Наблюдатели догнали Эдаль на берегу озера, когда девушка уже натягивала сапоги.

– Твой выбор нерационален, – произнёс мужчина.

– Уж какой есть, – огрызнулась она.

– Твоя мама выбрала бы другое. Она хотела уйти с нами, – сообщила женщина. – К сожалению, её мы не могли взять в свой мир. Тебя – можем.

– Моя мама была слабой и наивной, она верила в Светлых Богов. Меня вы сделали сильной. – Эдаль вскочила, подняла кушак, усмехнулась. – Хоть и недостаточно рациональной. Поэтому я возвращаюсь.

– Не обязательно делать это немедленно, – возразил мужчина. – Вспомни, что мы рассказывали о времени. Ты можешь жить здесь многие годы, учиться, взрослеть. А там пройдёт всего лишь минута, в том мире ничего не изменится.

Предложение было заманчивым. Вернуться в свой мир не невежественной дикаркой, умеющей разве что бакалеей торговать да десятком мальчишек командовать, а вооружённой неслыханными знаниями, могущественной, мудрой… Вернуться Наблюдателем?!

Она решительно завязала кушак.

– Тот мир не изменится. Я изменюсь. Стану такой же, как вы. Верно? Всё знающей, всё умеющей. И безразличной.

– Если ты вернёшься сейчас, – голос мужчины стал жёстче, – то утратишь способности, присущие нашей расе. Они не успели закрепиться и исчезнут навсегда. Ты останешься всего лишь человеком.

– Остаться человеком – не так и мало.

Она запрокинула голову, пытаясь разглядеть портал в бесконечной лазури неба. Затем с сомнением оглянулась на Наблюдателей.

– Я вот подумала – Друзы исполняли желания в обмен на слепки. А вы? Согласитесь на прощание исполнить одно-единственное моё желание? Я ведь тоже оказала вам услугу.

Наблюдатели переглянулись.

– Говори, – согласился мужчина.

– Не уничтожайте Небесный Город. Уберите свои секретные мастерские, эфирное оружие, но сам город оставьте.

– Зачем? – удивилась женщина. – Без заводов-автоматов, без силовых полей и лазерных излучателей он никому не нужен. Мародёры растащат, что смогут, остальное попытаются уничтожить, потом забросят. Чтобы понять, как город устроен, человеческой науке потребуется три тысячелетия – по самым оптимистичным прогнозам. До тех пор Небесный Город останется бесполезной игрушкой, которую подвесили в небе не иначе как колдовством.

– Вредной игрушкой, – уточнил мужчина, – которая будет напоминать о том, что Небожители в самом деле существовали. А чем скорее память о них станет фантазией и легендой, тем полезнее для будущего.

Эдаль отрицательно качнула головой.

– Тысячу лет мой мир был единым целым, – пусть это последствие сингулярности, неважно! Важно то, что теперь он начнёт распадаться, – вы сами говорили о войнах и хаосе. Мир будет разваливаться на всё более мелкие части, грызущиеся между собой. Спустя два, три, четыре поколения люди начнут верить, что их язык, их боги, их законы и правители куда лучше, чем у соседей. Что они особенные – уже в силу своего рождения именно на этом клочке земли, – а потому имеют полное моральное право творить с иными, непохожими на себя, любые мерзости. Так вот, Небесный Город – напоминание не только о Небожителях, но ещё и о том, что люди не так уж сильно отличаются друг от друга. Что по большому счёту мы все – братья и сёстры, одна семья. А значит, сможем договориться между собой, если пожелаем.

Наблюдатели вновь переглянулись.

– Недостаточный стимул, чтобы предотвратить распад имеющейся мировой системы, – заявил мужчина.

– Но глубина и скорость распада могут быть уменьшены, – возразила женщина.

– Долговременный прогноз, исходя из имеющихся данных, невозможен. Как воспримет население Небесный Город – трудно спрогнозировать. Требуются дополнительные наблюдения.

– Если она вернётся, то восприятие её самой ещё в большей степени трудно спрогнозировать. Даже с урезанными способностями. Её существование в том мире не меньшая сингулярность, чем существование Небожителей.

– Разумеется. Но действие этого фактора ограничено во времени – клетки её организма не смогут регенерировать бесконечно. Триста пятьдесят – четыреста лет максимум. К тому же она, в отличие от Небожителей, достаточно уязвима.

– Индивидуальная уязвимость компенсируется эмоциональным союзом с прайм-лидером. Вероятность прогноза близка к единице…

– Хватит! – Эдаль вскинула руки. – Скажите прямо, я получу свой подарок? Да или нет?

«Венценосец» шёл на крейсерской скорости, но Небесный Город они смогли догнать только над Серединным хребтом.

– Вон он, вон он! – заорал рыжий «цехмейстер», схватил подзорную трубу, бросился к окну, прижал окуляр к глазу.

Бед-Дуар неспешно подошёл следом. Город висел над неширокой долиной, укрывшейся между двумя хребтами, протянувшимися с северо-востока на юго-запад. Как раз в том месте, где по склонам змейкой вилась горная речушка, обрываясь водопадом.

– Господин генерал, гляньте, он остановился! Так он что ж, теперича насовсем здесь останется? В эдакой глухомани? Тут же ни городишка, ни деревни самой завалящей нет!

– Деревня есть, – успокоил Бед-Дуар. – В трёх верстах ниже по течению. Как раз вон за той жёлтой скалой.

– Что-то ни огонька не вижу. И дорог тут нету. Наверное, овцепасы какие-нибудь живут.

– Да, овец они тоже пасут, – улыбнулся Бед-Дуар. – Горцы.

Он очень хорошо знал здешние места. Именно в этой долине прошло его детство, за жёлтой скалой стоял домик, в котором он когда-то родился. И где-то здесь, неподалёку от водопада, еретик Веттрайя встретил Светлых Богов. Нет, не случайно Небесный Город избрал это место для своей новой стоянки.

– Ваше превосходительство, к какой вышке будем швартоваться? – спросил капитан дирижабля. – Там, где всегда?

– Опасно, – возразил командир штурмового отряда. – Если разбойники на нижнем ярусе сумели организоваться, то как раз там они нас и будут поджидать. Много людей потеряем.

– В любом случае они увидят, где мы швартуемся, и перекроют подъёмник. А другого пути в Небесный Город нет. Не на крышу же ему прыгать.

– Есть! – неожиданно закричал Ламавин. – Есть другой вход! Вона, наверху, как раз супротив нас дыра. Гляньте, господин генерал, если верёвочную лестницу спустить, то легко внутрь заберёмся. А уж оттуда – прямо на головы татей, они и пикнуть не успеют. О, да там нас и ждёт уже кто-то, рукой машет.

Он опять поднёс подзорную трубу к глазам, начал накручивать окуляр, добавляя увеличение:

– Да это же Трай! И Кветка с ним… Ой…

Он отшатнулся, обернулся к офицерам. Глаза у рыжего чуть на лоб не лезли.

– Там эти… Светлые Боги…

Офицеры замерли, переводя взгляды с Ламавина на командующего. Бед-Дуар помедлил, тоже поднял трубу, вгляделся внимательно в тёмный квадрат прорехи на боку Небесного Города. Покачал головой:

– Ты обознался.

– Ну как же? В точности как в сказках – здоровенная и волосы белые!

– Сказки кончились. Эта женщина заткнёт за пояс всех богов и небожителей вместе взятых. А я ей в этом помогу. Это Эдаль, парень.

И улыбнулся.

Времени пока было в достатке, можно не спеша прогуляться по Небесному Городу, по его улицам, скверам и площадям. Это было самым что ни на есть свинством – не сообщить о своём возвращении. Но она не смогла противиться внезапно навалившейся слабости. Ей необходима крохотная передышка, несколько минут одиночества. Вновь побыть девчонкой из Устричной Бухты. Наивной, доверчивой, ждущей, что мудрые и могущественные Светлые Боги рано или поздно явятся и наведут справедливость. Не думать, что самой мудрой и справедливой в этом мире отныне предстоит быть ей.

Эдаль шла и улыбалась – чистым улочкам, балкончикам и окнам, зелёной траве и листве деревьев. В Небесном Городе не осталось страха и боли, обмана и предательства. Теперь это был её дом. Её по праву, отвоёванному в битве с самозванцами, и по праву рождения.

Верхний ярус был пуст. Почти все немногочисленные его обитатели собраны в небесном саду. Лишь часовые у лифтовых колонн напряжённо вслушиваются в доносящиеся снизу звуки, страшатся нападения. Да сидят на капитанском мостике Трай с Кветтиной, взывают о помощи. Никто из них даже не заметил визита тех, кого привыкли называть Светлыми Богами. Только вспыхнули тревожным алым цветом лампы на пульте, сообщая, что большая часть систем Небесного Города отключена. Вернее, перестала существовать.

Вот и квадратная площадь с фонтаном, вот – похожая на коридор улочка, тупик, железная дверь с шифровым замком. Время, отпущенное для слабости, исчерпано.

Эдаль включила радиотелефон:

– Трай, ты меня слышишь?

Короткая заминка на той стороне.

– Эдаль?! Ты вернулась? Ты где?

– Я жду вас у портала, приходите.

– Разве портал снова открыт? Там дыра была, я видел!

– Открыт или нет – посмотрим вместе. Бинокль на всякий случай прихватите.

Они прибежали чуть ли не наперегонки – высокий, худой, светловолосый парень и пухленькая девчушка с растрепавшимися каштановыми локонами, едва достающая макушкой ему до плеча. Такие юные, почти дети. Кветтина запыхалась от бега, в руках бинокль, в глазах – страх и надежда: «Что будет дальше?»

Эдаль указала Траю на дверь кладовой:

– Открывай.

Парень взялся было за колёса-рукояти замка, но вспомнил, что не заперто, потянул тяжёлую дверь. И зажмурился от брызнувшего прямо в глаза солнца.

– Портал… – прошептала Кветтина.

Эдаль кивнула: портал. В самый лучший из миров. В их мир! Она быстро прошла к самому краю площадки, села, свесив ноги над бездной. Далеко внизу под ней выглянувшее из-за гор солнце зажгло крохотную радугу над водопадом.

Трай и Кветтина осторожно приблизились к краю площадки.

– Ой, что это? Вон там, большое, чёрное!

Эдаль улыбнулась. Она не ошиблась, верно угадала и место, и время. Сон сбылся. Он не мог не сбыться – вещий сон накануне сингулярности. К Небесному Городу приближался чёрный с золотом дирижабль.

Кветтина вспомнила о бинокле, приложила к глазам:

– Там наш Мави! А рядом с ним – высокий, в мундире… это Бед-Дуар, верно? Так это же «Венценосец», они нас нашли! Фух, слава Небесам! Теперь всё хорошо будет, они нас спасут.

Она засмеялась. И неожиданно спросила:

– Госпожа Эдаль, я всё-таки не понимаю. Если всеобщая мена случилась, почему у меня в голове осталось то, о чём эта Ва-Лои помнила? И не только у меня одной, у всех так!

То же самое Эдаль спросила у Наблюдателей перед тем, как ступить в лазоревый овал портала. И получила ответ. Поняла ли? Объяснение последней из тайн Друз казалось слишком сложным, чтобы пытаться его повторить.

Человеческое тело живёт в мире вещественном, человеческое сознание – в мире информационном. Тело рождается, изменяется и умирает, подчиняясь биологическим законам. Существует ли сознание до его рождения и после смерти, а если существует, то как долго, – ответа пока нет. Но от рождения до смерти связь между телом и сознанием однозначна и неразрывна. Желание людей «поменяться» Друзы восприняли как вызов своему могуществу. Они придумали способ обойти установленное природой ограничение. В процессе «мены» в мозг записывается привязка к ещё одному, чужому сознанию, экранирующая сознание собственное. Человек не может преодолеть экран за исключением редких случаев, когда активность чужого сознания искусственно сведена до минимума. При последующих менах Друзы просто заменяют привязки, а для людей это выглядит как «обмен телами». Обязательное условие для создания и изменения искусственной связи – нейроконтакт с мозгом.

Зато разорвать её можно не только со стороны тела, в мире вещественном, но и со стороны сознания, в мире информационном. Именно так Друзы поступили перед тем, как закрыть портал в свой мир. Однако последствия этих способов значительно различаются. Когда дополнительная привязка удаляется из мозга, вместе с ней исчезает вся накопленная чужим сознанием память. Но если связь обрывается в мире информационном, часть памяти успевает перехватить собственное сознание…

– Смотрите, они нас увидели! – Кветтина не дождалась ответа. Верно, не очень-то и важен он для неё был. – В подзорную трубу смотрят, говорят о чём-то. Мави в мундир вырядился, будто стражник. Такой смешной!

Она передала бинокль Траю и стала рядом, обняв. Эдали ни бинокль, ни подзорная труба не требовались. Она и так прекрасно видит людей, что стоят у обзорного иллюминатора. А если немного напрячься, то и слышит. Не те слова, что произнесены вслух. Те, что внутри.

Бед-Дуар улыбнулся – узнал её. Эдаль улыбнулась в ответ. Всё верно, они теперь сильнее, чем боги, небожители и наблюдатели. Потому что они – хозяева этого мира. Люди.