Глава 17

И это кто-то давно мне знакомый. Ведь я с ним уже пересекался, только где? Вспомнить никак не получалось. Закряхтел на руках плотный свёрток, сбивая концентрацию и сосредоточенность, заворочался, закопошился, пытаясь шевелить ножками и ручками. Не вышло, слишком плотно упакован. Вроде бы понял, сообразил, нахмурился, сморщил мордашку, открыл ротик и, похоже, собрался во весь голос заявить на весь свет о своём недовольстве. Ой, как не вовремя… И, совершенно не зная, что нужно делать в таких случаях, я сделал самое простое. Сунул ему в открытый ротик уголок пелёнки, может, хоть так отвлечётся на какой-то так необходимый мне миг.

И получилось! Младенец хлопнул ротиком, с удовольствием и наслаждением зачмокал было тряпкой, замер и… широко распахнул глазёнки. Мне даже стыдно стало, такое я в них недоумение пополам с горькой обидой увидел. Похоже, не понравились ему жёсткое невкусное угощение и моя хитрость. Выплюнул мокрый уголок, сморщился и теперь уж точно собрался заорать во весь голос. Вот интересно, громко ли они орут?

Что за бредовые мысли лезут мне в голову? И почему это я стою на одном месте, вместо того, чтобы заниматься делом? Я для чего у мелкого отсрочку просил? Мне же к кабинету подойти нужно. А я сюсюкаю тут, сопли распустил от умиления. Хорошо, что никто этого не видит. Даже смущённо по сторонам оглянулся, вдруг кто ненароком подглядел мою минутную слабость.

Кстати, что там в кабинете-то нового? И я метнулся вперёд по коридору, притормаживая у закрытой двери из морёного дуба. Ну? Пока все на прежних местах находятся, явной агрессии у незваных гостей не вижу, лишь злорадство и превосходство присутствует, зависти полные штаны, и… похоть? Да ну?!

Нет, не вспомнить мне никак эту крысу, пока воочию не увижу. Ещё трое гостей держатся рядом со знакомым незнакомцем. Вооружённые. Это плохо. Но пока стоят расслабленно, разговаривают тихонько между собой. И что-то вещает мой незнакомец. А Настя плачет взахлёб. Муромцев рядом с ней стоит, вроде как приобнял за плечи, склонился. Большего не разобрать, сливается всё, слишком расстояние маленькое, приходится на деталях сосредотачиваться и терять общую картинку.

Бросил быстрый взгляд налево-направо. Чисто вокруг и пусто, ни прислуги нет, и нет никакой мебели ни в холле, ни в коридоре. Ну да, всё, что было, я поломал во время своего визита, а новую, похоже, пока решили не ставить. Куда же мне сына пристроить? Ну не хочется мне в комнату с ним на руках входить. Мало ли, вооружённые визитёры испугаются открывшейся двери и стрельбу откроют? Впрочем, и оставлять одного в холле не стану, страшно.

А там же, чуть дальше по коридору, дверь вроде в дворецкую комнату была? Проверю. Как там его Муромцев кликал? Захар вроде бы? Точно не помню, да и не до воспоминаний мне сейчас – тихонько тяну дверь на себя, и она, о чудо, без скрипа и визга подаётся навстречу. А это сам дворецкий здесь на кровати и сидит. Глазами испуганно на приоткрывшуюся дверную створку блымкает и рот медленно так начинает разевать. И глаза такие же мокрые, как у моего мелкого в свёртке. Что, тоже орать собрался? Или нет? Узнал? Всё-таки собирается кричать. Неужели я такой страшный?

Выручил, как ни странно, младенец. Снова закряхтел, пискнул, пробуя голос, и вдруг громко так, добротно и гулко заорал. Хорошо, что я успел дверь в коридор за собой закрыть. Не зная, что делать в таких случаях, я инстинктивно замотылял его на руках, стараясь успокоить. Похоже, у Алексея ненароком подсмотрел и запомнил.

– Да что ты делаешь, изверг! – возмутился дворецкий, подскочил с измятого покрывала, забыв про свой страх, метнулся ко мне и выхватил из рук кричащий взахлёб свёрток.

И я отдал ему своего сына. Потому что вдруг понял, не причинит он ему вреда. А Захар, я точно вспомнил, как зовут дворецкого, бережно покачал моего сына, присел обратно на краешек измятой кровати, что-то забормотал ему тихонько, поправил мокрый измусоленный уголок и укоризненно на меня глянул:

– Чей?

– Мой… – я даже растерялся от такого простого короткого вопроса и обрадовался, потому что возмущённый крик ребёнка сразу оборвался. Это как так у него получилось? – И Настин…

– Ах ты, господи. Радость-то какая. А этот пришёл, сразу с порога заявил, что тебя порешили во дворце… А перед смертью ты успел и ребёнка убить… Надо Настеньке рассказать, обрадовать, сына показать…

И подскочил с ребёнком на руках, собираясь бежать к боярышне.

– Погоди… Да постой же ты!

Нет, радость ему последние мозги выбила. Не слышит. Пришлось перехватывать его на полпути к дверям и отправлять обратно на кровать. Пусть лучше на мягком посидит.

– Захар, нельзя сейчас сына Насте показывать. Гости там недобрые.

– Ах, ты ж, верно. Прости, боярин, это мне радость великая последние мозги отшибла.

– Ничего. Захар, а этот… это кто? Ну, как его звать по имени-отчеству? Или фамилию, может, знаешь?

– Нет, не знаю я его, в первый раз вижу. Только…

– Ну? Да не тяни ты!

– Боярина нашего он по имени называл. Получается, знают они друг друга очень хорошо…

– Ясно…

Да ничего не ясно! Понятно же, что не простой это гость – в заговорщиках сплошь и рядом только родовитые.

– Ты с ребёнком пока здесь посиди тихонько. Запрись только хорошо и не высовывайся. А лучше вот сюда пересядь, на стул. В этом углу вас случайная пуля не достанет. И от магии убережётесь. А я пойду познакомлюсь с этим гостем… А где мои родичи, не скажешь? Что-то я их в кабинете не видел?

– Так наверху они, в своей комнате сидят под надзором…

– А я второй этаж и не просмотрел… То на гостей незваных сначала отвлёкся, потом на ребёнка… Сколько всего человек в дом заявилось?

– Так пятеро с оружием, и ещё этот, знакомец хозяинов, чтоб ему провалиться на каменном крыльце… Двое наверх твоих родичей повели, там и остались, а нас по комнатам разогнали, сказали сидеть тихо и не высовываться. Пригрозили, что иначе всех порешат…

Нет, воевать надо без такого родственного груза, со свободными от переживаний мозгами. Подобная ошибка может последней оказаться. И не только для меня, для всех. Даже озноб пробрал от этакой мысли.

Подождал, пока Захар пересядет куда сказано, глянул на притихший маленький в больших широких ладонях свёрток, улыбнулся обоим, подмигнул и шагнул в коридор, плотно затворяя за собой дверь.

Замер перед кабинетом, хорошенько запоминая, кто где из незваных гостей расположился, потянул на себя тяжёлую дверь и, успев заметить за этот короткий миг растерянное лицо Муромцева-старшего, тихо всхлипывающую из последних сил Настю, шагнул через порог, разворачиваясь к вооружённым бойцам и вминая их в книжные полки концентрированным ударом воздуха. Только стёкла шкафов во все стороны брызнули со звоном. Переборщил.

Несколько быстрых шагов к креслу, в котором вольготно раскинулся… Ба-а, да это же Войцеховский, старый знакомец! То-то я никак не могу понять, кто это в гости пришёл? Вроде бы и знаком, а вспомнить никак не получается. Ну да, я же его всего один раз и видел, когда у меня кровь брали в лаборатории. Как там его Опрятин называл? Дружище? Ясно теперь, кому он дружище, а кому совсем даже наоборот.

Что ты так испугался? Кстати, а я ведь тебя в том подвале вместе с остальными родичами Вяземского не видел. Получается, меня сразу просчитали и ждали? Как? Знали, что я за Георгием увяжусь? Откуда? И в подвале театр специально для меня устроили? А как с тобой связались после моего прихода? Кто тебя сюда направил? Сколько сразу вопросов у меня появилось. Поспешил я с решительными и окончательными мерами. Надо было Вяземского и Опрятина живыми оставить и вдумчиво побеседовать. Торопыга я, что тут ещё скажешь. И поэтому придётся тебе пока пожить, чую, у тебя появилось сильное и непреодолимое желание всё мне рассказать, что ты аж жить не можешь от нетерпения. Что? Я не прав? Ещё как можешь? Ну, живи… пока. Пока говорить будешь. А что потом с тобой будет? Так мы же с тобой, дружище Войцеховский, взрослые люди и пока об этом говорить рано. Согласен? По глазам вижу, что согласен.

Тимофей наконец-то опомнился, в себя пришёл, к звонку потянулся. Теперь бы Настю успокоить. Как? Да просто.

– Настя, Тимофей! Ступайте к Захару в каморку, надо за сыном присмотреть.

До Насти быстрее дошло. Подхватилась, слёзы в одно мгновение пропали и высохли, в глазах и надежда безумная, и опаска с недоверием, но медлить не стала – выскочила за дверь, только платьице взметнулось, и даже слова не сказала. Только потом Тимофей грузно поднялся на ноги, тяжело прошаркал ногами к выходу, задержался на пороге, оглянулся:

– Вячеслав, а он уверял, – мотнул подбородком на вжавшегося в спинку кресла Войцеховского, – что тебя уже в живых нет. И внука моего тоже…

– Мечтать не вредно. Поживём ещё. А вот кое-кто уже нет. Если говорить не будет. Правда? – И я посмотрел на съёжившегося от страха Войцеховского:

– Рассказывай. И не оглядывайся на двери, некому тебя защитить. Отныне только от тебя зависит, будешь ты жить или нет. Впрочем, погоди минуту, – и тоже покосился на выход, притормозив на миг с расспросами от пришедшей в голову мысли. Пока Тимофей не ушёл, надо его предупредить, чтобы наверх не лезли. Я там лучше сам. – Тимофей, ты потом сразу сюда приходи. Присмотришь за этим… А мне ещё нужно родственников наверху освобождать. Или нам Войцеховский в этом поможет? Как, дружище? Поможешь?

Ещё бы он не согласился, когда за спиной три заваленных книгами тела лежат. Вон как постоянно на них оглядывается. Кадык на шее ходуном ходит. Что, страшно?

И сам в ту же сторону глянул. М-да, от меня усадьбе Муромцевых сплошное разорение. То холл разгромил, теперь за кабинет принялся. Книжные шкафы ощерились зубастыми обломками полок, мёртвые тела завалены осыпавшейся грудой книг вперемешку с осколками стёкол. И роскошному узорчатому ковру наверняка конец пришёл, попробуй потом его от крови отстирай…

Войцеховского и его бойцов определили в холодный подвал. Пусть посидят на стылом каменном полу, в себя придут. Правда, сначала освободили наверху моих родичей. Впрочем, я бы и сам там справился. Наверху просто двое людей двери караулили, чтобы никто не выходил. Хорошо ещё, что никого не убили. С Вяземского сталось бы. Но тогда пятью бойцами вряд ли обошлись бы, больше бы прислали. Так думаю.

Настя не выпускала из рук сына, впрочем, после того, как она убежала к Захару, я их больше не видел. Это мне Тимофей поведал. На женскую половину сейчас лучше не соваться. Сейчас там активно занимались ребёнком. Отмывали, пеленали, кормили. Отзвуки радостной суеты даже до нас доносились. Ночь же на дворе? Спать ему не нужно?

– Ты к ним пока не лезь. Пусть успокоится, утром и поговорите, – Тимофей правильно понял мою заминку.

А то я не понимаю. Дел у меня ещё ого-го сколько. И я сел за стол, потянул к себе громоздкий аппарат и собрался было прозванивать своим соратникам. И ничего у меня не вышло, связь отсутствовала. И с других аппаратов тоже ничего не получилось. А я-то гадаю, почему никто сюда не звонит. В столице переворот, а здесь, в усадьбе, тишина. Придётся топать ножками.

– Паровик возьмём. Только погоди, вооружусь.

Это что ещё за новости? Куда это ты собрался? Мне одному будет и проще, и спокойнее. Как бы его вежливо отговорить? О, придумал!

– Тимофей, а кто за внуком присмотрит?

– Думаешь…

– Да запросто! Могут прийти и проверить, куда это Войцеховский с отрядом запропал? Поэтому лучше бы тебе в усадьбе остаться, приготовиться на всякий случай к новым ненужным визитам да за всеми домашними присмотреть. А там… – я махнул рукой в сторону окон. – Там я справлюсь. Тем более не один буду. Всё, времени на разговоры больше нет, прощай.

– Я тебе покажу прощай! Чтобы обязательно вернулся!

Кивнул ему вместо ответа и выскочил в темень. Как тут ворота гаража открываются? Это что, вход? Потянул за скобу, открылась маленькая дверка. Ох ты, вот она – мечта наяву. Почти такой же, как и моя недавняя потеря! Высокий паровик на широких зубастых покрышках… Я даже замер и перестал дышать на какой-то миг, любуясь этим монстром. Сделал к нему шаг, медленно выдыхая… и вовремя одумался. Нет, сейчас надо что-то поменьше брать, попроще. Опять же, второй такой потери я не переживу…

За спиной что-то тихо скребнулось в дверь. Кто там? Отпрыгнул в сторону, зажигая над головой магический светильник и одновременно накачивая энергию в ауру. Это как же я увлёкся паровиком, что обо всём на свете забыл? Кто там, за дверкой? Всмотрелся. Понятно, знакомая личность из прислуги. Выдохнул, шагнул к створке, открыл. Наверняка Тимофей распорядился своего шофёра прислать.

– Боярин распорядился возить…

Явно не знает, как ко мне обращаться. Слишком быстро события в усадьбе меняются. То я для Муромцевых смертельный враг, боярышню обидевший, то защитник и спаситель. А теперь ещё и оказавшийся почти её мужем и отцом родившегося наследника… Любой растеряется при таких обстоятельствах.

– Раз боярин распорядился, так выгоняй аппарат. Только не этот, что-нибудь попроще. Времени совсем нет…

Придётся по всем адресам проехать. Лишь бы живы были. Впрочем, зря я так волнуюсь. Люди в прошлый раз предупреждены, чего-то подобного ожидали, значит, так просто, с наскока, их не взять, врасплох не застать. Поехали, чего ждать? Кто тут у нас ближе всех живёт?

Эта ночь словно решила никогда не заканчиваться. И, когда уже больше не было сил держаться, захотелось просто упасть куда-нибудь в угол и отключиться от этой круговерти, раз, и наступил рассвет. А с ним и ушли основные заботы. Нет, не так – ушли кровавые заботы, осталась нудная тягомотина, в виде арестов, допросов и опросов, заседаний судебных коллегий и дум боярских собраний. Это не для меня, для такого дела есть специально обученные и назначенные люди. Впрочем, это у меня одно на другое наложилось, слишком много разного за последнее время на меня навалилось. А крови пролито ночью достаточно. Мало кто из бунтовщиков решил уповать на милость победителей. В основном предпочитали сражаться до конца. Впрочем, это и к лучшему, потому что дел они за тот промежуток времени, которым успели воспользоваться, натворили немало. Так что первая кровь была пролита не нами. И за ниточку Войцеховского потянули, размотали клубок, не оставили его на потом, когда ловить уже некого бы было.

Повезло, что в заговоре участвовало не так и много народа, один род Вяземских и часть примкнувшего вырождающегося боярского рода Войцеховских. Все научники. Прямо заговор учёных и приближённых к ним. И если со слабым родом сразу всё было ясно – таким путём они решили своё положение в обществе поправить и подняться в боярском ряду, то с Вяземскими возникало очень много вопросов. Особенно когда всплыл мой вопрос с информаторами из Поднебесной. Вот кто сливал им информацию, получал деньги из-за рубежа и готовил переворот под их чутким руководством.

Словом, утром столица проснулась, словно ничего и не было. А иначе и быть не могло. Простому люду эти боярские дрязги до одного места. А ещё лучше, если бы и дрязг не было, и тех, кому они необходимы. Обыватель так считает и кое в чём его понять можно. Водитель паровика так и дожидался меня у крыльца. Спустился на подрагивающих от страшной усталости ногах вниз, уселся на мягкое кожаное сиденье, прикрыл глаза, чувствуя, как пришла в движение машина, как поехали. Понятно куда. К Муромцевым.

А отдохнуть мне не пришлось, потому что не успел подняться на крылечко, как, широко распахнув дверь, вихрем слетела со ступенек прямо мне в руки Настя, а следом за ней показался в дверном проёме Тимофей. Завтрак давно накрыт, ждали только меня и, похоже, ждали с ночи. И готовы были ждать долго, судя по Настиным эмоциям.

За столом вопросов никто не задавал, но нетерпеливое любопытство так и витало вокруг, просверкивало в быстрых коротких взглядах, поэтому пришлось собраться с силами, аккуратно, стараясь не звякнуть, поставить на блюдце пустую чашечку и начать рассказывать о событиях прошедшей ночи…

Первым делом оповестили кое-кого из моих соратников, кого чудом успели застать по своим адресам. Что армия, что милиция к этому времени начинала играть тревогу. Запоздалую, но ведь кто-то же среагировал на зарождающуюся во Дворце бучу почти вовремя? Уже на самом выходе из дома перехватили командира гарнизона, заехали к его помощнику и начальнику штаба. В тесноте, да не в обиде поехали дальше. Народ молчал, никто не возмущался отсутствием транспорта, понимали, что всё пошло не по нашему плану. Теперь оставалось только перехватывать инициативу и постараться любым способом опередить заговорщиков. А у них перед нами огромная фора во времени. Одно утешение, присягу никто не отменял, а военное и милицейское начальство на нашей стороне.

Нам повезло, у Арсенала пока ещё никого из заговорщиков не было. Подняли караул в ружьё и уехали, оставив чёткие указания никого на территорию не впускать.

Подъездная дорога к казармам гвардии встретила поднятым шлагбаумом и пустой будкой караула. Сунулись вперёд и резко затормозили, поймав капотом веер горячего свинца. Ничего себе! Водитель, умница, успел свернуть в глубокую канаву у дороги. Выскочили наружу, выхватывая кто табельное, кто какое-то оружие. А я воздушный полог над канавой поставил. Хоть как-то убережёт от пуль. Хорошо, что свою защиту так и не снял. Рявкнул водителю, чтобы не высовывался, побежал, пригнувшись, вслед за соратниками по канаве вперёд. И под прикрытием защитного купола над нами. Но больше никто не стрелял.

Метров через пятьдесят выглянули, осмотрелись и уже спокойно вылезли на дорогу. Впереди у казарм шла ожесточённая драка. Армейские мундиры смешались с гражданской одеждой.

Похоже, кто-то успел здесь побывать и смутить умы некоторых бойцов. Но не всех. И многие явно на стороне закона, следуют присяге.

Чем ближе мы подходили к сваре, тем тише становилось вокруг. Замечали командиров, замечали меня, и люди затихали, прекращали драку. Зрелище интересное – бродящий кто в чём личный состав, даже в нижнем белье встречался, и никак не реагирующий на это сержантский состав. Что-то слишком мутный заговор, абсолютно непонятный ни армейцам, ни милиции. Оставив разбираться с попыткой покушения на наследника трона, то есть на меня, приехавшее с нами высокое армейское начальство, помчались дальше. Гвардейцы лихо выдернули наш паровик из канавы, замялись, увидев расстрелянный двигатель, и быстро прикатили лёгкий бронированный военный вездеход, с разрешения начальства, само собой. Дальше пусть сами разбираются. Им ещё охрану усиливать, порядок наводить и со своими товарищами разбираться, кто к заговорщикам примкнул. Пока так, потом тщательное расследование проведём.

Одного меня никуда не отпустили. Мало того что в броневик несколько вооружённых офицеров посадили, так ещё следом грузовик в сопровождении пошёл, плотно набитый бойцами.

Затемнённое здание Управы милиции встретило настороженной тишиной. Сбор и тревогу не объявляли, повода не было, потому что на улицах всё было спокойно. Но дежурный по столице что-то такое учуял и начал потихоньку прозванивать старшему руководству. А оно само нарисовалось, к счастью.

Город спал, на улицах изредка мелькали запоздалые прохожие, снизу от набережной к Дворцу карабкался белёсый туман. А во Дворце собралось срочное заседание Малого Совета. Сильно напрягало почти полное отсутствие заговорщиков. Казармы не считаются, там никого из посторонних не было, свои буянили. То есть уже не свои, а переметнувшиеся к бунтовщикам бывшие гвардейцы. Где все те, кто в подвале тогда был? Куда-то же их Вяземский отослал, куда? С какими задачами?

Скоро стало ясно, с какими. Одно слово – научники! Этим и армия с милицией не нужны! Первые неопределённые и недоумённые звонки пришли с радиоцентра. Группа учёных! Ночью! Приступила к монтажу какого-то оборудования на передающей вышке, заперев под угрозой применения оружия дежурную смену и немногочисленную охрану в подвале центра. Кому-то из персонала в поднявшейся суматохе удалось ускользнуть из здания, добраться до ближайшего участка и забить тревогу.

Ну, хоть какая-то определённость появилась. И в радиоцентр отправилась группа быстрого реагирования.

Совет сидел молча, обсуждать пока было нечего, информации не хватало, а обсуждать в очередной раз то, что уже много раз обсудили, не было никакого желания. И меня пока не расспрашивали о причинах моего длительного отсутствия, не то сейчас время.

А потом события понеслись, словно мутант-крысюк под гору, огромными скачками. Резкая трель звонка выдернула из кресла поднявшего трубку главу Совета. Короткая пауза, взгляд поочерёдно обежал всех собравшихся и замер на мне.

– Ну?

– В радиоцентр не пробиться. Ожесточённое сопротивление с применением магии. И это в столице! Небольшая группа залезла на верх передающей вышки и что-то там делает. В темноте плохо видно.

– И в чём вопросы? Это заговорщики! И они в нас стреляют! Почему бойцы не открывают огонь на поражение?

– Так радиовышка же… Оборудование… – замялся глава, тиская трубку телефона. – И учёные…

– Что? Не понял… – протянул я, поднимаясь на ноги. И, опережая мои действия, откуда-то сбоку подскочили два крепких бойца и опрокинули главу лицом на стол, безжалостно выкрутив ему руки.

– Нет, такой глава, явно симпатизирующий заговорщикам, нам не нужен! И такой Совет! Или вы что-то иное желаете сказать? – жёстко посмотрел на поднимающегося советника по безопасности.

Лязгнули демонстративно затворами автоматов бойцы моего сопровождения.

– Ваше… Госу… г-м, наследник. Да, прошляпили заговор, расслабились с прошлого раза, посчитали, что всех вычистили. Но зачем же так?

– А как? Если Совет не отдаёт приказ уничтожить заговорщиков, то что это может значить? В моём понимании только одно. То, что он с ними заодно, – повернулся к старшему офицеру сопровождения и, не слушая объяснений советника, скомандовал: – Всех под арест. Оружие изъять. Потом будем разбираться…

И потянулся к трубке, так и зажатой в руке главы. Впрочем, меня опередил боец. Быстро сообразил и проследил мои намерения, тут же сильным ударом приклада по запястью бывшего главы выбил трубку и она повисла на витом шнуре. Подхватил её и протянул мне, не обращая никакого внимания на жалобный вопль.

Отдав команду на открытие огня на поражение, задумался. Всё-таки лучше самому туда поехать. Мало ли что. А на месте решения принимать быстрее. Поеду!

К моему довольству, на месте разворачивалась гвардия. В казармах быстро навели порядок, выявили и пересажали возмутителей спокойствия и порядка, разобрались с провокаторами. Значит, и тут мы успели. Сразу стало легче.

Всё оказалось очень просто. На радиовышке монтировали излучатель ментальных сигналов. Что-то вроде моего камня, только сделанного в подвальных лабораториях дворца. Вот почему не нужна была армия и милиция, да и вообще силовые структуры бы не понадобились. Облучили бы столицу, внушили людям нужные заговорщикам мысли, и сиди потом на всём готовом. Только интересно очень, а что потом было бы? Ну… если бы излучатель когда-нибудь сломался?

А уж как они сопротивлялись… Учёные-то они учёные, а с какой стороны автомат стреляет, прекрасно знали. И магией пользоваться умели, и абсолютно не стеснялись её применять. А времени совсем не оставалось, потому что на вышке как-то подозрительно зашевелились. Пришлось уничтожать и саму вышку, и людей на площадке, и радиоцентр, смешивая его с землёй. Только своих бойцов перед этим отослал подальше. И тяжёлое вооружение запретил применять. Я уж лучше так сделаю, по-своему. А когда убедился, что бойцы отошли подальше, потянулся к воздуху, сконцентрировал стихию вокруг ажурной башни, закрутил тугим смерчем, не слушая скрежета сминаемого железа, воя разогнавшегося водоворотом воздуха. Добавил в вихрь излюбленных водяных лезвий, посмотрел на серую, танцующую передо мной воронку и развеял заклинания, перестал напитывать энергией стихию.

Медленно успокаивался вихрь, опадал на землю огромной кучей мелкого хлама, когда-то бывшего ажурной железной вышкой, прочными бетонными зданиями Центра и, конечно же, людьми. Впрочем, успокоил сам себя, это уже не люди, это враги. Кто его знает, какие бы мысли они жителям столицы начали внушать? Может, и не только жителям столицы – как далеко смог бы установленный артефакт работать, кто его знает? И чем бы это всё закончилось, памятуя о кураторах из Поднебесной?

Сложнее всего пришлось с Войцеховскими. Захудалый род всеми силами старался выжить, приспособиться к существующим реалиям, поэтому с ними повоевали всерьёз. И снова мне пришлось поучаствовать. Сначала намеревался предъявить им заложника, который остался в усадьбе Муромцевых, а потом понял, что это ни к чему не приведёт. Не те ставки стоят на кону. Да и времени больше не хотелось тратить. Попытался, правда, воспользоваться своим ментальными умениями, но жестоко с этим обломался. Ничего не работало, какая-то продвинутая защита у них стояла. Только возрос мой счёт к Вяземским и Войцеховским. В академии нам преподавали разные глупости, даже близко не приближающиеся к реальностям, а сами всем пользовались. Теперь не успокоюсь, пока до всего этого не докопаюсь.

Вымотался я и выложился на полную. И старая усадьба Войцеховских, как назло, почти в центре города стояла. Почему стояла? А потому что больше не стоит. Нет её. Разрушена. Но сопротивление при этом мне оказали очень сильное. Захудалый род, почти разорённый… А как долго сопротивлялись и почти все полегли. Кстати, попутно мне бойцы подсказали. А где все наши маги? Куда они пропали, почему никого не видно? Или мы чего-то не знаем?

Развалины радиоцентра и усадьбы Войцеховских начали разбирать армейцы, а я помчался во Дворец, разослав посыльных с указанием собраться там же всем моим соратникам. Пришло время для разбирательств. И кому-то нужно править страной в отсутствие Совета? Сейчас и решим…

А после всего, после длительных и шумных споров, разбирательств и ругани, после того как наконец-то пришли хоть к какому-то решению, я поехал домой. Да, домой. Место, где меня ждал мой сын, я уже подсознательно называл домом. Только с Настей нужно будет окончательно определиться. Слишком много за эту ночь на меня навалилось, чувства повыгорели, в душе пустота. Пережить бы всё это, переспать, тогда и можно будет спокойно подумать обо всём. С такими мыслями я шагнул на щебёнку подъездной площадки усадьбы Муромцевых.

И все мои трезвые мысли куда-то разлетелись, стоило только распахнуться дверям, выпуская на свободу маленькое чудо в сером длинном платье, которое вихрем слетело со ступенек крыльца и крепко обхватило меня сильными руками, уткнулось лицом в грудь, заставив сразу вспомнить о грязной своей одежде, немытых руках, которыми я неловко старался приобнять свою… да ладно, любимую, кого тут обманывать, если при виде девушки я про усталость забыл? И я медленно потянулся к пушистой макушке, вдыхая такой родной теперь запах девичьих волос…