Изабелла

Ноябрь 1927 года

Изабелла Роза Бонифацио проснулась от звука слегка шаркающих шагов чьих-то маленьких ножек по мозаичному полу. Она села на постели и глянула вниз. На полу сидела небольшая обезьянка и смотрела на нее в упор. В своих крохотных лапках, покрытых шерстью, обезьянка держала расческу. Изабелла не удержалась от смеха при виде этой картины, а обезьянка продолжала таращиться на нее своими прозрачными черными глазками, умоляя не забирать новую игрушку.

– Что, тоже решила навести красоту и причесаться? – спросила Изабелла у зверька, переворачиваясь на живот и сдвигаясь к краю кровати. – Но, пожалуйста, отдай расческу мне! – Изабелла протянула руку к обезьянке. – Это моя расческа. Мама будет недовольна, если узнает, что ты ее у меня украла.

Обезьянка слегка склонила голову набок, словно прикидывая возможные пути к отступлению. И не успела Изабелла своими длинными тонкими пальцами впиться в шерстку зверька на спине и схватить его за шиворот, чтобы вернуть себе расческу, как обезьянка пулей перепрыгнула на подоконник и тут же исчезла из виду.

Изабелла вздохнула и снова откинулась на подушки. Наверняка ей снова достанется от родителей за то, что она, ложась спать, забывает закрывать на ночь ставни в комнате. И вот результат. Расческа в перламутровой оправе была подарена ей на Рождество бабушкой. И, если Изабелла расскажет маме о проказливой мартышке, та явно не очень обрадуется. Изабелла поерзала головой по подушке и вздохнула. У нее еще теплилась слабая надежда, что мартышка обронила расческу где-то в саду, когда убегала прочь, к себе в джунгли, которые начинались сразу же за домом. Все склоны гор утопали в густой зелени.

Слабый ветерок слегка пошевелил густые темные волосы Изабеллы, и одна прядь тут же упала на лоб. Комната наполнилась приятными ароматами гуавы и лимона. Эти деревья росли прямо под окном спальни. Хотя часы на прикроватной тумбочке показывали, что еще только половина седьмого утра, но жара наступающего дня уже давала о себе знать. Изабелла глянула в окно. Ни единого облачка на стремительно светлеющем небе.

Служанка Лоен появится в комнате только через час. Придет, чтобы помочь ей одеться. А что, если воспользоваться моментом, пока все в доме еще спят, и побежать окунуться в прохладных водах великолепного бассейна, выложенного голубой керамической плиткой? Отец недавно соорудил бассейн прямо в саду возле дома.

Бассейн стал последним приобретением Антонио, и он страшно гордился им. Еще бы! Один из первых бассейнов в частных домах Рио. Месяц тому назад отец собрал у себя дома всех влиятельных друзей, чтобы похвастаться перед ними своей новой игрушкой. Гости послушно сгрудились на террасе и с восхищением разглядывали диковинное сооружение. Мужчины в дорогих вечерних костюмах и фраках, дамы в изысканных туалетах, последних новинках парижской моды, приобретенных на центральной улице города – Авенида-Рио-Бранко.

Изабелла еще тогда подумала, как смешно, что никто из этих людей не додумался прихватить с собой обыкновенный купальный костюм, что было бы вполне уместно для приема, на котором гвоздем всей программы является демонстрация бассейна. Да и сама она стояла, облаченная в какое-то парадное платье, буквально изнывая от духоты. О, как же ей хотелось в тот момент сбросить с себя свой роскошный наряд и с головой нырнуть в прохладные чистые воды, плескавшиеся внизу. Вообще-то бассейном как таковым у них в доме так никто пока и не воспользовался. Однажды Изабелла спросила у отца, можно ли ей просто окунуться в бассейн, а потом немного поплавать. На что Антонио лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, милая. Нельзя, чтобы слуги видели тебя в купальнике. Можешь плавать лишь тогда, когда никого из слуг нет рядом.

Хорошенькое условие, ничего не скажешь. Ведь слуги в их доме присутствуют везде и всегда. До Изабеллы быстро дошло, что бассейн для отца – это всего лишь еще одна дорогостоящая безделушка, с помощью которой он может пустить пыль в глаза своим приятелям. Еще одна ступенька на пути вверх, в то самое высшее общество, в которое Антонио стремился попасть всю свою жизнь.

Однажды Изабелла спросила у мамы, почему отец никогда не испытывает полного удовлетворения от того, что уже имеет. Ведь они же обитают в одном из самых красивых домов Рио, часто обедают в ресторане самого шикарного отеля города под названием «Дворец Копакабана», у них самая последняя модель автомобиля «Форд». На что мать лишь слегка пожала плечами и миролюбиво сказала:

– Видишь ли, милая, как бы твой отец ни старался, сколько бы он ни приобретал себе новых машин, сколько бы ни имел ферм, одного он не может: поменять свое имя.

К семнадцати годам Изабелла уже кое-что знала о родословной своего отца. Антонио был сыном простых итальянских иммигрантов, которые приехали в Бразилию, чтобы трудиться на плодородных землях многочисленных кофейных плантаций, раскинувшихся вокруг Сан-Пауло. Отец Антонио был не только трудолюбивым человеком, он еще и обладал незаурядным умом. Был бережлив и сумел собрать кое-какие деньги для того, чтобы купить себе собственный надел земли и начать уже свое дело.

К тому времени, как Антонио повзрослел и взял бразды правления в собственные руки, их кофейная плантация превратилась в процветающий бизнес, а потом Антонио прикупил еще три плантации. Кофе приносил хороший доход, и семья богатела из года в год. Когда Изабелле исполнилось восемь лет, отец купил красивую старинную фазенду всего лишь в пяти часах езды от Рио. Изабелла и по сей день считает фазенду своим родным домом. Затерянная высоко в горах, огромная фазенда представлялась ей благословенным уголком, манящим к себе уютом и красотой. Все самые лучшие детские воспоминания Изабеллы были связаны именно с домом на фазенде. Ничто не стесняло там ее свободы. Она могла днями резвиться на природе, ездить верхом по раздольным угодьям, раскинувшимся вокруг. Их частное владение занимало площадь более двухсот гектаров. Воистину, у нее было счастливое, беззаботное детство.

Однако для Антонио, все деловые интересы которого были сосредоточены в самом Рио, такая удаленность фазенды от города создавала массу неудобств. Изабелла вспомнила, как однажды за ужином отец стал объяснять маме, почему им все же лучше переехать в город.

– Рио – столица, вся верховная власть Бразилии сосредоточена там, все влиятельные люди тоже там. И мы обязательно должны стать частью этого сообщества.

Бизнес Антонио успешно развивался, а вместе с ним росло и его богатство. Три года спустя отец приехал на фазенду и объявил домашним, что купил дом в Космо Вело, одном из самых рафинированных районов Рио.

– Отныне все эти португальские аристократишки уже не смогут игнорировать меня. Ведь сейчас все они стали моими соседями! – воскликнул отец и громко стукнул кулаком по столу.

А Изабелла с мамой только обменялись испуганными взглядами, со страхом представив, что вскоре им придется покинуть любимый дом в горах и переехать жить в большой город. Однако обычно послушная мать на сей раз проявила твердость характера и настояла на том, чтобы фазенду Святой Терезы не продавали. По крайней мере, на будущее у них сохранится место, где можно спокойно пересидеть невыносимую жару летних месяцев в Рио.

– Но зачем, мама, зачем он это делает? – расплакалась Изабелла, когда вечером мама зашла к ней в комнату, чтобы поцеловать перед сном. – Мне так хорошо здесь. Я никуда не хочу уезжать с фазенды.

– Папа стремится в Рио, потому что одного богатства ему мало. Ему недостаточно того, что по своему состоянию он уже сравнялся с самыми знатными португальскими фамилиями. Теперь он хочет быть принятым в их обществе на равных. Чтобы они уважали его как своего.

– Ах, мама! Даже я понимаю, что для всех этих надутых столичных снобов мы навсегда останемся упрямыми итальяшками из Сан-Пауло. Никогда ему не добиться равного с ними положения.

– Кто знает, кто знает, – устало бросила в ответ мать. – До сих пор твоему отцу удавалось добиться всего, чего он хотел.

– Мы даже не знаем, мамочка, как там себя вести, в этом высшем обществе, – воскликнула Изабелла. – Я почти всю жизнь прожила в горах. Боюсь, мы не сможем оправдать папиных ожиданий.

– Твой отец уже ведет переговоры с сеньорой Натальей Сантос. Она происходит из аристократической португальской семьи. Семейство в наши дни переживает далеко не лучшие времена. Вот она и зарабатывает себе на жизнь тем, что дает уроки этикета, обучает таких, как мы, правильно себя вести в высшем свете Рио. Кстати, она же может и ввести нас в круг своих аристократических знакомых.

– Словом, из нас хотят сделать кукол. Нарядить в роскошные платья, чтобы мы научились правильно говорить и правильно пользоваться вилкой и ножом, да? Уж лучше умереть, чем превратиться в жалкую марионетку!

Изабелла презрительно фыркнула, демонстрируя всю степень своего возмущения.

– Частично ты права, – издала короткий смешок Карла, откровенно забавляясь негодованием дочери. В ее живых карих глазах вспыхнули веселые искорки. – Но не забывай, Изабелла. Ты не только единственная и любимая дочь своего отца. Ты еще и та курица, которая может снести ему золотое яйцо. Ты же у нас настоящая красавица. И твой отец не сомневается, что когда ты расцветешь в полную силу, то с такой внешностью наверняка сумеешь заполучить себе выгодную партию.

Изабелла в ужасе глянула на мать.

– Ты хочешь сказать, что папа вознамерился использовать меня как обычную разменную монету для достижения своих целей? Я ни за что не соглашусь на это! – Изабелла перевернулась на живот и стала ожесточенно лупить по подушке кулачками.

Карла подошла к постели и, пристроив свою дородную фигуру на краешке кровати, осторожно погладила дочь по спине.

– Все не так страшно, как тебе кажется, милая. Поверь мне, – успокоила она ее.

– Но мне же еще только пятнадцать лет. И я хочу выйти замуж по любви, а не по расчету. А эти португальцы, они все такие бледнолицые, тощие… К тому же лентяи. Итальянцы мне нравятся больше.

– Нельзя так говорить, Изабелла. В каждом народе есть и хорошие, и плохие люди. Уверена, твой отец подыщет тебе такую партию, которая придется тебе по душе. Рио ведь огромный город.

– Я все равно не пойду замуж за португальца!

Карла наклонилась к дочери и поцеловала ее в шелковистые темные волосы.

– Одно могу сказать, доченька! Характером ты пошла в своего отца. Спокойной ночи, милая.

И вот минуло три года. Но ничего во взглядах Изабеллы с тех пор, как состоялся тот давний разговор с матерью, не поменялось. Да и в семье все осталось прежним. Отец, снедаемый безмерным честолюбием, мама, как всегда нежная и покорная. Высшее общество Рио, все такое же чопорное и неприступное, как и двести лет тому назад. И португальские мужчины, все как один, такие же сухопарые, поджарые и малопривлекательные.

Однако их новый дом в Космо Вело напоминал картинку с выставки. Гладкие оштукатуренные стены цвета охры, высокие подъемные окна, удобная планировка, просторные, красивые комнаты, обставленные в полном соответствии с пожеланиями и вкусами отца. Он же настоял и на том, чтобы в доме появились все самые новейшие бытовые удобства: телефон, ванные комнаты наверху. А сад, окружающий дом снаружи, своим великолепием мог вполне посоперничать со знаменитым столичным ботаническим садом.

Вилла носила имя «Дворец принцессы», в честь принцессы Изабеллы, которая якобы однажды останавливалась в этих краях, чтобы напиться воды из источника на реке Кариока, которая как раз протекала по территории имения. Этому источнику приписывались в народе всякие чудодейственные и целебные свойства.

Несмотря на всю роскошь окружающей обстановки, Изабелла все время ощущала на себе гнетущее воздействие горы Корковадо. Она взметнулась ввысь прямо за их домом и буквально подавляла собой все вокруг. Изабелла задыхалась в этой атмосфере, ей не хватало чистого свежего воздуха, как у них на фазенде, широких пространств, свободных просторов.

Как только семья Бонифацио переселилась в Рио, сеньора Сантос стала ежедневной наставницей Изабеллы и принялась рьяно обучать ее всем тонкостям великосветского этикета. У нее Изабелла научилась, как надо правильно входить в помещение – спинка прямая, головка высоко вскинута вверх, словом, не входить, а вплывать, грациозно и с достоинством. Она выучила назубок все генеалогические древа наиболее известных аристократических семейств Рио. Плюс уроки французского, игра на пианино, занятия по истории искусств и европейской литературе. И чем глубже погружалась Изабелла в изучение культуры Старого Света, тем сильнее он манил ее к себе.

Однако самым трудным стало для Изабеллы требование сеньоры Сантос напрочь забыть родной итальянский язык, на котором мать учила ее разговаривать с самой колыбели. Изабелле и сейчас с трудом удавалось разговаривать на португальском без итальянского акцента.

Иногда она разглядывала себя в зеркало и с трудом сдерживала смех. Несмотря на все титанические усилия Натальи Сантос стереть из памяти все, что было связано с ее происхождением, истинная итальянская кровь проступала уже в самих чертах ее лица. Безукоризненный цвет лица, нежная кожа, покрытая ровным, слегка смуглым загаром под лучами высокогорного солнца, хотя сеньора Сантос постоянно напоминала держаться подальше от солнечного света, словом, прекрасное лицо в обрамлении густых темных кудрей, волной рассыпавшихся по плечам. А уж огромные карие глаза красноречивее всяких слов свидетельствовали о тех пленительных, исполненных страстью ночах в горах Тосканы, где и была ее настоящая родина.

Пухлые губы выдавали в Изабелле чувствительную натуру, а пышная грудь отчаянно сопротивлялась, когда ее зашнуровывали в жесткий корсет на косточках. Каждое утро Лоен, пыхтя от усилий, пыталась загнать цветущую плоть своей юной хозяйки в тугие объятия корсета, и всякий раз Изабелла невольно думала при этом, что и вся ее жизнь похожа на этот корсет. Ее буквально силой загоняют в какие-то узкие рамки условностей, совсем ей не свойственных. Подобно дикому зверю, неукротимому и страстному, Изабелла чувствовала себя попавшей в клетку.

Она проследила взглядом, как крохотная ящерица геккон молнией мелькнула по потолку из одного угла в другой. А ведь эта маленькая проказница, подумала Изабелла, тоже может ретироваться через открытое окно, как недавно удрала от нее обезьянка. Итак, впереди новый день, еще один день, в течение которого ее, как того цыпленка, перед тем как сунуть его в духовку, станут натирать всякими разными специями, перевязывать крылышки и прочее. Впрочем, высший свет Рио, он будет пострашнее любой духовки. Вот наставники и стараются изо всех сил, пытаясь заставить Изабеллу забыть о своей врожденной доброте и сердечности. Зато они сделают из нее настоящую светскую даму, как о том мечтает отец.

На следующей неделе планы отца касательно ее будущего вступят в, так сказать, решающую фазу их реализации. Изабелле исполняется восемнадцать лет, и все готово к тому, чтобы она с помпой дебютировала в высшем свете Рио. По такому случаю устраивается шикарный прием в самом красивом отеле города под названием «Дворец Копакабана».

А потом, и Изабелла хорошо понимала это, ее заставят выйти замуж за того, кого выберет ей отец, если посчитает, что это лучшая партия из всех возможных. А уж после замужества у нее будут отняты и те малые крохи свободы, которые есть сейчас, причем безвозвратно и навсегда.

Часом позже в дверь спальни раздался негромкий стук. Пришла служанка Лоен.

– Доброе утро, сеньорита Изабелла. Сегодня оно просто чудесное! – пропела Лоен, входя в комнату.

– Разве? – раздраженно бросила в ответ Изабелла.

– Вставайте же! Пора одеваться. У вас сегодня очень напряженный день.

– Правда? – притворилась несведущей Изабелла, хотя не хуже Лоен помнила и знала почти наизусть весь распорядок грядущего дня.

– Знаете что, моя голубушка-хозяюшка, перестаньте меня разыгрывать, – строго предупредила ее Лоен, назвав Изабеллу «голубушкой». Этим именем, которая она дала Изабелле, еще когда они обе были детьми, Лоен пользовалась исключительно в тех случаях, когда они с молодой хозяйкой оставались наедине. – Вы не хуже меня знаете, что в десять у вас урок игры на фортепьяно, потом приходит учитель французского. А после обеда приедет мадам Дюшан. Последняя примерка вашего бального платья.

Изабелла закрыла глаза и сделала вид, что не слышит.

Но Лоен это ни капельки не смутило. Она подошла к кровати и слегка потрясла Изабеллу за плечо.

– Что с вами? Уже через неделю вам исполняется восемнадцать лет. Ваш отец устраивает по этому поводу великолепный бал. Весь Рио будет там! А вы совсем не рады?

Изабелла не ответила.

– Какой наряд предпочтете на сегодня? Кремовый или голубой? – продолжала тараторить Лоен.

– Все равно!

Лоен спокойно направилась к комоду и шифоньеру и так же молча повесила на спинку кровати все вещи, отобранные по собственному вкусу.

Изабелла нехотя оторвалась от подушек и села на постели.

– Прости меня, Лоен. У меня сегодня с самого утра дурное настроение. А все потому, что рано утром в спальню прокралась обезьянка и утащила мою расческу, подарок бабушки. Наверняка мама рассердится, когда узнает, что я снова забыла закрыть окна на ночь.

– Какой ужас! – испуганно округлила глаза Лоен. – Обезьяна утащила в джунгли вашу красивую расческу в перламутровой оправе? И сколько раз вам твердили, что на ночь надо закрывать не только окна, но и ставни!

– Да твердили, твердили, сто раз, наверное, – миролюбиво согласилась с ней Изабелла.

– Попрошу наших садовников поискать в саду под вашими окнами. Вдруг расческа еще там?

– Спасибо тебе, Лоен, – обрадовалась Изабелла, послушно вскидывая руки вверх, а служанка принялась стягивать с нее ночную сорочку.

За завтраком Антонио Бонифацио скрупулезно изучал список гостей, приглашенных на прием по случаю восемнадцатилетия дочери во «Дворце Копакабана».

– Молодец сеньора Сантос! Действительно постаралась, – одобрительно хмыкнул он, пробежав еще раз глазами весь список. – Собрала лучшее из лучшего, что имеется в Рио на сегодняшний день. Кстати, большинство, кому были разосланы приглашения, приняли их. Разве что семья Карвальо Гомес будет отсутствовать. И Рибейрос Барселлос тоже. Извиняются, ссылаются на свою чрезмерную занятость. – Антонио картинно вскинул брови, давая понять жене и дочери, что уж кого-кого, а его не проведешь подобными отговорками.

– Они сами пока не ведают, что теряют. – Карла ласково погладила мужа по плечу. В глубине души она прекрасно понимала, что отказом ответили Антонио две самые знатные семьи Рио-де-Жанейро. – В городе только и разговоров будет, что про прием и бал. Наверняка слухи дойдут и до них.

– Очень на это надеюсь, – недовольно буркнул Антонио. – Столько денег уже вбухал в это мероприятие. Зато ты, моя принцесса, будешь в центре всеобщего внимания.

– Да, папа. Большое тебе спасибо.

– Изабелла, не называй меня «папой». Ты же знаешь, надо говорить по-португальски, «паи», – не преминул поправить он дочь.

– Прости, паи. Но так трудно отвыкать от старых привычек, усвоенных еще с детства.

– Ну, я пошел. – Антонио аккуратно свернул газету и поднялся из-за стола. Кивком головы попрощался с женой и дочерью. – Буду у себя в конторе. Надо же кому-то зарабатывать деньги, чтобы платить за все увеселения.

Изабелла проследила глазами за фигурой отца, скрывшейся за дверью. Какой он все еще красивый, подумала она. Высокий, элегантный, с густой шевелюрой темных волос, едва тронутых на висках сединой.

– Паи очень переживает, – вздохнула она, обращаясь к матери. – Неужели он так волнуется из-за этого дурацкого приема? Как думаешь, мама?

– Твой отец, Изабелла, постоянно пребывает в состоянии волнения. И у него для этого всегда находится веский повод. Прием в твою честь, урожай кофе на наших плантациях, еще что-нибудь… Уж такой он у нас беспокойный человек. – Карла тоже вздохнула. – Мне пора. У нас с сеньорой Сантос назначена встреча на утро. Хотим еще раз обсудить все детали предстоящего праздника во «Дворце Копакабана». Сеньора Сантос хочет, чтобы ты тоже присоединилась к нам после уроков музыки и французского. Пройдемся еще раз вместе по всему списку приглашенных.

– Но мама! – издала недовольный стон Изабелла. – Я и так помню весь этот список наизусть, от первой до последней фамилии.

– Знаю, милая, знаю. Однако лишний раз проверить себя не помешает.

Карла уже приготовилась уйти, но тут, что-то вспомнив, снова повернулась к дочери:

– Совсем забыла тебе сказать. Моя дорогая кузина София приходит в себя после очень серьезной болезни. Я пригласила Софию вместе с ее тремя детишками погостить у нас на фазенде. Пусть поживет там, пока окончательно не окрепнет. А как ты знаешь, в доме там из слуг остались только Фабина и ее муж. Придется отправить им в помощь Лоен. Надо же кому-то присматривать за детьми, пока София будет набираться сил. Скорее всего, уже к концу этой недели Лоен уедет на фазенду.

– Как так, мама? – искренне возмутилась Изабелла. – Она уедет буквально накануне бала. И что я стану делать без нее?

– Мне жаль, Изабелла, что все так получается. Однако другого выхода я не вижу. Но здесь остается Габриела. Думаю, она вполне справится и поможет тебе во всем, что будет нужно. А сейчас мне пора, иначе опоздаю на встречу. – Карла ласково потрепала дочь по плечу и тоже покинула столовую.

Изабелла откинулась на спинку стула и принялась мысленно переваривать ту неприятную новость, которую только что сообщила ей мать. Конечно, остаться без своей верной подружки и союзницы, да еще накануне такого важного события, можно сказать, самого важного в ее жизни, это ужасно. И как тут прикажешь не расстраиваться?

Лоен родилась у них на фазенде. Ее африканские предки трудились рабами на тамошних кофейных плантациях. Когда в 1888 году в Бразилии отменили рабство, многие бывшие рабы тут же побросали свои орудия труда и, оставив своих бывших хозяев, подались на вольные хлеба. Но родители Лоен решили остаться на фазенде и продолжали трудиться на прежних хозяев. Это была богатая португальская семья. Однако с ликвидацией рабского труда дела на плантации пошли не столь блестяще, как бывало раньше. И в конце концов семейство вынуждено было продать свою фазенду. Отец Лоен воспользовался удобным моментом и тоже решил податься в бега, исчезнуть из семьи в неизвестном направлении. Он ушел из дома ночью, бросив на произвол судьбы жену Габриелу и их девятилетнюю дочь.

Спустя несколько месяцев имение купил Антонио. Карла пожалела бедную женщину и уговорила мужа оставить их с дочерью на фазенде в качестве домашней прислуги. А спустя три года Лоен вместе с матерью переехала вслед за своими новыми хозяевами в Рио.

Несмотря на то что Лоен была всего лишь служанкой, детские годы на затерянной в глуши фазенде Изабелла провела вместе с ней. Поскольку других детей одного с ними возраста на фазенде было совсем мало, девочки быстро сдружились и крепко привязались друг к другу. Лоен была лишь немного старше Изабеллы, но умна и сообразительна не по годам. Она стала самой верной советчицей и преданной наперсницей для своей юной хозяйки. А Изабелла, в свою очередь, желая как-то наградить и поощрить подружку за преданность, взялась обучать Лоен грамоте. Долгими, душными летними вечерами они занимались на фазенде чтением и письмом.

Что ж, со вздохом подумала Изабелла и отхлебнула из своей чашки кофе, будет хоть кому писать письма.

– Вы уже позавтракали, сеньорита? – спросила у нее Габриела, появившись в столовой и отвлекая Изабеллу от невеселых мыслей. Она бросила на молодую хозяйку сочувственный взгляд, из чего следовало, что Габриела была уже в курсе ближайших планов Карлы.

Изабелла глянула на низкий сервант у стены, заставленный вазами со свежими плодами манго, фиги, абрикоса, корзинкой, наполненной свежайшим хлебом. Всей этой провизией, мелькнуло у Изабеллы, можно при желании накормить целую улицу. А здесь всего лишь три человека.

– Да, можешь убирать со стола. Мне жаль, Габриела, что у тебя прибавится работы после отъезда Лоен, – добавила она.

Габриела лишь пожала плечами со стоическим выражением лица.

– Знаю, моя дочь тоже расстроится, что не сможет в день вашего рождения быть рядом с вами и помочь со всеми приготовлениями. Но мы как-нибудь управимся и без нее.

Габриела стала собирать посуду, а Изабелла взяла в руки газету, лежавшую на столе, и раскрыла ее. На первой полосе красовалась большая фотография Берты Лутц, ярой феминистки и защитницы прав женщин. Она вместе со своими сторонниками пикетировала здание городской ратуши. Сеньора Лутц начала свою борьбу за равноправие женщин в Бразилии шесть лет тому назад. Ее главное требование – предоставить равные избирательные права как мужчинам, так и женщинам. Изабелла с живым интересом наблюдала за ее усилиями. Ей даже стало казаться, что для бразильских женщин очень скоро наступят новые времена. Что же до нее самой, то она по-прежнему оставалась дочерью своего отца, человека, напрочь увязнувшего в прошлом и свято верящего в то, что главное для женщины – это удачно выйти замуж и тем самым упрочить свой социальный статус, а потом, в положенный срок, произвести на свет здоровое потомство.

После переезда в Рио Антонио и вовсе сделал из своей драгоценной доченьки настоящую пленницу. Ей даже не позволялось выйти за пределы дома без сопровождения компаньонки в лице взрослой женщины. Отец, кажется, даже не понимал того, что другие девушки ее возраста, с которыми у нее была возможность познакомиться на всяких официальных чайных церемониях и которые, поскольку они числились в подругах у сеньоры Сантос, считались вполне благонадежными и из приличных семей, вели себя в духе времени, а не вопреки ему. Они, как и их родные, шагали в ногу со всеми нововведениями двадцатого века.

Взять, к примеру, ее подругу Марию Элизу да Силва Коста. Происходит из старинного аристократического португальского рода. Однако ее родные вовсе не порхают, как наивно полагает отец, по великосветским гостиным Рио, перемещаясь с одной вечеринки или раута на другое светское мероприятие. Пышный королевский двор со всеми его условностями, куда всеми фибрами души рвался Антонио, мечтая стать его частью, уже давно канул в Лету. А сама старая португальская аристократия выбивается из последних сил, чтобы не раствориться и не исчезнуть окончательно в стремительно меняющемся мире.

Мария Элиза – одна из немногих девушек, с которой у Изабеллы есть что-то общее. Между прочим, отец Марии, Эйтор, зарабатывает на жизнь как признанный и востребованный в обществе архитектор. Именно он стал победителем конкурса и выиграл право на сооружение монумента Христа Искупителя, который планируют воздвигнуть на горе Корковадо, той самой, что взметнулась ввысь прямо за их домом. Семейство да Силва обитает в Ботафого, и, когда глава семейства посещает Корковадо для того, чтобы провести наверху нужные обмеры для будущего памятника, дочь всегда сопровождает его до Космо Вело, пользуясь возможностью навестить Изабеллу, а дальше отец отправляется трамваем на горный склон. Вот и сегодня подруга должна наведаться во второй половине дня.

– Сеньорита, вам еще что-нибудь подать? – спросила Габриела, уже стоя в дверях с тяжелым подносом в руках.

– Нет, спасибо, Габриела. Ничего не надо. Можешь быть свободна.

Служанка ушла, а через пару минут Изабелла тоже поднялась из-за стола и вышла из столовой.

– Ты, наверное, очень волнуешься накануне своего торжества? – спросила у нее Мария Элиза, когда они уселись вдвоем в тени густой тропической растительности, которая так и норовила проникнуть в их ухоженный сад извне. Наступление интервентов сдерживали крепкие руки небольшой армии садовников, следящих за цветниками и розариями вокруг дома. Здесь все содержалось в образцовом порядке. Но уже прямо за оградой по всему периметру участка начинались самые настоящие джунгли, которые сплошным массивом поднимались все выше и выше до самой вершины Корковадо.

– Если честно, то жду не дождусь, когда все это закончится, – призналась подруге Изабелла.

– А я вот, напротив, жду этот вечер с нетерпением, – улыбнулась в ответ Мария Элиза. – Среди гостей должен быть и Александро Медейрос, я от него просто без ума. Буду на седьмом небе от счастья, если он вдруг пригласит меня на танец. – Она отхлебнула из стакана со свежевыжатым соком апельсина. – А тебе уже кто-нибудь приглянулся из молодых людей? – Мария Элиза бросила на Изабеллу выжидательный взгляд.

– Нет. К тому же я точно знаю, что папа захочет выдать меня замуж за того, кого он выберет сам.

– О боже! Какой же он ретроград! Знаешь, мне просто повезло с отцом. Он ведь придерживается самых современных взглядов, хотя и витает все время в облаках со своим Христом. Что я тебе сейчас скажу! – Мария Элиза понизила голос и перешла на шепот: – Вообще-то мой папа – атеист. И вот представь себе, занимается сейчас возведением самой большой статуи Христа Искупителя во всем мире.

– Может, под влиянием этого проекта его взгляды изменятся? – предположила Изабелла.

– Вчера вечером я случайно подслушала их разговор с мамой. Отец сказал, что собирается в Европу, чтобы поискать там скульптора, которому можно будет сделать заказ на саму статую. Предполагается, что поездка будет долгой, и поэтому папа намеревается взять с собой в это путешествие всех нас. Представляешь, Изабелла? Мы своими глазами увидим все выдающиеся памятники Флоренции, Рима и, само собой, Парижа. Правда здорово?

Мария Элиза весело наморщила свой носик, покрытый веснушками, в предвкушении всего того, что ждет ее в Европе.

– Ах, Европа! – воскликнула Изабелла, поворачиваясь лицом к подруге. – Знаешь, я почти готова возненавидеть тебя за это. Ведь увидеть Старый Свет – это мечта всей моей жизни. Особенно Флоренцию, откуда моя семья родом.

– А почему бы тебе не отправиться вместе с нами, если такая поездка состоится? Хотя бы на какое-то время… И мне будет веселее. А так для общения только два младших брата рядом. Что скажешь?

Глаза Марии Элизы вспыхнули от радостного возбуждения.

– Скажу, что идея просто замечательная. Но папа наверняка ответит мне отказом, – ответила подруге Изабелла. – Если он не позволяет мне даже по улице ходить одной, то как же он пустит меня одну в Европу, через океан? К тому же я нужна ему здесь, в Рио. Он хочет как можно быстрее выдать меня замуж.

Изабелла машинально раздавила туфелькой муравья, случайно заползшего под подошву.

На подъездной дороге к дому послышался шум подъезжающей машины. Отец Марии Элизы приехал, чтобы забрать дочь.

Мария Элиза быстро подхватилась с места и горячо обняла подругу.

– До встречи на твоем балу, Изабелла. До четверга!

– До встречи.

– Адью, моя дорогая! – пропела Мария Элиза, быстро удаляясь по садовой дорожке в сторону машины. – И не беспокойся! Я обязательно что-нибудь придумаю, вот увидишь!

Мария Элиза убежала, а Изабелла осталась сидеть на лавочке, размышляя о том, как было бы здорово увидеть собственными глазами Дуомо, главный кафедральный собор Флоренции, и знаменитый фонтан Нептуна. Больше всего из тех уроков, которые организовала для нее сеньора Сантос, она любила занятия по истории искусства. Для обучения основам живописи был даже специально приглашен профессиональный художник. Он научил Изабеллу рисованию, умению обращаться с красками. Те часы, которые она проводила в его просторной, наполненной воздухом студии при Национальной академии живописи, пожалуй, были самым счастливым ее времяпрепровождением с тех самых пор, как они переехали в Рио.

Художник занимался также и лепкой, был скульптором. Он позволил и Изабелле поработать руками, разминая ком красной глины. Она до сих пор ощущает на своих пальцах слегка влажную мягкость и эластичность этого материала, податливость, с которой глина готова принять любую форму.

– Да у вас самый настоящий талант, – одобрительно кивнул головой наставник, когда она показала ему весьма далекую от оригинала фигурку Венеры Милосской. Насколько искренними были его слова, Изабелла не задумывалась. Ей просто нравилась сама атмосфера, царящая в студии, и, когда в конце концов уроки по живописи подошли к концу, она очень скучала по этим своим еженедельным посещениям мастерской художника.

С террасы ее окликнула Лоен. Сообщила, что приехала мадам Дюшан, чтобы провести последнюю примерку бального платья.

Пришлось отложить на время мечты о Европе и обо всех тех культурных богатствах, которые там имеются. Пусть пока эти мечты уносятся в джунгли. Изабелла поднялась со скамейки и направилась к дому.