Ночь в трактире выдалась относительно уютной. Нам с Верити пришлось делить комнату на верхнем этаже, которую, видимо, когда-то сдавали путешественникам; там был отдельный умывальник, правда, без воды, а под кроватью – ночной горшок.

Как ни странно, в те тревожные времена мне почти всегда неплохо спалось. Словно я устала постоянно жить в страхе. То же было и с моей матерью, когда она умирала от болезни легких. Невозможно все время бояться; в конце концов, страх отходит на задворки ума, вытесненный житейскими заботами. Да и над бедным Беном Греем, думаю, я уже выплакала все глаза.

Помимо прочего, меня изрядно утомила поездка на велосипедах. Удивительное дело, но сегодня ветераны Второй войны зачастую с ностальгией вспоминают, каким чистым в те годы был английский воздух. Почти все промышленные предприятия в южных графствах прекратили работу, и Кордон был сущим раем для велосипедистов.

Проснувшись утром, я с облегчением обнаружила, что никто из Эбботсдейла нас не выследил – ни Фрэнк, ни даже Тед Лейн. Значит, план оставался в силе.

Мы позавтракали крольчатиной с картошкой, запили все это вполне приличным крапивным чаем и разузнали, в чем состоит замысел Мариотта. Как оказалось, за ночь он его немного доработал, чтобы выделить нам важную роль. Мариотт перенес карты из подвала в зал, чтобы показать их нам. Как выяснилось, я уже успела мельком увидеть место предстоящей операции: это был тот самый затопленный участок к западу от Амершема, который я заметила с холма.

Бывший управляющий банка водил бледным пальцем вдоль линий на карте.

– Это река Мисборн. Течение в ней слабое. Она берет начало в Грейт-Миссендене, вот здесь, и течет на юго-восток, в долину, через старую часть Амершема, а в конце концов сливается с рекой Колн возле моста Вестерн-Авеню, вот тут. Точнее, так было раньше. Когда в Амершем прибыли марсиане, земляной вал, оставшийся вокруг места их посадки, образовал нечто вроде дамбы, – он указал на голубые штрихи. – В зависимости от осадков и времени года вода прибывает и убывает, но долина Мисборн постоянно затоплена – вплоть до Литтл-Миссендена. А вот здесь эта дамба преграждает прежнее русло реки.

Это было у деревни под названием Мантлс-Грин, на пересечении Уайкомб-роуд, где располагался наш трактир, и главной дороги, ведущей на юг Амершема в сторону Аксбриджа и Лондона.

– И, как мы знаем, марсиане мало что смыслят в реках и водоемах, потому что воды у них на планете мало, – сказала я.

– Именно.

Верити кивнула:

– Понятно. Вы хотите взорвать дамбу.

– Не я, но мои люди… Как вы верно заметили, мисс Эльфинстон, марсиане наивны как дети, когда речь заходит о воде. Дамба удерживает огромную массу воды, которая, разумеется, весит в три раза больше, чем весила бы на Марсе. Уверен, марсиане этого не понимают и именно поэтому оставили дамбу без охраны и без каких-либо дополнительных укреплений. А ведь ниже по течению, в руинах Амершема, находится их цитадель, то, что, по всеобщему мнению, можно назвать главным штабом марсиан в Англии, – Редут. Мы уничтожим дамбу и затопим Редут. Они даже не успеют понять, что произошло.

Верити снова кивнула.

– Понимаю, почему эту затею одобрили. Можно не на шутку навредить марсианам, – она поглядела на «Тоби» и «Джеффа», – ничем особо не рискуя.

Один из них, тот, что пытался меня ущипнуть, как будто бы оскорбился. Другой, который был повеселее, послал ей воздушный поцелуй.

– Марсиане с подозрением относятся ко всем движущимся транспортным средствам. Но если ехать спокойно, они могут и не напасть, по крайней мере, сразу. И здесь пригодитесь вы.

Верити хмыкнула.

– Как прикрытие?

– Насколько мы успели убедиться, марсиане умеют различать мужчин и женщин…

Это было верно и до сих пор оставалось загадкой для ученых, которые не раз указывали на бесполость самих марсиан.

– Также марсиане, судя по всему, знают, что их скорее атакует группа мужчин, чем группа мужчин и женщин. Вы для них будете просто двумя парочками влюбленных, решивших покататься. Возможно, получится выиграть немного времени. Особенно если вы будете вести себя так, будто вы навеселе…

Таков был план. Пока Мариотт обсуждал детали с мужчинами, Верити отвела меня в сторону.

– Похоже, отказаться мы не можем, – пробормотала я. – Если хотим, чтобы нам помогли найти Кука. Да и мысль в общем-то неплохая.

Верити, у которой военного опыта было больше, отнеслась к идее с сомнением.

– Пожалуй. Но в компании этих болванов – банковского управляющего и парочки похотливых шутов – нам повезет, если останемся целы. Очень может быть, что в нашем случае единственный шанс навредить марсианам – сделать так, чтобы они, глядя на нас, надорвали животы от смеха… Кстати, а марсиане вообще смеются?

– Ученые пока не сошлись во мнениях на этот счет, – с напускной серьезностью ответила я.

– И насчет этого динамита у меня тоже неважное предчувствие. Давайте вот как договоримся: делайте все то же, что и я…

В течение часа машины были готовы – их оказалось две.

И что это были за машины! Меня очень впечатлил «роллс-ройс», в котором Фрэнк за мной приехал. Но там я увидела автомобили еще дороже – «мерседес» недавней модели и еще один «роллс-ройс», «Серебряный призрак». Крыши, впрочем, были сняты, чтобы марсиане видели пассажиров, а к кузовам были приварены и примотаны железные и стальные плиты. В багажнике «роллс-ройса» я увидела ящик с динамитом.

Что и говорить, все трое мужчин прямо-таки сияли, пока мы разглядывали машины.

– Знаю, знаю, о чем вы думаете, – сказал Мариотт почти смущенно. – Как можно так обращаться с такими шикарными автомобилями? Особенно с «Призраком». Пришлось разобрать кучу всякой рухляди, чтобы набить их железом как следует.

– А толку? – фыркнула Верити. – Тепловой луч прорежет все это в один миг.

– Это на один миг больше, чем у нас было бы без брони. Представьте: мы едем к марсианам и нарезаем круги у них под носом. Они видят в машине нас, таких милых и невинных. А потом мы достаем гранаты и швыряем прямо им под ноги, – он покрутил воображаемый руль, делая вид, будто ведет машину. – Марсиане стреляют – пш-ш-ш! Приложит нас, конечно, знатно, но, если повезет, жить будем. Хотя бы еще минутку протянем. И поможет нам эта самая броня. Бух! Бабах!

Казалось, что он, управляющий банком, представляет себе все как игру в солдатики. Но я не стала насмехаться над ним. Пусть даже Мариотт с нами не ехал, он был куда храбрее, чем все, кого я встречала внутри Кордона. Кроме Верити. И уж точно немало храбрости нужно было для того, чтобы отправиться навстречу боевым машинам в открытом автомобиле.

– Вам лучше поехать в «ройсе» вместе с Джеффом, – сказал Мариотт. Джеффом он назвал любителя пощипать дам за мягкие места. – У «мерседеса» сзади много хлама. Мы надеемся соорудить крутящуюся пулеметную турель, как, знаете…

– Мы поедем на «мерседесе», – твердо сказала Верити.

– Уверены? А то…

– Уверены.

Мариотт пожал плечами и повернулся к своим людям, чтобы дать им последние указания.

Мы пожали друг другу руки на прощание, и это не был дежурный жест. Затем расселись по машинам: было решено, что Тоби поедет с нами на «мерседесе», а за ним пристроится Джефф на «роллс-ройсе» с динамитом. Именно это распределение по машинам – и предусмотрительность Верити – спасло нам жизнь.

Итак, мы отправились в путь.

Было странно, по крайней мере первые полмили, ехать по пустой, освещенной солнцем дороге через обманчиво мирный клочок английской сельской местности. В салоне необычно пахло: это был не привычный аромат дорогого автомобиля, кожи и моющего средства, а куда менее приятный запах стали и пороха. Я немного досадовала, что большую часть вещей пришлось оставить в трактире. Впрочем, у Верити при себе остались аптечка и револьвер. А у меня в кармане куртки лежали послания Уолтера.

Все началось еще до того, как мы успели добраться до воды.

Тоби заметил его первым.

– Марсианин! – прошептал он.

Впереди, на зеленом лугу, мы увидели боевую машину, которая шагала на северо-запад. Большего невезения трудно было представить: похоже, марсианин возвращался из патруля и столкнулся с нами. В том, что он нас заметил, сомневаться не приходилось – марсианин тут же ускорил шаг и причудливой вихляющей походкой поспешил к нам.

Тоби мгновенно вдавил педаль газа, и машина рванула вперед.

– Нужно успеть раньше него! – крикнул он. – Если заложим заряды, хотя бы выбросим ящик из «ройса»…

Мы с Верити в ужасе переглянулись: это было полнейшее безумие. Лучше уж выскочить из машины и спрятаться в канаве, чем лететь навстречу врагу! Но нас никто не спрашивал – за рулем был Тоби. Оглянувшись, мы увидели, что и Джефф следует за нами на той же скорости.

Мы помчались вниз по холму, и впереди я уже видела дамбу – двухлетнюю насыпь, поросшую красной марсианской травой. Вода за дамбой, заливавшая долину слева от нас, тоже была покрыта красной и зеленой растительностью – марсианская и земная природа смешались здесь воедино. Я не увидела там марсиан – и потеряла из виду того, кто нас заметил.

Зато он нас не потерял.

Мне показалось, что я услышала треск, как от электрических искр, и ощутила запах электричества – возможно, так пахла плазма, в которую превращался воздух, пронзенный тепловым лучом. Луч пронесся совсем рядом, но все же мимо. Дальность выстрела теплового луча измеряется милями, но прицелиться было делом техники, и даже марсиане иногда промахивались.

Удар пришелся на дорогу позади нас. Я оглянулась и увидела свежую воронку, обломки камня и асфальта, еще не успевшие осыпаться на землю, и «роллс-ройс» с Джеффом и ящиком динамита, который вот-вот должен был въехать в эту воронку.

– Держись! – закричала Верити и пригнулась, закрыв голову руками.

Позже мы разобрались, что произошло.

Верити с самого начала подозревала об опасности, однако так и не смогла донести свои опасения до Мариотта. Чувство вины мучило ее, но зря: Мариотт все равно бы к ней не прислушался.

Динамит – вещество нестабильное. Он на три четверти состоит из нитроглицерина. Со временем динамит начинает «потеть» – нитроглицерин протекает и собирается на дне контейнера. Потому-то Верити и спросила Мариотта, переворачивает ли он ящики, – опытный человек делал бы это регулярно. Хуже того, нитроглицерин может кристаллизироваться снаружи шашек, из-за чего конструкция становится еще чувствительнее к движению и ударам. Большинство производителей сказали бы, что динамит при соблюдении всех должных условий можно хранить не больше года. Ящикам, которые Верити нашла в подвале, было не меньше двух лет, и условия, в которых они хранились, никак нельзя было назвать подходящими.

Позднее она сказала, что если бы Мариотт и его подручные даже до операции с дамбой просто уронили ящик в подвале…

Я смотрела, как «роллс-ройс» съезжает в кратер.

Взрыв подбросил нашу машину в воздух, словно игрушечную. Даже в тот миг, когда моя собственная жизнь висела на волоске, меня охватил страх за нашего водителя Тоби. Но позднее мы поняли, что, скорее всего, он мгновенно умер в искореженном автомобиле.

А нас с Верити вышвырнуло через открытую крышу и понесло прочь вместе с обломками машины. И мы обе, к огромной удаче, рухнули в воду.

Я с силой ударилась о ее поверхность, однако мое падение смягчили подводные растения. Некоторые были желто-зелеными, земных цветов, но большая часть – красными, уродливого марсианского оттенка. Поначалу я даже не пыталась шевелиться. Потрясенная, я почти с радостью ощутила под собой мягкие листья и тугие стебли. Казалось, будто меня подхватила чья-то огромная ладонь. Странно, но уколов шипов, которые я до того приметила на марсианских растениях, я не чувствовала – поначалу.

Я видела над собой поверхность воды и дрожащий солнечный круг – а потом заметила тонкий силуэт марсианина. Он смотрел на меня спокойно и бесстрастно, как биолог на головастика, извивающегося в пруду. Я попыталась вдохнуть – кажется, взрыв выбил у меня из легких весь воздух – и вода, словно холодный суп, полилась в горло. Меня охватил ужас, и я наконец начала барахтаться. Но шипы цеплялись за одежду и царапали тело. Они впились в меня и не отпускали. Это были не просто растения – это были смертоносные разумные существа. И я была беспомощна перед ними.

Моя грудь сжалась, но при попытке выдохнуть воду я наглоталась еще сильнее. Я старалась вырваться из цепкой хватки красных растений, но, будто в кошмаре, чем яростнее я сопротивлялась, тем крепче они меня держали.

Я сдалась. Понимая, что там и умру, и точно зная это, я попыталась принять свою участь. Помню, что не молилась, что на меня, вопреки расхожему поверью, не нахлынули воспоминания и сожаления. Я просто замерла и надеялась, что мне удастся избежать долгих страданий.

А потом я увидела перед собой его.

Он походил на человека, пусть даже его тело покрывали гладкие волосы, на руках, которые он тянул ко мне, между пальцами были перепонки, а из прорезей на горле выходили пузырьки воздуха. Неужели это были жабры? Его пах и грудь были покрыты волосами, но каким-то образом я поняла, что он мужского пола.

Он спустился ко мне, стоя в воде в полный рост, держась на плаву с помощью легких движений пальцев и перепончатых ног. Кажется, я заметила у него на груди крест, сверкнувший золотом. Распятие? Он взял мое лицо в ладони, и я почувствовала холод его пальцев.

А затем он поцеловал меня. Я ощутила, как его губы – тоже холодные – касаются моих, и воздух, густой и горячий, проникает мне в рот. Я закашлялась, выплевывая воду в рот незнакомцу, но он прижал свои губы вплотную к моим и не отводил их, пока я сотрясалась и заходилась кашлем. Его сильные руки тем временем освобождали меня от враждебных растений – стебель за стеблем, шип за шипом.

Внезапно я оказалась на свободе. Он схватил меня под мышки, всего раз толкнулся ногами, и мы устремились к поверхности, все так же соприкасаясь губами. В следующий миг я потеряла сознание.