Глава 47
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Кауфман выглянул из-за газеты и посмотрел на надпись. Сан-Франциско.
В лавку вошла Клара, как ни странно, одетая весьма обычно. Девушка осмотрелась.
– Никаких святейшеств нет?
– Нет, а что?
– Значит, можем поговорить. – Она подошла к прилавку и оперлась на него. – Давай-ка ты мне растолкуешь, что это за история с копьем?
– Клара, я тебе говорю еще раз – я не отправлял тебе никаких записок! – Кауфман раздраженно швырнул газету на прилавок. Девушка автоматически прочла заголовок: «Воссоединение христиан. Папа сделал чудо».
– Но я ее получила! Ее принесла твоя птица! Чертов орел! – наседала девушка. – Почерк, формулировки – все твое!
– Сокол.
– Что?
– Это был сокол, – пояснил Марк.
– Да хоть тетерев! Письмо было написано твоим почерком!
– Это не значит, что его написал я, – запротестовал Кауфман. – В общем, у меня есть предположения по поводу того, кто мог провернуть подобный фокус.
– И кто же?
– Не важно, – отмахнулся Кауфман, – это тебя не касается.
– А поиски копья меня касались?! Ты вообще в курсе, как сложно это было?! – взбесилась Клара.
– Я сожалею, но я не имею к этому отношения.
– Ты ни к чему не имеешь отношения! Никогда! – не унималась девушка. – Это вообще нормально, что какой-то хмырь выносит из твоей лавки копье, а ты ничего не можешь поделать?!
– Как-то ты неуважительно, – поморщился Кауфман. – Святейшество все-таки.
– Что? – не поняла Клара. – При чем тут Тровато?
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Кауфман потянулся к карандашу, чтобы записать время, но передумал. Посмотрел на надпись. Берн.
В лавку вошел Генри в своей вечной потертой кожаной куртке и в шляпе. Наступила гробовая тишина.
– Ты же сказал, что никогда… – Клара повернулась к Кауфману.
– Видимо, не стоило так говорить, – внимательно глядя на Генри, ответил Марк.
– Старый мудак! – Клара послала удар в Марка. Короткий прямой. Кауфман отклонил голову влево и удивленно посмотрел на девушку, вмазавшую по спинке кресла.
– Успокоилась?
– Нет! – Она замахнулась для еще одного удара, но подошедший Генри ее остановил, взяв за руку. Клара не повернулась. Она так и стояла, глядя сквозь Марка.
– Я был бы очень признателен, если бы ты мне кое-что объяснил, – сказал Генри Кауфману ледяным тоном.
– Я догадываюсь, что именно, – ухмыльнулся Марк.
– Догадываешься, – протяжно и задумчиво, будто пробуя слово на вкус, проговорил Генри. – Ну тогда объясни.
– Генри. – Клара повернулась к нему.
– Прости, не сейчас, – попросил он. – Сейчас я хочу услышать рассказ о том, какого хрена Кауфман держал меня в теле сраного орла!
– Сокола, – безмятежно поправил Кауфман.
– Что?! – Клара, ничего не понимая, повернулась к прилавку.
– Не держал, – поднял палец Марк. – Это не я тебя в нем заточил.
– Ах, извините за дерзкое и необоснованное обвинение! – закипал Генри. – Давай переформулирую: какого черта ты меня не вытащил оттуда?!
– Так та птица… Значит, ты… – Клара, ужаснувшись, закрыла рот рукой.
– Именно! – торжественно развел руки Генри и повернулся к Кларе. – Знакомьтесь, человек-орел Генри Джонс!
– Человек-сокол. Я не мог тебя вытащить, – подождав, пока собеседники посмотрят на него, добавил Марк. – Вот и все.
– Да? Как жаль, – делано расстроился Генри. – Что, совсем никак?
– Никак, – спокойно подтвердил Марк.
– Ты врешь, Кауфман, – наклонившись над прилавком, сказал Генри. – Ты всегда врешь. Если способа нет, то почему же я тут?
– Я не сказал, что нет способа, я сказал, что я не мог тебя вернуть.
– И что же помешало? – зло веселясь, спросил Генри. – Ну? Старался, но не получилось?
– Нет, – пожал плечами Марк. – Я никогда не прибегну к такому способу. Вот и все.
– Ах да! – хлопнул себя по лбу Генри. – Я забыл. Загадочные принципы и нерушимое слово Кауфмана! Есть, наверное, у тебя какое-то личное правило – не помогать друзьям, да?
– Такого правила нет. Что ты хочешь, Генри? Твой бенефис начинает раздражать, – скривился Кауфман.
– Вот как? Сожалею, – покачал головой Генри.
– Марк, ты понимаешь, что несешь? – спросила Клара.
– Это я понимаю, но я не понимаю, что вас так удивляет. Есть вещи, которые я не могу сделать. Не существует ситуации, в которой я могу нарушить данное мной слово. Сожалею.
– А как насчет сделать исключение ради друга, который встрял из-за тебя? А? – Генри указал на себя пальцем. – Я твое дерьмо разгребал.
– Я не просил, – спокойно сказал Кауфман.
– Вот и вся дружба, – разочарованно хмыкнул Генри.
– Кауфман, ты все-таки мудак, – покачала головой Клара. – Ты помнишь, как с умным видом говорил мне всякую умную хрень, когда Генри исчез?
– Помню.
– О, даже я помню! Я вон там сидел! – Генри ткнул пальцем в стеллаж.
– Я тебе этого не прощу, – прошептала Клара.
– Мне жаль, – развел руками Кауфман. – Я надеюсь, вы поймете, что нет ситуации, в которой можно нарушить слово.
– Давай без этого. Достали твои мудрствования, – отмахнулся Генри. – Отдай мне монету, и я пойду. Нам не о чем разговаривать.
– Вообще-то есть, – возразил Кауфман. – Кто вытащил тебя из орла?
– Это не важно, – передразнивая интонации Марка, сказал Генри.
– Это очень важно, – холодно возразил Марк.
– Не могу поверить. У тебя действительно хватает наглости на такое, – негодовала Клара.
– Генри, послушай, – произнес Кауфман, – есть только одно существо, кроме меня, которое могло это сделать.
– Это хорошо, что ты себя к людям не причисляешь, – усмехнулся Генри. – Справедливо.
– И ты должен мне сказать, где он, – продолжал Марк.
– Я тебе ничего не должен, – медленно, выделяя каждое слово, возразил Генри.
– Не веди себя как ребенок! – разозлился Марк. – Если Валентайн вмешивается во что-то, то только с одной целью – добраться до хранилища!
– Да всем насрать, – вмешалась Клара. – Просто отдай монету, и мы уйдем.
Кауфман задумчиво пожевал губы, потом достал из кармана жилетки большую золотую монету. Протянул ее Генри. Тот потянулся, чтобы взять ее, но Марк схватил его за руку. Генри дернулся, но безрезультатно, Кауфман даже не шелохнулся.
– Где он? – спросил Марк.
Клара поняла, что происходит, и хотела кинуться на Кауфмана, но тут Генри взвыл от боли. Марк сдавил его руку.
– Стой, где стоишь, – спокойно сказал Кауфман девушке. – Не заставляй меня дробить его кости.
Клара буквально зашипела и отошла.
– Генри, где он? – повторил вопрос Кауфман.
– Ломай, – хрипя, кивнул Генри и тут же заорал в голос.
– Это очень больно, Генри. У тебя в кисти примерно сорок костей, если считать сесамовидные. Не заставляй меня их дробить. Я действительно не хочу этого делать, – покачал головой Кауфман.
– Пошел ты!
Марк усилил давление. Генри взвыл.
– Где он? – снова проговорил вопрос Кауфман.
– В Норвегии, – тяжело дыша, сказал Генри.
– Конкретнее.
– Национальный парк Йотунхеймен. Дай карту, я покажу. Не дави!
– Показывай, – Марк достал из кармана жилетки карту, явно превышающую размеры самого кармана.
– Тут, – Генри ткнул пальцем. Потом заорал.
– Не ври мне.
– Ладно, ладно! Вот. – Генри взял с прилавка карандаш, поискал глазами точку и поставил крестик.
Кауфман отпустил его. Клара тут же рванулась к прилавку, но Генри ее остановил.
– Монета. – Марк положил на стойку золотой кругляш.
Генри опасливо взял ее левой рукой и попятился к выходу, не сводя глаз с Кауфмана.
– Какой же ты мудак, – покачала головой Клара.
– Мне жаль, – пожал плечами Марк. – Я не хотел, чтобы все было так. Но, может быть, Генри, ты ответишь мне еще на несколько вопросов?
– Не думаю.
– Тогда хотя бы выслушай их. Кто рассказал тебе о лавке? Кто надоумил тебя забраться сюда двадцать лет назад? Кто научил тебя, как ее открыть?
Генри молчал, но Кауфману достаточно было выражения его лица. Клара тоже посмотрела на него.
– Пошел ты, – скривился Генри.
– Прощай, – грустно сказал Марк.
Когда дверь закрылась, Кауфман достал трубку и закурил, задумчиво глядя перед собой.
