Глава 4

Проснулся в прекрасном настроении. Потом вспомнил момент потери сознания, и голова заболела. Хотя потрясающий вид компенсировал головную боль, на моем лице появилась улыбка.

— Сотри эту мерзкую ухмылку со своей морды, гоблин, — прозвенел рядом звонкий гром нежного голоса.

— Прости, — искренне извинился я перед стоящей передо мной ведьмой.

Все-таки, я считал себя виноватым. Или нет? Надоело это раздвоение мнений. Я уже догадался, что скорей всего я не гоблин, хотя ощущаю себя им, что это не мой мир, хотя и чувствую его знакомым, что наверное я был полководцем или правителем, но опять-таки внутренний голос смеется над этим утверждением. И вообще, все мне вокруг мне кажется то ли шуткой, то ли приключением. Ладно не имеет значения, просто уверен, что скоро вспомню кто я. Много новых, неизвестных этому континууму понятий вызывали у меня пока небольшие пласты воспоминаний, как сейчас — передо мной мелькнуло видение ночного неба и мириады звезд, хотя здесь я ночью еще ни разу не поднял головы. Но скоро будет лавина, к хорошему или плохому. Почему-то у меня не было никаких истерик и сомнений в том, что я делаю. Все очень знакомо. Хватит, ё-моё. Решил же уже, все идет, как идет. Наконец, я обратил внимание на окружающую обстановку.

Передо мной стояла злосчастная дриада. Теперь она была обряжена в темные коричневые свободные брючки, облегающий черный топ, демонстрирующий плоский и крепкий животик, мягкую куртку из сине зеленой чешуи, сейчас незастегнутую, и легкие сандалии на босую ногу. Волосы убраны в высокий «гоблинский» хвост. Изумрудные глаза не по-человечески высоко тянулись к вискам. Ушки живым треугольником в стороны слегка подрагивали. Белые зубки ярко блестели из-под ярко красных пухленьких губок. Мечта гоблина с иной душой.

— Извиняешься, и тут же начинаешь снова?! — возмущенно воскликнула ведьмочка.

— Нечего не могу с собой поделать, ты просто притягиваешь взор, — ответил я с экспрессией и искренностью.

Она смутилась, как я интерпретировал ее покрасневшие щечки и потупившийся взгляд. Неожиданно, для столь старого и мудрого существа, как ведьма, которую боятся все окрестные племена. Я начал подозревать, что какой бы умной и старой не была ведьма, но без новых впечатлений и личного опыта, на мой взгляд это просто девчонка, которая запугивала местных обитателей на протяжении многих лет, но коснувшись близко отношений противоположных полов, вела себя невинно и чересчур эмоционально. Пока она явно не может заставить себя проанализировать свои чувства ко мне, предположу, что очень сильные эмоции мешают симбиотической связи. Я вызываю у нее бешенство и одновременно смущение, никто и никогда не смотрел на нее так. Просто красивая и одинокая девушка.

— Прекрати, — рявкнула она. — Я тебе не одна из твоих гоблинш, — и в раздражении топнула босоножкой.

Гнев красил ее и пришлось приложить усилия, чтобы было серьезное выражение у моей морды.

— Не сердись, исса Шенго. Я просто сказал правду, — спокойно ответил я, но она смутилась еще больше.

Но яриться на правду глупо и колдунья взяла себя в руки. Когда она подняла голову, японял, что шутки кончились и дриада готова говорить, без эмоций, холодно.

— Ты оскорбил меня, — начала девушка. — Поэтому условия соглашения будут изменены, — ого, я уже согласился оказывается и уже должен, но спорить не стал.

— Ты уничтожишь вредителей. Ты не будешь рубить Мрачный Лес. Это мое владение и я никого не хочу в нем видеть, — продолжила она свои требования.

Мороз по коже от ее голоса, льдышка. Симпатичная, ледяная принцесса. Но это ультиматум, а я теперь знаю, что ненавижу принуждение, всеми своими личностями — и с памятью, и без. Свою роль сыграло также то, что лес этот находится рядом с моим селением и думаю является частью моих охотничьих угодий, а ресурсы я не отдаю, просто так.

— Нет.

— Нет?!

А она явно, забыла, что ей когда-нибудь возражали, если вообще, возражали. Глаза наполнились зеленым сиянием, воздух потяжелел.

— Нет. Твои требования велики, — спокойно повторяю, несмотря на взметнувшуюся траву, которая спеленала меня.

— Велики?!

— Ты так и будешь за мной повторять? — спрашиваю ровным голосом, зачем-то дразня ее. — Ааа-аргххх, — в следующую секунду, я кричу от боли в вывернутых конечностях.

Бешенство, ярость, ненависть, взрывают мою душу и тело, смывая боль волной адреналина. Палаш уже у меня в руке. Движением кисти освобождаю себя. Растительность преграждает путь, трещит ветвями дерево. Ведьма, раскинув руки, висит в воздухе. Я вижу, ощущаю ее физически — Силу, окутавшую девушку. Взмах руками, я делаю кувырок вправо, ощущая плотный поток магии, своей спиной.

— Успокойся, девочка, — кричу ей. — Ты ведешь себя по-детски, — говорю, надеясь достучаться до разума дриады.

Ошибка. Флора становится агрессивней. Верчусь, как уж на сковородке. Понимаю, что мне не выстоять, посылаю взмахом руки и матом, свою армию. Надеясь, что звание «Вождя» и моя «политика» гарантируют верность. Бумеранг пролетает над головой, врезаясь в защиту колдуньи. Еще один и еще. Слышу рев и стена щитов закрывает меня. Стоят бойцы. А бумеранги скоро кончатся и я командую отступление. Мы быстро отходим в сторону дороги, чем дальше от поляны, тем слабее атаки разъяренной фурии. Мое предположение о зависимости силы от близости места обитания дриады оказалось верным. А нет, ошибочным. Она идет к нам и сила заклятий снова становится высокой. Пора бежать. Банная сумасшедшая девка.

Гоблины-защитники падают один за одним. Щиты разваливаются в руках. Просто бежим, не думая о защите. До дороги немного не успел, трава опутывает и я валюсь на землю. Переворачиваюсь на спину, обрубая наглые растения. Разъяренная фурия вылетает из леса, пронзительно кричит, я кидаю в нее палаш, пока она что-нибудь не скастовала. Успеваю заметить ее изумленные глаза, а после она кулем шмякается на землю. Рукоять в лоб кого хочешь вырубят. А оружие-то точно артефактное, раз проигнорировало всю ее защиту. Я подозревал это и ранее, когда меч оказывался в руке по желанию и легко без всяких ножен вешался на спину и пояс, заодно он ни разу не порезал меня, когда я случайно опирался спиной, забыв о нем. Надо бы к нему «повнимательнее» приглядеться, но после.

Воздух постепенно светлеет. Из ловушки я выбрался один. Подхожу к ведьме, поднимаю палаш. И опускаю его. Нет, такой юнит пригодится самому, глупо уничтожать такую силу. Только как склонить ее на свою сторону?

— Вождь, мы победили Великую Ведьму! — в радости закричал один из воинов, даже забыл про сломанную руку, которая выгибалась в другую сторону.

Я посмотрел на мое войско. Инвалидная команда. Кряхтели, стонали и выползали из леса. Большинство без оружия, у многих сломаны конечности, отбиты внутренности, и судя по походке, сломаны ребра. Все-таки, гоблины очень живучи.

— Как там лекарь? — спросил я.

— Живой, Вождь. Вместе с ученицей целят Ревуна и Буха.

— Потери?

— Нет, Вождь. Лекарь всех поднимет. Пришлый сбежал, — рапортует Оса, один из разведчиков.

Хорошие новости. Я взял дриаду на руки, легкую, будто невесомое перышко, и отнес ее на дорогу. Жестом подозвал пару ближайших калек поживее и приказал не спускать глаз с пленницы. Сам же отправился на инспекцию моего войска.

Возле хижины ведьмы образовался импровизированный лазарет. Шестеро бойцов лежали в бессознательном состоянии, но уже с целыми конечностями, в повязках и мазях. Другие ждали очереди. Лекарь вздрогнул, увидев мой взгляд. Я помнил, как он упирался, когда его тащили ко мне. Еще немного посверлил его гневным взором и решил, хватит для первого раза.

— Трофей за бой, как простому бойцу. А в следующий раз с живого шкуру сниму, — тихо говорю доктору.

Неверная память говорит, что спокойный голос в сочетании с угрозой наиболее эффективен. Вроде работает, лекарь аж побелел. Трусость тоже должна иметь пределы, а меня он должен бояться больше, чем стрелы врага. Вон солдат муштровал не зря, команды выполняются на подсознательном уровне, да и «пряников» не жалею. Всех по имени знаю, трофеями одариваю, да пару десятков золотых перепало бойцам. Уважают меня орлы зеленые, ну и боятся конечно. Сегодня, вообще молодцы. Горжусь. Похлопываю каждого, говорю, что храбрецы и вообще почти легенды, обещаю еще денег подкинуть. Радуются. Сообщаю, что сегодня не получится выйти в поход, пусть отдыхают. Разрешаю распить пару амфор вина. Орут от радости. Обещаю раздать по пять золотых. Довольно улыбаются. Вот это приоритеты. И конечно надо бы решить вопрос с колдуньей, но про это я своим войскам не говорю.

— Привет, Мирели, — дружелюбно, но фамильярно я поздоровался с очнувшейся девушкой.

Лагерь мы перенесли к дороге, не видел смысла давать магичке поддержку «родной земли». Еще мой знахарь влил ей зелье, которое должно затуманивать мозг, что не позволит ей колдовать, и заодно поможет мне в беседе. Также рядом стояли мои бойцы, держа наготове оружие.

— Как ты… — возмущенно начала она, но замолчала, упершись в наконечники копий.

Она медленно обвела глазами стоянку и уронила голову на землю.

— Что со мной будет? — спокойно спросила ведьма, сверкая глазами в темноте костров.

— Все зависит от тебя, — нагло ухмыляясь, я смотрю на нее. — Ты должна заплатить выкуп. Теперь ты послужишь мне. Или плати магией, — озвучиваю я условия.

Она учащенно задышала. Я оставил ей по сути один выбор. Под платой магией подразумевалась бессрочная и бесплатная работа на меня. Лучше уж обычная служба, там и сроки, и плата оговариваются. Для меня же выгодны оба варианта, только с таким как у меня войском, я бы все же предпочел именно найм. Маг в отряде усилит меня, а еще один источник дохода… найду другие как-нибудь.

— Ты можешь умереть, точнее попробовать, — продолжил давить на ее. — Но обещаю, что твоя смерть не будет легкой, — мерзко скалюсь, и обхватив своей лапищей ее грудь, несильно сжимаю.

— Выбрав службу, я обещаю, что не трону тебя, тем более приму в клан. Если сама не захочешь, — смеюсь и продолжаю тискать ее грудь. — Хотя, лучше не соглашайся. Я получу огромное удовольствие приручая тебя, — хохочу «злодейским» смехом, наваливаясь на нее, одной рукой сильно сжав ее бедро, а пальцем другой руки провожу по ее губам.

В ее зеленых глазах я вижу страх, многие годы «почтения» не подготовили колдунью к такой ситуации. Беспомощная, в лапах дикарей, без связи с симбиотами. Я знаю это, я вижу это в ее взгляде, слезинках, накапливающихся в глазах, и продолжаю давить на нее. Мои ласки становятся бесцеремоннее, «нижняя мышца» твердеет и упирается в ее живот, а мои гоблины ржут и скабрезно шутят, обсуждая очередность.

Мирели вспыхивает, обращается к магии, но Сила такая привычная, такая тяжелая и приятная своим могуществом, обманывает ее. А этот зверь впивается в губы выпивая воздух из ее груди, его лапа грубо сжимает ее бедро, делая ей больно и страшно. Что-то твердое давит ей туда, в самое сокровенное, вызывая панику и ужас. А мир вокруг хохочет мерзкими голосами дикарей. Она согласна, согласна на службу, на то чтобы отдать магию! Она согласна на все, только хватит! Девушка не понимает, раздается ее крик внутри души или она кричит во весь голос. Хватит, я не хочууу!

И тут все прекращается. Чудовище легко поднимается с нее, будто ничего не было, только немного учащенное дыхание выдает его. Он смотрит на нее своими страшными глазами.

— Извини, — говорит этот монстр. — Больше никто не посмеет сделать с тобой такое, — и внезапно бешеным взглядом обводит окружающих. — Клятва завтра, — глухо добивает в тишине.

Она слышит его слова, но не понимает, только бы ее оставили в покое. Мирели сжимается в клубочек, а вокруг тишина. И наконец-то, слезы проливаются потоком. Девушка беззвучно плачет, а душа ее прячется все глубже и глубже. Страх не уходит.

Потом она слышит, как женский голос стонет во тьме. Дриада сжимается, закрывая руки ушами. Но звуки слышны, и в них… этого не может быть… слышится удовольствие. Мирели не верит своему слуху, такого просто не может быть! Это не может нравиться! Но помимо этого в ней рождается злость. Бешенство. Ей предпочли, гоблиншу, дикарку, страшилище. Я им всем покажу! Я ему покажу! Ярость заполняет мысли, и душа девушки, подобно пламени, которому бросили топлива, расправляет крылья и она засыпает, устав от схватки и потрясений.

Сегодня ночью я был особенно нежен с Риной, стараясь доказать себе, что я не животное, одержимое похотью. Не хотелось бы признавать, но вечернее представление вызвало в моем внутреннем мире неприятие и грязь. Не понравилось мне, но понравилось моему телу. Не хочется лгать себе, но где-то в глубине души я наслаждался такой властью. Кто я? Интересно, это раздвоение души и вместилища или разума и физиологии. Порочен ли я? Или все эмоции были навязаны моим нынешним «сосудом». А может это именно я потенциальный насильник? Ловя ее беспомощный взгляд, я упивался своей властью, своей силой. Но мой мозг был холоден и спокоен, а внутренний «зверь» неприятно царапал своими коготками мою душу. Самое плохое то, что я знал — я действую правильно и поступил бы также в следующий раз. Так все же кто я? Первый раз мне захотелось вспомнить себя. И передо моими глазами проносится вереница женщин. Я кричу во сне, пугая любовницу. В большинстве, все эти женские глаза полны ненависти.