– Разве Изабелла сегодня не завтракает вместе с нами? – поинтересовалась Луиза у сына.

– Нет, я попросил Лоен отнести ей завтрак наверх, – ответил Густаво, присаживаясь к столу.

– Ей что, нездоровится?

– Нет, все хорошо, мама. Но последние два месяца она, бедняжка, возилась с матерью сутками напролет. Как ты догадываешься, все это не могло не сказаться на ее общем самочувствии.

– Надеюсь, она не станет носиться со своей беременностью, как курица с яйцом, – сухо обронила Луиза. – Я, во всяком случае, так себя не вела.

– В самом деле? А вот отец рассказывал мне только вчера вечером, что ты неделями боролась со всевозможными недомоганиями, пока носила меня, и вообще редко вставала с кровати, – возразил Густаво, подливая себе кофе. – В любом случае это долгожданная для тебя новость, не так ли? Думаю, тебя сейчас переполняет чувство радости.

– Все так, но…

Луиза велела служанке удалиться.

– И закрой за собой дверь, пожалуйста, – попросила она ее.

– Что еще, мама? Что на сей раз? – тяжело вздохнул Густаво.

– Я долго молилась сегодня утром в нашей часовне. Просила Бога помочь мне решить, рассказывать ли тебе все то, что мне известно, или нет.

– Что ж, раз ты попросила служанку удалиться, полагаю, решение принято. И, конечно, речь пойдет о каком-нибудь очередном проступке, который якобы совершила моя жена. Я прав?

На лице матери отразилось смятение.

– К сожалению, да, ты прав.

– Ну, так приступай! Излагай поскорее! У меня впереди очень трудный день.

– У меня есть все основания полагать, что твоя жена не… верна тебе.

– Что?! – возмущенно воскликнул Густаво. – Мама, полагаю, что это чудовищный обман с твоей стороны. У тебя что, есть доказательства ее измены?

– Густаво, понимаю, ты взбешен, ты не веришь мне. Но я не обманываю тебя. И у меня есть доказательства.

– Неужели? И какие же?

– Наш шофер Хорхе, который, как тебе известно, работает на нашу семью уже много лет, видел, как Изабелла входила в дом, в котором живет один молодой… – Луиза презрительно фыркнула при последних словах, – господин.

– Пока не понимаю. Предположим, Хорхе отвозил Изабеллу куда-то в город на встречу с подругой, что вполне возможно. А ты уже готова из этого раздуть целый скандал, выдвинуть против нее самые нелепые обвинения, – возразил Густаво, поднимаясь из-за стола. – Слушать больше не желаю подобные сплетни. Чего ты добиваешься, мама?

– Подожди, Густаво. Прошу тебя. Сядь и выслушай меня до конца, – почти взмолилась Луиза. – Все дело в том, что Изабелла никогда не просила Хорхе отвозить ее именно по тому адресу, где живет этот молодой человек. Он всегда подвозил ее только до салона мадам Дюшан. Но однажды Хорхе застрял и увидел, что Изабелла покинула салон спустя всего лишь несколько минут после того, как он привез ее туда, и устремилась в глубь Ипанемы.

Густаво тяжело опустился на стул.

– И потом он по доброй воле пришел к тебе, чтобы поделиться этой информацией. Так?

– Нет, – коротко обронила Луиза. – У меня возникли подозрения еще раньше. Однажды, еще в мае, я поехала в церковь Игрейя да Глория. Часом ранее твоя жена покинула дом, уведомив меня, что она тоже собирается поработать в церкви. Но ее там не было. Тогда вечером того же дня я поинтересовалась у Хорхе, откуда он забирал Изабеллу, чтобы привезти ее домой. И он сказал, что ему было велено подъехать к салону мадам Дюшан. А потом рассказал и все остальное. Тогда я попросила его в следующий раз, когда он повезет Изабеллу к портнихе, проследить за ней и выяснить, куда она пойдет потом.

– То есть ты попросила Хорхе шпионить за моей женой?

– Если тебе нравятся подобные выражения, то да. Хотя на самом деле я пыталась всеми силами защитить тебя и твое доброе имя, мой дорогой сын. Ты должен признать, что намерения у меня были самые благородные. Тем более что кое-что меня беспокоило с самого начала вашего брака.

– И что же это?

– Я… – Луиза сделала вид, что слегка покраснела от показного смущения. – Видишь ли, я твоя мать. И как всякой матери, мне хотелось получить достоверную информацию о том, что твоя первая брачная ночь увенчалась успехом. Я попросила сообщить об этом горничную, которая прибиралась в вашем номере во «Дворце Копакабана».

– Что ты попросила? – Густаво вскочил со стула и, обежав вокруг стола, замер перед матерью. В его глазах сверкала ярость.

– Прошу тебя, Густаво! – Луиза инстинктивно закрыла себя руками. – Твоя жена почти год провела в Париже. И я посчитала своим долгом проверить, осталась ли она после этого… девственницей. Горничная сказала мне, что она не обнаружила никаких следов крови ни на простынях, ни на покрывале.

– Ты подкупила служанку, чтобы та доложила тебе, была ли девственницей моя жена? Немыслимо! – Густаво энергично тряхнул головой, видно, для того чтобы сдержать себя и не обрушить всю свою ярость на мать. Хотя какая-то часть его в этот момент напомнила, что Луиза говорит правду об их первой брачной ночи с Изабеллой.

– Вот я и спрашиваю тебя, – Луиза обозрела сына пристальным взглядом, – простыни были перепачканы?

– Как ты смеешь задавать мне подобные вопросы? – взорвался Густаво. – Все это касается только меня и моей жены!

– Значит, не были, – констатировала Луиза, и в ее голосе послышалось откровенное удовлетворение. – Ты хочешь, чтобы я продолжила, Густаво? Ты возбужден, ты вне себя. Может, оставим эту тему?

– Нет, мама! Ты зашла слишком далеко. А потому договаривай до конца. Уверен, тебе уже не терпится сообщить мне, что Изабелла с кем-то тайно встречается.

– Уверяю тебя, я не испытываю никакого удовольствия сообщать подобные вещи сыну. – Однако торжествующий огонек в глазах Луизы свидетельствовал об обратном. – Но да, встречается. И человек этот… мы все его прекрасно знаем.

– Кто же это?

– Тот молодой господин, который воспользовался гостеприимством нашего дома. Тот человек, которому ты отвалил целую кучу денег, потому что, видите ли, захотел сделать своей жене необыкновенный свадебный подарок. Так вот, в квартире, которую Изабелла регулярно посещала все последние месяцы, проживает не кто иной, как сеньор Лорен Бройли собственной персоной. Известный нам скульптор.

Густаво открыл рот, чтобы заговорить, и тут же снова закрыл его. У него не было слов.

– Понимаю, для тебя это ужасный удар, Густаво. Но с учетом того, что твоя жена в положении, и это после того, как она безуспешно пыталась забеременеть на протяжении нескольких месяцев, я пришла к выводу, что обязана раскрыть тебе глаза.

– Достаточно! – воскликнул Густаво. – Не буду отрицать. Вполне возможно, Изабелла и встречалась с этим человеком, навещала его, коль скоро он оказался в Бразилии. В конце концов, они подружились еще в Париже. Между прочим, ты сама отправила к этому Бройли Алессандру Сильвейра, чтобы он изваял ее бюст. И при всем своем желании, мама, ты не можешь заявить, что была вместе с ними в спальне. А уж объявить о том, что ребенок, которого носит моя жена, незаконный, это и вообще верх непристойности.

– Твоя реакция мне абсолютно понятна, – спокойно ответила Луиза. – Но если я права, то это действительно верх непристойности.

Густаво принялся нервно расхаживать по комнате, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

– Тогда скажи мне, мама, почему ты оказывала покровительство человеку, в котором с самого начала подозревала любовника моей жены? Ведь это же ты ввела его в высшее общество Рио, помогала ему своими рекомендациями получать заказы. И если я правильно помню, то даже снабдила его целым валуном мыльного камня из наших рудников, чтобы обеспечить материалом для продолжения работы. Разве не так? Ты потворствовала тому, чтобы он подольше задержался в Рио. Какого черта, спрашиваю я, коль скоро ты подозревала его в любовной связи с Изабеллой? – Густаво злобно сверкнул глазами на мать. – А делала ты это потому, мама, что хотела публично обесчестить мою жену. Ты ее невзлюбила с самого начала. Днями напролет шпыняла ее, поучала, обращалась с ней как с какой-то докучливой собачонкой. Путается тут у тебя под ногами и раздражает своим постоянным присутствием. Я совсем не удивлюсь, мама, если вдруг обнаружится, что ты с первого же дня ее появления в нашем доме хотела, чтобы наш брак распался, еще даже не успев начаться по-настоящему! – Густаво уже не говорил, он кричал на мать, стоя напротив нее по другую сторону стола. – Больше я ничего не желаю слушать на эту тему. Скажу больше. Сделаю все от себя зависящее, чтобы Изабелла как можно скорее вступила в права законной хозяйки этого дома. А если ты и впредь будешь вмешиваться в наши с ней супружеские отношения, я выставлю тебя вон. С этим все понятно?

– Понятно, – ответила Луиза без тени эмоций на лице или в голосе. – Что же до сеньора Бройли, то можешь более не беспокоиться о нем. Завтра он отплывает на родину, во Францию.

– Ты продолжаешь шпионить за ним? – снова взъерепенился Густаво.

– Вовсе нет. Он лишился моего покровительства, как только твоя жена отбыла на фазенду вместе со своей матерью. А без заказов и без твоей жены под боком, что ему тут еще было делать в Рио? Вот он и засобирался домой. Пару дней тому назад я получила от него письмо, в котором он сообщил мне о своем отъезде. Благодарил за содействие и помощь. Вот! – Луиза протянула сыну конверт. – Можешь прочитать сам. Кстати, обрати внимание на адрес, указанный на конверте. Ипанема.

Густаво выхватил конверт из рук матери и бросил на нее испепеляющий взгляд. От возбуждения у него так сильно тряслись руки, что он не сразу смог запихнуть конверт в карман своих брюк.

– Хотя ты и пытаешься меня уверить, что сделала все это исключительно из любви ко мне, я тебе не верю. Не верю ни единому твоему слову. Впредь более ни звука на эту тему. Я ясно выразился?

– Да.

Луиза исподтишка улыбнулась, наблюдая за тем, как сын скрылся за дверью столовой.

Густаво как-то удалось собраться с духом и сохранить внешнее спокойствие, когда Изабелла вместе со своей служанкой Лоен отбыла к мадам Дюшан. Наблюдая в окно за тем, как машина отъезжает от дома, он вдруг подумал, что единственный способ проверить, есть ли хоть крупица правды в словах матери, это немедленно расспросить обо всем Хорхе. Но шофер работает на Луизу уже более тридцати лет, едва ли он скажет ему правду. Густаво вошел в гостиную и хотел было схватить бутылку с виски. Но сдержался, зная, что если сделает только глоток, то одного стакана ему будет мало. А сейчас, как никогда, нужна ясная голова, чтобы все хорошенько обдумать.

Он мерил комнату шагами и поражался тому, как быстро радость и воодушевление, с которыми он проснулся, сменились злобой и полной неопределенностью во всем. Он пытался рассуждать логически, обдумывая все то, что сообщила ему мать. Предположим, какое-то зерно правды в ее россказнях есть. Но обвинять Изабеллу в том, что она пытается выдать ребенка, которого зачала от другого мужчины, за его ребенка – это же чистой воды безумие. В конце концов, у многих замужних женщин есть поклонники. Не дурак же он, в самом деле, думать, что у его красавицы-жены таковых нет. Вполне возможно, Бройли влюбился в нее еще в Париже, когда она позировала ему. Быть может, он даже снова попросил ее попозировать ему здесь, в Рио. Но поверить в то, что Изабелла отдалась этому человеку, Густаво никак не мог.

Единственное, что задело его за живое из всего того, что наболтала мать, так это отсутствие крови на простынях, когда они с Изабеллой занялись любовью в их первую брачную ночь. Густаво плохо разбирался в физиологии. Вполне возможно, Изабелла тогда сказала ему правду, но…

Густаво устало опустился в кресло, обхватив голову руками.

Неужели Изабелла лгала ему все это время? Такая степень вероломства. Это не вмещалось в его голове. Ведь он же сам, по доброй воле, движимый самыми благими побуждениями, подталкивал невесту к этому путешествию в Европу. Потому что любил ее и всецело доверял.

Наверняка, размышлял он над сложившейся ситуацией, самое лучшее – это оставить все как есть. Уж слишком все грязно и непристойно. В конце концов, как следует из письма Бройли к его матери, которое он прочитал, тот завтра благополучно отплывает к себе на родину. Что бы там ни было между этими двумя, все кончено, не так ли?

Так мысленно ответил сам себе Густаво и решительным шагом направился в отцовский кабинет, чтобы ознакомиться со свежими газетами. Надо немедленно выбросить из головы всю эту чушь, которую поведала ему мать, приказал он сам себе. Но как он ни вчитывался в газетные строки, как ни пытался сосредоточиться на той финансовой резне, которая развернулась сейчас и в Бразилии, и в Америке, все было тщетно. Слова матери уже посеяли зерна сомнения в его душе. Луиза предвидела это. Она прекрасно понимала, что делает. Нет, пока он не узнает все как есть, он не успокоится. Увидев, что Хорхе вернулся из города, Густаво схватил шляпу и, усевшись в машину, отправился вслед за ней.

Изабелла стояла перед зеркалом, а мадам Дюшан осыпала ее поздравлениями и повторяла снова и снова, что ей не составит никакого труда подогнать одежду будущей мамы под ее увеличивающиеся с каждым месяцем формы.

– Я всегда считала, – щебетала она, суетясь вокруг Изабеллы, не замечая того, как Изабелла слегка кивнула головой Лоен, обменявшись с ней многозначительным взглядом, – что фигура беременной женщины – это уже само по себе самое настоящее чудо.

Лоен поднялась со стула и подошла к Изабелле.

– Сеньора Изабелла, мне нужно сходить в аптеку, забрать ту тонизирующую микстуру, которую прописал вам доктор. Аптека тут недалеко, за углом. Я мигом обернусь.

Изабелла с трудом удержалась от улыбки, слушая, как служанка словно попугай повторяет заученную фразу, которую она для нее придумала.

– Ступай, – милостиво разрешила она. – В надежных руках мадам Дюшан я чувствую себя в полной безопасности.

– Так оно и есть! – расплылась мадам Дюшан в признательной улыбке.

Лоен молча кивнула головой и покинула салон. Изабелла заметила, что глаза у служанки расширены от волнения. Конечно, не стоило втягивать в это дело прислугу, но разве у нее был иной выбор?

«Бог тебе в помощь», – мысленно сказала она вслед Лоен, сделала глубокий вдох и снова повернулась к зеркалу.

Густаво приказал Хорхе отвезти его в клуб. Он располагался всего лишь в нескольких минутах ходьбы от салона мадам Дюшан и недалеко от квартиры, в которой предположительно жил Бройли. Густаво покинул клуб и быстрым шагом направился вдоль улицы. Итак, он оказался тут где-то минут через двадцать после того, как сюда приехала Изабелла. Следовательно, можно идти прямо на квартиру Бройли. Но в самый последний момент Густаво передумал и, заметив кафе на другой стороне улицы, направился туда, незаметно уселся за столик в самом дальнем углу уличной террасы и для пущей конспирации прикрылся газетой, хоть и чувствовал себя в этот момент по-дурацки. Поверх газеты он принялся нервно стрелять глазами, отслеживая запруженную народом улицу. Подошла официантка, и он, не отрываясь от своего занятия, заказал чашечку кофе.

Прошло минут двадцать, но жена так и не появилась из дверей салона, чтобы бежать на свидание со своим предполагаемым любовником. Все в душе Густаво сопротивлялось этой нелепой слежке. Надо немедленно встать и уйти, думал он, уйти и все забыть. Но тут он прикинул, что, вполне возможно, Изабелла действительно сейчас на примерке. Чем не удобное алиби для любовного свидания? Густаво стиснул зубы и заставил себя остаться на месте.

И совсем скоро он выхватил взглядом в толпе прохожих знакомое лицо. Нет, не жены. Ее служанка Лоен быстро бежала по улице. Густаво рывком поднялся из-за стола, опрокинув почти не начатую чашку кофе, швырнул несколько монеток на стол и почти бегом устремился на улицу. Лавируя в потоке транспорта, перебежал на другую сторону и зашагал вслед за Лоен, держась от нее на некотором расстоянии. Служанка несколько раз останавливалась в нерешительности, словно не зная, что ей делать или куда идти дальше. Воспользовавшись ситуацией, Густаво укрылся в соседнем подъезде, рядом с тем, в котором находилась квартира Бройли.

Господи, пусть это будет обычное совпадение, взмолился он мысленно, но через пару секунд Лоен замерла у двери именно этого подъезда, всего лишь в паре метров от Густаво. Она уже приготовилась войти внутрь, и тут навстречу ей вышел Густаво.

– Привет, Лоен, – проговорил он как можно любезнее. – Куда так торопишься?

Если Густаво и нужны были доказательства вины, то они отразились в том ужасе, который застыл на лице служанки, когда она безмолвно воззрилась на него.

– Я…

– Слушаю тебя. – Густаво скрестил руки в ожидании развернутого ответа.

– Я…

Тут он заметил, что одной рукой служанка придерживает карман своего фартука. Судя по тому, что он несколько оттопыривался, там явно лежал конверт.

– Что-то относишь для своей хозяйки?

– Сеньор Густаво, я перепутала этот дом с аптекой. Я… мне дали не тот адрес. Простите меня…

– Вот как? То есть у тебя есть рецепт на лекарство для моей жены?

– Да. – В глазах Лоен мелькнуло облегчение, что все обошлось и что хозяин сам нашел всему разумное объяснение. – Наверное, аптека чуть дальше.

– Я точно знаю, где она. Давай мне рецепт, и я сам схожу туда.

– Сеньор Густаво, сеньора Изабелла взяла с меня слово, что я сама… отнесу рецепт в аптеку.

– Но я же ее муж. Уверен, жена посчитает, что в моих руках рецепт тоже в полной безопасности.

– Да… конечно, – нехотя промямлила Лоен, опуская глаза.

Густаво протянул раскрытую ладонь, а Лоен извлекла из кармана конверт с письмом и отдала ему. В ее глазах застыли страх и мольба.

– Спасибо, – Густаво небрежно положил конверт в карман пиджака. – Обещаю, я обязательно доставлю его получателю. А сейчас возвращайся к своей хозяйке. Иначе она начнет волноваться, куда ты запропастилась.

– Сеньор Густаво, пожалуйста…

Решительным взмахом руки Густаво оборвал все дальнейшие протесты и мольбы.

– Вот что, сеньорита. Если вы не хотите, чтобы вас вышвырнули на улицу в ту самую минуту, когда я переступлю порог своего дома, причем без какой бы то ни было рекомендации, предлагаю вам следующее. С моей женой эту встречу не обсуждать. Ясно? Несмотря на всю твою преданность хозяйке, Лоен, предлагаю держать язык за зубами. В конце концов, это я решаю, кого мы нанимаем в качестве прислуги к себе в дом. Я понятно выражаюсь?

– Да, сеньор.

Голос у Лоен дрожал, глаза были полны слез.

– А сейчас возвращайся к мадам Дюшан. Только не забудь забрать по дороге то лекарство из аптеки. Она ведь по соседству с ателье. Вот и будет у тебя хорошее алиби.

– Да, сеньор.

Лоен сделала неловкий реверанс и повернулась, чтобы идти обратно.

А Густаво тут же поймал такси и приказал отвезти его в клуб. Он хорошо понимал, что вскрыть конверт он решится, лишь приняв на грудь изрядную порцию виски.

Лоен спряталась за углом. Она едва стояла на ногах. Ее шатало, словно молоденькое деревце в ураган. Она обессиленно опустилась на ступеньку крыльца, и тут прямо перед ней проехало такси с Густаво на заднем сиденье.

Лоен опустила голову и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь привести в порядок свои мысли после того шока, который только что пережила, встретив хозяина на подходе к дому Лорена. Хотя она и не знала наверняка, что именно находится в конверте, но догадаться было не трудно. И что делать? Ах, какая жалость, что рядом с ней сейчас нет Бруно. Тот бы точно насоветовал что-нибудь дельное.

У Лоен тоже имелись свои проблемы, о которых она до поры до времени предпочитала не заговаривать с Изабеллой. Та только что пережила потерю матери, а тут еще беременность прибавилась.

Но сеньора Изабелла была не единственной обитательницей виллы, кого постигла подобная участь. Сама Лоен отлично знала, что вот уже скоро три месяца, как она носит под сердцем ребеночка. Она успела сообщить эту новость Бруно еще до отъезда с фазенды, и тот взял с нее слово, что она обязательно поговорит со своей хозяйкой. Лоен намеревалась просить Изабеллу отпустить ее на фазенду на постоянное местожительство. Будет там работать, они с Бруно поженятся и заживут своей семьей, станут растить ребенка вместе.

Лоен и понятия не имела, кому принадлежит фазенда сейчас, но здраво рассудила, что обычно после брака муж владеет всем, что принадлежит его жене. А значит, Густаво вполне может сделать так, что ни она, ни Бруно более никогда не будут работать на семью Кабралов. И тогда все их планы на будущее развеются как дым. Они рискуют превратиться в еще одну нищую пару чернокожих, кого хозяева попросту вышвырнули на улицу. И она, беременная, без единого гроша за душой, пополнит ряды тех, кто обитает в фавеле, где и без нее хватает нищих и голодных.

И все это может случиться… если она расскажет хозяйке о том, что только что произошло.

Но вот Лоен задышала ровнее, и мысли в ее голове тоже прояснились. Она непроизвольно коснулась пальцами своего живота, где уже зрела новая жизнь. Подобно Изабелле, ей тоже нужно принимать решение, причем быстро. Хозяин велел ей молчать, что, по сути, означало предать свою хозяйку, которая всегда ей доверяла. В любых других обстоятельствах Лоен никогда не согласилась бы на условия хозяина, чего бы это ей ни стоило. Она бы тут же побежала к мадам Дюшан, попросила бы сеньору Изабеллу выйти вместе с ней на улицу, якобы немного подышать свежим воздухом, и рассказала бы ей обо всем, чтобы хозяйка смогла подготовиться к тому, что ждет ее по возвращении домой.

В конце концов, они с сеньорой Изабеллой вместе выросли, знают друг друга с детства. Всем, что у нее есть, Лоен, как и ее мать, обязана семейству Бонифацио.

Но сейчас Лоен понимала: ей прежде всего надо подумать о самой себе. Она снова погладила рукой живот, а вторую руку сунула в карман фартука. Пальцы сразу же нащупали что-то гладкое. Мыльный камень! Что ж, быть может, ложь хозяйке дастся легче, если она выполнит хотя бы часть ее поручения.

Итак, решение принято. Наверняка сеньор Густаво не вернется сюда в ближайшие несколько минут, коль скоро его куда-то увезло такси. Лоен поднялась со своего места и опрометью, не разбирая дороги, бросилась в сторону дома Лорена Бройли.

Через несколько минут она, запыхавшись, уже стояла под дверью его квартиры. Громко постучала.

Дверь отворилась мгновенно, и пара рук протянулись ей навстречу.

– Дорогая, я уже начал волноваться, но…

Лоен увидела, что, как только до Лорена Бройли дошло, что перед ним стоит не его возлюбленная, радостное выражение на его лице мгновенно сменилось маской отчаяния. Он все понял.

– Это она прислала вас? От своего имени? – вопросил он. Его повело в сторону, и он вынужден был ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.

– Да.

– Значит, она не придет?

– Нет, сеньор. Мне очень жаль. Она попросила кое-что передать вам.

Лоен протянула ему крохотный треугольник мыльного камня.

– Там кое-что написано на обороте, – прошептала она едва слышно.

Лорен взял камень и медленно перевернул его. Прочитал надпись, потом взглянул на Лоен. В его глазах заблестели слезы.

– Мерси… То есть я хочу сказать «спасибо».

И тут же захлопнул дверь прямо у нее перед носом.

Густаво уединился в библиотеке, нашел там укромный уголок, благо с тех пор как на Уолл-стрит разразился кризис, библиотека почти всегда была пуста. Ему отчаянно хотелось выпить, и он заказал себе порцию виски, разглядывая конверт, который положил перед собой. Залпом осушил стакан до дна и тут же заказал новую порцию. Ему принесли и поставили рядом. Густаво сделал глубокий вдох и вскрыл конверт.

Несколько минут спустя он попросил официанта подать третий стакан виски. Так он сидел, пребывая в полнейшем ступоре, отрешенно вглядываясь в пустое пространство перед собой.

Что бы там ни доказывало это письмо или, наоборот, опровергало все инсинуации, выдвинутые его матерью против Изабеллы, ясно было одно. Его жена страстно влюблена в другого мужчину. Более того, она влюблена в него до такой степени, что даже планировала сбежать вместе с ним в Париж.

Уже одно это было достаточно унизительно. Но между строк Густаво прочитал и другое. Если Изабелла всерьез обдумывала возможность побега с Бройли, то, значит, любовник был в курсе ее нынешнего состояния. Из чего сам собой напрашивается следующий вывод: ребенок, которого сейчас носит жена, это не ребенок Густаво. Это ребенок ее любовника…

Потом Густаво снова перечитал письмо и ухватился уже за другую мысль. Ведь его содержание возможно интерпретировать и иначе. Как попытку освободиться от Бройли раз и навсегда, не выставляя их связь на всеобщее обозрение и осуждение. Предположим, Бройли сообщают, что будут любить его вечно, но в сложившейся ситуации будущего у них нет. И тогда пылкий ухажер немного усмиряется, то есть успокаивается настолько, что готов по своей воле без лишнего шума покинуть страну, ибо тоже прозревает и начинает понимать, что дальнейшая связь с Изабеллой невозможна.

Густаво тяжело вздохнул, понимая, что гадает на кофейной гуще. Точнее, хватается за любую соломинку. Он мысленно представил себе Бройли: красивые галльские черты, завидная стать. В такого мужчину любая женщина влюбится сразу же. А плюс еще и талантлив, что тоже чертовски возбуждает. Изабелла часами просиживала в его студии в Париже… Одному богу известно, что там между ними было, пока они общались наедине.

Но Густаво ведь сам отпустил ее в этот Париж, отправил словно невинного ягненка в пасть крокодила. Вот и случилось все то, что его мать подозревала с самого начала.

В течение последующего получаса Густаво опрокинул еще несколько стаканов виски и пережил самую разную гамму чувств и эмоций. Сожаление, отчаяние, наконец, дикая злоба при мысли о том, что жена сделала из него рогоносца. Он отлично понимал, что вправе, вернувшись домой, показать письмо Изабелле и тут же вышвырнуть ее вон, на улицу. Пусть убирается на все четыре стороны. А он еще старался, предложил тестю приличную сумму денег, чтобы тот снова смог встать на ноги, погасить хотя бы часть своих долгов и получить шанс бороться за свое будущее. Имея на руках такую мощную улику, как это письмо, Густаво может в два счета уничтожить репутацию своей жены и ее отца, причем навсегда. А заодно и потребовать развод, обвинив Изабеллу в супружеской неверности.

Да, все это он может проделать с легкостью, размышлял Густаво, и все в нем кипело от злости. Нет, больше он не будет вести себя как испуганный маленький мальчик, робкий и покорный, каким его сделала собственная мать.

И тут Густаво представил себе физиономию матери, мину полнейшего удовлетворения на лице Луизы, которую та скорчит, когда он сообщит ей о том, что ее подозрения насчет Изабеллы полностью подтвердились. Вот этого он уже точно не вынесет…

Можно пойти к Бройли и поговорить с ним напрямую. Сейчас Густаво знает, где тот живет. Наверное, пристрели он негодяя на месте, немногие осудили бы его за это. Но хотя бы потребовать от него, пусть скажет правду. И Густаво добился бы от него правды, а почему нет? Бройли уже больше нечего терять, и от его признания ничего не изменится. Ведь Изабелла все равно остается со своим мужем.

Эта мысль привела Густаво в чувство. Несмотря на то что его жена призналась в своей огромной любви к Бройли, она не пошла на поводу у своих чувств и не собирается сбегать вместе со своим любовником в Париж. Вполне возможно, Бройли и не знает, что Изабелла беременна. Ведь если бы она была твердо уверена в том, что отцом ребенка является Бройли, она бы уехала вместе с ним, несмотря на все последствия такого шага.

Густаво проторчал в клубе еще где-то около часа, в течение которого он почти убедил себя в том, что, какие бы отношения у его жены ни были с этим скульптором, в итоге она выбрала из них двоих его, своего законного мужа. А Бройли уже завтра отправится к себе на родину и навсегда исчезнет из их жизни.

Пошатываясь, он спустился по ступенькам клубного крыльца и медленно побрел по улице в сторону пляжа. Надо немного протрезветь и еще раз все хорошенько обдумать. Густаво понимал, он должен прийти к какому-то решению уже сегодня, прямо сейчас.

Предположим, его жена кругом виновата. Но, независимо от того, что она там натворила, сам он тоже окажется в крайне невыгодном положении, если публично объявит об ее адюльтере и вышвырнет ее из дома. Вот тогда она уже наверняка двинется в Париж к своему Бройли, что будет означать конец его брака.

У многих светских дам были и есть любовные романы, прикидывал он по пути к морю. Да и у мужчин тоже… Густаво вдруг вспомнил забавный эпизод, касающийся его отца. Оказывается, за Маурицио тоже водились грешки. Так, однажды Густаво столкнулся с ним на каком-то благотворительном балу в обществе женщины, которая всем своим видом откровенно демонстрировала окружающим, что их двоих связывают отнюдь не просто дружеские отношения.

Прикинув все за и против, Густаво пришел к выводу, что получит больше удовлетворения, если по возвращении домой объявит матери, что он провел собственное расследование и установил, что все ее подозрения беспочвенны, чем если пойдет на открытое столкновение с Изабеллой, предъявив ей письмо.

Волны без устали набегали на берег одна за другой, ударяясь о мягкий песок на пляже. Густаво еще раз вздохнул, покоряясь судьбе.

Как бы Изабелла ни была виновата перед ним, он все еще любил ее.

Густаво извлек из кармана письмо и, подойдя к самой кромке воды, разорвал его на мелкие клочки и подбросил их в воздух. Бумажки легко взметнулись вверх, словно крохотные воздушные змеи, а потом снова устремились вниз и тут же исчезли среди океанских волн.