100

Зал ожидания для пассажиров бизнес-класса в Копенгагенском аэропорту, где пахнет духами и одеколонами всех мастей, свежесваренным кофе и свежей же выпечкой, почти совсем безлюден. Тем не менее Хессу понадобилось минут пять на переговоры с дежурной возле входа. У нее прекрасной лепки молодое лицо, она улыбается и кивает ему дружелюбно – и все же явно сомневается, что человек такого вида и поведения может быть полицейским. Марк тычет ей в глаза свой служебный жетон и пытается объяснить, что у него важное дело. Но только когда призванный ею на помощь агент безопасности – судя по внешности, сомалиец, – подтверждает его личность, девушка решает смилостивиться и пропустить Хесса в священные палаты. Тот сразу же направляется к выставленным в конце зала в распоряжение посетителей трем мониторам с клавиатурой. Немногочисленные гости, уткнувшись в смартфоны, поглощают постный бранч за круглыми столиками. Так что нет никаких сомнений, что высокие барные стулья перед мониторами могут быть заняты разве что ребятишками, которых родители изредка тащат с собой в деловую поездку. Хесс садится за один из мониторов и на чем свет стоит костерит про себя слишком медленно работающую систему кибербезопасности Европола, пока не добирается до своего почтового ящика. Он знает, что сегодня есть еще несколько вылетов в Бухарест, пусть даже и с промежуточной посадкой в какой-нибудь германской дыре. Хотя, конечно, опоздание в любом случае вызовет у Фрайманна неудовольствие, если слух о нем достигнет его ушей. Тем не менее Хесс чувствует, что выбора у него нет.

Кликнув соответствующий файл, он видит на экране каштановых человечков – и тут же забывает о своем прямом начальнике. На большом мониторе безмолвные фигурки производят еще более гнетущее впечатление, но все же ему по-прежнему невдомек, какое значение имеет его находка. Линус Беккер выделял эту фотографию среди всех прочих и считал ее необычайно ценной для себя. Лишь такой вывод Марк мог сделать, основываясь на том, что Беккер просмотрел фото с убитым мужчиной целых тридцать семь раз, хотя обычно отдавал предпочтение фотографиям с убитыми женщинами. Но почему Линус так ценил именно это фото? Когда он в свое время наткнулся на него в результате своей хакерской атаки на архив экспертно-криминалистического отдела, СМИ ничего не сообщали об убийце, лишавшем жизни женщин и оставлявшем на месте преступления каштановые фигурки. Этим прославился изверг, орудовавший в последние недели, а его не было и в помине, когда Беккер заинтересовался армией самодельных фигурок. В этом свете совершенно непонятно, что же все-таки привлекло к ним внимание Линуса. А в том, что того заинтересовали именно каштановые фигурки, сомнений у Хесса нет никаких.

Сначала ему приходит на ум, что Беккер увлекся этим фото по прочтении документов из дела о преступлении на Мёне в 1989 году. Полицейский отчет, не исключено, мог бы прояснить, почему у него возника идея возвращаться к фотографии снова и снова. К примеру, он мог узнать в жертвах знакомых или место преступления, или еще нечто подобное, что побудило его столь скрупулезно изучать фото с убитым полицейским. Но ведь в похищенном Беккером файле лишь фотографии, никаких пояснительных документов нет. Ни по мёнскому делу, ни по каким другим. Архив мест преступлений содержит только фотоматериалы с этих мест, и ничего иного. Следственные документы хранятся в других цифровых архивах, и, насколько помнит Хесс, по делу Линуса Беккера доказано, что он сумел проникнуть лишь в архив фотоматериалов с мест преступлений, которые якобы вызывали у него сексуальное возбуждение.

Все так, но размышления эти не показывают Хессу выход из тупика. Он снова чувствует симптомы похмелья и уже жалеет, что, словно полоумный, заколотил кулаками в кабину и вынудил немецкоязычного пилота выпустить его из самолета, уже готового взять курс на Бухарест. Причем точно по расписанию. Хесс поднимает взгляд на табло, где указаны рейсы, которыми он может покинуть Данию, но видит только лицо Линуса Беккера и еще слышит его саркастический хохот. Он решает возобновить просмотр. Начинает с самого начала и снова проглядывает весь этот жуткий сборник фотографий с мест жестоких убийств. Один снимок сменяет другой, и каждый следующий превосходит предыдущий по степени жестокости преступников и страданий их жертв. И все же ни один из них не дает ответ на вопрос, что же такого занимательного находил в этих фото Линус Беккер. Хессу представляется, что ответить может лишь человек с воспаленным воображением. Что-то, на что только такой извращенец, как Линус Беккер, мог обратить внимание. И вдруг Хесса осеняет. Он догадывается, что именно так привлекало Беккера еще до того, как видит само фото. Потому как это самое страшное, что он может себе представить. И одновременно совершенно непостижимо, как Линус Беккер от этого может прийти в состояние экзальтации.

Хесс возвращается к началу, пропуская фотографии, уже хорошо знакомые ему, и на сей раз не обращает внимания на трупы. Ему интересно теперь все остальное: то, что на переднем и заднем планах, предметы, все то, что на первый взгляд кажется несущественным. И уже на девятом снимке находит искомое. Это фотография с места еще одного преступления с указанием: «Риссков, 22 сент. 2001». Вроде бы она не сильно отличается от других. Тело блондинки лет тридцати пяти лежит на полу помещения, напоминающего гостиную в частном доме или квартире. На женщине темно-коричневая юбка, разодранная женская сорочка и туфли на высоких каблуках, один из которых сломан. На заднем плане угадываются игрушки и детский манеж, а в левой стороне – красиво накрытый на двоих обед, который так и не состоялся. Преступник действовал жестоко и явно в состоянии аффекта, а само убийство, по всей вероятности, произошло в том месте на правой стороне фотографии, где все перевернуто вверх тормашками и залито кровью. Но взгляд Хесса приковывает детский манеж. Потому что на его перильце рядом с погремушкой висит маленький, словно робеющий, каштановый человечек.

Хесс чувствует, что у него зашумело в ушах. Он продолжает охоту, и теперь его интересует только одно. Все остальное ему уже по барабану. Во всем мире для него остались лишь маленькие фигурки.

На двадцать третьем снимке взгляд его снова останавливается.

«Нюборг, 2-е окт. 2015». На фото молодая женщина в маленьком черном автомобиле. Через лобовое стекло можно увидеть, что она сидит на месте водителя, откинувшись всем телом на детское кресло на пассажирском сиденье. Женщина тоже одета нарядно, точно собиралась в гости или на свидание. У нее выбит глаз, но крови на фотографии почти нет, и вообще убийца действовал более хладнокровно, в большей степени контролируя свои действия, нежели в Рисскове. Но с зеркала заднего вида на переднем плане свисает маленький каштановый человечек. Вернее, угадывается только его силуэт, но это точно он.

Остается еще порядка сорока фотографий, однако Хесс выходит из системы и поднимается со стула. Спускаясь на эскалаторе на первый этаж аэровокзала, он успевает обдумать еще одну мысль. Убийства, растянувшиеся во времени почти на тридцать лет, не мог совершить один и тот же преступник. Ведь это просто невозможно. Кто-нибудь да обнаружил бы этот факт. И наверняка что-то предпринял бы. Да и потом, что такого одиозного в каштановых человечках, тем более в осенний период? А вдруг он, Марк, видит лишь то, что очень хочет увидеть?

И все же, заполняя бумаги у стойки фирмы проката автомобилей «Кар Рентал» и ожидая ключи, Хесс не может не вспомнить выражение лица Линуса Беккера. Ведь именно он обратил внимание на эту связь: каштановый человечек, словно подпись преступника, подтверждающего, что это он убивает снова и снова.

Получив наконец ключи, Хесс бегом направляется на стоянку, и в этот момент снегопад усиливается.