Ближе к вечеру третьего дня дилижанс подъехал к Княжграду. Чем ближе к столице, тем многолюднее становилось окрест, тем больше людей подсаживалось на станциях. Ламавин даже свободное место в купе продал с выгодой, хоть Эдаль и возражала. Попутчик – мелкий мануфактурщик – им попался разговорчивый. Всю оставшуюся часть пути не уставал хвастать, что устроил уже четвёртую мену назад. Теперь хочет взять наложницу из беднорождённых, неменяную, но чтобы красавицей была первостатейной. В городе таких не осталось, но в деревнях найти можно, если не полениться. «Что такое «наложница»?» – удивился незнакомому слову Ламавин. Мануфактурщик с готовностью объяснил, что наложницу используют вместо жены, но никаких прав у неё нет. Постарела – можно прогнать и взять другую, а не давать монеты для мены. В Княжграде новая мода появилась – брать наложниц вместо жён, торговцы панджвурские завезли. Ясно, что приживётся, потому как выгодно.

То ли от болтовни этой, то ли от накопившейся за дорогу усталости у Трая разболелась голова. Вздохнул с облегчением, когда дилижанс въехал под длинный навес, остановился, и возница рявкнул, что это конечная.

Если б Трай попал в Княжград прежде, чем побывал в Небесье, он бы и рот раззявил от изумления, разглядывая всё вокруг: дома сплошь каменные, часто в два-три этажа – и это почитай на самой окраине, улицы, мощённые не брусчаткой, как в Берестовье принято, а ровными плитами, и вдоль домов тропка плитками выстлана – чтобы людям по грязи не шлёпать. Ещё большая невидаль – вдоль улиц столбы поставлены с фонарями. Они как раз выгрузились из дилижанса, когда за стёклами фонарей начал разгораться, делаясь всё ярче, белый эфирный свет. В Берестовье такое разве что в зажиточных домах увидишь, а здесь – прямо на улице. Богато живут княжградские. Не так, как в Небесье, но богато.

Ламавин решил разместиться в ближайшей гостинице. Эдаль пыталась объяснить, что чем дальше от станции, тем дешевле обойдётся постой, но компаньон упёрся – оплата городского извозчика могла съесть всю разницу, если не знаешь, куда ехать. А переться пешком с двумя баулами ему было лень.

Впрочем, гостиница оказалась не плоха, и цены вполне сносные – всего в два раза выше берестовских. Они сняли два соседних номера на третьем, дешёвом, этаже, мальчишка помог поднять вещи и был вполне доволен полученным за труды медяком. Как оказалось, Ламавин распорядился доставить оба баула – и свой, и Эдали – в один номер. Трай обрадовался было, что будет избавлен от еженощного храпа, но не прошло и двух минут, как обескураженный приятель присоединился к нему. Эдаль не спешила «сдавать крепость».

Номером Трай остался доволен. Пружины на койках не скрипят, ножки у стульев не шатаются, постель чистая и сухая. Даже собственная умывальная комната имелась, а в ней – раковина, душ с холодной и горячей водой и клозет, в точности такой, какими ему довелось попользоваться в Небесье. Хотя всё это не главное в гостиничном номере. Главное – водятся ли здесь клопы? Об этом известно станет только ночью, когда мерзопакостные твари выйдут искать пропитание. Трай очень надеялся, что клопов в гостинице нет, и значит, цена в четыре форинта за номер вполне справедливая. Тем более форинты были не его, а Ламавина.

Спустя час они, умытые с дороги, переодевшиеся в свежее, спустились в трактир. Здесь было шумно и многолюдно, в воздухе висел сизый дымок от курительных трав и запах жареного мяса. Друзья протолкались к столику возле окна и едва расселись, как подскочил половой с картой блюд. Есть с дороги никому не хотелось, к тому же Эдаль заявила, что набивать животы перед сном вредно, особенно Ламавину, получившему вместе с телом бакалейщика его одышку, потому заказали они лишь жареных колбасок и козьего сыра. Зато с выпивкой Ламавин не удержался, взял полуштоф клюквенной настойки – напиток к югу от Серединного хребта редкий и оттого дорогой. Половой подсказал, что клюквенку принято закусывать солёными грибами и расстегаем с дичью. Грибы и расстегай были немедленно присовокуплены к заказу.

Настойку, грибы и сыр подали тотчас, колбаски и расстегай просили обождать. Ламавин ждать не хотел, разлил по первой – «С приездом!». Выпили. Клюквенка оказалась крепкой – куда крепче портвейна. Трай от неожиданности закашлялся, Эдаль замахала руками, словно пыталась загнать в рот прохладный воздух. А Ламавин побагровел и удовлетворённо хрюкнул: «Хорошо!»

Через минуту и Трай понял, что хорошо. Проглоченная настойка разлилась по телу живительным теплом, трактирный шум как-то отдалился, стало уютней. «А они тут, на севере, не дураки, – признал Ламавин, – знают, что пить для сугреву». И, не откладывая, разлил по второй. Выпили и эту, поспешно закусывая грибами и сыром. Затем подоспели колбаски, расстегай, и сделалось совсем превосходно. Наливка развязала языки, они болтали о всякой ерунде, смеялись, вспоминая поездку, и даже забыли, зачем, собственно, пожаловали в Княжград.

Человечка в сером сюртуке Трай заметил не сразу. Тот стоял у окна и таращился на посетителей трактира. Потом Трай сообразил, что таращится он не на всех подряд, а на одну-единственную посетительницу – на Эдаль. Человечек явно был удивлён. Трай не понял – что он такого дивного углядел? Может, в Княжграде не принято, чтобы женщины выпивали наравне с мужчинами? Так нет же – вон за тем столиком компания с двумя барышнями, и вон там дама к стопке прикладывается. Он снова посмотрел на незнакомца. Тот понял, что обнаружен, воровато зыркнул на парня, развернулся и заспешил по своим делам. Трай тут же о нём забыл, а Ламавин, сидевший к окну спиной, любопытствующего и вовсе не заметил.

Как ни странно, закуска окончилась прежде, чем выпивка. Благодаря стараниям Ламавина в первую очередь, хотя Трай от него отставал не намного – ох и прожорливое брюхо у Ардиса оказалось! Эдаль закусывала скудно, оттого и опьянела первой, хоть пила меньше других.

– Всё, уважаемые, с меня довольно. – Она с трудом поднялась из-за стола. – Вы как хотите, а я пошла спать.

Сделала шаг и пошатнулась.

– Ох! Голова кругом идёт, – призналась. Улыбнулась Траю. – Если сегодня в наш волшебный сад попадём, я тебя обязательно там найду.

Трай хмыкнул. Подумал было, что следует поддержать её под руку, проводить на третий этаж. Но думалось медленно, и пока думалось, Ламавин уже был на ногах. Красный как варёная свёкла, шумно сопящий, но почти трезвый – что такому борову треть полуштофа?

– Я тоже пойду. – Он догнал женщину, подхватил под руку. – Прилягу.

Оглянулся, подмигнул Траю так значительно, что можно не сомневаться, где именно он собирается прилечь. Не иначе, решил воспользоваться случаем: подвыпившую женщину всегда легче уговорить. Трай кисло улыбнулся в ответ. Отчего-то хотелось, чтобы Ламавину и на этот раз не пофартило. Но в конце концов это их дело, пусть сами разбираются.

Едва за друзьями захлопнулась ведущая на лестницу дверь, как к столику Трая подсел незнакомец – старичок, довольно-таки бодрый и шустрый. В прищуренных серых глазах – весёлая и в то же время какая-то злая хитринка, в движениях – уверенность, одежда не броская, но и не дешёвая. Незнакомец не походил на безудачника, однако удачники до такого возраста тело не носят.

– Доброго вечера! Разрешишь составить компанию?

Именно так – сначала сел, а после попросил разрешения. Уверенный в себе дед. Наглый.

– Ну? – вместо ответа уставился на него Трай.

Незнакомец посчитал это мычание ответом утвердительным. Бесцеремонно взял полуштоф, поднёс к носу, понюхал. Скривился презрительно.

– Вижу, клюквенку употребляли. А ничего получше не желаешь? Только давай пересядем, а то тут как на витрине, глаза всем мозолим. – Он кивнул на окно и, не дожидаясь ответа, обернулся, крикнул пробегавшему мимо половому: – Штофик княжьего бальзама за мой стол! И быстро!

Половой чуть не споткнулся. Уважительно закивал: «Я мигом, мигом!» – и был таков. Незнакомец меж тем встал из-за стола, пошёл куда-то в самый угол залы. Трай с удивлением понял, что послушно поднимается. Хотел было послать старика к лешему, но передумал. Чего б и не угоститься за чужой счёт? Отведаем, что это за «княжий бальзам». Впрочем, полуштоф с остатками клюквенки он захватить не забыл.

Столик незнакомца прятался в небольшой нише за ведущей на кухню дверью. Возле него стояло всего два стула. Старик облюбовал тот, что под стенкой, и Траю пришлось садиться спиной к зале. Но так было даже удобнее – никакая рожа в стакан не заглядывает.

Он поставил бутылку посреди стола.

– Что ж, пока принесут, давай этого пойла выпьем, – улыбнулся старик. – За знакомство! Меня Госфен зовут.

Разлил настойку по рюмкам, себе – на донышко, гостю – полную. Осушил залпом, и Траю ничего не оставалось, как последовать его примеру – назваться и выпить.

Полная рюмка клюквенки на мгновение оглушила. Трай откинулся на спинку стула, блаженно зажмурился. Подумал, что надо бы закусить. Но закуски не было, а если бы и была – живот полон, не лезет.

– Издалека приехали? – поинтересовался Госфен.

– Ага, из Берестовья. Это в Верхотурьевском округе, за Серединным хребтом. Три дня пути дилижансом.

– Далеко, – уважительно согласился собеседник. – Какая надобность в Княжград привела, спрашивать не стану, потому как не моё это дело… О, а вот и бальзам!

Трай открыл глаза. В руках неожиданного знакомца была маленькая бутылочка из чёрного стекла. И жидкость, что он наливал в рюмки, была чёрной.

В этот раз Госфен налил поровну – четверть рюмки.

– Но независимо от того, какое у вас дело, пусть оно обернётся удачей, – пожелал.

Трай кивнул – верно говорит человек. Поднял рюмку, посмотрел с сомнением – как пить-то такое страшное? Понюхал. Запах оказался приятный, травяной. Залпом проглотил напиток. Глотку не обожгло ни капельки – не то что клюквенка.

– И как? – полюбопытствовал Госфен.

Трай пожал плечами.

– Вкусно. Только крепости нет. Её бы с настойкой смешать. Так можно?

– Отчего же нельзя, попробуй.

Хитрые искорки в глазах старика сделались ещё хитрее, но Трай на это больше не обращал внимания. Налил себе четверть рюмки клюквенки, добавил столько же бальзама. И Госфену плеснуть не забыл. Бальзам с клюквенкой – вот это оказалось в самый раз.

Трай сыто рыгнул. Хорошо! Почти как в саду том волшебном… Он лениво посмотрел на старика. Спросил:

– За что мы пили-то?

Тот улыбнулся и будто мысли угадал:

– За волшебный сад.

Трай согласно кивнул:

– Ага! Волшебный сад, это такое, расскажу я тебе, место…

– И расскажи, – подначил Госфен. – Что это за место? Где оно находится?

Трай расплылся в снисходительной улыбке:

– Нигде, ясное дело. Это сон, самый сладкий, какой только бывает. И снится он тем, кто менялся вперёд. Вот ты, старый, менялся хоть раз вперёд?

– Приходилось. А сон ты всё-таки расскажи. Люблю чудные сны слушать. Потом и я тебе свой поведаю.

Трай не спорил – почему бы не рассказать? Не жалко! Люди разные бывают. Есть которые любят, чтобы про баб всякие непотребности брехали. А этому сны подавай.

Госфен слушал, не перебивая, глазки его разгорались всё ярче. Лишь когда Трай упомянул о том, что Эдаль его узнала в райском саду и попыталась следом идти, старик не выдержал, подался вперёд, даже за руку схватил:

– Врёшь! Там никто шевельнуться не может по своему желанию!

– Не может, – согласился Трай. Он не помнил точно, говорил об этом старику или нет. Но наверное же говорил, раз тот знает! – Я и не мог. А Эдаль может. Она и мне помочь обещала, растормошить. Тогда-то я там как следует осмотрюсь!

Госфен отпустил его руку, налил себе полную рюмку бальзама. Хотел было выпить, но спохватился, налил и Траю – пополам с клюквенкой, как раз полуштоф опорожнил. Выпили.

– Вон оно, значит, как. Интересный коленкор… – задумчиво протянул старик, поставив пустую рюмку на стол. – А ты хотел бы поскорее снова попасть в этот сад?

Трай снисходительно посмотрел на него:

– Это ж сон, как его подгадаешь? Эдаль и то не знает, когда он приснится.

– Подгадаешь, подгадаешь, – засмеялся старик. – Есть способ туда наверняка попасть. Сможешь ли ты там проснуться окончательно… Пока никому не удавалось, Эдаль эта ваша – первая. Если не врёт.

Трай вытаращил глаза. Никак не мог понять, шутит его собеседник или всерьёз говорит. Но переспросить не успел.

Двери трактира резко распахнулись. Сверкающие золотом кирасы, кокарды на чёрных киверах, длинные палаши в ножнах, за спинами – болтострелы. Княжья стража! Стражников было всего пятеро, но показалось, что они заполонили всю залу. На миг в трактире повисла тишина. И тут же – испуганный гвалт, грохот падающих стульев, топот. Кто-то поспешно бросился на лестницу, кто-то попытался прошмыгнуть мимо стражников к спасительной двери, кто-то так и остался сидеть, только глаза испуганно выпучил. Ох и злачное местечко выбрал Ламавин для проживания! Это сколько же хитрованного народца здесь собралось?

За спинами стражников прятался давешний человечек в сером сюртуке. Он что-то пропищал на ухо дебелому капралу, даже на цыпочки приподнялся, чтобы дотянуться. Капрал рявкнул на полового, требовательно ткнул пальцем в сторону окна. Половой испуганно вжал голову в плечи, что-то проблеял – из-за общего гвалта Трай не мог разобрать ни слова. Затем побежал впереди капрала и двух солдат к лестнице. Двое оставшихся и серый сюртук пошли сквозь залу, пристально вглядываясь в лица посетителей.

И тут до Трая дошло! Вовсе не на окно показывал капрал, а на их опустевший столик. Вот повезло-то! Они всю дорогу думали, как к княжьему дворцу подступиться, – в Цитадель абы кого не пускают. А тут, оказывается, стражники их сами туда доставят.

Он собирался встать и громко окликнуть, как вдруг его потянули за шиворот. Старик с неожиданным проворством и силой сдёрнул Трая со стула, одновременно распахнул дверь, чтобы укрыть его от посторонних глаз.

– Уходим, быстро! Рот не вздумай открыть.

– Ты… ты чего? – только и смог пробормотать растерявшийся парень.

А Госфен уже волок его за собой через кухню, мимо чуланов и кладовых, чёрным ходом на задний двор, оттуда – к едва приметному лазу в заборе. Дальше по тёмным, хоть глаз выколи, переулкам, канавам, полным отбросов, по лужам, таким вонючим, что Трай невольно вспомнил Грязную улицу. Он и помыслить не мог, что в светлом, чистом, красивом Княжграде могут скрываться такие помойки.

Бежали долго. Как, куда – Трай ничего не запомнил. Бальзам перемешался с клюквенкой, так что теперь в голове стояла гулкая пустота, мир вокруг сжался до двух десятков шагов и все силы уходили на то, чтобы передвигать непослушные, будто чужие ноги. Точно как в волшебном саду… Нет, на волшебный сад вонючая клоака не походила нисколько.

Остановился Госфен, когда они вбежали в небольшой дворик, обнесённый семифутовым забором. Тщательно запер калитку на два засова, прислушался, что делается снаружи. Улыбнулся удовлетворённо, похлопал Трая по плечу:

– Унесли ноги, кажется. Повезло.

Трай шумно выдохнул, отёр со лба пот. В голове по-прежнему было гулко и пусто. И зачем он так напивался? Спросил, покосившись на одноэтажный, но вполне добротный дом:

– Ты тут живёшь?

– Угадал. Пошли, спать тебя уложу, а то на ногах не стоишь.

Против ожидания, пошли они не на крыльцо, а вокруг дома. Там была пристроена деревянная сараюшка, один ход во двор, второй – в переулок. Госфен отпер дверь, зажёг подвешенную на притолоке масляную лампу. Сараюшка вся доверху была завалена каким-то старьём – ломаной мебелью, ржавыми железками, первоначальное предназначение каковых Трай угадывать не брался, ящиками, сундуками. Хозяин протиснулся к самому большому сундуку, повозился с запором, откинул крышку. Оглянулся на прислонившегося к двери гостя.

– Чего ты там застрял? Иди сюда!

Трай, пошатываясь, двинулся к нему. Пробраться сквозь хлам оказалось нелегко. Несколько раз споткнулся, потом старая этажерка решила опрокинуться в тот самый миг, когда он задел её плечом. Увернуться получилось, но грохот пошёл такой, что Госфен болезненно скривился:

– Осторожнее! Антиквариат поломаешь.

– Да ну, хлам один… – отмахнулся Трай. И застыл, раззявив рот. Потому как добрался до сундука и заглянул внутрь.

Дна у сундука не было. Вместо него – дыра в полу, куда уходила узкая лесенка. Там, в подполе, горела эфирная лампочка без абажура, достаточно яркая, чтобы осветить дощатый пол и крашеные стены.

– Полезай, – распорядился Госфен. – Не упадёшь?

– А-а… Не, не упаду.

Трай неловко перебрался через бортик сундука, нащупал ногой ступеньку, начал спускаться. Внизу и впрямь оказалась небольшая комнатушка, ещё и с мебелью: две застланные койки, стол, в углу за ширмой – рукомойник и ночной горшок.

Трай потоптался на месте, разглядывая это нехитрое убранство, повернулся к спустившемуся следом Госфену:

– Это что, каземат какой?

– Дурень ты, – покачал головой старик. – Это схрон. Для таких как ты, кому в тюрьму не резон попадать.

– За что ж меня в тюрьму? – опешил Трай.

Госфен поморщился, махнул на кровать.

– Ложись, спи лучше. Завтра на свежую голову всё расскажу.

Трай послушно уселся на койку. Соломенный тюфяк, одеяло из грубой шерсти. Не то что в гостиничном номере. Скорее, на его топчан в сарае у Капошей смахивает. Он приготовился было лечь, но опомнился, вскочил:

– Погоди! А как же Мави, Эдаль? Их, получается, в тюрьму забрали? За что?! Не, я друзей не оставлю. Я разобраться должен…

– Куда тебе сейчас «разбираться». – Госфен толкнул его в грудь, вынуждая опять усесться на койку. – Спи, а я схожу, узнаю, что и как.

– Ты точно узнаешь? – недоверчиво переспросил Трай.

– Точно, точно. Мне с этой вашей Эдалью познакомиться крайне необходимо.