На следующий день, переступая порог мастерской в шестом часу вечера, Изабелла трепетала от страха. Ее беспокоила не только судьба мальчика. Не меньше волновало и другое. А не есть ли столь бурный взрыв чувств со стороны Лорена, увенчавшийся поцелуем, обычной реакцией человека на чрезмерную эмоциональность всего того, что случилось вчера вечером?

– А! Вот и наша Святая Изабелла пожаловала собственной персоной! – шутливо приветствовал ее профессор Ландовски, приводя себя в порядок после рабочего дня.

– Как мальчик, профессор? – немедленно поинтересовалась Изабелла, слегка покраснев от столь неожиданного комплимента скульптора.

– На данный момент ваш драгоценный найденыш преспокойно ужинает вместе с моими детьми. Когда жена увидела его сегодня утром, валяющимся на полу, словно дохлый мышонок, – я специально позвал ее, чтобы она взглянула на найденыша, так вот, она немедленно преисполнилась, как и вы, жалостью к ребенку. Когда мальчишка наконец проснулся, она повела его в сад и там вымыла всего с ног до головы. Вдруг у него вши? Словом, отмыла хозяйственным мылом и карболкой всю грязь, после чего завернула в одеяло и уложила в кровать уже в нашем доме.

– Огромное вам спасибо, профессор. И простите меня за то, что я доставила лишние хлопоты вам и вашей жене.

– Ну, меня-то особо благодарить не за что. Будь моя воля, я бы в два счета выставил маленького бродягу на улицу, где он, впрочем, и привык обитать. Но вы, женщины, вы все такие мягкотелые, такие сердобольные. Добрые у вас сердца, одним словом. За что мы, мужчины, должны быть только благодарны вам, – неожиданно растроганно закончил Ландовски свой монолог.

– Он вам сказал, откуда он? – спросила Изабелла у профессора.

– Нет, он вообще не проронил ни слова с тех самых пор, как моя жена взяла над ним шефство. Она решила, что ребенок глухонемой.

– Нет, месье Ландовски, он не глухонемой. Он разговаривал со мной вчера вечером, когда я уже собралась уезжать.

– Правда? Как интересно! – Ландовски задумчиво покачал головой. – Выходит, что своим даром речи он больше не захотел поделиться ни с кем другим. У него еще на теле болтается какой-то кожаный мешочек. Жена обнаружила, когда стала срывать с него лохмотья. Но когда она попыталась снять и мешочек, мальчишка зарычал, словно бешеный пес, и не позволил ей даже прикоснуться к этой вещице. Что ж, поживем – увидим, как станут развиваться события в ближайшие дни. По моим прикидкам, мальчишка, скорее всего, из Польши. Узнаю, так сказать, родную кровь, – добавил он мрачно. – Всего доброго, мадемуазель.

Когда Ландовски покинул мастерскую, Изабелла повернулась к Лорену. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на нее с улыбкой.

– Скажи, ты счастлива, что о твоем маленьком найденыше позаботились должным образом?

– Да, очень. Я должна поблагодарить и тебя. Ведь ты тоже принимал участие, помог мальчику.

– Как ты сегодня, моя Изабелла?

– Со мной все в порядке, – прошептала она в ответ, стараясь не встречаться взглядом с Лореном.

– Не жалеешь о том, что произошло между нами вчера вечером? – Лорен протянул ей обе руки, и она робко взяла их в свои.

– Нет, не жалею. Ни единой секунды не жалею.

– Слава богу! – перевел он облегченный вздох и тут же увлек Изабеллу за собой на кухню, где никто не мог их увидеть через окна. А там принялся снова страстно целовать ее.

Так началась их любовная история, в сущности, совсем невинная, одни поцелуи, и только. Оба понимали, на какой риск идут. Ведь Ландовски в любую минуту мог застигнуть их врасплох. Порой он заходит в мастерскую и в неурочное время, чтобы еще немного, по своему обыкновению, поразмышлять над работой, сидя возле незаконченной статуи Христа. Лорен работал споро. Его руки буквально порхали по скульптурному изваянию Изабеллы. Он торопился побыстрее закончить ее лицо, чтобы урвать для них обоих еще пару драгоценных мгновений пребывания наедине друг с другом.

– Бог мой, Изабелла! Как же мало времени у нас с тобой осталось. Еще одна неделя, и ты навсегда исчезнешь из моей жизни, – с горечью проронил Лорен в один из вечеров, держа Изабеллу в своих объятиях. – Как я только смогу пережить разлуку с тобой?

– А я? – эхом отозвалась Изабелла.

– Когда я увидел тебя впервые, то, конечно, пришел в восторг от твоей красоты и даже решил немного пофлиртовать с тобой. – Лорен взял ее за подбородок и развернул лицом к себе, чтобы видеть глаза. – Но вот ты стала позировать, сидела тут день за днем, и я постепенно начал открывать для себя и твою душу. А потом поймал себя на мысли, что продолжаю думать о тебе и после того, как ты покидаешь мастерскую. А уж в тот вечер, когда я увидел, с каким состраданием ты отнеслась к несчастному оборвышу, я окончательно понял, что люблю тебя. – Лорен тяжело вздохнул и сокрушенно качнул головой. – Такого со мной еще никогда не было. Я вообще не верил в то, что смогу когда-нибудь полюбить. Но я полюбил, а коварная судьба распорядилась так, что я влюбился в женщину, которая принадлежит другому и которую я совсем скоро потеряю навсегда. Трагическая ситуация. Многие мои друзья-приятели из числа писателей и поэтов охотно пишут на такую тему, воспевают несчастную любовь в своих романах и стихах. А лично для меня это, к величайшему сожалению, вполне реальная история, в которой нет и грана вымысла.

– Все так! – согласилась с ним Изабелла и тоже сокрушенно вздохнула.

– Что ж, моя ненаглядная, тогда мы должны в полной мере воспользоваться тем коротким промежутком времени, который у нас с тобой еще остался.

Всю последнюю неделю своего пребывания в Париже Изабелла провела как во сне, не в силах даже думать о предстоящем отъезде. С отрешенным видом она наблюдала за тем, как горничная принесла в комнату чемодан и стала укладывать ее вещи. Изабелле казалось, что это совсем не ее вещи, что они принадлежат какой-то другой женщине, только не ей. Точно так же ее мало занимало все то, что было связано с обратной дорогой домой. Совсем не трогали страхи Марии Джорджины по поводу того, что – какой ужас! – она возвращается в Бразилию одна, безо всякого сопровождения.

– К огромному сожалению, тут уж ничего не поделаешь, – трагически вещала сеньора да Силва Коста. – Тебе пора ехать, чтобы успеть должным образом подготовиться к свадьбе. Но ты должна пообещать мне, что не станешь сходить на берег нигде, ни в одном из тех портов, где пароход будет делать остановки. Особенно в Африке.

– Обещаю! – ответила ей Изабелла с отсутствующим видом. – Не беспокойтесь, все со мной будет в полном порядке.

– Я уже беседовала с руководством судоходной компании, которой принадлежит пароход. Они пообещали, что начальник хозяйственной службы лично займется поиском среди пассажиров подходящей пожилой дамы, которая станет опекать тебя на протяжении всего вояжа.

– Спасибо за заботу, сеньора Мария, – так же бездумно поблагодарила Изабелла Марию Джорджину, надевая шляпку, уже готовая мчаться на всех парах в мастерскую профессора Ландовски. В эту минуту все ее мысли были заняты исключительно одним Лореном.

– Эйтор сказал мне, что этот скульптор почти завершил работу над твоим изваянием. Тогда твой сегодняшний сеанс в мастерской – последний. Завтра мы устраиваем прощальный ужин в твою честь. – Сеньора да Силва Коста улыбнулась.

Изабелла бросила на нее исполненный ужаса взгляд, но тут же спохватилась. Нельзя быть такой неблагодарной.

– Спасибо вам, сеньора Мария. Вы очень добры.

Но, уже сидя в машине, по пути в мастерскую профессора, она в полной мере поняла весь трагизм ситуации. Осознание того, что предстоящий сеанс, вполне возможно, станет ее последней встречей с Лореном, привел Изабеллу в состояние ступора.

Она застала Лорена в самом приподнятом настроении.

– После твоего отъезда вчера вечером я работал как проклятый почти до самого утра. Торопился закончить. И вот что у меня получилось, – добавил он с гордостью, указывая на скульптуру, завешанную от посторонних глаз полотном. – Хочешь взглянуть?

– О да! Очень хочу, – едва слышно проронила Изабелла. Ей не хотелось огорчать Лорена, огорошивать его неприятной новостью и омрачать собственными переживаниями этот столь радостный для него вечер. Он с ликующим видом стянул со статуи покрывало, являя ей и миру свое творение.

Изабелла безмолвно уставилась на собственное изображение. В первый момент ей была непонятна собственная реакция на увиденное. Впрочем, так всегда бывает, когда созерцаешь какое-то произведение искусства. Ее внешний облик, все формы и черты лица переданы исключительно точно, можно сказать, совершенно. На Изабеллу смотрело собственное лицо. Но что поразило ее больше всего, так это ощущение тишины и покоя, которое разливается вокруг, когда смотришь на статую. Лорен изобразил девушку, погруженную в глубокие раздумья.

– Я выгляжу… такой одинокой. И такой грустной… – Изабелла немного помолчала. – Она такая строгая, эта статуя. И лаконичная… Никаких излишеств.

– Ты абсолютно права. Но такова творческая манера профессора Ландовски. Так он нас учит. Именно поэтому я и тружусь под его началом в этой мастерской. Кстати, он видел скульптуру. Я показал ему сегодня вечером, прежде чем он ушел к себе. Ландовски сказал, что на сегодняшний день – это моя лучшая работа.

– Я очень рада за тебя, Лорен.

– Быть может, в один прекрасный день ты увидишь свой скульптурный портрет на какой-нибудь выставке моих работ и сразу же узнаешь себя. А мне, в свою очередь, эта скульптура будет постоянно напоминать о тебе и о тех прекрасных мгновениях, которые мы провели вместе в Париже… Когда-то, много-много лет тому назад…

– Пожалуйста, прошу тебя! Не надо! – взмолилась Изабелла, из ее груди вырвался стон, и она закрыла лицо руками. – Я не вынесу расставания!

– Изабелла, не плачь! Прошу тебя. – Лорен поспешно приблизился к Изабелле и обнял ее за плечи, пытаясь успокоить. – Если бы я мог что-то изменить, я бы так и сделал. Но не забывай. Я волен любить тебя, а вот ты не вольна в своих чувствах.

– Знаю! – вздохнула она с самым несчастным видом. – Сегодня я позирую тебе в последний раз. Перед тем как отпустить меня сюда, Мария Джорджина предупредила, что завтра семейство да Силва Коста устраивает прощальный ужин в мою честь. А уже послезавтра я сяду на пароход, который поплывет к берегам Бразилии, в Рио. К тому же ты уже все закончил, и я тебе больше не нужна. – Изабелла кивком головы указала на статую.

– О, не волнуйся! Работы еще более чем предостаточно!

Она положила голову ему на плечо.

– Что нам делать? И что вообще можно сделать в нашей ситуации?

Лорен долго собирался с мыслями, прежде чем сказать.

– Что сделать? Не возвращайся в Бразилию, Изабелла. Оставайся со мною в Париже.

Изабелла затаила дыхание, отказываясь верить своим ушам.

– Послушай! – Лорен схватил ее за руку и резким движением усадил на скамью, потом сел рядом. – Ты не хуже меня знаешь, что сейчас я не в состоянии дать тебе всего того, что может предложить твой жених. У меня на сегодняшний день лишь скромная мансарда на Монпарнасе, в которой зимой царит зверский холод, а летом стоит невыносимая духота. Условия своей жизни я могу изменить только с помощью вот этих рук. Но зато я люблю тебя, Изабелла! Клянусь всем святым, еще никто и никогда не любил так, как люблю тебя я.

Изабелла, устроившись на груди Лорена, внимала каждому его слову. Слова, словно капли живительной влаги, падали сквозь ее полураскрытые губы прямо в душу. Ах, как приятно, нежась в объятиях любимого, рисовать радужные картинки их совместного будущего. Она впервые задумалась о возможности такой перспективы, и все звучало так соблазнительно и так прекрасно, но… Но она вполне отдавала себе отчет, что, несмотря на все уговоры Лорена, она должна выбросить эти крамольные мысли из головы.

– Лорен, ты же понимаешь, я не могу принять твое предложение. Такой поступок убьет родителей. Мой брак с Густаво – это предел мечтаний для моего отца, венец всех его желаний. Всю свою жизнь он стремился к этой цели. Как же я могу так вероломно обойтись с ним? Или с моей дорогой и любимой мамой?

– Все я понимаю, Изабелла. Просто хочу, чтобы ты еще раз прочувствовала перед тем, как уехать навсегда, как сильно я желаю тебя.

– Я не такая, как ты, Лорен, – покачала головой Изабелла. – Просто мы с тобой до нашей встречи вращались в совершенно разных мирах. А может, все дело в том, что ты мужчина, а я женщина. Но как бы то ни было, а у меня на родине семья – это все. Это святое…

– Я уважаю авторитет семьи, – согласился с ней Лорен. – Но мне кажется, что в жизни каждого человека наступает момент, когда следует в первую очередь подумать о себе, а потом уже о других. Знаешь, жертва, которую ты собираешься принести на алтарь дочерней любви, слишком велика даже для самой любящей и преданной дочери. Выйти замуж без любви, прожить жизнь с нелюбимым, с человеком, который тебе не мил, лишиться обычного женского счастья, по сути, обречь себя на страдания до самой смерти, разве это справедливо?

– Но иного выбора у меня нет, – с отчаянием промолвила Изабелла.

– Я понимаю, почему ты так считаешь. Но, поверь мне, каждый человек наделен свободой воли. Именно этим мы и отличаемся от животных. И потом… – Лорен снова погрузился в молчание, тщательно обдумывая то, что он собирался сказать. – А что твой жених? Ты говорила, что он влюблен в тебя без памяти?

– Да, мне кажется, он любит меня.

– Тогда представь себе, каково будет бедолаге жить рядом с женщиной, которая никогда не сможет ответить на его чувства. Твое безразличие, осознание того, что ты вышла за него замуж исключительно из чувства долга, разве всего этого не достаточно, чтобы разрушить его душу и сделать несчастнейшим из смертных?

– Мама говорит, что со временем я сумею полюбить своего мужа. Я обязана ей верить.

– Что ж, раз так… – В ту же секунду рука Лорена соскользнула с ее плеча. – В таком случае я должен пожелать тебе долгой и счастливой семейной жизни. И на этом ставим точку. – Резким движением он поднялся со скамьи и отошел от нее, направившись к центру мастерской.

– Пожалуйста, Лорен, не надо так. В нашем распоряжении всего лишь пара часов, которые мы еще можем провести вместе, – умоляюще обратилась к нему Изабелла.

– Изабелла, я сказал все, что мог. Я признался в любви, сказал, что готов преданно служить тебе. Более того, я попросил тебя остаться в Париже со мною, не возвращаться домой. – Лорен обреченно опустил плечи. – Больше мне сказать нечего. Прости, но мне не очень приятно выслушивать от тебя речи о том, что когда-нибудь, в один прекрасный день, ты сумеешь полюбить собственного мужа.

В голове Изабеллы начался настоящий сумбур. На ум приходили самые противоречивые мысли. Сердце колотилось так, что вот-вот выскочит из груди, ноги сделались ватными. Она молча наблюдала за тем, как Лорен снова набросил покрывало на скульптуру, пряча ее от чужих глаз, словно это был какой-то близкий ему человек, только-только отошедший в мир иной. И было в этом, как показалось Изабелле, нечто символическое, нечто большее, чем чисто практическое желание защитить созданное им произведение от пыли и грязи. Она с трудом оторвалась от скамьи и направилась к Лорену.

– Лорен, прошу тебя! Дай мне время подумать… Я не могу вот так вот сразу взять и все решить. Мне надо время, чтобы обдумать…

Изабелла залилась слезами, прижимая обе руки к вискам.

Какое-то время Лорен молчал, словно что-то обдумывал сам. Но вот наконец он заговорил:

– Я знаю, что больше ты не появишься в мастерской. Но прошу тебя, умоляю, давай встретимся завтра днем где-нибудь в городе.

– Ты полагаешь, что эта встреча может что-то изменить?

– Это последнее, о чем я тебя прошу. Умоляю, назови только, где и когда.

Изабелла посмотрела ему в глаза и поняла, что не сможет отказать.

– Хорошо. У южного входа в сквер на углу Авеню Мариньи и Авеню Габриэль. Жди меня там ровно в три.

Лорен кивнул головой:

– Буду ждать. Спокойной ночи, моя ненаглядная Изабелла.

Изабелла молча покинула мастерскую. Ей нечего было больше сказать Лорену. Когда Изабелла пересекала сад, торопясь к машине, она снова наткнулась на мальчугана, которого подобрала в саду несколько дней тому назад. Ребенок стоял, задрав голову вверх, и разглядывал звезды. Она подошла ближе. Мальчик заметил ее и тотчас же улыбнулся.

– Привет! – поздоровалась она с ним. – Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Как самочувствие?

Мальчик лишь кивнул в ответ, но по выражению его лица Изабелла увидела, что он понял то, о чем она его спросила.

– Завтра я покидаю Францию. Возвращаюсь к себе домой, в Бразилию. – Изабелла достала из сумочки небольшую записную книжку и карандаш. Вырвала листок и что-то написала на нем. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, пожалуйста, свяжись со мной, ладно? Здесь мое имя и адрес моих родителей. – Она протянула листок мальчику. Тот стал внимательно читать написанное, беззвучно произнося каждое слово. Покопавшись в сумочке еще раз, Изабелла извлекла оттуда банкноту в двадцать пять франков. Она сунула деньги в руку мальчика, потом наклонилась и поцеловала его в макушку.

– До свидания, милый. И удачи тебе.

Позднее, оглядываясь в прошлое и вспоминая о том времени, которое она провела в Париже, Изабелла пришла к выводу, что больше всего ей запомнились длинные бессонные ночи, которые она коротала в комнате, деля ее с Марией Элизой. Подруга мирно посапывала на своей кровати, а Изабелла, пристроившись у окна, слегка раздвигала ночные шторы и наблюдала за тем, что происходит на улице внизу. Ночная жизнь Парижа манила к себе, обещая самые невероятные удовольствия и развлечения.

Но самой тяжелой и самой длинной стала, пожалуй, ее предпоследняя ночь в Париже. Прижимаясь разгоряченным лбом к прохладному стеклу, Изабелла снова и снова задавала себе одни и те же вопросы, могущие решительно изменить ее будущее.

Но и эта ночь в конце концов подошла к своему концу. Над городом уже занимался унылый рассвет, когда наконец было принято окончательное решение. Изабелла тихонько вскарабкалась на постель и с несчастным видом уставилась на узенькую полоску серого неба, проступившего сквозь щель в ночных шторах.

– Я пришла, чтобы сказать тебе «прощай», – сказала она и увидела, как погасла надежда в глазах Лорена, как помрачнело его лицо, словно его вдруг присыпали тонким слоем пыли.

Он молча уставился на свои ноги. Потом с усилием выдавил из себя:

– Понимаю.

– А сейчас мне пора. Спасибо, что пришел. Я желаю тебе всего самого доброго и светлого, чем может одарить человека жизнь. Не сомневаюсь, я еще услышу и о тебе, и о твоем творчестве. Уверена, люди будут с восторгом разглядывать твои скульптуры и восхищаться тем, что ты делаешь.

Изабелла поднялась со скамьи, чувствуя, как напряжен каждый мускул ее тела. Но надо держать свои чувства в узде. Она запечатлела легкий поцелуй на щеке Лорена.

– Прощай, Лорен. Да благословит тебя Бог.

Потом повернулась и стала стремительно удаляться от него.

Но буквально через пару секунд почувствовала руку на своем плече.

– Изабелла… если ты все же передумаешь когда-нибудь, знай, я буду ждать тебя. Оревуар, моя любовь.

Лорен отошел от нее и зашагал прямиком по газону в противоположном направлении.