому что России нужен был весь берег, и желательно с территорией Договорного Омана или хотя бы Дофара впридачу. В разыгрывающемся на глазах публики спектакле каждый играл свою роль, каждый имел положенное ему прошлое и маску, которую надевал на публике. Князь Касим не мог быть законным правителем княжества Бейхан — он мог быть только изгнанником, человеком, стоящим вне родоплеменной иерархии, ненавидящий ее и одновременно понятный и признанный населением лидер с биографией, которая не может не вызывать симпатии. Нельзя было просто взять человека со стороны и готовить его «под престол» — простые люди не поняли бы, в их понимании престол мог достаться только человеку, имевшему вес в обществе и соответствующее происхождение. Было и еще одно — князь Касим должен был оставаться изгнанником, потому что получив Бейхан и законный трон в Шук Абдалле — мог этим и удовольствоваться и даже занять враждебную позицию по отношению к России. Узурпатор Абу — должен был оставаться узурпатором на антироссийских позициях — но в то же время управляемым и с возможностью убрать его в любое время. А до того — знать, что он делает.

— Каков точно приказ?

— Обеспечить высадку… полка парашютистов со средствами усиления. Занять ключевые позиции в городе… по списку.

…

— Черт бы все побрал — со злостью сказал татарин — мы суем голову в пасть, но другого выхода у нас нет…

— Оставим часть отряда здесь — решил Шаховской

— Это опасно.

— Идти в ловушку всем вместе — еще опаснее…

На следующий день… точнее на следующую ночь — отряд подошел к городской стене. Город — высился перед ними темным исполином — чужим и враждебным. Город, в котором бесчестие стало честью, зло — праведностью, безумие — разумом. Город, в котором уже давно все шло не так как надо…

С этих ворот — из города вывозили мусор: они так и назывались: Мусорные ворота. Совсем как в Иерусалиме, где девятнадцать с лишним веков назад — Сын Божий умер за правду на кресте. Это помнили до сих пор — но за правду больше не умирали. За правду теперь убивали…

Ворота приоткрылись, и вовне — выглянул невысокий, худой человек, одетый как араб невысокого звания в черный бурнус.

— Кто здесь есть?

От стены отделилась тень. Других — нельзя было видеть, но они были здесь — среди мусорных куч, среди кустов и холмов. Вряд ли кому-то в мире больше угрожала опасность, чем этому арабу: полтора десятка винтовок сейчас смотрели на него.

— Аллаху Акбар — сказал араб

— Мухаммед расуль Аллах — ответил человек в тени — оживляет масджиды Аллаху тот, кто делает салат, дает закят и не боится никого кроме Аллаха.

— Может быть, такие окажутся идущими верно.

— Аллаху Акбар.

— Сколько с тобой?

— Двенадцать человек.

— Идите за мной…

Ведомый арабом— проводником — отряд вошел в спящий город. Улицы были пусты и тихи, они намотали тряпки на свои ботинки с тем, чтобы не оставлять следов и производить как можно меньше шума…

Они разместились в одном из задних помещений едальни, принадлежащей Гарибу. Как здесь и принято — у едальни или дукана сзади был большой склад, а часто и комнаты, где жил купец со своей семьей. У Гариба — эти комнаты были особенно большими.

Эти комнаты и могли быть ловушкой, но другого выхода не было — днем, они не могли показываться ни на базаре, ни в едальне.

Днем — пришел человек. Он появился ближе к вечеру, когда в едальне было немного народа, и сразу прошел назад. Он был вооружен, и вел себя с той особой, хорошо заметной независимостью, которая здесь не была доступна даже богатым купцам. По законам этого вилайята даже за простую драку с охранником князя — была смертная казнь, поэтому люди отшатывались с дороги, когда шел княжеский стражник. А тем более — начальник стражи…

Поскольку речь шла о боевой операции — Шамиль Идрисович вынужден был подключить к ее обсуждению и Шаховского. Переговоры проходили в комнате, заставленной мешками с рисом…

— Ночная смена стражи… — сказал Али, жуя кус-кус — состоит из тридцати двух человек. Парные патрули, плюс две мобильные группы, которые перемещаются по дворцу — в каждой по пять человек и они опаснее всего. Плюс бодрствующая смена — столько же. Они находятся во внутренней казарме дворца.

— Где?

— Вот здесь — Али показал на самодельной карте дворца. Никакой другой карты не было — и князю это сильно не нравилось. Как бывший летчик — он привык уважать карты, и доверять картам. Этой карте, если ее так можно было назвать — он доверять не мог. Одному Аллаху известно, насколько точны измерения, насколько правильно показаны двери, коридоры, расположение комнат, отмечены ли все скрытые ходы и переходы. Даже информации о численности и расположению стражи — доверять было нельзя…

— Чем вооружены?

— На посту у каждого — автоматический пистолет Маузера. Винтовки и ружья — на случай беспорядков хранятся в ящике на каждом посту, вместе с боеприпасами. Оружейная комната — примыкает вплотную к внутренней казарме, там есть винтовки и ручные пулеметы.

— Какие винтовки?

— Автоматические. В основном — Токарев.

— Сколько боеприпасов?

— По пятьсот патронов на винтовку. Две тысячи — на пулемет.

Солидно.

— Снаряжены в магазины? Как давно заменялись? Сколько снаряженных магазинов имеет при себе боец дежурной смены? Как часто чистят винтовки? Как часто практикуются в стрельбе?

Вопросы — задавались не просто так: Шаховской, как человек тут послуживший, знал основные проблемы, с которыми сталкивались офицеры — инструкторы. Местным бойцам лень каждый раз заряжать и разряжать винтовки, пальцы не привыкли к тонкой моторике и тугой пружине магазинов — и потому снаряженный магазин могут носить в винтовке годами. не понимая, что пружина вышла из строя, и задержка — будет уже на втором выстреле. Винтовки не только не чистили — их еще и выводили из строя: например, сидели на них. Автоматическая винтовка, особенно винтовка Токарева — требует бережного и ответственного обращения, это не простая мосинка. То же самое и автоматический пистолет Маузера — он сложнее почти всех своих аналогов и требует постоянного ухода. Вот поэтому на вооружении туземных частей до сих пор револьверы Нагана и винтовки Мосина — более сложное оружие им не нужно. Тот же кто, имея неограниченные ресурсы, покупает сложное оружие для своей охраны, не готовой его обслуживать — делает глупость.

— Магазины проверяются раз в неделю, мной или одним из моих товарищей. Стрельбы — не реже раза в месяц. Чистка — не реже раза в три дня. Боец дежурной смены имеет при себе четыре снаряженных магазина.

Али кивнул головой

— Я проходил обучение в лагере англизов. Они научили меня, как надо обращаться со сложным оружием…

— Не стоит вдаваться в подробности — быстро сказал Шамиль Идрисович — как вы видите себе план штурма?

— Никак — сказал князь Шаховской — мне нужно побывать во дворце.

— Это невозможно.

— В охране дворца — сказал Али — есть одно слабое место. Терраса, выходящая на площадь. Вот смотрите…

Палец указал на карте

— Площадь. С этой стороны мечеть, здесь начинается базар. Вот здесь — терраса, большая. она используется в случае публичных мероприятий. Вот здесь — дверь. Она ведет прямо в основные покои дворца.

— Посты?

— Церемониальные. У ворот — здесь и здесь. Парные. Их надо тихо убрать. После чего — взобраться прямо на второй этаж.

Князь с сомнением смотрел на рисунок

— Почему не прикрыт второй этаж?

— Потому что здесь все дома одноэтажные. Никто не полезет на второй этаж.

— Залезть на второй этаж — невелика сноровка. Почему дверь ведет прямо в покои?

— У нас нет другого плана — сказал Шамиль Идрисович — мы можем расстрелять посты на входе. Это возможно.

— Нет — сказал Шаховской

— В чем дело?

— Посты уберете вы, сударь. Я не питаю доверия к вам.

— Это недопустимо.

— Он прав — сказал Али, затягиваясь сигаретой — вы не обязаны доверять мне. Но я не смогу один — справиться с четырьмя

— Мы можем вам помочь. Но начать — должны вы.

— Хорошо. Договорились

— А что потом? — спросил Шаховской

— Потом — вы отходите. Гариб — выведет вас за пределы города.

— Я не об этом. Кто будет править здесь?

Ни Шамиль Идрисович, ни Али — не ответили.

— Лучше плохой правитель, чем совсем никакого верно?

— Простите, князь — сказал Шамиль Идрисович — но политические вопросы не ваше дело. Вопрос с властью здесь решится.

План — был не слишком плох и не слишком хорош — но он был достаточен для того, чтобы быть претворенным в жизнь. В конце концов, идеальных планов не бывает и обычно делать хоть что-то — бывает лучше, чем не делать ничего. Возможно, все бы прошло гладко, а может быть — и нет. Но узнать это — было не суждено. Потому что этот день — был особенным днем. Двадцать девятое марта. Последний день перед бойней…