Глава четырнадцатая. Бабушка Хошнехош и волшебные грибы
Библиотека, о которой говорил Лехха Пятитомник, находилась в другой пещере – намного меньшей, чем та, где разместился город свалкеров.
Добираться до нее пришлось долго. Снова на летающей машине, но уже не надевая шлемов – по запутанным туннелям текли потоки теплого вонючего воздуха…
Несколько раз Лехха, управлявший машиной, останавливался и тревожно прислушивался к разным угрожающим шумам, предшествующим сотрясениям туннельных стен из спрессованного мусора.
– Заклепочники! – шепотом объяснил он во время первой остановки, вытаращивая в испуге глаза. – Сволочные въедливые твари – ползают тут везде и всех жрут. Не дай бог попасть к заклепочнику на зуб – махом проглотит и не поперхнется…
Библиотека была огромной. Ее металлический фасад, тускло отсвечивающий желтой латунью, был утоплен в стене, почти достигая верха пещеры. Андрею Андреевичу только показалось странным, что над входной дверью на техносерве было написано: «Дом свиданий».
Войдя в Библиотеку, они оказались в большом зале, вдоль стен которого разместились длинные лавки. Здесь их встретил старенький горбатенький свалкер с кустистыми седыми бровями и толстой бородавкой, торчавшей на подбородке, как рог.
– Принять никак не может – Бабушка обедает. – старичок замахал дрожащими руками, увидев гостей. – Потом приляжет отдохнуть. Ждите часа два…
Делать нечего – Лехха, Крембалет, Андрей Андреевич и улыбающийся Куббрик уселись на лавке в ожидании.
Чтобы убить время, Дымов решил задать свалкеру несколько вопросов, которые его мучили.
– Слушайте, а зачем вы вообще записываете эти истории?
– А как же?! – Лехха удивился. – Для принцесс-амазонок. Для наших прекрасных цыпочек… Они на свалке в отдельном городе живут. Недалеко от Библиотеки.
Видя, что Дымов не понимает, свалкер принялся объяснять:
– Каждый свалкер записывает интересные истории. Записал одну – стал Однотомником, записал две – Двухтомником. …Как записал, несешь в Библиотеку – Бабушке. А Бабушка их потом принцессам-амазонкам по абонементам выдает. Если принцессе твоя история шибко понравится – она Бабушке обязательно об этом шепнет. Значит можно потом здесь встречаться и чпокаться…
– Что делать? – тупо спросил Дымов.
Свалкер, широко ухмыльнувшись, вместо слов замкнул два грязных пальца в колечко, а еще одним пальцем ткнул в него.
Андрей Андреевич гыгыкнул и сконфуженно крутанул головой от своей недогадливости.
– Да, интересно у вас тут все устроено…
– А то. – с гордостью согласился Лехха. – Главное, культурно, вариативно – и бесконечно увлекательно…
Время шло.
От тепла, сладковатой вони, тишины и скуки Андрей Андреевич начал кемарить, но тут в зал на кривых ножках стремительно вкатилась упитанная рыжеволосая свалкерша в широкой разноцветной юбке. Андрей Андреевич почему-то представлял Бабушку Хошнехош уродливой старухой – парой горбатенькому старичку, но Бабушка оказалась еще молода, с румяными щеками-яблочками, с веселыми, проницательными и игривыми глазами.
Проигнорировав заискивающий поклон Леххи Пятитомника, Бабушка устремилась к Андрею Андреевичу:
– Ну, что, красавчик инопланетный – с какой бедой пожаловал?
Андрей Андреевич благодарно кивнул и принялся рассказывать свою историю, жалуясь на пропавшую память, не забыв упомянуть про обещанную свалкерами помощь.
Выслушав Андрея Андреевича, а заодно осмотрев Стемба Куббрика, и для чего-то щелкнув его легонько по лбу, отчего тот разулыбался еще больше, Бабушка ответила:
– Ну, что же – попробовать помочь можно. Только обещать ничего не могу. Может, что вспомните, может, нет… За различные побочные эффекты также ответственности не несу. Грибки – штука такая, непредсказуемая…
– Какие грибки? – спросил Андрей Андреевич.
– Особые… Можно сказать – волшебные. – ответила свалкерша. – Растут тут у нас на нижних ярусах, в потаённых местах. Наши девочки их для меня собирают. Между прочим, рискуя жизнью. От этих исписавшихся охламонов разве настоящих дел дождешься? – свалкерша одарила Лехху Пятитомника мимолетным презрительным взглядом, отчего тот конфузливо зачесался и зашмыгал носом.
– Идите за мной. – распорядилась Бабушка и стремительно направилась куда-то в глубины библиотечных помещений…
Все, стараясь не отставать, устремились за ней – по узким лестницам и коридорам, мимо уютных зальчиков с рукописями свалкеров, громоздящихся на столах, и полутемных комнатушек, вход в которые прикрывали замызганные занавески…
Спустившись на несколько этажей вниз, они оказались в небольшом помещении, похожем одновременно на кухню и химическую лабораторию. На столах высились разнообразные металлические емкости, горшочки, кастрюли, и почерневшие стеклянные колбы. На полу в углах громоздились мешки и мешочки с неизвестным содержимым – также, как на полках широких шкафов.
В воздухе висела одуряюще тяжелая пьянящая смесь: становящаяся уже привычной свалочная вонь и ударный запах сивухи – как будто здесь только что гнали самогон.
– Ну-ка, ребятки, присаживайтесь вот сюда и малость еще отдохните, – обратилась Бабушка Хошнехош к Андрею Андреевичу и Стембу Куббрику, указывая на низкие продавленные кресла у входа. – Пока я для вас специальное зелье сварю…
Достав из маленького мешочка горсть сушеных грибков, похожих на тусклые черные пуговицы, а из большого мешка комья синего мха, Бабушка бросила все это в одну из кастрюль, залила сверху чем-то, похожим на мутное подсолнечное масло, и принялась варить на огне, помешивая длинной ложкой…
– Ну, готово! – сказала она минут через десять и процедив варево через сито, начала разливать по металлическим стаканам.
– Так, ты парень видный – тебе полный. – сказала она Андрею Андреевичу. – А лысенькому и полстакана будет довольно. Сейчас немного остынет и можете глотать…
От черной жидкости исходил тошнотворный запах. Однако Андрея Андреевича это нисколько не смущало – он бы сейчас ведро мазута выпил, лишь бы хоть что-то вспомнить…
Видя, как Крембалет начал принуждать бессмысленно улыбающегося Куббрика сделать глоток, Андрей Андреевич выдохнул, зажмурился и одним махом опустошил стакан.
Категорически запротестовавший желудок захотел исторгнуть мерзостную жидкость обратно, но Андрей Андреевич усилием воли подавил эту предательскую попытку…
Минуты три ничего не происходило.
Потом Андрей Андреевич моргнул – как-то замедленно и нехорошо моргнул, и вдруг неожиданно оказался в летящем вдоль скошенных пшеничных полей «Жигуленке», украшенном свадебными лентами и воздушными шарами. Странно, правда, что за рулем «Жигуленка» сидел Ломбоцит Боп, а Крембалет на заднем сиденье обжимался с какой-то хохочущей блондинкой…
Дальнейшие видения описать последовательно не представлялось возможным – из «Жигуленка» Андрей Андреевич одномоментно переместился в школу, на урок математики, где Алевтина Павловна задала непростую задачку… Неожиданно двери распахнулись, и в класс вошла корова – Чернушка. На ее спине восседал длиннолицый тип с кремовой розочкой на голове – тот самый, убитый Андреем Андреевичем на Балбании. Увидев Дымова среди школьников – на задней парте, инопланетянин закричал страшным голосом:
– А!!! Вот где ты прячешься, сукин сын! Сейчас я тебя разделаю, как бог черепаху!
Андрей Андреевич со страха рванулся к распахнутому окну – и из лета выпал в зиму, приземлившись в огромный сугроб, вокруг которого водили хоровод свалкеры, вырядившиеся Дедами Морозами…
Сколько продолжалась эта галлюциногенная чертовщина, Андрей Андреевич сказать не мог. Последним его видением стало, как он пьяный, прячась в заснеженных кустах, смотрит страшное кино в зимнем лесу. И в конце этого кино уничтожают Землю…
– Ну что, ребятки, как себя чувствуете? – участливо спросила Бабушка Хошнехош.
Андрей Андреевич молчал, приходя в себя, все еще не в силах издать ни звука.
Первым подал голос Стемб Куббрик. Прокашлявшись, он неожиданно ясным голосом сказал:
– Тэнц-Бэнц…
– Что Тэнц-Бэнц? – спросил Крембалет.
– Вы спрашивали об имперском комике. – ответил зеленобровый коротышка. – Агенты тайной полиции им тоже интересовались. Я им сразу честно сказал – не знаю откуда он прилетел. Только эти гады мне не поверили… Помню только, что один раз Ржака Карлис упомянул о Тэнц-Бэнц. Только вот никак не могу вспомнить по какому поводу…
