Джон Николас был конезаводчиком. У него было много лошадей, но любимой с самого детства оставалась ласковая старая кобыла Бесс. Теперь она могла лишь неспешно ковылять, и Джон давно уже на ней не ездил. Бесс доживала свой век, мирно пасясь на лугу.

Летом Джон Николас ради забавы зашел к предсказательнице. Та раскинула карты.

– Тебя поджидает великая опасность, – сказала она. – Ты примешь смерть от лошади своей. Не знаю когда, но наверняка. Так говорят карты.

Джон Николас лишь усмехнулся. Как поверить в то, что Бесс станет причиной его смерти? Да проще супом захлебнуться! Однако с тех пор, подходя к ней, Джон вновь и вновь вспоминал предсказание.

Осенью один фермер попросил его продать Бесс. Он решил, что старая лошадь в самый раз, чтобы учить детей верховой езде.

– Хорошая мысль, – согласился Джон. – Детям будет весело, да и Бесс не заскучает.

Джон рассказал об этом жене.

– Теперь-то уж Бесс меня не убьет, – пошутил он, и оба засмеялись.

Спустя несколько месяцев Джон встретился с тем фермером.

– Как поживает Бесс? – спросил он.

– Ох… до поры до времени все было хорошо, – ответил фермер. – Дети ее обожали. Но потом она заболела, и мне пришлось застрелить ее, чтобы не мучилась. Досадно.

Джон огорчился, но одновременно вздохнул с облегчением. Его не покидала мысль, что каким-то невероятным образом Бесс все-таки может его убить. Теперь, разумеется, это стало невозможно.

– Хочу с ней попрощаться, – сказал Джон. – Она была моей любимицей.

Останки лошади лежали на краю фермерских владений. Джон присел и погладил выгоревший на солнце череп Бесс. В этот момент из черепа выползла гремучая змея, укусила Джона Николаса в руку, и он умер.

Когда в долину приходила жара, Томас с Альфредом отводили стадо своих коров на прохладные, зеленые горные пастбища. Обычно они оставались там на два месяца, а потом гнали коров обратно в долину.

Работа была нетрудная, но скучная. Каждый день с утра до ночи двое мужчин присматривали за коровами. На закате они возвращались в крошечную хижину, где ночевали. Поужинав и покопавшись в огороде, они отправлялись спать, и так изо дня в день.

Тут Томасу пришло в голову развлечение.

– Давай сделаем куклу в человеческий рост, – предложил он. – Хоть как-то развлечемся, а потом поставим ее в огороде пугать ворон.

– Сделаем ее похожей на Гарольда, – сказал Альфред.

Гарольд был фермером, которого Альфред с Томасом очень не любили. Они набили старые мешки сеном и сделали из них куклу. Прикрепили острый, как у Гарольда, нос, и малюсенькие глазки. Сделали из пакли темные волосы и нарисовали кривую ухмылку. И, разумеется, дали кукле имя Гарольд.

Каждое утро по дороге на пастбище они привязывали Гарольда к шесту в огороде, чтобы отпугивать птиц, а вечером заносили его в дом, чтобы он не промок на дожде и не развалился.

Иногда они забавы ради разговаривали с Гарольдом. Один спрашивал что-нибудь вроде: «Гарольд, как там наши овощи?», а другой отвечал, подражая противному голосу настоящего Гарольда: «Растут потихоньку». Оба пастуха смеялись, а вот Гарольду было не до смеха.

Пастухи вымещали на Гарольде свое плохое настроение. Ругали его, а иногда даже били и пинали. Иногда кто-нибудь из пастухов размазывал по лицу Гарольда еду (от однообразия которой обоих уже тошнило). «Как тебе это жаркое, Гарольд? Жри, а то получишь!» – насмехались они.

Как-то вечером Томас опять размазал по лицу Гарольда еду. Гарольд буркнул.

– Ты слышал? – удивился Альфред.

– Это Гарольд, – сказал Томас. – Я видел. Поверить не могу.

– Как он мог буркнуть? Он ведь простой мешок соломы. Это невозможно.

– Давай сожжем его, – предложил Томас, – от греха подальше.

– Не спеши, – сказал Альфред. – Надо понять, в чем дело. Когда поведем коров обратно в долину, оставим его здесь, а пока будем за ним приглядывать.

Они оставили Гарольда в углу. Перестали разговаривать с ним и выносить наружу. Время от времени кукла бурчала, но не более. Спустя несколько дней пастухи решили, что бояться нечего. Наверное, в Гарольде просто завелись жуки или мыши, которые и издавали звуки.

Тогда Томас с Альфредом принялись за старое. По утрам они выставляли Гарольда в огород, а вечером заносили в хижину. Когда им было весело, они подшучивали над ним. Когда у них было плохое настроение – издевались.

Однажды вечером Альфред кое-что заметил и перепугался.

– Гарольд растет, – сказал он.

– Я тоже заметил, – кивнул Томас.

– Может, нам кажется? – предположил Альфред. – Мы слишком много времени провели в горах.

Наутро, пока пастухи завтракали, Гарольд встал и вышел из хижины. Взобрался на крышу и принялся гарцевать по ней взад-вперед, будто конь на задних ногах. Даже ночью не остановился.

На следующее утро Гарольд спустился, отправился на дальний край пастбища и встал там. Пастухи не знали, чего еще от него ожидать. Им стало страшно.

Тогда они решили погнать стадо обратно в долину. Когда они уходили, Гарольда нигде не было видно. Решив, что опасность миновала, пастухи стали петь и шутить. Но пройдя пару миль, поняли, что забыли табуретки для доения.

Никто из них не хотел возвращаться, но табуретки стоили недешево, чтобы так просто их бросать.

– Чего бояться? – говорили они друг другу. – Это всего лишь кукла!

Чтобы решить, кому возвращаться, они потянули соломинки. Выпало Томасу.

– Я тебя догоню, – сказал он, и Альфред продолжил спуск один.

Когда Альфред вышел на пригорок, то оглянулся, но Томаса нигде не увидел. Зато увидел Гарольда. Кукла снова стояла на крыше. На глазах у Альфреда Гарольд поднял окровавленную кожу и повесил сушиться на солнце.

На краю большого болота стояла деревня. Вокруг простирались топкие луга, ямы с темной водой и влажные, вязкие торфяники. Остовы гигантских деревьев – местные называли их корягами – поднимались из топей, протягивая к солнцу мертвые ветви, будто длинные узловатые руки.

Днем деревенские мужчины копали торф, сушили его и продавали в качестве топлива. После захода солнца с моря набегал гулкий, воющий ветер, и люди прятались по домам. По ночам болото заполоняли неизвестные существа, а некоторые даже пробирались в деревню – по крайней мере, так утверждали свидетели. Всем было страшно, и никто не решался выходить из дома после наступления темноты.

Только молодой Том Паттисон не верил в рассказы о чудовищах. По дороге домой он забавлялся, пугая друзей: «Гляди, чудище!» Друзья разбегались от страха, а Тому было смешно.

В конце концов друзья на него обиделись.

– Раз ты такой умный, – сказали они, – то иди заночуй на болоте. Потом расскажешь, что видел.

– Запросто, – ответил Том. – Я каждый день там тружусь, и ни разу не видел ничего страшного. Почему ночью должно быть иначе? Завтра же возьму фонарь и пойду к ивовой коряге. Если испугаюсь и убегу, обещаю больше никогда над вами не подшучивать.

На следующий день все пришли к дому Тома Паттисона, чтобы его проводить. Луну затянули густые тучи; стоял полный мрак. Мать Тома умоляла его не ходить.

– Все будет хорошо, – сказал Том. – Бояться нечего. Не бери пример с дураков.

Том взял фонарь и, напевая себе под нос, отправился по топкой тропинке к ивовой коряге.

Мужчины помоложе засомневались в себе. Вдруг Том прав и они боятся несуществующих вещей? Некоторые решили издалека проследить за Томом на случай, если тот попадет в беду. Им чудились темные фигуры. Но фонарь Тома весело раскачивался туда-сюда, ветер приносил обрывки его песенок, и ничего необычного не происходило.

Наконец они увидели ивовую корягу. Том стоял рядом в круге света, оглядываясь по сторонам. Вдруг порыв ветра погасил его фонарь. Том прекратил петь. Его друзья замерли во тьме, ожидая чего-то ужасного.

Тучи расступились; вышла луна. Том прижимался к коряге, выставив вперед руки, словно от кого-то отбивался. Вокруг него кружились какие-то сумрачные силуэты. Тут луна снова скрылась; наступила кромешная тьма.

Когда луна вновь появилась из-за туч, Том одной рукой хватался за корягу. Другая была вытянута, как будто его тянули. Друзьям показалось, что Тома тащит гнилая, покрытая мхом мертвая рука. Могучим рывком эта рука повалила Тома в болотную жижу.

Тучи снова сгустились, и мужчины бегом побежали в деревню. Сбиваясь с пути, они падали в грязь и воду. Выбившись из сил, они ползли на четвереньках. Но Тома Паттисона с ними не было.

Утром все отправились на поиски Тома, но так его и не нашли.

Спустя несколько недель в деревне услышали крик. Кричала мать Тома. Она бежала со стороны болота, размахивая руками. Убедившись, что ее заметили, она развернулась и помчалась обратно. Люди побежали за ней.

У ивовой коряги они нашли Тома Паттисона, стонущего и бормочущего, словно он безумный. Он не переставая указывал куда-то рукой, но никто ничего не видел. На месте другой его руки остался окровавленный обрубок, будто ее отсекли топором.

Все были уверены, что это сделала мертвая рука. Но наверняка не знал никто. Кроме Тома Паттисона – но он с тех пор не проронил ни слова.

Когда корова Билла Нельсона перестала давать молоко, он обратился к ветеринару.

– С коровой все в порядке, – сказал ветеринар. – Просто она упрямая. Или ее заколдовала ведьма.

Билл с ветеринаром рассмеялись.

– Эта старая карга Адди Фитч похожа на ведьму, – добавил ветеринар. – Но ведьмы давно уже не в моде.

Месяц назад у Билла случилась ссора с Адди Фитч. Он насмерть сбил ее кошку.

– Прости, Адди Фитч, – сказал он, – я тебе новую кошку куплю, такую же красивую и умную.

Глаза старухи пылали гневом.

– Я взяла ее котенком, – прошипела она. – Я любила ее! Билл Нельсон, ты об этом пожалеешь!

Билл все равно послал ей новую кошку, но ответа так и не получил.

Потом его корова перестала давать молоко. Потом сломался его грузовик. Потом жена упала и сломала руку.

«Не везет нам в последнее время, – думал он. – Может, это правда Адди Фитч сводит счеты? Нет, ведьмы – это выдумки. Ты просто расстроен».

Зато дед Билла верил в ведьм. Когда-то он научил Билла, как защититься от ведьмовских проделок. «Найди черное ореховое дерево, – рассказывал он, – и нарисуй на коре ведьмин портрет. Пометь крестом место, где у нее сердце, и вбей туда гвоздь. Каждый день вколачивай его чуть глубже. Если виной твоим бедам действительно ведьма, она почувствует боль. Когда не сможет терпеть, то придет к тебе или пришлет кого-нибудь, чтобы одолжить какую-нибудь вещь. Если дашь, то сила гвоздя иссякнет, и ведьма продолжит тебя мучить. А если нет, она прекратит – иначе умрет».

Вот так рассуждал его добрый, милый дедуля. «Чушь какая», – думал Билл. Его дед был безграмотным, а Билл колледж окончил. Нет уж, он не настолько глуп!

Вскоре ни с того ни с сего умер пес Билла, Джо, который всегда был абсолютно здоров. Билл не на шутку рассердился. Забыв про свою ученость, он решил: «Наверное, это все-таки Адди Фитч».

Взяв у сына красный мелок, Билл вооружился молотком и гвоздем и отправился в лес. Нашел черное ореховое дерево и нарисовал на стволе портрет Адди Фитч. Пометил сердце крестом, как советовал дед, неглубоко вбил в него гвоздь и вернулся домой.

– Чувствую себя болваном, – сказал он жене.

– Есть такое, – согласилась жена.

На следующий день к ним пришел мальчик по имени Тимми Логан.

– Адди Фитч заболела, – сказал он. – Спрашивает, нельзя ли одолжить у вас сахара.

Билл Нельсон опешил. Переведя дух, он ответил:

– Извини, но сахара у нас сейчас нет.

Когда Тимми Логан ушел, Билл вернулся в лес и вбил гвоздь чуть глубже. На следующий день мальчик вернулся.

– Адди Фитч совсем расхворалась, – сказал он. – Вы так и не раздобыли сахар?

– Нет, – ответил Билл Нельсон, – извини.

Билл вернулся в лес и вбил гвоздь на целый дюйм. На следующий день мальчик снова пришел.

– Адди уже подняться не может, – сказал он. – Того и гляди помрет без сахара.

– Нет у нас сахара, так и скажи, – отрезал Билл.

Жена Билла рассердилась.

– Прекрати это, – сказала она. – Если эта твоя абракадабра сработает, ты ее убьешь.

– Прекращу, когда она прекратит.

На закате он вышел в сад и взглянул на холм, где жила старуха. Что с ней творилось? Вдруг в полумраке он увидел саму Адди Фитч, медленно ковыляющую по склону. С костлявым лицом и впалыми щеками, в старом черном пальто она в самом деле была похожа на ведьму. Когда она приблизилась, Билл заметил, что старуха действительно едва передвигает ноги.

«Это я ее довел», – решил он и бросился за молотком, чтобы вытащить гвоздь. Но Адди Фитч уже поджидала его во дворе. Ее лицо было перекошено гневом.

– Сначала ты мою кошку убил, – прошипела она, – а потом отказал мне в сахаре.

Выплюнув какое-то проклятие, она замертво упала к ногами Билла.

– Не вижу ничего удивительного в ее смерти, – сказал врач. – Ей было добрых девяносто лет, а то и больше. Вот сердце и подвело.

– Поговаривали, что она ведьма, – произнес Билл.

– Слышал, слышал, – ответил врач.

– Один мой знакомый думал, что Адди Фитч его прокляла, – продолжил Билл. – Он нарисовал ее портрет на дереве и вбил в него гвоздь, чтобы заставить ее прекратить.

– Это все суеверия, – отмахнулся врач. – Мы-то с вами в эти сказки не верим?