Глава 26
– Что мне делать? – спросил Эзра, глядя на огонь в камине.
– Выбирать, – пожал плечами Марк.
– Я ждал от тебя совета, а не колкостей.
– Советы не работают, как и ожидания. Я не буду выбирать за тебя. Не потому, что не готов разделить последствия, а потому, что со своим выбором ты, возможно, справишься, а с моим точно нет. Понимаешь? – Марк посмотрел на Эзру. Тот кивнул.
– Я запутался. Нельзя сказать, что я чего-то не понимаю, но я в каком-то оцепенении.
– Это называется страх, – сказал Кауфман.
– И это тоже.
– Ну, давай попробуем тебя распутать. – Кауфман дотянулся до столика и взял бокал, отхлебнул и стал греть его в ладонях. – В чем суть проблемы?
– Меня вот-вот найдут и потребуют чертежи, а я не хочу их отдавать. И в тюрьму не хочу, – все так же глядя в огонь, ответил Эзра.
– И какие есть варианты решения проблемы?
– Дерьмовые.
– Какие именно дерьмовые варианты у тебя есть? – уточнил Кауфман.
– Дать им то, чего они хотят. И, возможно, жить остаток жизни в тюрьме.
– Вообще-то не так уж плохо звучит.
– Да, но вот то, что они сделают с чертежами, убьет меня. Я не готов стать отцом машины судного дня.
– Ясно, что там еще?
– Запереться в лавке, запечатать все входы и провести там остаток жизни.
– И что тебя не устраивает в этом варианте?
– Та же тюрьма, – пожал плечами Эзра, – но без режима. Помимо этого я привлеку внимание к лавке. Нет никакой гарантии, что они не придумают, как пробраться внутрь. Что хранилище не разграбят, что договор не будет нарушен.
– Ты не должен соблюдать договор, – заметил Марк. – Ты его не подписывал, это моя забота.
– Да, не должен. Но я хочу. Не смотри на меня так. Это все-таки правила, по которым это место… мой дом существует. Почему-то для меня это важно. И опять-таки, я не хочу, чтобы мой дом разграбили и отняли.
– А, враги сожгли родную хату, – ухмыльнулся Марк. – Ладно, что там дальше?
– Сделка. Таинственная незнакомка предложила решить проблемы с Министерством обороны в обмен на чертежи. Но, как понимаешь, это практически то же самое. Какая разница, кто нажмет кнопку.
– Интересно, – усмехнулся Кауфман, – а как она это собирается сделать?
– Не знаю. Сказала только, что я получу забвение, никто не узнает во мне Эзру. Я стану другим человеком.
– Надо сказать, что даже этот вариант звучит паршиво.
– Подожди, – вскинулся Эзра, – неужели у нас в лавке, в хранилище чудес со всего мира, нет чего-то, что может помочь?
– Есть, – сказал Кауфман, – но договор запрещает это использовать.
– Замкнутый круг какой-то, – буркнул Эзра.
– Ну, теперь выбирай.
– Я не хочу выбирать из этого. Я надеялся, что ты что-нибудь придумаешь.
– Ты знаешь мое отношение к надежде, – произнес Кауфман. – Она продлевает агонию и не дает действовать.
– Я думал, я готов. – Эзра посмотрел на Марка.
– К чему?
– Даже не знаю. Я думал, что когда придет время, то я буду готов к чему угодно, хоть к сделке с дьяволом.
– А, к этому никто не готов. Суть сделки с дьяволом всегда в том, что любой выбранный тобой вариант тебя убивает. Некоторые быстрее, некоторые медленнее. Но не выбрать ты просто не можешь. В некотором смысле сделку ты заключил раньше, сейчас только получаешь результат.
– Раньше? – не понял Эзра.
– Когда выбрал легкий путь. Когда украл кольцо, когда решил, что знаешь, как сделать мир лучше. Понимаешь? Тщеславие, гордыня ну и прочий список дел на вечер пятницы.
– И что делать?
– Выбирать.
– Как? Если ни один вариант меня не устраивает?
– Очевидно, тогда выбор становится очень простым: если все варианты дерьмо – выбирай любой. А если серьезно, то выбирай тот, что убьет тебя медленнее. Тот, последствия которого ты сможешь пережить.
– Дерьмо.
– Да.
Наступила тишина.
– Так не должно быть. Всегда должен быть выход, – cказал Эзра.
– Да, я что-то такое слышал. Но если ты в заднице – выход только один.
Снова наступила тишина, нарушаемая треском дров в камине.
– Говорят, что пилот, который сбросил бомбу на Хиросиму, сошел с ума, – медленно проговорил Эзра.
– Врут. Он умер в 2007 году без страха и сомнения.
– Откуда ты знаешь?
– Читал где-то, – ответил Кауфман.
– Я не могу выбрать.
– Бездействие и действие – одно и то же. В твоем случае бездействие приведет к тому, что тебя найдут и все равно получат то, что им нужно. Мысли проще.
– Куда уж? – хмыкнул Эзра.
– Ну, например, у тебя всего два варианта: отдавать чертежи или не отдавать.
– Я не хочу их отдавать.
– Это приведет к тому, что тебе придется запечатать все выходы из лавки и поставить под угрозу договор. Выбирай – машина судного дня или магазин чудес.
– Или дом, – поправил его Эзра.
– Так еще циничнее. Разнести весь мир или дом, – поморщился Марк.
– И ты позволишь мне отдать им лавку на растерзание? – удивленно спросил Эзра.
– Я так не сказал, – помотал головой Марк. – Если мне нужно будет выбирать между моим словом и тобой, то я выберу слово, как бы я к тебе ни относился. Я надеюсь, ты понимаешь почему.
– Значит, у меня один вариант, – скривился Эзра.
– Видишь, как все просто? Тебе долить? – Марк указал на бутылку.
– Нет. Ты меня раздражаешь своим спокойствием.
– Я всех раздражаю, не принимай на свой счет.
Снова наступила тишина.
– Значит, теперь у меня есть два варианта. Отдать чертежи Министерству обороны и, скорее всего, сесть в тюрьму. Заочно меня уже террористом номер один сделали. Другой вариант – как бы это ни было смешно – сделка с дьяволом. Отдать чертежи и взамен получить забвение.
– Интересно, кто тебе кажется хуже? Министерство обороны или дьявол? – хихикнул Марк.
– Один черт, – махнул рукой Эзра. И вдруг посмотрел на Кауфмана, будто бы прозрев: – А если это действительно так?
– Даже если и так, то что? Какая разница? Это открытие не дает тебе ничего. Итак, подведем итог: ты уже махнул рукой на мир, который хотел сделать лучше, и готов отдать чертежи. Вопрос только в том – кому?
– Не передергивай, я не готов.
– Если бы ты правда не был готов, ты бы просто застрелился, – пожал плечами Марк. – Все твои проблемы тут же прекратились бы. Никаких угроз многострадальному человечеству, никаких моральных дилемм. Имей смелость быть честным. Поверь, не мне тебя осуждать.
Эзра хотел посмотреть на Марка, но не решился. Он смотрел в огонь, будто окаменев.
– Знаешь, в чем недостаток долгой жизни?
– Суставы ломит?
– Это тоже, но главное – за долгую жизнь можно сделать больше подлостей, чем за короткую.
Снова наступила тишина. Эзра чувствовал, как его мысли замедляются, как они становятся похожими на длинных ленивых змей.
– Я себя чувствую уродом.
– Это и убивает в сделке с дьяволом. Не обстоятельства. Сделка с дьяволом – это сделка с совестью. И да, легче не станет. Никогда. Если сейчас ты испугаешься и сделаешь выбор, исходя из страха, то потом, когда страх уйдет, не простишь себе этого. Но вот что интересно. Трусость и смелость тут легко меняются местами.
– В каком смысле?
– Нужно быть смелым, чтобы застрелиться, или трусом? Нужно быть трусом, чтобы отдать чертежи оружия, способного уничтожить человечество, или смелым, чтобы жить с этим? И знаешь, это то, что будет тебя терзать годами. Вечный суд, в котором ты и обвинение, и защита. То ты докажешь себе, что это была смелость, то трусость. Это никогда не кончится.
– Боже. – Эзра взялся за голову.
– А еще, конечно, будешь думать что-то вроде – «ну я и придурок, говорил мне Кауфман, учись в университете, найди нормальную работу, вали от этих чудес подальше».
– Это последнее, что меня сейчас беспокоит. Вообще ты можешь быть не прав. Может, все будет по-другому.
– О, поверь, я знаю, о чем говорю. Даже делая скидку на то, что ты почти неспособен сопереживать и заниматься самобичеванием. Будет очень плохо. В любом случае.
Они замолчали. Эзра долил себе коньяка и откинулся в кресле.
– Ты сказал, что выбирать надо не руководствуясь страхом.
– Да.
– Но я в ужасе!
– Да, так это обычно и работает. Поверь, я совсем не удивлюсь, если ты не справишься с этим чувством. Оно больше тебя. Но у тебя есть шанс.
– С чего бы?
– Мы отбросили все то, что на самом деле тебя не волнует. Все эти моральные конструкции, которые ты построил, чтобы казаться себе благородным. И вот, в итоге ты сидишь, один на один со страхом, но так и не можешь выбрать – тюрьма или забвение. Выбор очевиден, только если забвение для тебя не страшнее тюрьмы. Там что-то есть, чего ты не хочешь потерять. И это что-то – твой единственный шанс. Единственное, на что ты можешь опереться. Все остальное ничего не стоит.
– Ты меня презираешь? – спросил Эзра.
– Посмотри на меня, я презираю всех. И больше всех себя. Если говорить о дерьмовых выборах, то ты жалкий дилетант по сравнению со мной. Если говорить о страхе – то я чемпион мира в этой дисциплине.
– Я тебе почему-то не верю.
– И это только начало твоего разрушения. Привыкай видеть презрение даже в слепых глазах.
– Как ты с этим справился?
– У меня было много времени, – ответил Кауфман.
Наступила тишина. Марк встал с кресла, взял полено и положил в камин.
– Кто она?
– Что? – не понял Эзра.
– Кто эта женщина, ради которой ты готов всю жизнь провести в тюрьме, лишь бы она тебя не забыла?
– Почему сразу женщина?
– Ну, я не знаю твоих предпочтений и предположил…
– Я не об этом!
– Ну тогда чего ради еще можно пойти на такое? Что еще может заставить бояться забвения?
– Не важно.
– Ну надо же. Тут только что твою душу препарировали, а вот такую важную информацию ты решил скрывать. Ну, дело твое, мне в общем-то ни к чему. Я только одного не пойму, почему ты тут со мной, в последний вечер своей нормальной жизни, а не с ней?
– Она не знает.
– И что же мешало ей сказать? Раздумья о судьбах человечества?
– Теперь мне кажется, что надо было.
– Да, примерно то, о чем я говорил. Струсил тогда, а больно сейчас.
– Да просто… Она старше меня на десять лет.
– Ну, вроде еще не старуха. В тридцать пять-то, очень даже.
– Да при чем тут это? – возмутился Эзра. – Просто у нее своя жизнь, она… не знаю… Взрослая, другая.
– Знаешь, какая единственная проблема в отношениях с женщиной старше тебя?
– Боже, ты и в этом разбираешься, ты хоть что-то в своей жизни не пробовал?
– Ездить пьяным за рулем.
– Как же ты упустил такую волнующую возможность? – фыркнул Эзра.
– Я потерял способность пьянеть задолго до того, как появились автомобили, – равнодушно заметил Кауфман.
– Ладно, какая там проблема в отношениях с женщиной, которая старше тебя?
– Очевидно – знакомство с ее друзьями. Ты же понимаешь, что демонстрировать людям, которые старше тебя, свое интеллектуальное превосходство очень сложно. Все кончается фразой: «Вы еще слишком молоды, потом поймете». А в остальном сплошные плюсы, особенно если ты не намерен всем вокруг что-то доказывать.
– Как у тебя все просто.
– Дурное дело нехитрое. Но если серьезно, когда будешь выбирать между тюрьмой и забвением, помни о ней.
Снова наступила тишина. Эзра посмотрел на часы, и ему захотелось плакать. Он вдруг понял, что значит фраза «время утекает, как песок сквозь пальцы».
– Хочешь, макну тебя в дерьмо еще глубже? – нарушил тишину Марк.
– А это поможет?
– Ну, для чистоты пространства, так сказать.
– Давай, чего уж.
– Ты пришел ко мне за индульгенцией. Ты пришел, чтобы я разрешил тебе предавать, трусить, да что там, мир разнести. Так вот. Я не даю тебе такого разрешения.
