Хошико

Когда я возвращаюсь в лачугу и сообщаю Рози и Джеку о том, что произошло, уже далеко за полночь.

Мы почти не разговариваем — да и о чем тут говорить. Джек провожает Рози домой, а когда возвращается, мы молча расстилаем на грязном земляном полу одеяла и, лежа в темноте, ждем наступления утра.

Мне больно думать о Грете. Я стараюсь выбросить из головы все мысли о ней, и всякий раз, когда какая-то из них поднимает голову, я гоню ее прочь.

Вместо этого я думаю о Бене. Не о том, где он сейчас, а о том, какой он красивый, нежный и добрый и как я рада, что мы провели вместе столько месяцев.

Все говорят, что о людях нельзя судить по первому впечатлению, но мне это утверждение кажется неправильным. По крайней мере, мой опыт говорит обратное. Я уже в самые первые мгновения могу точно сказать, что за человек передо мной. И дело даже не в цвете кожи и не в одежде. Для меня куда важнее свет в их глазах, то, как они улыбаются, то, как держатся.

По-моему, я еще ни разу не ошиблась в своем суждении.

Стоило мне увидеть Вивьен Бейнс, как я тотчас поняла, что она за особа. Мне было достаточно ее ледяных глаз, ее высокомерно выгнутых бровей, ее надменной позы. У Сильвио всегда были садистская улыбочка и жестокий блеск в глазах. Сразу было понятно, что перед вами помешанный на власти, опасный безумец.

Но я уверена, что это срабатывает не только с негодяями. Я полюбила Амину с первого же дня, как только попала в цирк. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, какая она спокойная и мудрая. Наверное, этого не заметил бы только слепой. Но даже слепец, проведя в ее обществе минут пять, по разговору с ней понял бы, какой прекрасный она человек.

А еще я всем сердцем полюбила Грету — с того самого момента, когда Сильвио бросил ее к моим ногам и приказал дрессировать. Ее красота и благородство начинаются на поверхности, но уходят вглубь, прямиком в ее душу.

Эммануил, Иезекиль, Джек — с ними было точно так же, а теперь это повторилось и с Рози. Я знаю ее всего пару дней, но по какой-то неведомой причине всецело ей доверяю. Даже ее сын, Феликс — хотя он и груб, хотя зол на весь мир, но под всей этой защитной коркой скрывается добрая душа. Доброе сердце. Это чувствуешь, стоит поговорить с ним.

Наверное, некоторые думают, что с моей стороны было глупо и наивно так быстро влюбиться в Бена, когда все это началось. По их словам, я недостаточно долго была с ним знакома, вообще его не знала.

Но если они так думают, то ошибаются. Я отлично знала его. Я знала его с того самого момента, как заглянула ему в глаза — в тот самый первый раз, на арене. Я поняла, что какая-то часть его ранима и страдает так же, как и я. Знала, что нам с ним суждено быть вместе. Нет, поначалу я притворялась, будто он ничего для меня не значит, но чувства, в конце концов, взяли верх. Оказались сильнее меня. Не знаю почему, но мы с ним понимаем друг друга с полуслова.

Бен хороший, добрый, мягкий, ранимый, красивый, и вот теперь он там, в этом жутком месте. Ради меня он наверняка постарается оставаться сильным и храбрым. Но все равно ему будет страшно и одиноко. Грете тоже будет страшно, где бы она сейчас ни была.

Как жаль, что я сейчас не с ними. Мне так хочется крепко обнять их, прижать к себе, успокоить и утешить.