94

– Ты совершенно уверен? Бенедикте Сканс действительно дежурила в ночь на пятницу шестнадцатого октября и на субботу семнадцатого октября?

– Да, абсолютно уверен. Я только что общался со старшей сестрой отделения, и она это подтвердила, тем более что сама дежурила в это время.

Хесс благодарит оперативника, заканчивает телефонный разговор и поднимается к кабинету министра соцзащиты Розы Хартунг. На часах около одиннадцати, в приемной нервничает народ, постоянно звонят мобильники. Несколько оперативников продолжают беседовать с сотрудниками министерства. Две женщины с красными глазами отвечают тихим голосом, поминутно всхлипывая. Вокруг на столах видны белые пластиковые пакеты с едой навынос, которые никто пока еще не распечатал из-за нехватки времени.

– Министр у себя?

Секретарь министра судя по внешности, китаянка, не отрываясь от бумаг, кивает Хессу в ответ, и он проходит к двери красного дерева, повторяя про себя код доступа к файлам «Айпэда», который взял на время в комнате отдыха водителей в Кристиансборге.

Тули́н, конечно, права: главное сейчас найти младшего Хартунга. После совещания в управлении Хесс сразу же отправился в Министерство соцзащиты помочь в сборе информации о передвижении преступной парочки и местах, где они могли бы скрываться. И в первую очередь поговорить с людьми, которые ежедневно общались с Асгером Неергором. Однако очень скоро ему стало ясно, что никто из них ничего толком не знает. Оперативники уже сделали свою работу, и Хесс ничего нового не добился. Асгер Неергор не был особо общительным, а о своей личной жизни, хобби и прочем, что могло бы представлять интерес, вообще не распространялся. В основном люди рассказывали о качествах его натуры. Некоторым он с самого начала показался необычным. Какой-то он, дескать, странный, молчаливый, может быть, даже несколько придурковатый, но Хесс понимал, что все это люди говорят сильно задним числом. Уже в течение многих часов разные телеканалы подвергали сограждан ковровым бомбардировкам новостями о розыске Густава Хартунга, передавая описания внешности предполагаемых преступников, среди которых – вот она, настоящая сенсация! – оказался персональный водитель Розы Хартунг. И если кто-то сомневался, что эта история – лакомый для прессы кусочек, то ему достаточно было увидеть множество передвижных телевизионных студий и армию журналистов, собравшихся на малюсенькой площади перед входом в министерство, которые в своих репортажах давно уже по-своему охарактеризовали личности похитителей. Те же свидетели, на показания которых полагался Хесс, отмечали, что Асгер Неергор был интроверт и не очень далекого ума, держался замкнуто и в перерывах обычно курил и говорил по телефону у канала, в отличие от коллег, предпочитавших убивать время в теплой комнате отдыха водителей в здании парламента.

В комнате отдыха Хесс тоже побывал, и один пожилой шофер рассказал, как не раз и не два помогал Асгеру справиться с замками гаража, где водители оставляли служебные машины министерства на ночь. И уже хотя бы по одной этой причине невозможно предположить, что этот малый вместе со своей сожительницей был в состоянии продумать до самых мелочей план убийства Лауры Кьер, Анне Сайер-Лассен и Йесси Квиум.

Еще более очевидным это стало, когда другой сослуживец Асгера Неергора, возивший, кажется, министра энергетики, показал ему электронный дневник. Тот содержал в себе записи о действиях всех водителей в течение рабочего дня. Каждый из них обязан был вносить в электронный журнал, находившийся в автомобиле, соответствующие записи о том, где, в какое время и с какой целью находился. Вскоре Хесс нашел запись Асгера Неергора за определенный день, после чего отправился обратно в министерство. По дороге он поговорил по телефону с оперативником, которого отправили на место работы Бенедикте Сканс. Обо всем об этом Хесс и собирался переговорить с Розой Хартунг.

Войдя в кабинет, Марк сразу увидел, как тяжело переживает она случившееся с ее сыном. Руки у нее трясутся, в покрасневших глазах испуг, а тушь размазалась по щекам, хотя она и пыталась смахнуть кусочки высохшей краски для ресниц. Муж ее также присутствует в кабинете, он говорит по телефону и, увидев Хесса, собирается закончить разговор, но Марк качает головой в знак того, что новостей он с собой не принес. Хартунги решили остаться в министерстве не только потому, что им предстояло ответить на вопросы об Асгере Неергоре, но и потому, что здесь сотрудники Розы могли постоянно держать их в курсе событий. Хессу, однако, показалось, что им и не хотелось уезжать. Дома они оказались бы с глазу на глаз со своей бедой, а здесь, по крайней мере, как бы участвуют в розыске, постоянно расспрашивая сыщиков о новостях.

Стиин Хартунг продолжает разговор, а Хесс указывает Розе Хартунг на большой стол для заседаний:

– Может быть, присядем на минутку? У меня к вам несколько вопросов, и, надеюсь, вы сможете на них ответить. Поверьте, вы очень нам поможете.

– Что вам удалось выяснить? Что происходит сейчас?

– К сожалению, ничего нового. Но мы задействовали все силы, все машины на улицах, все границы взяты под контроль.

Он видит страх в ее глазах, она прекрасно понимает, что сын в смертельной опасности, но Хессу необходимо поговорить о своей находке, и, увидев через мгновение, что она смирилась с отсутствием новостей, он кладет «Айпэд» на стол межу ними.

– В пятницу шестнадцатого октября в двадцать три пятьдесят семь ваш персональный водитель Асгер Неергор записал в своем электронном журнале, что он прибыл в министерском автомобиле к «Черному алмазу», чтобы отвезти вас после мероприятия. Он пишет дальше, что сидел в ожидании в фойе до нуля сорока трех, когда сделал еще одну запись: «Конец рабочего дня. Едем домой». Верно ли, что он действительно ожидал вас в фойе и что вы вышли из зала в указанное им время?

– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу Густава.

Хессу не хочется расстраивать ее еще больше и напоминать, что именно в это время преступник совершил третье и четвертое убийства. И если сведения в электронном дневнике верны, Асгер Неергор, выходит, никак не мог убить Йесси Квиум и Мартина Рикса, да еще отрезать у первой обе кисти и ступню до появления Хесса и Тули́н на месте преступления. И поскольку Хесс только что получил подтверждение, что Бенедикте Сканс действительно в ту ночь дежурила в детском отделении, его вопрос становился чрезвычайно важным.

– Это важно по причинам, которые я прямо сейчас озвучить не могу. И вы нам весьма поможете, если сумеете вспомнить, верно ли, что он ожидал вас и вы поехали домой именно в указанное время.

– Я вообще не понимаю, почему эта запись появилась в дневнике, – ведь я не была на этом мероприятии, о чем предупредила организаторов.

– Вы там не были? – Хесс пытается скрыть разочарование.

– Нет. Фредерик, то есть Фредерик Фогель, мой советник, сообщил, что я не приеду.

– Вы уверены, что вас там не было? Асгер Неергор записал, что…

– Уверена. Вообще-то мы собирались с Фредериком пойти туда пешком, ведь это не очень далеко от министерства. Но за несколько часов до начала я рассказала ему, что мой муж в этот вечер выступит на телевидении, и Фредерик ответил, что ничего страшного не случится, если я откажусь. И я была этому очень рада: мне хотелось быть рядом с Густавом в тот вечер…

– Но если Фогель сообщил, что вас не будет, почему же тогда появилась такая запись в дневнике?

– Не знаю. Этот вопрос лучше задать Фредерику.

– А где сейчас Фредерик?

– У него какие-то дела в городе, но он наверняка скоро вернется. А теперь мне хотелось бы узнать, что предпринимается для поисков Густава.

В огромном офисе Фогеля темно и пусто. Войдя в кабинет, Хесс закрывает за собой дверь. Помещение производит приятное впечатление. Какая-то здесь особая, умиротворяющая и теплая атмосфера в отличие от других холодных и обезличенных кабинетов министерства. Марк ловит себя на мысли, что на женщину такая расслабляющая обстановка, пожалуй, навеяла бы эротические воспоминания. Светильники Вернера Пантона, ковры с длинным ворсом из кончиков тонкой пряжи, низкие итальянские диванчики с массой мягких подушечек. Не хватает разве что легкой фоновой музыки в стиле Марвина Гэя, и Хесс на мгновение даже чувствует укол зависти, ибо у него недостало бы энергии обустроить свое рабочее место таким образом.

Однако гораздо больше, и уже не в первый раз за этот вечер, Хесса удивляет отсутствие советника министра на этом самом рабочем месте. Ему известно, что примерно в девятнадцать часов оперативники опросили тридцатисемилетнего Фогеля насчет Асгера Неергора, но тот лишь выразил удивление, что министерский водитель оказался преступником, и больше ничем следствию не помог. Однако когда Хесс пару часов спустя прибыл в министерство, советника и след простыл. По словам секретаря министра, у него образовались какие-то дела в городе. Что, на взгляд Хесса, заслуживало особого внимания, ведь министр находится в плачевном состоянии, да еще и в плотном кольце журналистов.

О Фогеле Хессу известно немногое. Роза Хартунг недавно рассказывала, что он всегда оказывал ей огромную поддержку. Они несколько лет вместе изучали госправо в Копенгагенском университете, но потом пути их разошлись: Фогелю удалось поступить в Высшую школу журналистики. Когда же Роза позднее заняла пост министра, то, само собой разумеется, назначила его своим советником. Фогель даже стал другом семьи. Он оказывал ей и ее домашним колоссальную поддержку весь тяжелый год, прошедший со дня исчезновения Кристине Хартунг. И во многом его заслуга в том, что она набралась мужества вернуться в кресло министра.

– Вы с мужем не теряете надежду, что ваша дочь жива. Что думает по этому поводу Фогель? – спросил Хесс.

– Фредерик старается оградить нас от неприятностей. И сначала он был весьма озабочен, не скажется ли это негативно на моей работе. Но теперь он исключительно на нашей стороне.

Чтобы составить представление об этом деятеле, Хесс бегло просматривает часть заваливших письменный стол бумаг из старого дела Бенедикте Сканс, а также написанные от руки заметки о стратегии работы с прессой. Но ничего интересного не находит. Пока не кликает мышкой стоящего на столе «МакБука». Скринсейвер начинает показывать фотографии Фогеля на разных этапах его карьеры. Фогель перед штаб-квартирой в Брюсселе, Фогель пожимает руку канцлеру Германии в Парадной галерее Кристиансборга, Фогель в Нью-Йорке перед мемориалом Всемирного торгового центра, а также Фогель с Розой Хартунг в здании ЮНЕСКО. Но после официальных фото вдруг появляются фотографии личного порядка: Фогель и семья Хартунгов на детских днях рождения, на гандболе, на прогулке в «Тиволи». Обычные семейные фото, а Фогель является частью семьи.

Хесс старается убедить себя, что его собственное представление о Фогеле как о бессердечной змее макиавеллиевского типа не подтвердились. Но вдруг он понимает, что показалось ему странным. На этих фотографиях отсутствует Стиин Хартунг. Ни на одной из них его нет. Зато наличествуют селфи Фогеля с Розой и детьми или только с Розой, как будто они супружеская пара.

– Секретарь министра сказала, что вы хотели видеть меня.

Дверь открывается, и вошедший в кабинет Фогель настораживается, увидев Хесса перед монитором ноутбука, который освещает его лицо. Пальто его мокрое от дождя, а каштановые волосы всклокочены, и он приглаживает их ладонью.

– Есть результаты? Вы нашли водителя?

– Пока нет. Но мы и вас не могли найти.

– Были дела в городе. Надо было немножко укоротить этих гребаных редакторов, а то они слишком глубоко копают, да еще данные Густава из Сети используют… А сожительницу шофера нашли? Могли же вы, черт побери, сделать хоть что-нибудь за это время?

– Мы работаем. Но сейчас мне нужна ваша помощь по другому поводу.

– У меня нет времени на другие дела; валяйте, если только быстро.

Хесс, замечает, как Фогель с весьма натуральной деликатностью захлопывает ноутбук, перед этим вынув свой смартфон из кармана пальто и швырнув последний на стол.

– В пятницу шестнадцатого октября вы сообщили по поручению министра организаторам вечернего мероприятия в «Черном алмазе», что она не приедет. За несколько часов до этого в беседе с ней вы узнали о выступлении ее мужа в тот вечер и сказали, что она вполне может туда не ездить.

– Да, все верно, кроме одного. Министр не нуждается в моих рекомендациях в таких случаях – она сама принимает решение.

– Но ведь министр, наверное, часто следует вашим советам?

– Даже не знаю, что и ответить… А почему вы спрашиваете?

– Да неважно. Но вы сообщили об отмене визита?

– Да, от имени министра я позвонил организаторам и сообщил, что Розы не будет.

– А Асгера Неергора вы предупредили, что министра на мероприятии не будет и, следовательно, ее не надо отвозить домой по его окончании.

– Да, конечно.

– А вот в его электронном дневнике записано, что он был на работе в тот вечер. И на самом деле сидел в фойе «Алмаза» примерно с полуночи почти до без четверти час и ожидал окончания мероприятия, чтобы отвезти министра домой.

– Какого черта! Разве можно верить тому, что он записал? Может, он просто алиби себе обеспечивал, а сам в это время другими делами занимался… Я почти уверен, что сообщил ему об отмене задания, но разве можно тратить время на такую ерунду сейчас, когда необходимо найти Густава Хартунга?

– Это не совсем ерунда. Так вы предупредили Асгера Неергора в тот вечер или нет?

– Я уже сказал, что почти уверен в этом или, может, поручил кому-то.

– Кому поручили?

– Да какого черта, разве это важно?

– Значит, не исключено, что вы не сказали ему об этом и он в самом деле находился в фойе?

– Если мы будем говорить только об этом, то у меня нет времени.

– А сами вы чем занимались в тот вечер?

Фогель направляется к двери, но останавливается и глядит на Хесса.

– Вы ведь собирались вместе с министром в «Черный алмаз», но визит отменили; выходит, у вас появилось свободное время?

Губы Фогеля слегка искривляются в презрительной полуухмылке.

– Вы, по-моему, хотите сказать совсем иное.

– А что, вы думаете, я хочу сказать?

– Вам хочется знать, чем я занимался в момент какого-то убийства, вместо того чтобы сконцентрироваться на поисках похищенного сына министра, но, надеюсь, это не так.

Хесс не отвечает, лишь смотрит на собеседника.

– А если вы и вправду желаете знать, то я поехал домой, в свою квартиру, чтобы посмотреть выступление Стиина Хартунга и разобраться, к каким последствиям для министра оно может привести. Я был один, без свидетелей, и располагал кучей времени, чтобы совершить убийство и корпеть над каштановыми человечками всю ночь. Вы это хотели от меня услышать?

– А где вы были в ночь на шестое октября? Или двенадцатое октября около восемнадцати часов?

– Об этом я расскажу на официальном допросе и в присутствии моего адвоката, а до этого буду выполнять свои обязанности. Чем, по-моему, и вам не грех было бы заняться.

Фогель кивает на прощание. Хессу не хочется отпускать этого типа, но в этот момент звонит его мобильник, и Фогель выскальзывает из кабинета. На телефоне высвечивается имя Нюландера, и Хесс решает рассказать ему о своей находке и подозрениях в отношении Фогеля, но начальник опережает его:

– Это Нюландер. Сообщи всем, чтобы заканчивали следственные действия в министерстве и в Кристиансборге.

– Почему?

– Потому что Генц вышел на след Сканс и Неергора. Я еду туда вместе с группой захвата.

– Куда именно?

– Это к западу от Хольбека, где-то в лесу. Генц открыл этот «Леново», обнаружил в почтовом ящике счет от «Хертц-авто» и направил запрос на фирму. Парочка арендовала машину в их филиале у Вестерпорта сегодня рано утром, и Генц выследил ее, так как все автомобили у них снабжены приборами слежения на случай угона. Сообщи людям и давай обратно в управление. Да, не забудь подготовить отчет.

– Но что с…

Нюландер, однако, уже закончил разговор. Хесс разочарованно кладет телефон в карман и спешит к выходу. Он передает одному из оперативников приказ Нюландера, бежит дальше по коридору и через открытую дверь в кабинет министра видит, как Фогель утешает Розу Хартунг, приобнимая ее.