34

С утра первым делом принесли предварительный отчет судмедэкспертизы. В нем подтверждался уже известный Чендлеру факт: все шесть жертв были задушены веревкой, правда, каждый раз разной, что не очень хорошо для расследования. Больше ничего интересного, разве что наручники, столь бережно спасенные им из огня, оказались пустышкой. Пожар уничтожил все следы ДНК и отпечатки пальцев – а жаль, тогда бы стало известно, кто именно был в них закован. Также в отчете говорилось, что убийца – правша, однако это ничего не давало, так как и Гэбриэл, и Хит были праворукими. Анализ крови на других уцелевших инструментах показал совпадение с ДНК некоторых жертв, но не выдал убийцу: пластиковые ручки, расплавившись, превратились в бесформенную массу вроде тех посмертных масок, что сделали для опознания трупов.

Степень разложения была велика, поэтому удалось определить только то, что самая последняя жертва – худощавый мужчина тридцати с небольшим лет – погиб три-четыре недели назад. На обеих ногах – сросшиеся переломы, полученные, очевидно, задолго до встречи с убийцей. Иных травм и следов пыток нет, а значит, их маньяк не настолько садист, как казалось вначале. С другой стороны, человек, отправивший в могилу по меньшей мере шестерых несчастных, нормальным быть не может по определению.

Другие пять трупов были куда старше, самому раннему – не менее двух-трех лет. От него остались только истлевшая одежда и кости. Для опознания требовалось привлекать стоматологические архивы, а это процедура долгая, сплошь завязанная на бюрократии. Последний вывод, указанный в отчете, также был Чендлеру известен: лоскут рубашки, обнаруженный на рукояти заступа, действительно принадлежал Хиту.

Неужели он настолько глуп, чтобы вот так бросить столь важную улику? Конечно, он не рассчитывал, что могилы найдут, но все же? Ему пришлось быстро закапывать последний труп, пока очередная жертва – Гэбриэл – томилась взаперти в сарае? Но у Хита ведь не конвейер, да и тому трупу уже несколько недель. Или он все это время хранился где-нибудь? В такую жару он непременно провонял бы на всю хижину. Да и зачем его держать? Вскрытие не показало никаких следов посмертного вмешательства, ни сексуального, ни какого-либо еще. Хит, конечно, не гений, но и для него такое поведение – верх глупости. А значит, вывод напрашивался только один.

Вопреки голосу рассудка, Чендлер отправился к Митчу. Тот, как обычно, сидел, закрывшись в Чендлеровом кабинете. Шторы были плотно задернуты, и он сосредоточенно смотрел на стену, куда проецировалась карта Уилбрука и холма Гарднера, делая вид, будто не мучается похмельем.

Чендлер не стал тратить время на приветствия и начал сразу в лоб:

– У меня есть версия.

Митч, поморщившись, закрыл глаза, но не ответил.

– Я тут думал про рубашку…

– Погоди, сначала про вчерашнее, – перебил его Митч.

Чендлер не хотел это обсуждать – да и незачем.

– Забудь про вчерашнее.

В кабинете было не продохнуть от жары и духоты.

– Ладно, говори, что там у тебя, – кивнул Митч.

– Мне кажется, Гэбриэл пытается подставить Хита.

Митч не реагировал, поэтому Чендлер продолжил:

– Все подстроено так, чтобы подозрение падало на Хита. Мы нашли его рубашку на заступе и, исходя из этого, заключили, что он там был. Но ты же видел предварительный отчет судмедэкспертов. Самому свежему трупу три-четыре недели.

Митч медленно кивнул.

– Допустим, и что?

– А то, что землю вокруг тела разрыли позднее, в ней еще сохранилась влага. Следовательно, либо жертву захоронили спустя несколько недель после смерти – едва ли убийца хранил бы труп столько времени, в такую жару находиться с ним в одном помещении было бы невозможно, – либо могилу перекопали, причем совсем недавно. Зачем? Единственное логичное объяснение: чтобы подбросить улики.

Чендлер надеялся, что Митч хоть немного подумает над его версией, но тот сразу отпарировал:

– Гэбриэл добрался до участка первым. А потом добровольно сдался.

– Верно. Однако, если верить Хиту, у него просто не было возможности попасть сюда быстрее. Именно поэтому он пытался угнать машину.

– А где гарантия, что, угнав ее, он бы направился в участок? Это все слова, сержант, а на слово я ему не верю. Все улики указывают на Хита. Однако, пока у нас нет железобетонных доказательств, будем держать обоих здесь.

– Ты ошибаешься. Хит невиновен.

– Сержант, вы хватаетесь за соломинку.

– Да не сообщники они, глупости все это.

Митч не стал повышать голос, зато четко чеканил каждый звук:

– Мы предъявляем обвинения и Баруэллу, и Джонсону. Точка.

Забавно, не будь всей этой истории, первая исповедь Сары состоялась бы как раз в это время. Чендлер зашел в церковь, где наспех собранный магистратский суд намеревался слушать о грехах куда более тяжких, чем могла совершить его дочь.

Для проведения слушания вертолетом доставили магистрата Эленор Уайт. Почтенная дама занимала эту должность уже двадцать пять лет, но даже строгий костюм и тугой пучок, стягивавший седые волосы, не могли скрыть ее возбуждения. Ничего подобного в ее карьере до сих пор не случалось. Чего уж говорить, Уилбрук впервые за многие годы оживился. Оказалось, что болезненный интерес к смерти не перебить ни ярмарками, ни аттракционами.

Чендлеру отводилась роль обычного наблюдателя. Перевозкой и охраной обвиняемых под строгим надзором адвокатов занимались люди Митча. С особой осторожностью Гэбриэла и Хита вывели из камер и рассадили по разным машинам, каждого на заднее сиденье, в сопровождении двух полицейских. Улучив момент, Чендлер оттеснил Йохана и первым уселся рядом с Гэбриэлом. Верзила метнул на сержанта недовольный взгляд, но поскольку был ниже званием, а начальник уже уехал в головной машине с Хитом (тот, узнав, куда его везут, начал сопротивляться, и его пришлось запихивать силой), спорить не стал. Теснясь на заднем сиденье, Чендлер следил за поведением Гэбриэла, однако ничто в нем тревоги не выдавало. Он только ерзал – видимо, ему было скользко на кожаных сиденьях.

До церкви доехали без происшествий. Чендлер сопроводил обвиняемого в тесный вестибюль; тот не сопротивлялся. Народу – полицейских и конторских служащих – набилось много, отчего дышать было тяжело. За задержанными следили пристально, они же смотрели только друг на друга, ожидая, пока их вызовут. Чендлер понимал, что весь процесс – чистая формальность. Им зачитают обвинение, они, конечно же, скажут, что невиновны, только под залог их не выпустят: некому поручиться, да и велик риск побега.

Первым вызвали Хита. Чендлер сопроводил его вместе с явно невыспавшимся адвокатом в зал.

Обстановка внутри напоминала дешевые школьные спектакли, в которых играла Сара. Сиденья в беспорядке раздвинули, чтобы уместить побольше полицейских и прессы. Места все равно не хватало, репортеры шатались туда-сюда с блокнотами в руках в поисках позиции, откуда удобнее всего наблюдать за процессом. Для солидности из дома преподобного, жившего по соседству, приволокли массивный стол красного дерева. Почтенный судья Уайт восседала за ним в гордом одиночестве; компанию ей составляли только стопки отчетов и улик. Объявив начало слушания, она взяла себя в руки. Ровным и четким голосом она зачитала Хиту обвинение в убийстве – все шесть пунктов. Хит сквозь слезы твердил, что это не он. Репортеры не преминули пометить у себя: обвиняемый находится под большим давлением, но не раскаивается. Когда пришло время ответного слова, Хит твердо, хоть и не без дребезжания в голосе, заявил: «Не виновен». Чендлер не сомневался в его правдивости, однако поделать ничего не мог. Оставалось лишь найти доказательства, которые помогли бы снять обвинения.

Когда официальная часть закончилась, адвокат потребовал отпустить Хита под залог, ему отказали. Обвиняемого вывели из зала и усадили на потрепанную скамью, стоявшую возле стены.

Настала очередь Гэбриэла. Он сидел не на скамье, а, съежившись, покачивался на широком каменном подоконнике. Свет, лившийся через витраж, обдавал его голубоватым сиянием. От маски спокойствия не осталось и следа. Митч подошел и положил руку парню на плечо: вставай, мол. Тот не пошевелился. Чендлер решил помочь, но тут Гэбриэл распрямился и, вскинув голову, поднялся. Он смотрел не на Митча и даже не на массивные двери, за которыми располагался суд, а на Хита.

Процессия двинулась. Митч раздвигал толпу, а Гэбриэл плелся рядом, подобно смертнику, который готовится встретиться с палачом. В звенящей тишине только гулко звучали его шаги. Когда подозреваемые поравнялись (их разделяло не больше метра – в последний раз они были так близко друг к другу, когда боролись на краю обрыва), Чендлер приготовился открывать двери.

В мгновение ока Гэбриэл вырвался на свободу. Пригнувшись, он ушел от руки Митча и кинулся к Хиту. Наручники, сковывавшие его запястья, полетели на пол.

Такого рывка не ожидал никто. Чендлер ошеломленно моргал, как будто только что увидел фокус с освобождением из цепей, остальные присутствующие тоже напоминали пораженных цирковых зрителей. Гэбриэл набросился на Хита, повалил его на пол и попытался вспороть ему горло ключами. Вопли Хита вывели Чендлера из ступора. Оттолкнув адвоката, он прыгнул на ее подзащитного.

Бросок был хорош. Чендлер оттащил Гэбриэла от жертвы и покатился с ним по полу, сбивая с ног случайных зрителей. В какой-то момент Гэбриэлу удалось вывернуться из захвата.

Чендлер поднялся с искусственного мрамора, а преступник уже бежал к двери. Роупер, доставая пистолет, перекрыл ему путь. Гэбриэл, сгруппировавшись, толкнул Роупера в живот и одновременно с этим выхватил у него оружие, после чего выскочил на улицу.

Добежав до двери, Чендлер вытащил пистолет. На ступеньках и на стоянке толпились возбужденные и напуганные репортеры, операторы и местные жители. Гэбриэл, размахивая оружием, пробирался сквозь толпу людей, те ошарашенно расступались. Чендлер прицелился беглецу в ноги, зная, что с такого расстояния не промахнется. Однако в этот момент толпа сомкнулась: репортеры, а следом за ними – члены съемочной группы побежали догонять героя дня.

– С дороги! – заорал Чендлер, налетев на оператора.

Камера опасно покачнулась взад-вперед.

Прорвавшись сквозь репортерский заслон, сержант увидел беглеца и приготовился стрелять, но Гэбриэл нырнул за угол полицейского участка.

Чендлер бросился следом, Таня, Джим и Митч с подчиненными – за ним. Замыкали погоню голодные до сенсаций репортеры и любопытные горожане. Сиплый, отнюдь не командирский вопль Митча «Взять его!» перекрывал гомон и топот.

Буквально через несколько секунд Чендлера обогнали Флоу и Сан, которые были моложе и спортивнее его.

Толпа выбежала на Кинг-Эдуард-авеню. Из окон и дверей повысовывались местные, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор.

– Все внутрь! – рявкнул Чендлер, чувствуя, как тяжелеют ноги.

Никто не послушался, однако первый же выстрел всех образумил. Любопытные скрылись с той же быстротой, как и возникли.

– Не стрелять! – крикнул Чендлер, пытаясь понять, кто открыл пальбу.

Репортеры тем временем обступали его.

Неразбериха Гэбриэлу была только на руку. Он уже оторвался на добрых пару сотен метров, Флоу и Сан догнать его не могли.

Гэбриэл вдруг выскочил на проезжую часть, прямо под колеса угловатого желтого «Холдена». Водитель ударил по тормозам. Увидев метящий в нее ствол, мисс Эзертон, учительница начальных классов, выскочила из-за руля. Гэбриэл запрыгнул в кабину хетчбэка, развернулся и помчался вниз по Скотт-стрит. Какой-то кретин выстрелил ему вслед, но пуля со свистом пролетела мимо.

Гэбриэл скрылся. Уже во второй раз.

Флоу и Сан продолжили погоню – тщетно. На Логан-уэй машина безнадежно оторвалась, догонять ее бегом было бесполезно. Репортеры, видя, что зрелищного задержания не случится, тоже остановились.

К Чендлеру подбежал Митч. Он тяжело дышал.

– Какого хрена ты его освободил?!

– Ничего я не делал. У него откуда-то были ключи.

– И откуда, интересно? – Митч выругался. – Как пить дать, твои бестолковые подчиненные напортачили.

Не дожидаясь Чендлеровых оправданий, Митч выхватил рацию и во второй раз за два дня приказал оцепить городок и прилегающие районы.