Глава 8

Кряхтя, я поднялся на ноги, стараясь пока не беспокоить повреждённую руку. Слава Древу, острые, словно бритва, когти троглодита не наделали особых бед, всего лишь чиркнув по коже и оставив царапины, правда, довольно глубокие и болезненные, обильно кровоточащие из-за попавшей в ранки слизи чудовища. В любом случае это было не смертельно, хотя пришлось повозиться с бинтами, что одной рукой и зубами было не шибко-то удобно и, самое неприятное, сделать самому себе инъекции нужных лекарств.

Вообще, за последнее стоило благодарить опекуншу. Небольшой дополнительный подсумок, с собранным Ольгой Васильевной набором первой помощи, оказался как нельзя более кстати. Ей же стоило сказать спасибо за удобные и явно недешёвые одноразовые инъекторы, выданные вместо стандартных пузырьков с лекарствами и жуткого вида стального полевого шприца, пользоваться которым мы учились ещё в прошлом году на «Безопасности» под надзором Ларисы Вениаминовны. Колоть им самого себя было сродни мазохизму, а здесь нужно только зажать ампулу в кулаке да решиться с силой прижать приборчик к нужному месту. Всё, жало вскакивало само, впрыскивая нужную порцию препарата, позволяя не заморачиваться на толстенной игле, которую следовало вводить аккуратно и не торопясь.

Пнув ногой кучку пепла, оставшуюся от поверженного чудовища, я поморщился и, достав из подсумка бумажку со схематическим изображением тоннелей и основных переходов, быстро отметил свои последние перемещения и место, где столкнулся с троглодитом- охотником. Покуда особой надобности в ней не было, я и по памяти мог бы проделать обратный путь, но правила - есть правила. Заодно поставил на стене небольшой значок в форме перевёрнутой буквы «Г», обозначавший, что я вышел на этот канал из этого перехода. Мел был напитан живицей наставника, и сама метка нужна, в первую очередь, для того чтобы, если потеряюсь уже я, спасателям было легче проследить путь.

Вообще, по правде говоря, мне не очень был понятен приказ разделиться и исследовать тоннели даже не парами, что было бы логичнее всего, учитывая нашу неопытность, а в одиночку. Однако чуть ли не первое правило, которое вдалбливали в нас ещё в школе, а затем раза четыре повторили на сегодняшней лекции: «Приказы командира группы во время боевого выхода не обсуждаются, а выполняются!» Так что если Мистерион решил пожертвовать безопасностью в пользу большего охвата зоны поиска, то так тому и быть. Всё равно, если кто-то из студентов свернёт себе здесь шею, наставника по головке не погладят.

Впрочем, тут следовало отметить, что в «глубокие» тёмные ответвления отправились только мы с Алтыновым да сам масочник, в то время как девушки осматривали сухие технические коридоры неподалёку от входа. И вообще, по большому счёту Нина с Леной были оставлены там на тот случай, если кто-то из детишек вдруг чудом выберется в зону ответственности нашей группы по какому-нибудь ненанесённому на официальные карты лазу.

Перебравшись через мостик, я последовательно осмотрел три тупиковых коридора, служивших подводами к вертикальным стокам. Запашок здесь стоял ещё тот, а льющаяся из массивных чугунных решёток в потолке вода заглушала любые посторонние звуки. Так что приходилось двигаться в режиме повышенной бдительности, а я, уже будучи научен монстром, действовал предельно аккуратно и медленно. Заранее сжимая в правой руке метательный нож, готовый как оправить тот в полёт к цели, так и постараться защититься им от когтей и клыков в случае опасности.

Вот не знаю зачем, но в этих сливных ответвлениях в стенах была понаделана куча помещений, в очередной раз напомнивших мне кельи жрецов-отказников, как их описывали в некоторых книгах. Такие служители культа Древа, обычно новообращённые из ненашедших себе места в Полисе и обратившихся к вере, а то и вовсе сломавшихся людей, собирались в небольшие общины и, получив благословление Уробороса, уходили за стену, в Зелёную Зону. Там они ставили так называемые «Крепостицы». По сути, маленькие и хорошо защищённые укрепления, возведённые вокруг высаженного священного Древа с гостевым домом внутри, в котором мог найти приют на ночь любой путник, а сами отказники жили в подземных тоннелях с вот такими вот маленькими комнатками, вырубленными в камне или земле.

Здесь тоже кто-то когда-то проживал, ибо в каждой келье, помимо двух каменных лавок, имелся небольшой столик с нишей над ним. Вот только закончилось всё для обитателей канализации не очень хорошо. Повсюду валялись гнилые тряпки, иногда находились сохранившиеся обломки нехитрого бытового скарба, вроде помятого котелка или пробитого латунного чайника, а под подошвами то и дело похрустывали осколки выбеленных временем костей. И очень не хотелось думать, кому они принадлежали.

Признаться, очень хотелось плюнуть на всё, развернуться и уйти как можно дальше от этого места, потому как воображение то и дело вычленяло из шума падающей воды то шаркающие шаги одержимых духами мертвецов, то утробные стоны и порыкивания неведомых монстров. Жутких, отвратительно деформированных созданий, притаившихся в очередном дверном проёме, и только и ждущих, чтобы выпрыгнуть оттуда и впиться гнилыми зубами в плоть незадачливой жертвы.

Вот только в итоге всё это оказалось пустыми переживаниями, всего лишь потрепавшими мне нервы. Что бы здесь ни произошло, и кто бы ни был виновником, а кто жертвой разыгравшейся драмы, случилось это довольно давно. Интересно, конечно, бы было бы узнать, кто же предпочел (пусть даже Дну) жизнь в вонючем стоке слива возле бесконечного водопада стекающих с потолка нечистот. И не менее интересно, зачем понадобились в стенах канализационных каналов многочисленные кельи. Ну а если это не жилые помещения, то какую функцию они должны были выполнять?

Оставив отметки, я двинулся дальше, по пути проверяя все попадающиеся мне то здесь, то там ответвления, не переставая поражаться тому, какой же чудовищный лабиринт раскинулся глубоко под платформами и небоскрёбами моего родного полиса. А ведь это ещё только верхний уровень! А говорят, что есть и другие. Кто-то и вовсе утверждает, что значительно глубже раскинулась целая сеть таинственных катакомб, вырытых неизвестно кем чуть ли не в Эру Богов!

В какой-то момент меня даже посетила жуткая мысль, что надо мной, помимо массивного пласта земли, стоят многотысячетонные здания, которые в любой момент могут взять и просесть в этот изрытый ходами и пустотами, словно сыр дырками, грунт. Впрочем, я быстро отогнал подобную фантазию. Во-первых, те, кто строил Москву, наверное уж не дурнее меня, а во-вторых, подумав, я приметил, что основные каналы, в общем-то, повторяют рисунок улиц этого района, благо, пока мы ехали в паровике, на карту я успел глянуть. Да и вообще, если присмотреться, местами стены тоннелей отличаются как формой, так и кладкой, в которой при желании вполне можно узнать массивные стопы- фундаменты небоскрёбов. Ведь, как поговаривают, многие клановые высотки уходят на сотни и сотни метров под землю.

Спустя минут сорок бесцельных блужданий, в ходе которых я успел встретить парочку старых скелетов, совершенно безобидных и ни в коем разе не анимированных духами, а также изуродованное тело недавно убитой женщины, сброшенное сюда через сломанную вентиляционную шахту. Я уже подумывал было возвращаться, потому как явно сильно удалился от предполагаемого района поисков, и следовало проверить другие широкие тоннели и разветвления, мимо которых проходил, всего лишь помечая их на схеме, как случилась не самая приятная встреча.

Благо в зелёном зрении, даруемом моими глазами, темнота не представляла особой проблемы, но я довольно поздно обратил внимание на отблески пламени факелов, появившиеся в одном из ответвлений канала. Только услышав впереди какую-то возню и приглушённые голоса, в последний момент юркнул в одну из оказавшихся неподалёку ниш и уже оттуда смог наблюдать за небольшой группой людей, которые, не скрываясь, вышли из- за поворота.

Их было шестеро. В практически одинаковой перетянутой ремнями пятнистой форме тёмно- зелёного цвета, впрочем, я в этом колере сейчас воспринимал всё вокруг. Лица замотаны тряпками, оставляя щели для глаз, в которых посверкивали бликами круглые очки-банки. У всех на поясах тяжёлые короткие мечи, похожие на кошкодёры без витых гард, и по несколько то ли ножей, то ли кинжалов в ножнах. Особо примечательным показались довольно дорогие современные блоковые арбалеты с узкими и короткими мощными плечами. Выделялись лишь двое, у которых это оружие было закинуто за спину. Тот, что шёл первым с приметной кобурой ручного метателя на поясе, освещая группе дорогу факелом, и двигавшийся в центре отряда амбал с перекинутым через плечо свёртком, похожим на скрученный ковёр.

Явно наёмники. Скорее всего, обычные люди, хотя это не делало их менее опасными, потому как выглядели, да и двигались, как профессионалы. Впрочем, я вполне мог ошибаться, конечно, сильного ощущения присутствия живицы, которое обычно позволяет чародею распознать себе подобного, от них не исходило, но это вовсе не показатель. Незнакомцы вполне могли скрывать себя чарами, да и сенсорика, как таковая, среди моих талантов не числилась.

В общем, явно никому из нас ненужная встреча. Особенно мне, потому как даже подстраховать меня в случае чего некому, да и жизнь давно уже приучила не лезть в дела серьёзных людей, покуда они меня не касаются. Ведь одно дело - безопасно причинять справедливость и наносить добро ловцам-прощелыгам в привокзальных районах, уводя у них почти охмурённую девчонку. А совсем другое - перейти дорогу вооружённым до зубов наёмникам. Тем более что, судя по настороженному поведению незнакомцев, лишние свидетели им нужны не более, чем встречи с жуткими порождениями канализации.

Вот только, как обычно бывает в таких ситуациях, разойтись мирно не удалось. И виной всему не случайность, вроде попавшего под ногу камушка или сухой деревяшки, и даже не курьёз в виде резко возникшего желания чихнуть. Просто незнакомцы оказались профессионалами, а я как-то в последнее время успел подзабыть, что не только тренированные чародеи могут чувствовать чужой взгляд, но и многие обычные люди. Особенно те, чьё призвание в жизни - ходить по лезвию бритвы и заглядывать в пасть Уроборосу.

Отряд, следуя своим маршрутом, уже практически миновал то ответвление канала, в котором я прятался, как замыкающий боец вдруг резко обернулся и практически навскидку разрядил в меня арбалет. Я лишь в последний момент успел отдёрнуть голову, целиком спрятавшись в каменной нише, а потому тяжёлый болт лишь свистнул мимо, со звоном выбив кучу каменной крошки из противоположенной стены, отскочив прямо к моим ногам.

-     Ты чего, Пёс? - услышал я в резко наступившей тишине сиплый мужской голос, правда, для этого пришлось насытить органы слуха живицей.

-     За нами наблюдали, - тихо ответил тот, - я вначале почувствовал чужой взгляд, а затем перед выстрелом увидел зелёные светящиеся глаза.

-      Хм... думаешь, кладезник? - сказал кто-то третий. - Ну... ты его вроде спугнул, так что главное, чтобы он теперь к нам не привязался.

-      Не слышал, чтобы тварь убегала, - буркнул ещё кто-то. - Зхо здесь хорошее... Затаился, наверное.

-     Надо бы завалить, - решил после пары секунд молчания сиплый. - А то вылезет ещё в самый неподходящий момент... Знаю я местных тварей. Так, Пёс, Лещ, идёте вперёд. Меченый и Садо, прикрываете, мы с Чухой на контроле.

По спине побежали мурашки. Я панически заозирался, ища куда бы спрятаться, и понял, что всё очень и очень плохо. Я стоял в проходе, ведущем в очередную келью, а впереди только тоннель, скорее всего, уже контролируемый противником - то бишь банально простреливаемый. Других выходов из крошечного каменного мешка, естественно, нет. Сейчас двое, а то и четверо переберутся на мою сторону через канал, и деваться будет совсем некуда. Бросят сюда гранату, и поминай как звали...

Судорожно ощупал подсумки, вспоминая, что у меня там имеется, помимо початой аптечки и частично растраченного комплекта ножей. Выходило, что пара дымовых бабочек из стандартного студенческого комплекта и, собственно, всё. Не дорос я ещё до убойных артефактов, свитков и мощных печатей. С чарами тоже швах! Оставалось только надеяться на собственную скорость, силу и реакцию, которые всё же уже выше, чем у обычного человека, вот только, если у этих есть опыт сражений с чародеями, мне конец.

Тихо, почти беззвучно скользнул в келью, прижавшись спиной к стене возле входа, молясь Древу, чтобы у противника не оказалось при себе гранат или свитков с объёмными заклинаниями. На слегка влажном камне арки заиграли прохладные голубоватые отсветы, сильно контрастирующие с живым огнём факела. Это приближающиеся противники включили тактические фонарики с маленькими осколками светящихся камней. Надолго таких не хватает, видимо, по этой причине незнакомцы пока предпочитали использовать факелы. Но в бою подобная подсветка удобнее. Особенно, если ты не видишь в темноте.

Вместе с тихими крадущимися шагами полоска света медленно скользнула внутрь комнаты, отстраняя тень арки, и замерла, осветив чуть больше половины. Медленно поползла в мою сторону... Вместе с ворвавшимся в помещение бойцом почти одновременно свистнул, рассекая воздух, его кошкодёр. Противник бил наугад, похоже, действуя по давно отработанной схеме работы с какими-то чудовищами, за одного из которых меня и приняли.

Руку с мечом, я перехватил ещё до того, как рубящий удар набрал силу, и в тот же момент несколько раз мощными тычками вогнал нож в живот, примерно в область печени, болезненно ахнувшего мужчины. Тут же крутанувшись вместе с ним, так чтобы тело прикрывало меня от входа, и на том же движении швырнул уже окровавленный метательный клинок в прикрытое накрученными тряпками горло фигуры, державшей арку на прицеле арбалета. Именно к его оружию был привинчен тактический фонарик, и находился он от входа в келью метрах в трёх. Почти у кромки канала, так что будь я действительно чудовищем, схема была бы довольно эффективной, и его напарник практически не рисковал бы своей шкурой, пластая черепушку забившейся в угол твари.

Я, конечно, не Ефимова, но попал знатно, глубоко вогнав острую полоску металла в шею человека. Почти в тот же момент щёлкнула тетива, и ещё пытавшийся сопротивляться живой щит дёрнулся. Болт, рефлекторно выпущенный напарником перед смертью, легко пробил тело бойца навылет и прошёл в считанных миллиметрах, кажется, даже порвав мне форму, заставив на долю мгновения вспомнить не раз слышанную фразу «новичкам везёт!»

С силой оттолкнув от себя труп, так что он, вылетев из арки, плюхнулся прямиком в воды канала, словив ещё один из снарядов от прикрывающих, я с размаху жахнул дымовую бомбочку прямиком перед выходом из кельи и под прикрытием появившейся завесы выскочил из комнатки. Хотел было со всей доступной скоростью помчался прочь, назад по недавно пройденным тоннелям, подальше от случайных врагов... Вот только вместо этого рванул в другую сторону и, вырвавшись из сизого облака, на бегу принялся метать оставшиеся ножи в ближайших противников, а затем, почувствовав нужный момент, взвился в высоком прыжке с переворотом прямо над каналом, чудом пропуская под собой арбалетный болт и окутываясь пламенем эго.

Первым же ударом ноги, ещё в падении, я умудрился сильно приложить то ли «Меченного», то ли «Садо», в общем, одного из тех, кого отправили прикрывать первую двойку. Обычный человек практически не имеет возможности противостоять мощным выбросам стихийной живицы без особых амулетов, татуировок или ранее наложенных чар, а потому не только удар, но и ожог получился знатный, и мужик рухнул в воду. Но вот его напарник попытался ткнуть меня притороченным к арбалету штыком, за что заслужено получил нож между глаз, я же, в свою очередь, ушёл в перекат, пропуская над собой выстрел громыхнувшего пулевика.

-     Беги, Чуха... - заорал наёмник с факелом, почти сразу же схватившись рукой за пробитое ножом плечо. - Уноси...

Перепрыгнуть ещё раз через канал, пусть этот был чуть шире, - плёвое дело. Факельщика, а именно он был тем «сиплым», что ранее раздавал распоряжения, убивать я не стал, слегка приложив кулаком в челюсть, дабы вырубил ненадолго будущего «языка», подхватил с пола его уже перезаряженный, но не использованный арбалет и, прицелившись в убегающего амбала, нажал на спусковую скобу. Тот, кого называли Чуха, вскрикнул, взмахнул руками и упал. На то чтобы неумело перезарядить оружие и прикончить барахтающегося в воде «обожжённого», ушла ещё минута. После чего я оглядел дело рук своих и уже второй раз за сегодняшний день плюхнулся на задницу, чувствуя себя последним идиотом, с одной стороны, и радуясь, что звёзды расположились так, что муха заборола медведя - с другой.

Почему я так поступил? Почему не убежал, когда была возможность, а полез с голой пяткой на шашку? Так выбора мне эти засранцы не оставили. Либо сейчас с определённым шансом я их. Либо потом они меня и со стопроцентным результатом. Я бы даже сказал, с гарантией! Я ведь двоих до этого положил, а братства наёмников подобного не спускают. Это на какой- нибудь клан вроде Громовых могут закрыть глаза, сделав вид, что мстить не за кого. Ну, или о какого действительно сильного чародея зубы пару раз пообломать, прежде чем решат, что месть мешает делу. И то последнему не стоит расслабляться! А вот таким, как я, мстят в обязательном порядке. Чтобы знали, боялись и уважали. Наёмники вообще любят и ценят возможность напомнить окружающим и в частности чародеям о своём существовании.

Откуда я это знаю? Так у меня отец был наёмником, так что я эти негласные правила знаю назубок с самого детства. Он вообще много чего мне о своей работе рассказывал, в том числе и том, что мне помогло выжить в Нахаловке.

Тут ведь какое дело. Ножечек-то я метнул во второго жмурика хорошо, красиво, на автомате и совершенно не подумав. Для чародея же это всё равно что визитную карточку оставить! А дальше... Так-то сегодня мне повезло, спасибо глазкам зелёным, что меня не за человека, а за какого-то монстра приняли. Вот немного и растерялись, скорее всего, просто долго накручивали себя на тему разнообразных монстров и не успели толком перестроиться. Но после первой сшибки всё встало бы на свои места, а дальше ещё не факт, что меня вообще из этой канализации выпустили бы! Уверен, в отличие от меня, мужики тоннели знали как свои пять пальцев, да и следы на каменной кладке не факт, что не умели читать. Это ведь только кажется, что их не остаётся, а на самом деле то на грязь наступишь, то в воду вляпаешься, то мох или плесень сдерёшь или плечом по влажной стене мазнёшь.

Отследили бы. Подождали минут тридцать, покуда я отойду, потеряю бдительность, а там и время сладкой мести настало бы. Сто рублей против дохлого лилипа, что эти парни сюрпризы врагам умели делать куда более эффективные, нежели у меня для них получился.

Потрогав дырку, оставшуюся на куртке от близкого знакомства с арбалетным болтом, я поморщился, увидев на пальцах кровь. Меня всё-таки задело, и очередную царапину на своей шкуре я заработал, пусть и не почувствовал на адреналине. Впрочем, это «ранение» я даже обрабатывать особо не стал - просто перемотал остатками бинта, завязав их покрепче, и на этом закончил полевое лечение.

Далее следовало позаботиться, как выражался Мистерион, о приятном, то бишь о трофеях! Правда, лично я о таких милых плюшках никогда бы не забыл! Жизнь в Нахаловке давно приучила к тому, что если уж рискуешь своей шеей, то тому должна быть соответствующая награда. Полученная от того, кто на эту самую шею, собственно, и покушался. Ну а наставник ещё на самом первом занятии чётко обозначил свою позицию касательно сбора трофеев: экспроприация материальных ценностей с тел врагов - вещь обязательная, мародёрство, выражающееся в обирании трупов «своих», - без острой на то нужды не практикуемая.

По его словам, нет ничего зазорного в том, чтобы при необходимости позаимствовать нужную вещь с тела павшего в бою товарища, если ты находишься в условиях, когда это может сохранить тебе жизнь. В этом нет ничего плохого, главное, не путать покойного соратника с побеждённым недругом, чьё имущество и так твоё по всем писаным и неписаным законам.

Правда, перед этим я, вытащив из подсумка небольшой моток проволоки, тщательно скрутил руки и ноги до сих пор находящегося в бессознательном состоянии наёмника с факелом, аккуратненько перетащив его к стеночке. С этим товарищем ещё стоило поговорить, прежде чем отправлять его в бездну к Уроборосу, потому как оставлять наёмника в живых, уничтожив перед этим весь его отряд - верх глупости и проявление явное суицидальных наклонностей. Особенно, если подобный поступок продиктован жалостью.

Конечно, будь он чародеем, надёжнее было бы просто переломать ему руки и ноги, нежели полагаться на верёвки или проволоку, но так как он являлся обычным человеком, подобные меры стали бы излишней жестокостью. Последнего я на дух не переносил ещё в бытность жителем Дна, и если к убийствам и трупам довольно быстро выработал стойкий иммунитет, хотя до приснопамятного «Валялы» особой крови на моих руках не было, то вот к разнообразным любителям понаблюдать, как мучаются другие люди просто, исключительно ради самого процесса до сих пор сохраняю стойкое неприятие. Особенно после жуткого Хрустального Сада, выращенного зелёноволосой Наталией...

Вскоре рядышком с ним расположились ещё пять тел. Правда, пришлось помочь отойти в мир иной тому самому амбалу, оказавшемуся на диво живучим, даже с учётом того, что арбалетный болт качественно перебил ему позвоночник. А затем неподалёку расположил и шестое - до этого неучтённое - тело бессознательного мальчика лет девяти-десяти, старательно замотанное в явно дорогую ковровую дорожку.

Я, конечно, не медик и тем более не чаровник, но с уверенностью мог сказать, что паренёк, хотя и жив, но явно накачан какими-то веществами и очнётся нескоро. Видел я такое и не раз. Причём не шибко-то важно: получил он большую дозу снотворного или наркоты, потому как, судя по бледному лицу, покрытому испариной, и дёргающимся под веками зрачкам, если срочно не передать его специалистам, всё будет очень и очень плохо.

Цыкнув, я подошёл к своему пленнику и, ухватив его за шиворот, подтащил прямо к каналу, после чего, особо не церемонясь, окунул головой в воду. Санитария и прочее - это всё, конечно же, прекрасно и очень полезно для жизни, вот только, как по мне, так ничего страшного не произойдёт, если перед встречей с Уроборосом кое-кто умоется в сточных водах с отходами жизнедеятельности со всего Полиса. В конце-то концов, если не поспешить, с пацаном реально случится беда, а со «спящей красавицей» перед окончательным расставанием неплохо бы было поговорить. Ну и, наконец, задание мое ещё никто не отменял, и где-то в канализации бродят детишки, которых так же неплохо бы было отыскать.

Спустя несколько секунд мужик задёргался у меня в руках, пытаясь вырваться, и я милостиво вытащил его голову из воды, не шибко-то аккуратно швырнув его на спину.

-    Ты кто такой?.. - прохрипел он, откашлявшись, лютоволком глядя на меня снизу вверх.

-      Неправильный вопрос, - сокрушённо покачал я головой, зажигая на ладони зелёное пламя.

-     Чего тебе надо, «колдун», - побледнев ещё сильнее, прошипел он, завороженно глядя на горящую руку.

«Колдун» - это вроде как оскорбление, особенно, если брошено в лицо чародею. Хотя лично я, в отличие от настоящих и родовитых клановых, смысла его как-то не понимал. Как по мне, это даже не мат, так что я пару раз наблюдав реакцию на это слово однокурсников, был откровенно удивлён бурными проявлениями эмоций. Вот право слово, пусть хоть «горшком» называют, главное, чтобы в печь не ставили!

-      В целом правильный вопрос, - как можно более мерзко улыбнулся я. - Давай так, ты добровольно отвечаешь на то, что я спрошу, а за это я не буду сжигать тебе руки и ноги. Ну и умрёшь ты потом быстро и максимально безболезненно. Согласен?

По бегающим глазам пленника можно было легко догадаться, о чём он, собственно, думает. Впрочем, ситуация для мужика была безрадостной, да и понятное дело, выбор у него небольшой и, судя по тому, что, скрипнув зубами, он-таки согласно кивнул, с чародеями парень был знаком и прекрасно понимал, что сохранять ему жизнь никто не собирается. Наверное, будь на моём месте какая-нибудь девчонка, или выгляди я сам не столь пугающе, он бы попытался уговаривать или просто разжалобить сказкой о красавице жене и пятерых детишках по лавкам, которые уже сейчас плачут и зовут папку... Но! Всё-таки горящие в темноте зелёные глаза, да и отблески огня, пляшущие на лице, производили жутковатое впечатление, достаточное для того, чтобы воспринимать меня всерьёз. Вообще, если верить Нинке, зелёный цвет куда страшнее её красного.

После короткого допроса, во время которого наёмник отвечал чётко и по делу, причём даже особо, по-моему, не врал, хотя и умалчивал кое-что, явно прикрывая своих всё ещё живых товарищей, я честно выполнил свою часть сделки. Хотя, признаю, прирезать неспособного сопротивляться пленника было куда труднее, нежели завалить человека в бою, но я всё же подарил ему обещанную смерть и даже как-то не особо терзался переживаниями из-за того, что мне пришлось сделать.

Я бы даже сказал, что недавняя стычка с дебилами-артельщиками в трущобах у Савеловского Вокзала произвела на меня куда большее впечатление, нежели эта расправа. Всё же правы были те, кто говорил, что чародеи - это не только благородные защитники полиса, но ещё и профессиональные убийцы. А к работе последним быстро привыкаешь, и тут, как говорил наставник, главное держать себя в определённых рамках, не позволяя самому себе превратиться в чудовище.

Собрав и увязав проволокой арбалеты, а также сложив в целлофановый мешок пулевик и показавшиеся мне более-менее ценными вещи покойничков (включая довольно пухлые кошели, содержимое которых я даже не осмотрел), замотал всё это в куртку одного из бойцов и взвалил получившийся тюк на плечо. Разбираться со всем этим добром будет наставник с Ленкой-смертоносицей, игравшей в нашей руке роль «казначея». Они же позаботятся о продаже добытого имущества через Ясеневую Палату, хотя, скорее всего, те же арбалеты и ножи пойдут в пустую пока что отрядную оружейку. А вот от оружия огненного боя, видимо, придётся избавиться, официально сдав добытый ствол в Княжеский Стол, потому как для нас, студентов, одной только мороки с разрешениями на ношение выше крыши, хотя, конечно, в отличие от обычных жителей полиса, мне уже не грозит эшафот с виселицей только за факт хранения этого запрещённого оружия.

Да, трофеи - это, конечно, дело личное, и головой рисковал тоже только я, вот только находясь на официальной миссии вместе со своей боевой рукой, просто так положить что-то в карман будет откровенным воровством. По сути, любая боевая группа - это не просто пять чародеев, точнее, четыре чародея и чаровник, которые выполняют заказы, а в остальное время живут сами по себе. Нет, это именно что маленькая организация, у которой есть свой документооборот, личная оружейная и небольшая касса на случай непредвиденных расходов на заданиях. Именно в неё для начала идут премиальные выплаты, и только потом мы распоряжаемся полученными деньгами.

Впрочем, существуют и такие чародеи, которым подобное не нравится, а потому они предпочитают работать в одиночку, живя по принципу, что нашёл - то моё. Впрочем, студентов это не касается - мы вынуждены подчиняться академическим правилам, но уже сейчас понятно, что после выпуска тот же Алтынов, скорее всего, если не изменит своего поведения, покинет отряд и уйдёт в «одиночку».

Отнеся получившийся баул поближе к мальчику, я быстренько перетаскал трупы в единую кучу и, недолго подумав, залил мёртвые тела зелёным огнём. Пусть это враги, но всё же они не заслужили того, чтобы стать едой для живущих в канализации монстров или тем паче самим стать таковыми из-за подселившихся духов. Я, собственно, и ранее найденные тела спалил к чертям собачьим, следуя правилам техники безопасности: нет возможности возиться с найденным телом, но можешь сжечь - сожги! Не можешь сжечь? Постарайся по- другому избавиться от мертвеца, чтобы потом с ним уже точно не было никаких проблем.

Понаблюдав секунд тридцать за пляшущими лепестками пламени, поморщился от противного запаха палёной человеческой плоти и, вновь нагрузив на себя трофеи, взвалил на второе плечо безвольное тело мальчонки. Звали его, как выяснилось, Мойша Мойшевич Шнипельсон, и даже уже по имени было понятно, что сам он является потомком либо одного из еврейских кланов, либо московских идишей, ну, или, как их называют в простонародье, зити.

Если первые ничем от остальных, собственно, не отличались и точно так же работали на Княжеский Стол, а представителей этого семитского народа можно было встретить и на Дне, и на приёме в Кремле, то вторые были куда как заметнее. Неоднозначная репутация была у этих людей, общины которых существовали, наверное, в любом полисе и, в первую очередь, потому, что держались те всегда обособленно и постоянно гордо заявляли, что, мол, являются не просто, например, москвичами, а именно «московскими идишами» - и никак иначе.

Так же примечателен был тот факт, что одарённых среди идишей не бывало. Зато чуть ли не каждый третий обладал сильнейшей сопротивляемостью к инородной живице. Отношения же к ним чародейских кланов было довольно настороженным. Они, пусть и вели дела с их общинами, всегда воздерживались от более близких контактов.

Ольга Васильевна рассказывала, что имелась у этого народа какая-то аномалия, связанная с подавлением энергетической системы, закреплённая генетически, да к тому же передаваемая по наследству и являющаяся доминантной. Именно из-за этой особенности, а так же специфического поведения их зачастую недолюбливали в обывательской среде. Вплоть до идишских погромов, новости о которых периодически приходили к нам из разных европейский полисов.

Так вот, Мойшу, действительно являвшегося московским идишем, младшим сыном «Золотых дел анжинерного мастера», заказали через одну из наёмничьих контор. Судя по тому, что заказчику было важно исключительно то, чтобы ребёнок был жив, а здоровье и целостность организма нанимателя не интересовали, по мнению моего пленного, нужен он был исключительно для того, чтобы как-то повлиять на отца. Скорее всего, возвращать его никто не собирался, так что отношение к мальчику со стороны наёмников, довольно грязно сделавших своё дело, было соответствующим, и его действительно следовало как можно скорее показать чаровнику.

За всеми этими мыслями я не забывал оглядываться по сторонам, быстро двигаясь по уже знакомым тоннелям в сторону выхода из канализации. Добравшись до тоннелей, входящих в зону ответственности девочек, быстренько настучал по воткнутой в ухо деревянной затычке-«колотушке» код с просьбой встретить в условном месте и почти сразу получил ответ от «пятой», то бишь Ленки, что она двигается в моём направлении.

Собственно, выглядела наша смертоносица ничем не лучше меня. Тоже где-то извозилась, да к тому же порвала куртку, но зато в глазах у девушки прямо-таки плескался боевой азарт. Передав ребёнка и трофеи, а также быстро описав ситуацию, я распрощался без лишних слов. Ленка поспешила к выходу, ну а меня ждали необследованные ещё глубокие ответвления туннелей, забраться в которые самостоятельно дети вряд ли могли бы, но всё же долг требовал проверить и их.

* * *

Золотых дел анженерный мастер Мойша Шнипельсон - для друзей и коллег просто Миша, в то время как заказчикам требовалось ещё и уважительно прибавлять отчество «Соломонович» - понуро сидел в своей мастерской за рабочим столом, глядя на медленно вращающиеся шестерёнки волшебной астролябии и стрелку, чётко указывающую на покрытый эмалью череп, проткнутый кинжалом. О том что с его наследником, младшим и единственным сыном случилась беда, он узнал всего несколько часов назад от прибежавших из дома растрёпанных и взволнованных старших дочерей.

Сами Сара с Евой ещё с утра предупреждали о том, что намериваются сходить в общинный центр идишей родного кабуца «Апс1еге Ых» за какими-то очень нужными женскими штучками, и, наверное, хорошо, что в момент нападения обе девушки были именно там, потому как в противном случае вряд ли их бы оставили в живых. Ещё давным-давно, только став подмастерьем Золотых дел анжинера, Мойша Соломонович принял важное и смелое для каждого уважающего себя идиша решение. Едва не поругавшись с молодой женой, своими и её родителями, а также старейшинами кабуца, переехал из общины в нынешний дом, купленный на полученный общинный кредит на третьем уровне одного из вполне благополучных районов Полиса. Тогда он очень гордился как своей самостоятельностью, так и новым статусом, да и дела шли в гору, а сейчас... сидел и корил себя за опрометчивый поступок и за то, что решил воспитывать наследника сам, а не отдал в пансион при общине кабуца.

Как результат, выбитая дверь в доме, три трупа охранников и служанки, а также записка, прибитая ножом к стене, с сообщением о том, что покуда Мойша будет слушаться своего нового хозяина, его сын будет жить. А как хорошо и долго - зависит только от Золотых дел анжинерного мастера. Собственно, это был закономерный по мнению многих итог плотного общения с теневым миром Москвы, настоящие хозяева которого и так долго облизывались на слишком самостоятельного идиша и вот, видимо, решились-таки расставить все чёрточки над «Ь».

Нет, Мойша не занимался ничем особо криминальным. Просто он действительно был хорошим Золотых дел анжинерным мастером, создателем «нейтральной артефакторики», очень ценимой как кланами, так и Перевозчиками, одно из отделений которых как раз недавно сделало Шнипельсону крупный заказ. Перевозчики вообще предпочитали именно анженерные или, как их иногда называли, «волшебные» вещи творениям даже самых знаменитых Кудесников. «Магические артефакты» почти всегда содержали активную живицу создававших их кудесников и, к сожалению, плохо работали в таинственных локомотивах Перевозчиков, рассекающих просторы необжитых земель между Полисами. Недаром ведь они так неохотно предоставляли свои услуги чародеям, да и возили их словно скот в особых экранированных вагонах. К тому же в аномальных местах, во множестве встречавшихся в Запретных Зонах, «магические» артефакты, в отличие от «волшебных», быстро теряли рабочий заряд живицы.

К сожалению, «волшебные» приборы и приспособления, которые делали Золотых дел анжинеры, сами не являвшиеся одарёнными, требовали не только знаний анжинерии и точных наук, но так же множества ценных компонентов. Не только драгоценных металлов и каменьев, но и редчайших частиц насыщенных нечеловеческой живицей деревьев, минералов и даже чудовищ. Вот только получить всё это абсолютно легальными методами было практически невозможно, зато теневой мир Полиса с лихвой обеспечивал мастеров нужными материалами, позволяя не тратиться на официальные заказы для чародейских пятёрок. Да и сбыть готовую продукцию там можно было значительно выгоднее, не отдавая с честно заработанного налог в двадцать пять процентов в Княжеский Стол.

«Выгода» - это слово всегда грело душу старого идиша и, видимо, в какой-то момент окончательно ослепило мастера, да так, что он не заметил, как своими манипуляциями привлёк внимание опасного хищника, который посчитал анжинера своей законной добычей. А теперь... Теперь ему оставалось только сидеть и ждать распоряжений от нового хозяина, молча молясь Древу о том, чтобы с маленьким Мойшей все было в порядке.

В «Волшебной астролябии» что-то щёлкнуло, и маховичок закрутился быстрее, привлекая внимание погружённого в тяжкие думы мужчины. Вот стронулись новые шестерёнки, мягко засветился золотой сердечник, в котором содержалась частичка сердца кроколиска, и мастер вскочил на ноги, с грохотом опрокинув стул, нависнув всем телом над прибором,

стрелка которого, дрогнув, поползла к символическому изображению Древа.

Я стоял в одном из ответвлений последнего из исследованных мною тоннелей и в задумчивости чесал затылок, глядя на грубую каменную кладку стены. Собственно, меня интересовали вовсе не блоки, из которых она была собрана, а маленький тусклый, почти незаметный и едва-едва сияющий рисунок зелёного крылышка с небольшой стрелкой под ним, указывающей на перекрытый старой решёткой проход, уходящий куда-то вниз под небольшим уклоном.

«Колотушка» в ухе вдруг ожила и выдала код завершения операции. Учитывая, что на улице уже должен быть поздний вечер, а провозился я в этих тоннелях часов пять, не меньше, то очень вовремя. Никого я, к сожалению, так и не нашёл, кроме пары удравших от меня мелких чудищ, и очень надеялся, что моим коллегам по несчастью повезло больше. Жалко всё-таки детишек.

Последний раз взглянув на нарисованный на стене символ моего клана и на таинственную решётку, я сделал засечку в памяти, как будет возможность, прогуляться сюда целенаправленно и, развернувшись, побежал к выходу.