Книга: Шоу непокорных
Назад: Хошико
Дальше: Хошико

Бен

Мы как будто заключили с волками молчаливый договор о разделе территории. Время от времени один из них подходит ближе, обнюхивает нас и отходит. Мы на всякий случай держим детей в центре нашей группы — вдруг кто-то из волков все же осмелится напасть и кого-то схватить. Но, похоже, наши опасения напрасны.
Шон сидит, привалившись к стене. Он все еще слаб, но, что главное, жив. Я подхожу и предлагаю ему пищу, которой со мной поделились Эммануил и другие артисты.
Он берет хлеб и жадно его ест, потом поднимает на меня глаза.
— Спасибо, — говорит он. — Честное слово, я этого не заслужил, если учесть, как я относился к тебе.
Я опускаюсь на пол рядом с ним.
— На твоем месте, думаю, я поступил бы точно так же, особенно после слов Сабатини. Теперь ты знаешь, что он солгал. Я никогда не просил позволить мне кем-то командовать.
Он кисло улыбается.
— Как хорошо, что твоя мать ослабила условия твоего содержания. Теперь ты по-настоящему один из нас, нравится тебе это или нет. По крайней мере, так говорят.
Он прав. Теперь я действительно один из них. Любые различия между нами стерты. Я здесь, в этом месте, с этими людьми, а завтра меня вместе с ними выведут на арену на потеху толпе. Почему-то мне совсем не страшно. По крайней мере, пока. Пусть страх подождет до завтра. Сегодняшний вечер принадлежит единению. Единению и товариществу.
Жаль, что рядом со мной нет Хоши. Что бы она сказала? Я улыбаюсь и обнимаю себя за плечи. Она бы гордилась мной. Надеюсь, в один прекрасный день я расскажу ей, как мы бросили вызов волкам и победили.
В некотором странном смысле это особый вечер. Никогда его не забуду. Атмосфера насыщенная, пьянящая смесь адреналина, эйфории, печали, упорства и любви. По идее, нам всем желательно лечь спать. Думаю, за эти месяцы никто из них ни разу толком не выспался. Но мы все слишком взвинчены, никто пока не готов расслабиться, утратить бдительность.
Большую часть ночи мы сидим в самой широкой части коридора и разговариваем. Иногда всей группой, когда кто-то один рассказывает остальным историю или что-то объясняет, иногда разделяемся на маленькие группки. Мы по очереди дежурим снаружи, на тот случай, если волки все же набросятся на нас. Но этого не происходит.
В середине, надежно окруженные нами со всех сторон, в гнездышке из тонких одеял, которое мы устроили для них, спят самые младшие дети. Их восемь. Они лежат, свернувшись калачиками, словно щенята. Все как один уснули моментально, стоило щеке коснуться импровизированной подушки. Женщины нежно укрыли их остатками одеял. Остальные с умилением смотрят на малышей, любуясь их мирным сном. Глядя на них, я испытываю те же самые чувства, которые испытывал всякий раз, глядя на Грету. Такие же в последнее время вызывает у меня и Иезекиль. Желание защитить того, кто слабее тебя, взять его под крыло, нежность, но также и страх. И возмущение.
Хоши было примерно столько же, как и им сейчас, когда ее вырвали из семьи и заставили выступать в цирке. По сути, у нее, как и у них, украли детство. Всю свою жизнь она знала только боль и лишения. То же самое ждет впереди и эти невинные спящие души.
Как только посмели их поместить сюда? Ведь здесь, в цирке, они брошены на растерзание волкам и львам, и, что еще страшнее самых диких и свирепых животных, на растерзание таким зверям, как Сильвио Сабатини, как моя мать.
Как такое возможно?
Теперь я часть этой стаи, а спящие дети в нашей гуще — наши детеныши. И одно я знаю точно: если потребуется, мы грудью встанем на их защиту.
Назад: Хошико
Дальше: Хошико