9. В гостях у старца

Дом, где, как я предполагал, следовало искать Кииоши-сама, располагался в глубине сада, у ворот которого четыре часа назад мы расстались со старцем. Высокие деревья, заслонявшие своей зеленью жилище Мастера каратэ-до от посторонних глаз, росли здесь лишь вблизи забора, дальше же сразу начиналась широкая открытая площадка, по которой тут и там были хаотично разложены (чуть не сказал «разбросаны») серые каменюки самых разнообразных форм и размеров. Почти всю свободную от них территорию устилал расчерченный извилистыми параллельными бороздками белый песок. Ступить на него ногой, даже босой — тем самым непременно нарушив покрывающий его замысловатый узор – казалось просто святотатством.

К счастью, в саду имелась засеянная аккуратно подстриженной травой дорожка, ведущая в обход сего дизайнерского шедевра – к крыльцу довольно скромного с виду одноэтажного строения под покатой камышовой крышей. Я сперва даже усомнился – может, это всего лишь какая-нибудь хозяйственная постройка, а дом Кииоши-сама прячется где-нибудь еще дальше? Но, заглянув за угол здания, убедился, что никакого такого «дальше» просто не существует: непосредственно за задним фасадом снова шел глухой забор.

Ну, нет так нет. Разувшись и спрятав сандалии в Инвентарь, я поднялся по дощатым ступенькам в дом.

Первая попавшаяся мне на пути комнатка оказалась тесной прихожей. В два шага миновав ее, я остановился у стены, в которой, как полагал, могла находиться сдвижная дверца. Задумался: что делать-то? Постучать? Куда: в узкую деревянную рейку каркаса? Или попросить разрешения войти? А что: стены тонкие, считай, бумажные – услышат! А может, тупо сдвинуть створку – и банзай? Или это будет невежливым?

Так и не приведя ни к какому выводу, размышления мои оказались внезапно прерваны: дверца в стене нежданно отворилась сама. Но отнюдь не по волшебству: перегородку отодвинула изнутри Миюки.

— Входи, — негромко проговорила она, отступая назад.

Я шагнул в комнату.

Помещение, как и предыдущее, было не слишком просторным, и все же в нем нашлось место для невысокого квадратного столика, возле которого на подушечках восседали хозяин дома и Егор. Перед каждым из них стояла мисочка с рисом, еще одна порция, с третьего краю стола, очевидно, принадлежала Миюки. Четвертое место — аккурат напротив старца – пустовало.

Пол в комнате устилали тростниковые циновки, в нише за спиной Кииоши-сама в низенькой вазочке притулилась подчеркнуто-скромная композиция из пары желтых полевых цветочков и сухой изогнутой веточки — вот, собственно, и весь интерьер.

Несколько секунд я с любопытством изучал сию небогатую обстановку, затем, опомнившись, поклонился.

– Присаживайся, мой младший ученик, — лишь мельком взглянув в мою сторону, указал мне старец на свободную подушку. — Ты хорошо потрудился – теперь восстанови свои силы!

Еще раз поклонившись — словно в компенсацию за былое промедление – я подошел к столику и уселся на указанное мне место, скрестив ноги. На соседнюю подушку опустилась Миюки.

— Рис и о-хаси у тебя есть, -- проговорил между тем Кииоши-сама. – Достань же их – и насладись пищей!

Кивнув, после секундного колебания я извлек из Инвентаря миску с едой. Короткая заминка была вызвана тем, что я задумался: какую порцию взять из хранилища? Ту, что была при мне изначально или полученную у озера в качестве награды за работу? В итоге остановился на первой: кто его знает этот виртуальный рис – может, он портится со временем, и если оставить его надолго лежать – пропадет?

Кстати, в описании ничего на этот счет не сказано?

Выставив миску на стол, я сконцентрировал на ней взгляд и прочел:

Про срок годности не было ни слова – вот и ладушки.

Оторвавшись от изучения описания, я заметил, что Егор делает мне лицом какие-то загадочные знаки. Демонстрируя непонимание, я вздернул брови. В ответ Черных чуть приподнял правую руку: его пальцы сжимали пару тонких деревянных палочек.

Точно, палочки для еды! Старец же их тоже упомянул, назвав по-японски – хаси!

Я снова полез в Инвентарь.

Ну, раз они сами настаивают…

– Прошу меня извинить, Учитель: можно задать вопрос? – поднял я взор на Кииоши-сама.

– Спрашивай, мой младший ученик, – благосклонно кивнул седой головой старец.

– Почему обращение с хаси приравнено к владению оружием? – выпалил я. Честно говоря, уточнить я собирался несколько иное: на каком Уровне сколькими видами оружия можно научиться владеть? И, соответственно: не променяю ли я сейчас на обращение с палочками для еды что-то более полезное?

Но сформулировалось у меня почему-то только вот так.

– Выслушай одну историю, мой младший ученик, – степенно отложив собственные палочки на специальную подставочку, скрипуче проговорил Кииоши-сама. – Вы тоже послушайте, – выразительно посмотрел он сперва на Миюки, затем на Егора. Оба почтительно склонили головы в знак готовности впитать высшую мудрость. – В стародавние времена в Японии жил непревзойденный Мастер меча по имени Синмэн Мусаси-но-Ками Фудзивара-но-Гэнсин, более известный как Идзуми Миямото Мусаси, – убедившись во всеобщем внимании, начал рассказ старец. – Однажды во время одного из своих странствий по стране, проголодавшись, он зашел на некий постоялый двор. Устроившись в углу, Мастер положил рядом свой меч и попросил хозяина подать обед. В этот момент в комнату ввалилась компания бродяг, с ног до головы увешанных оружием. Это были разбойники. Заметив одинокого посетителя и, очевидно, не узнав в нем знаменитого фехтовальщика, но обратив внимание на великолепный меч в драгоценных ножнах, бродяги принялись оживленно шептаться, явно обсуждая нападение. Тогда Мастер, даже не посмотрев в их сторону, взял свои хаси и четырьмя четкими движениями поймал четырех круживших над столиком мух. До глубины души пораженные увиденным, незадачливые разбойники в страхе бежали…

Кииоши-сама умолк и обвел нас долгим взглядом, очевидно, ожидая какой-то реакции на услышанное.

Пока я соображал, что бы такое подобающее моменту промолвить, меня опередил Егор:

– Простите Учитель… А этот знаменитый Мастер… Тех четырех мух – он их съел? – осведомился он с совершенно серьезным выражением лица.

Я уж было подумал, что сейчас Черных нарвется на резкую отповедь – и это еще в лучшем случае – но Кииоши-сама лишь заразительно расхохотался.

– Не знаю, мой ученик, – проговорил он почти через минуту, вдоволь насмеявшись. – Таких подробностей история не сохранила. Но если обед долго не несли – мог, наверное, и съесть… Однако полагаю, прислуга на постоялом дворе, без сомнения, видевшая все случившееся, была в тот день на редкость расторопна…

После этого встревать в разговор с чем-то претенциозным, пожалуй, никакого смысла уже не имело, и я лишь молча выбрал «Да» в запросе об усвоении навыка «Обращение с палочками для еды».

В дальнейшем наша трапеза протекала в молчании. Когда же миски на столике опустели, старец, не поднимаясь с подушки, на которой восседал, повел из стороны в сторону рукавом кимоно и извлек на свет три одинаковых с виду свитка. Первый Кииоши-сама протянул Миюки, второй – Егору, третий, последний, достался мне. Новое задание?

Впрочем, как тут же выяснилось, не такое уж и новое…

– Поле не из одной делянки состоит, мой младший ученик, – поймал, как видно, старец мой слегка разочарованный взгляд. – Работы на нем еще много – так займись же ею, не мешкая!

Поспешно сделав каменное лицо, я учтиво склонил голову и, сдержав так и рвущийся вздох, обреченно нажал кнопку с ответом «Да».

В этот день, прежде, чем получить от Кииоши-сама позволение вернуться в гостиницу для обязательного короткого сна, я очистил от сорняков еще целых три рисовых делянки, заработав на этом в общей сложности «+15» к Опыту, «+3» к Выносливости, две золотые монеты непонятного достоинства и левый (отнюдь не только в смысле «на левую ногу») башмак, теоретически дающий «+2» к той же Выносливости, и при этом, как обещалось, непромокаемый и не спадающий с ноги. Проверить это, правда, возможности мне не представилось: замечательные свойства ботинка активировались только при надевании его в паре с правым собратом, которого у меня, увы, не было. Ни с обычной сандалией, ни с босой второй ногой башмак не работал.

По-настоящему же полезных предметов – вроде давешнего зернышка – к немалому моему разочарованию на этот раз среди наград не оказалось.

Одна была радость: восстанавливающий Бодрость чай мне в поле приносил не насмешник-Егор, а сдержанная Миюки – в одном из перерывов, отдыхая от трудов праведных, мы даже довольно мило с ней побеседовали о смысле ката в каратэ-до. Ничего принципиально нового для себя я, правда, не услышал – все те же хорошо знакомые бла-бла-бла о кладезе техники, энциклопедии стиля и все такое. Свое скептическое отношение ко всему этому, выработанное в реальных спаррингах «наверху», я, впрочем, предпочел оставить при себе. Кто знает, может, здесь, в игре, и правда, что-то устроено иначе?

Уже под конец разговора, сменив тему, я задал давно уже занимавший меня вопрос:

– А почему, если локация считается российской – все здесь такое подчеркнуто-японское?

– А что ты думал тут найти? – усмехнулась Миюки. – Кремлевские башни с красными звездами и маковки церковные?

– Нет, но…

– Язык игры – русский, контингент игроков – в основном, русский, даже порядки в додзё – и то, полагаю, во многом русские, – принялась перечислять девушка. – По крайней мере, не чисто японские – я была в паре залов в Токио – там многое иначе организовано. А антураж… Ну так каратэ-до не на Русской равнине родилось и не в Сибири… Была бы игра по самбо или по какой-нибудь там системе Кадочникова – был бы, наверное, русский или даже советский антураж…

– Ну, да, наверное, – согласился я.

В итоге, с учетом «+5» Опыта, начисленного мне за навык ловли мух палочками для еды имени Миямото Мусаси, опробованный пока только на малоподвижном клейком рисе из миски дневной порции, основные показатели моей статистики к концу дня выглядели так:

Если задуматься, не так уж и плохо для начала!

Назад от дома старца мы возвращались вдвоем с Миюки – Егора Кииоши-сама снова послал кружным путем. Впрочем, у додзё неутомимый Черных нас нагнал – как раз успел попрощаться с девушкой. Затем Миюки направилась в раздевалку, чтобы выйти из игры – по ее словам, в этот день она и так превысила все свои лимиты зависания в виртуальности – а мы двое неспешно двинулись по гравийной дорожке к гостинице.

С полминуты шагали молча, но потом мой спутник заговорил:

– Слышь, Артур… Я тут это… Типа, хотел перед тобой извиниться…

– За что? – вздрогнул я, подсознательно насторожившись.

– Ну, за то, что не предупредил тебя тогда насчет поклона при входе в зал. Не знаю, что такое вдруг на меня нашло… Ты, понятно, молодец – сам справился, но меня-то это не оправдывает…

С моей души словно свалился вдруг гигантский камень – вроде тех, что украшали странный сад Кииоши-сама. И как только все это время я не замечал на себе его безжалостного давления?!

– Да ничего, бывает… – несколько смущенно пробормотал я. – Все же хорошо закончилось… В общем, извинения приняты!

– Спасибо, – широко улыбнулся Егор. – Больше такого не повторится, обещаю!

Не придумав ничего лучше, я просто кивнул, улыбнулся ему в ответ и протянул руку. Черных ее пожал – порывисто, но крепко.